«Как инь и янь — они совместимы,
Но различия сильные есть.
Она — словно свет в бесконечной путине.
Его же на свете том нет…»
— Мэй забыла меня… Дыхание синоби перехватило, и, кажется, ему первый раз стало больно дышать. Но дело было не в физических ударах или травмах. Грудь сдавило чем-то тяжёлым, описание которого походило на слово «чувства», а по сердцу провели ножом, вырывая его голыми руками. Кадзу отшатнулся, как от удара, и отрицательно, совсем незаметно, стал качать головой, что-то нашептывая. Неужели он действительно так проникся всей своей душой к Мэй, что теперь, зная о её потере памяти, ему невероятно плохо? А если быть точнее — о потери памяти о Нём. Как бы ему не хотелось, но нужно было проверить этот факт. Малая надежда оставалась на подсознательном уровне синоби, пока тот пытался восстановить сбитое дыхание. Надежда… На что? На то, что она не забудет Кадзу? Она же не может забыть его… Их поцелуи, объятья, разговоры и обычное молчание, которое было невероятно комфортным. Не может забыть, как несколько раз спасла его, чуть ли не жертуя собой. Не может забыть их первое касание. Первую улыбку. Ночь. И дело даже не в слиянии тел, а в том, что они оба чувствовали в тот момент. Ведь они чувствовали любовь. И разве она посмеет забыть?.. Нет, Мэй не позволит себе этого. Но ведь сейчас она становится и не Мэй вовсе… Хоть внешне она все та же, и глубоко внутри, он уверен, там живёт его аккуратная и нежная кицунэ, но она отходила все дальше и дальше, уступая место новой, едва зародившейся, янтарной лисе. И Кадзу больно из-за этого. Снова больно. Как тогда, много-много лет назад, когда он увидел смерть своих родителей. Ронин молча подошёл к ниндзя и поддерживающе положил руку тому на плечо, несильно сжимая. Кадзу дёрнул щекой, отворачивая голову, но едва заметно кивнул ею в знак благодарности. — Нормально. — Едва слышно прошептал ниндзя, отходя от ронина на два шага назад, задумчиво вглядываясь в окно, руками оперевшись об рамку. — Как поняла? Сино-Одори устало терла лицо ладонями, растирая щеки до сильного розового румянца. В глазах стояла небывалая печаль и боль, накатываемая от недавних воспоминаний. — Я стояла и ждала ее около входа в сад сёгуна. Долго лисички не было, а когда появилась, была неестественно бледна, массируя пальцами виски и зажмуривая глаза. *** Кицунэ шла медленно, будто каждое её движение отдавалось болью. Ёкай сразу же обеспокоенно подбежала к ней, аккуратно придерживая за плечо и не давая упасть. — Госпожа! Что случилось? — служанка чрезвычайно сильно была обеспокоена состоянием подруги, что было видно невооружённым взглядом. Девушка замерла на мгновенье, а затем медленно повернула голову в сторону ёкая. Та, стоя с широко распахнутыми глазами, молча ждала ответа. Мэй вздрогнула и отшатнулась от Сино-Одори, едва ли не падая на гравий. В глазах стоял страх и…неузнаваемость? — Кто вы…? — Что? Госпожа Ёсинага…- Ёкай перешла на шёпот. — Мэй, что происходит…? Кицунэ схватилась за голову и заревела то ли от боли, то ли от воспоминаний, попутно оседа на холодную землю. — Госпожа! — Сино подпрыгнула на месте и подлетела к девушке, пытаясь найти причину боли. Обняв кицунэ и поглаживая её по плечам, она чувствовала, как та сначала хотела её оттолкнуть, ладонями уперевшись в грудную клетку, но постепенно успокаивалась и, кажется, засыпала в руках служанки. Поблагодарив всех ёкаев, Сино-Одори осмотрелась по сторонам, просматривая местность на наличие посторонних глаз и ушей. К ее счастью, никого не было. Она так думала. Аккуратно подхватив на руки девушку, что оказалась лёгкой, словно пушинка, Сино-Одори развернулась вокруг себя и тут же столкнулась взглядом с чужими глазами, что стояли в пяти метрах от неё. Замерев на месте напротив ёкая и бессознательного тела Ёсинаги, стояла оцепневшая Эри Хатакэяма, глаза которой быстро оценивали ситуацию. Сино-Одори помнила про то, кем являлась женщина, по рассказам Кадзу, но напряжение и недоверие не пропали из её глаз. Ёкай отошла на несколько шагов назад. — Госпоже стало плохо. Я отнесу её в свои покои, если позволите. Эри поджала губы, явно чувствуя, как служанка напряжена, а затем осторожно, почти медленно, подошла вплотную к Сино-Одори, переходя на шёпот. — Неси её за мной. Срочно. Ёкай сомневалась, но после недолгих угоровов и напоминаниях о состоянии Мэй, все же послушно последовала за женщиной, украдкой посматривая на кицунэ. Эри вела их скрытыми путями, чтобы никого не встретить по дороге, и, пусть ненастоящая служанка была все ещё напряжена, она мысленно поблагодарила Хатакэяму за это действие. *** — Затем я оставила Мэй у неё. Она сказала мне бежать к вам и передать информацию о том, что постарается привести лисичку в чувство. Масамунэ медленно кивнул и направился к выходу, но в следующую секунду почувствовал крепкую руку на своём запястье. Обернувшись, ронин встретился с вопросительным лицом синоби. — Куда? — Казду серьёзно заговорил с ним, из-за чего Араи стушевался, но все же смог сдержать себя в руках. — Иду к Эри. Надо узнать, что с ней. — Нет. Нельзя. Господин и в женском крыле? Слухи пойдут, да и правила. — Синоби утвердительным и несколько властным голосом останавливал ронина. Сино-Одори поспешно согласилась с ниндзя. — Увидят — не поймут. Пустят слухи о лисичке. Лучше я. Вечером приду и скажу, что узнала. Согласившись на этом, Масамунэ и Кадзу отпустили ёкая, дожидаясь её обратного возвращения. Она, быстро кивнув, тут же исчезла из комнаты мужчин. Через пару минут ронин и синоби осторожно вышли из дома, направляясь прогуляться по саду. Благодаря маленькому количеству людей на наказании, почти никто не знал о том, что случилось, и это явно было в плюс команде. Молча пройдя мимо других гостей, не забывай кланяться им, товарищи отошли настолько, чтобы их не было не видно, и не слышно. — Всё. Чисто. — Кадзу остановился у маленького пруда, приседая на корточки и рассматривая что-то в воде. Ронин сразу же понял, о чем тот задумался. Взглянув вверх, осматривая деревья и летевших в чистом голубом небе птиц, Масамунэ сдержанно дышал, но его волнение выдавало быстро бьющееся сердце, каждым ударом будто отбрасывая ронина на полшага назад. В глазах непривычно мутнело, заставляя мужчину несколько раз шумно встряхивать головой. Синоби поднял свои колкие глаза на ронина и выгнул бровь. — Что не так? — Быстро взглянув на Кадзу и тут же отвернувшись, Масамунэ прикрыл глаза и отрицательно покачал головой. — Ясно. Тоже переживаю. Не каждый день с таким сталкиваемся. Кадзу провел кончиками пальцев по воде, вызывает тем самым рябь. Затем перекатился на спину и закрыл глаза. Глубоко вздохнув, он ощутил лопатками ребристую поверхность, которая в некоторых местах впивалась в его кожу. — Что будешь делать, если Мэй забудет? Синоби не открыл глаза, но его неровно вздымающаяся грудь говорила о том, как ему тяжело было держать себя в руках. Сглотнув поступивший к горлу ком, он принял сидячее положение, рассматривая таби и гэта. В голову ненароком подкралась мысль: «А что, если…?», которую Кадзу тут же откинул. Так и не повернувшись лицом к ронину, он с усталой, несколько вымученной улыбкой начал говорить: — А что делать? Разве есть способ это исправить? — Способ есть всегда. — Ронин отпустился рядом с синоби на землю, но так, чтобы держать дистанцию и не нарушать его границ. — Тогда почему ты так ищешь смерти, трагичный? Масамунэ открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его, закусывая щеку изнутри. Он потупил взгляд, вглядываясь в землю, рассматривая едва колышушуюся траву. Кадзу задел его за больную тему. Конечно, ронину не хотелось умирать. Особенно тогда, когда он обрёл хоть какой-то стимул жить. Но ходить с вечным позором и прятать глаза от тех, кто открыто его презирал, самое лёгкое, что предостерегает таких, как Араи. Быть изгоем, никак иначе. В таком случае лишь один выход: смерть. И да, синоби, к его великому сожалению, оказался прав. Способа, как и выбора, нет. — Потому что не вижу выхода. — Масамунэ перешёл на едва слышный шёпот. — Для меня его явно нет. Кадзу украдкой глянул на ронина и устало вздохнул. Он не хотел задавать и без того отвергнутого обществом мужчину, но случайно сделал это. — Если будет выбор — умрёшь? — За каждым выбором стоит большая цена. Особенно если выбор касается жизни. — И все же? — Синоби пальцем двинул рядом лежащий камень, заставляя его перекатиться в другое место. Под камнем образовалась небольшая проплешина, что была совсем не к месту среди яркой зелёной травы. Масамунэ прикусил губу и задумался. Если бы был выбор — он бы смог жить? Смог оставить то, что гложет его многие года? Он не знал. Такие выборы не принимают за минуту, как будто бы ты выбираешь между двумя продуктами, от которых будет зависеть, что ты сегодня съешь на ужин. Такие выборы делаются долго. Обдумываются, взвешиваются, а лишь затем озвучиваются. Но если бы перед ним прямо сейчас поставили выбор: жить или умереть? Что бы он выбрал? — Я не знаю… Правда, не знаю. Жизнь надо заслужить. Надо найти стимул, найти цель, а лишь затем двигаться дальше. — Казду тихо усмехнулся, но так, чтобы Масамунэ услышал его. Ронин повернулся к нему и вопросительно поднял бровь. — Я сказал что-то смешное? — Нет. Просто говоришь, будто не тебе жизнь нужна, а кому-то. После твоей смерти никто о тебе даже не вспомнит, раскаянный, а ты уже будешь в могиле, среди других таких же. И что же, в этом вся цель? Лечь в могилу и дать людям посмеяться над твоей никчемностью? — Кадзу встал, громко потянулся и тут же зашипел от боли в спине, вспоминая о ранах. — С-с-с… Забыл. И вот ещё: говоришь, что тебе надо найти стимул жизни. Разве уже не нашёл? — Что? — Ронин поднял голову и вопросительно выгнул бровь, глядя на синоби. — Раньше ты был один. Сейчас же с тобой бок о бок идут те, кому доверяешь, и кто доверяет тебе. Разве хотя бы это не стимул жить дальше? — Ради них…? — Ради себя. Масамунэ замолчал, поднимаясь вслед за синоби. Ему предстояло подумать над этим вопросом, а так же над тем, чего же действительно он хочет. Он кинул Кадзу один несильный кивок в знак благодарности и направился обратно в свои покои. Синоби последовал за ним. *** Мысли неслись буйным ветром, не останавливаясь на какой-то определённой. Сон, который должен был принести покой и умиротворение, вдруг резко превратился в кошмар, вызванный галлюцинациями. В попытках избавится от них, кицунэ вертела головой, пальцами зарываясь в волосы. Сёгун узнал. Узнал о том, для чего они здесь. Но не выгнал. «— Я помогу тебе, Мэй. Тебе и твоим друзьям.» Зачем? Ради чего ему нужно было это? Она не знала. В висках пульсировало от нарастающей боли. «— Я был знаком с Господином твоего ронина лично. Он не помнит, но я так же знал про него. Для меня было большим шоком встретить тут Масамунэ. Особенно зная то, как он относится к погибшему самураю. В прочем, это не так важно. Важно лишь то, для чего вы здесь, Мэй?» И она рассказала. Рассказала про Они и Рэйки, на которых они охотятся. Рассказала про портал, не понимая, зачем это делает, но рот сам раскрывал все тайны. «— Значит, портал… Я помогу тебе, Мэй. Будь уверена. — Зачем? — У меня…долг перед Масамунэ» Догл. Ещё один долг. Мысли смешались в ожно целое, сдавливая голову в попытках уложиться там ровной полочкой. Мэй сидела на татами, массируя виски. Она не помнила, что было дальше. Как она вышла из сада? Кто её встретил? Где девушка сейчас? Оглянулась вокруг, кицунэ не могла точно определить, что это за место, но почему-то была уверена, что уже находилась здесь с кем-то. Открыв сёдзи, в комнату вошла женщина, неся в руках поднос с горячим чаем. — Очнулась? Хорошо. — она поставила чашку прямо перед Мэй, наливая в неё свежий чай. — Пей, станет легче. Увидев озадаченность на лице кицунэ, женщина устало прикрыла глаза и кивнула. — Третий раз за последний час… Столько я ещё не представлялась. — Что? — Мэй привстала, чуть отодвигаясь назад. — Не бойся. Пей. — Женщина подала ей напиток, дожидаясь, пока та начнёт пить. — Хорошо. Я — Эри Хатакэяма. Для тебя — Госпожа. Ты находишься во дворце сёгуна при исполнении своей цели. С тобой твои попутчики… — Я знаю о цели. И…знаю имя одного мужчины. Масамунэ. О нем говорил сёгун. Но…что происходит? Эри сглотнула и поднялась на ноги, разминая кисти. Половица тихо скрипнула под напором её веса и тут же замолкла, будто сама переключил внимание на ситуацию. Мэй терпеливо поставила пиалу обратно и поджала под себя ноги, закусывая губу от волнения. Эри подошла к небольшой полке и достала оттуда маленькую баночку, раскрывая её. Заметив вопросительный взгляд девушки, Хатакэяма объяснила, для чего она. — Довольно редкое лекарство, которое позволит тебе быстрее вспомнить хотя бы часть того, что происходит. — Женщина подошла к пиале и влила туда несколько капель, размешивая элексир с чаем. — Выпей. Снова. Мэй протянула руку к напитки, но та так и осталась висеть в воздухе, не притрагиваясь к посуде. «А вдруг меня хотят отравить? Я…ничего не помню. Не помню, что произошло и кто я. Не помню своих товарищей. Лишь один отрывок в голове…» — Мэй? — Я, пожалуй, откажусь… Уже хватило, спасибо. — Она села обратно, отводят взгляд в пол. Ей слишком плохо и она не понимает, что происходит. Голова все ещё сильно болела, а руки дрожали так, словно Мэй долгое время стояла на морозе, не заходя в помещение. Повернув голову в бок, кицунэ заметила зеркало, стоящее около окна. Она чуть прищурилась и подползла ближе, рассматривая свое отражение в нем. Сев на колени перед зеркалом, рот девушки непроизвольно открылся, а глаза широко раскрылись. Бледной ладонью проведя по своей голове, Мэй отделила ярко выделяющийся локон огненно-рыжего цвета, которого раньше не было. Судорожно отпустив волосы, она стала перебирать рукой все остальные, замечая на своей голове, по меньшей мере, пять больших рыжих локонов, что шли от корней. Шумно вздохнув, кицунэ резко зажмурила глаза, качая головой, чтобы убрать наваждение, но после того, как открыла их, поняла, что это была вовсе не иллюзия. Закусывая губу и вновь смотря на себя, но уже подвигаясь ближе к собственному отражению, Мэй заметила различия и на лице. Теперь оба её глаза были янтарного оттенка. — Прекрати. — Что со мной…? — Мэй, прекрати. — Эри подошла ближе, хватая девушку за руку и уводят подальше от зеркала, но та, словно загипнотизированная, резко вырвала свою руку, продолжая смотреть на себя. — Мэй! — Что происходит?! Кто я?! — Кицунэ подскочила с места и гнев её отразился на лице. Эри испуганно попятилась назад, наблюдая за тем, как странные тени сгущаются вокруг девушки, а лицо её приобретает небывалую жестокость. Она медленно сжимает кулаки до побеления костяшек и шумно вбирает в себя воздух, стоя на месте. — Кто? — Её голос обрёл сталь и злость, а между тем тени расползались по всей комнате. — Ты — кицунэ, Мэй. Ты…ты приехала сюда по назначению. — Я знаю это. Мне нужен другой ответ. — Мэй сделала два тяжелых шага к Эри и остановилась около неё, заглядывая прямо в глаза. Женщина успела заметить огненный блеск в них. — Кто я теперь? — Порождение зла. Отрицательная сторона кицунэ. Жемчуга в тебе все меньше и меньше… — Эри отступила ещё на один шаг назад, спиной чувствуя стену. — Прекрати. Я не враг тебе. — Почему я вижу людей, но не знаю, кто они? — Потому что чувства затмевают твой разум, и ты постепенно становишься янтарной лисой. Схватившись за голову и протяжённо закричав, Мэй опустилась на колени, опуская на них свою тяжёлую голову. Тени мигом пропали из комнаты, будто их и вовсе не было, а девушка приходила в себя. Эри осторожно села рядом, поднимая её за плечи и рассматривая. Заметив на шее кицунэ кулон, она остановилась и глаза её расширились, но женщина ничего не сказала. Аккуратно уложив Мэй на татами, Эри заметила, как та тяжело дышала, пытаясь прийти в себя. — Нет. Так мы точно не поможем тебе. — О чем вы? — Кицунэ прерывисто вдыхала воздух, сглатывая слюну, чтобы хоть как-то прочистить сухое горло. — Забудь. Выпей чай и ложись спать. Тебе надо набраться сил. — Эри поднялась на ноги и подошла к двери. — Я скоро вернусь. *** Появление Госпожи Эри в мужских покоях заставило гостей немного удивиться, но они тут же сделали вид, что так и должно быть. Коротко постучав несколько раз и услышав ответ, Хатакэяма зашла внутрь, вызывая теперь недоумение и у ронина, и у синоби. Второй тут же поднялся на ноги и обеспокоенно стал ждать объяснения визита самой Эри к ним лично. Масамунэ глубоко поклонился и подошёл ближе. — В чем дело? — Кадзу впервые подал голос в присутствии Эри, но она проигнорировали это. — Мэй почти все забыла. Ей нельзя дальше чувствовать что-то сильнее, чем безразличие. Синоби напрягся и недоуменно уставился на Хатакэяму, в то время как Масамунэ выжидающе ожидал продолжения. — Она должна забыть о том, что у неё были друзья. — Последнее предложение Эри проговорила уже глядя в глаза Кадзу, во взгляде которого читалось осознание. — И близость. — Что? Что вы имеете ввиду? — Масамунэ подал голос, размахивая руками в разные стороны. — Что значит: «Забыть?» — Теперь вы должны быть для неё лишь товарищами по плану, ибо только его Мэй запомнила хорошо. Одно неверное чувство, и вы потеряете подругу навсегда. — Вы предлагаете…? — Я уже все сделала. Дело за вами. Кадзу судорожно схватился за волосы, разворачиваясь от женщины, стоя к ней спиной. Поджав губы, Масамунэ отвёл Эри в другую комнату, чтобы дать синоби прийти в себя. Хатакэяма нервно поправила рукав кимоно и посмотрела на ронина. — Я дала ей Забвенный Элексир. Пару капель достаточно, чтобы забыть все самое сильное, что происходило в её жизни. Однако она помнит, что у неё есть дело и она является кицунэ. Предполагаю, в этом виновата печать, но так будет лучше. Воспоминания о вас запечатаны в её голове и не будут раскрыты, пока не произойдёт какой-то щелчок. Но он не должен произойти, потому что если так случится, вероятность потерять Мэй резко возрастёт. — Позвольте уточнить: Мэй теперь должна думать, что мы…товарищи по делу? Все мы? — Ронин кинул быстрый взгляд на соседнюю комнату. Синоби стоял, замерев на месте и прижимая руку ко рту. — Да. Все верно. Кадзу едва слышно всхлипнул, оседая на пол, находясь в соседней комнате. Теперь и он все осознал. *** Проснувшись более бодрой, чем раньше, кицунэ тихо потянулась и раскрыла глаза. Чай чудесным образом помог ей отдохнуть и прийти в себя. Теперь она точно помнила, что ей предстояло сделать и в какой срок. Сидящая неподалёку Эри спокойно кивнула, приветствуя её. — Здравствуй, Мэй. Твои товарищи ждут тебя снаружи. Медденно кивнув в ответ, кицунэ поднялась с татами, отряхивая кимоно от невидимой пыли, смахивая так свое переживание насчёт предстоящей встречи. Глубоко вздохнув и последний раз взглянув на Эри, Мэй вышла на улицу, так и не увидев, как на лице женщины застыла небывалая печаль. Улица встретила её тёплым ветром и солнечной погодой, заставляя Мэй в наслаждение прикрыть глаза. Её умиротворение отвлек чей-то тихий кашель сбоку, который заставил её повернуться в сторону звука. Около неё стояли три человека: два крепких мужчины и одна милая девушка с забавным гребнем на голове. Один из них вышел вперёд, привлекая внимание к себе. Его приятный низкий голос заставил тело кицунэ покрыться мурашками. — Здравствуй, Мэй. Меня зовут Масамунэ. Это — Нанами. — Он указал рукой на девушку, а после перевел на последнего, поникшего, как показалось Мэй, мужчину. — А это — Кадзу. Мы — твои спутники в этом нелёгком деле. — Спутники? — Да. — Нанами подала голос. — Кадзу у нас не говорит, напоминаю тебе. А ещё с нами будут два товарища, но сейчас они как раз заняты нашими делами. — Делами… — Мэй прошептала это слово, смотря на молчаливого спутника. Кадзу поднял взгляд на девушку, встречаясь с её глазами, которые неотрывно изучали его. — Хорошо…товарищи. Сегодня Мэй приветливо улыбалась всем присутствующим, а Кадзу узнал, что означала метафора «разбитое сердце»…