«У каждой стороны есть две монеты.
И тем монетам вечности малы.
А люди верят большему сюжету.
Какому же из них поверишь ты?»
Лесная жизнь тихим эхом отзывалась по ушам, напоминая о своём присутствии. По едва заметной протоптанной тропинке скакала лошадь, тяжело дыша и фыркая, разгоняясь после каждого поворота от натянутых поводьев. Копыта оставляли после себя дорожку следов, которых утром уже не будет видно из-за надвигающегося дождя. Да, погода в эти дни не самая лучшая. Мэй не смотрела на небо, усыпанное звёздами, но точно ощущала прохладный ветер, пробивающийся прямо под одежду. Возможно, ей казалось, что дождь вот вот начнётся, и все же чутье было довольно сильным. Нескончаемые извивы деревьев мелькали перед глазами, затуманивая своим неведением весь разум, но Мэй не нужно было видеть, куда ей надо. Она смотрела за дорогой, изредка поворачивая куда-то в сторону, но, тем не менее, мозг был сосредоточен на голосе, звучание которого направляло её. Он становился то ближе, то наоборот отдалялся настолько, что кицунэ приходилось возвращаться, снова разыскивая его. И спустя время она наконец вышла на нужный след, проскакивая меж деревьев и ощущая, как близко находится к цели. Её не покидало чувство неизвестности. Этот страх перед каким-то ожиданием, которого ты знать не знаешь, но все же наводящим на какую-то цель. Нервозность и нетерпимость смешивались в одну гамму эмоций, оставляя после себя горькое послевкусие. Равнодушие перекрывало удовлетворённость. Времени на мысли не было. Так же, как и на все другие человеческие ресурсы. После своего пробуждения, Мэй так и не нашла в себе сил даже на то, чтобы нормально поесть, и все же голод не чувствовала. Возможно дело было в подкатывающей к горлу тошноте, вызванной нездоровой реакцией на неизвестное приключение. А возможно дело было в чем-то другом, чего она не знала. Мэй вспоминала, что ещё не успела сделать за этот день, но в голове раздался громкий мелодичный голос, который был совсем рядом, заставляя её отложить эти мысли в сторону. — Сюда! Скорей же! Секундный ступор отозвался на лице кицунэ. Она тряхнула поводья и завернула за очередной угол, а в голове болезненно защемило от какого-то неизвестного воспоминания, картинками проскальзывающее в памяти. «Я бегала по лесу? — Мэй зажмурила глаза, отгоняя мысли. — Сейчас не за этим тут. Надо двигаться дальше». Лес вокруг постепенно затихал, оставляя после себя напряженную тишину. Кицунэ притормозила лошадь, теперь медленно двигаясь дальше. Голос затих. Что еще страннее: все звуки вокруг затихли тоже. Даже шелест листьев и дыхание лошади было невозможно уловить. Бывшая гейша напряглась, правой рукой медленно дотягиваясь на висевшей на боку катане, ожидая опасности. Она вглядывалась во тьму, ожидая увидеть противника, который будто скакал из одной стороны в другую. Сердце гулкими ударами отзывалось в ушах. Мимо лошади молниеносно пронёсся чей-то силуэт, поднимая за собой пыль и опавшие листья, а затем так же быстро пропал между деревьев. Послышался тихий и насмешливый искаженный смех. Мэй достала катану, готовясь к нападению, одной рукой пытаясь управлять разбушевавшейся лошадью. Сбоку снова послышался чей-то смех. Кицунэ быстро повернула голову, но сумела столкнуться только с едва заметным в темноте рыжим хвостом. Или хвостами. Сзади что-то громко хлопнуло, и лошадь, сильно испугавшись, поднялась на задние лапы, стряхивая с себя девушку, которая, к счастью, приземлились на землю более удачно. Животное издало протяженное ржание и пустилось в бег, заставляя кицунэ глотать пыль. — Нет, стой! — Мэй протянула руку к животному, лежа на земле, надеясь, что оно вернётся обратно, но лошадь уносилась все дальше и дальше. Неожиданно для себя девушка грязно выругалась, стараясь подняться на ноги. Левая лодыжка, как и ожидалось, была подвернута, из-за чего кицунэ не смогла даже ступить на неё. Громко шикнув, Мэй, прыгая на одной ноге, дошла до дерева, опираясь на него. Спина болела, но не так сильно, как нога. Затылочная часть слегка пульсировала, отдавая в висок. Кицунэ пыталась перевести дыхание и прийти в норму, совсем позабыв о том, что рядом кто-то находился. Она медленно разминала ушибленные места, стараясь уменьшить боль хотя бы на мгновенье. Сзади послышался шелест листьев и чье-то тихое дыхание. Кицунэ замерла на месте, ощущая, как поднимается тревога. Мир резко начал расширяться и становиться больше. «Нет, это не мир. Это я стала лисой! — она фыркнула и резко развернулась спиной в сторону звука, поднимая шерсть дыбом. — Я и такое умею?» Кицунэ ожидала увидеть дикого зверя, гнавшегося за ней, но то, что она увидела, было чем-то невероятным. Лиса застыла на месте, шокированно раскрыв глаза. Напротив неё была невероятная молодая девушка с девятью янтарными хвостами. От неё исходил тёплый свет, напоминающий лучи солнца, которые проникли с небес на землю. Её длинные светло-рыжие волосы струились по плечам, достигая поясницы, а яркие янтарные глаза смотрели прямо на лису. Тёплая улыбка дрогнула на лице незнакомки, показывая доброжелательное отношение. — Здравствуй, Мэй. Я заждалась тебя. — девушка протянула руку к бывшей гейше в грациозном и аккуратном жесте, чуть прикрывая глаза. — Идем. Нам пора. Кицунэ отступила на шаг назад, оскалив свои клыки. Незнакомка не вызывала доверия, но почему-то притягивала к себе. Притягивала своей грацией и плавностью. Своей улыбкой и светом. Она была кошкой, независимой ни от кого вокруг. Может быть из-за этого Мэй не атаковала её сразу. А может из-за того, что голос незнакомки был очень похож на тот, что раздавался в её голове. Девушка прикрыла рот своей ладонью с длинными бледными пальцами, тихо хихикая. Она отзеркалила движения Мэй, отступая назад, а затем резко взмахнула руками, опаляя пространство вокруг себя золотыми искрами, на мгновенье пропадая с поля зрения кицунэ. Её волосы плавно начали качаться на ветру, втягивая в себя весь свет, а сама незнакомка медленно поднималась над землёй, левитируя над ней. Красное кимоно развивалось в воздухе, открывая вид на бледные голые стопы с растопыренными пальцами. Её глаза резко приобрели желтоватый оттенок, полностью сливаясь с белком, а губы растянулись в лёгкой улыбке. Она парировала, наслаждаясь этим, а затем резко вспыхнула, как свеча в фитиле, пропадая совсем. Кицунэ прищурилась, пытаясь высмотреть девушку, приближаясь все ближе и ближе, замечая, что лодыжка больше не болела, пока не заметила крупного зверя, сливающегося меж деревьев во тьме. Его янтарные глаза сузились, наблюдая за лисой, а затем он вышел вперёд, раскрываясь перед ней. Полностью янтарная лиса с чёрной грудью вышла в лунный свет, показывая себя. Но она отличалась от Мэй. Внимание привлёкли не только девять хвостов рыжего окраса с чёрными концами, но и крупный рост, который был необычный для кицунэ. Мэй смотрела на девятихвостую снизу вверх, чуть запрокидывая голову, чтобы встретиться с её глазами. Она невольно сравнила ту с собой, наклоняя голову в бок, чтобы осмотреть её получше. — Кто же ты? — Искаженная человеческая речь все же смогла выйти изо рта бывшей гейши и достичь слуха незнакомки, на что она, как показалось ей, даже улыбнулась. — Я могу говорить? — Ты много чего можешь. — Девятихвостая потеряла интерес к лисе, поворачиваясь к ней спиной. — Идем. Скорее. Она перепрыгивала через сухую упавшую ветку, набирая скорость. Мэй оставалось только последовать за ней. Силуэт отдалялся все дальше и дальше, не оставляя бывшей гейше попыток догнать незнакомку, но слабый свет, исходящий от неё, все же давал маяк для следа. Они мчали сквозь кусты и деревья, извиваясь на поворотах, чтобы не поцарапаться об ветки, перепрыгивали высокие камни и бежали все дальше и дальше, пока, наконец, не остановились около небольшого ручья. Водная гладь была умиротворенной, отражая в себе, словно в зеркале, ночное небо. Девятихвостая резко перепрыгнула через ручей, оставаясь на противоположной стороне. — Давай же, прыгай! Мэй потопталась на месте, отступая на два шага назад для разгона, а затем быстро перепрыгнула ручей, едва цеплять за берег, вызывая рябь в виде круга, быстро распространявшуюся по воде. Незнакомка медленно качнула головой в одобрительном жесте и скрылась в пещере, которую Мэй ранее не заметила. Последовав за ней, кицунэ ощутила запах онигири и удона, так хорошо опечатанные в её памяти. Желудок предательски заурчал, напоминая о том, что за сегодняшний день хозяйка не съела ни крошки. Запах стоял на всю пещеру, но кроме тьмы не было видно никого. Лиса остановилась около девятихвостой, что серьёзно смотрела на каменную стену впереди себя. Она сидела на месте, тихо анализируя что-то, а её уши улавливали малейший звук. Мэй поняла это по тому, как они дёргаются. Девятихвостая склонила голову в почтительном жесте и твёрдым, уважительным голосм произнесла: — Каэттеккита, Кумико-сама… Сначала ничего не происходило, но через пару секунд стена начала пропадать, будто снимая с себя мираж. За ней находился просторный лес тёплых осенних оттенков, аккуратно и заботливо выращенный кем-то живущим тут. А мимо них пробежали маленькие лисята жемчужного и янтарного окраса. Девятихвостая улыбнулась на реакцию гейши и подтолнкула её хвостом вперёд. — Ну же. Кумико-сама добрая, она тебя не укусит. Мэй нерешительно сделала шаг вперёд, оказываясь по ту сторону закрытого от человеческих глаз мира. Незнакомка следовала рядом. — Где мы? — Это дом для всех кицунэ. Твой дом в том числе. Они и Рэйки думали, что убили почти всех, но они ошибались. Ступор отразился на лице кицунэ, заставляя её замереть на месте. Девятихвостая слегка оцепенела от такой реакции и наклонила голову вбок, рассматривая её. — Убили…? — Гейша потупила взгляд, рассматривая муравья, ползущего через тропинку. Наверно, он шёл домой или наоборот. — Я думала ты знаешь. Печать… — Она не у всех? — Мэй подняла глаза на незнакомку. В её взгляде читалось недоверие. — Нет. — Девятихвостая полностью развернулась к ней, лапой указывая на её левую лапу , где должна быть печать. — Только у тебя. — Но…как? Яркая вспышка болезненных воспоминаний отразилась перед глазами кицунэ, заставляя ту резко зажмуриться. Картинки одна за другой сменяли друг друга. Вот она в покоях с неизвестным мужчиной, чтобы закончить обряд и стать полноценной гейшей. Вот её первое превращение. Побег. Болезнь. Деревня. Маг. Печать… Предназначение. — Я — главный ключ к вратам? — Именно. Но сейчас тебе надо разобраться в другом. Ты же не для этого нас искала. Голова пульсировала от одной только мысли, что её обманули. Она оказалась права. Всё они лгали и недоговаривали ей! Глаза резко потемнели и приняли темно-янтарный оттенок, тень пробежала по её лицу, а настроение вмиг ухудшилось. Мир вокруг замер, останавливаясь только на ней, а лапы постепенно выпускали густые тёмные огни, распространняясь по земле. — Эй, стоп! — Властный голос вернул её к жизни. Она растерянно смотрела на незнакомку и глупо хлопала глазами. Наваждение прошло. — Это — твой дом. Тут нельзя показывать, а уж тем более давать злости взять вверх над тобой. — Меня обманули. Мне лгали и они заплатят за это! Все! — Кицунэ сдерживала новый порыв злости, который был так близок, но все же почти прорычала последние слова. — Лжецы. Девятихвостая остановилась и села прямо напротив Мэй, поджимая пушистый хвост к своему боку. Она заставила ту посмотреть на себя, заглядывая прямо в глаза, и кицунэ оставалось только послушать, что она могла сказать. — Ты открываешь в себе вторую сущность кицунэ. Не каждый может делать это. И эти люди боялись, но не тебя, а за тебя, Мэй. Они боялись потерять тебя полностью, думая, что ты не сможешь контролировать свою янтарную сущность. Но они и близко не знали о том, кто мы есть на самом деле. Люди пишут о нас разные страшные легенды и считают предвестниками бед, но это не так. Мы такие же, как и жемчужные, но со своей особенностью. Ты — особенная, Мэй. Ты имеешь в себе силу иллюзий и янтаря. Твоя память запечатала много нужных воспоминаний, а на твоей ладони находиться ключ к уничтожению врат врага. И все это с тобой произошло меньше, чем за полгода. Как ты думаешь, враги ли тебе эти люди, если хотели не дать тебя в обиду? — Но я не помню их...и какая обида? Я же в порядке. — То, что ты не помнишь их, ещё не значит, что не знаешь. Возможно твою память запечатали как раз по тому, чтобы ты не могла испытывать эмоций. Тех эмоций, которые испытывала с этими людьми. А насчет обиды… Как я уже говорила, люди считают нас страшной легендой. Так сказать, огонь рушит жизнь. Но они глубоко ошибаются, потому что мы такие же. Посмотри вокруг. — Девятихвостая указала лапой на маленьких лисят, резво бегающих друг за другом, а потом показала на двух взрослых кицунэ, с нежностью наблюдающих за первыми. — Мы тоже семья. Мы не звери, которые не знают о понятии любви и сочувствия. Янтарная кицунэ лишь наводит страх, но это потому, что люди так решили. Знаешь легенду об Субараши и Караокурэ? — Первая янтарная лиса, убившая посланного Богом? Девятихвостая неприятно цокнула, но тут же взяла себя в руки. — Именно из-за этой легенды люди и думают, что мы опасны. Но легенда врёт. По крайней мере в том, что Субараши сделала. «Субараши не убивала никого в тот день, но огонь ярости действительно вышел из неё. Караокурэ получил по заслугам, потому что каждую ночь из его покоев издавались тяжёлые крики и мольбы о помощи. Он насиловал девушек, Мэй, а если те отказывались, бил и унижал, крича о том, что он убьёт их семьи или будет морить голодом. Девушки боялись его, как боялись и мужчины, которые не выполняли его приказов. У него было все, чего он мог пожелать, но строил Караокурэ все это на страхе и боли. Знаешь, чем отличается он от Субараши? Вторая делала все просто так, не вызывая страха и отчаяния. И, когда мужчина сгорел, люди действительно прокляли девушку. Но не от того, что он был спасением в их деревне, совсем нет. Это было от того, что люди боялись его проклятья. Перед смертью он прокричал: «Я проклинаю всех людей этой деревни, пока они не найдут виновника моей гибели!» И люди нашли. Да вот только неправильно поступили. Проклятье не сработало, а беды шли в деревню не из-за него, а из-за того, что люди забыли, что такое нормальная работа, прислуживая Караокурэ. Они действительно прокляли Субараши, весь свой гнев выпуская на неё. И спустя много лет проклятье, как ты уже знаешь, дошло до её детей» — Она не смогла смириться с их гибелью и создала этот мир для кицунэ, которые боятся, либо не знают, что делать в таких ситуациях. Легенды и люди врут. Мы не опасны. Опасны люди и их слова. Теперь ты знаешь правду. — Получается, люди врали насчёт легенды? — Не сказала бы… — Девятихвостая задумалась, следя за тем, как раскачивалась ветка дерева. — Скорее, врал только один, а остальные просто не знали всей правды. Мэй задумалась, почесывая лапу с печатью. Теперь ей стало известно, кем она является на самом деле. Но что делать дальше — она не понимала. — Спасибо за то, что открыла глаза на такую важную для меня вещь. Как я могу к тебе обращаться? — Зови меня Мива Акияма.