«Шаг. Новый. Поджидает рядом.
Враги стоят, оружие точа.
А я смотрю и понимаю сразу:
Как долго не хватало мне тебя»
После отъезда Мэй прошло уже больше суток. За это время никто не обронил более десятка фраз, думая о своём. Каждый понимал; грядёт что-то очень опасное. Очень масштабное и страшное. Все знали: это последние спокойные дни. Кадзу крутил в руке сюрикен, останавливая вращение большим пальцем, а потом начиная все заново. Он переживал. Сильно. Но понимал, что этого делать нельзя. Нет, Кадзу переживал не из-за того, что Мэй не справится, наоборот, он был уверен, что она сделает все в лучшем виде и даже не моргнет глазами. Что-что, а в ней синоби всегда видел ту частичку отважного и мудрого человека, который не отступит от цели. Но Кадзу переживал из-за её памяти. Ему казалось, что что-то случилось. Что-то такое, из-за чего она могла вспомнить отрывок. И ему было страшно. Мэй. Его милая неведьма. Синоби невероятно сильно соскучился по ней, по её смущенному взгляду и нежным прикосновениям. По её сонному лицу и правильно заверенному чаю. А как он скучал по её умелой и красивой речи… Сатоши вырвал Кадзу из своих мыслей, нагло, но в шутку, садясь рядом. Он вернулся тогда же, когда уехала Мэй, не застав её отъезда. В тот же вечер синоби рассказали про память кицунэ и о том, что она уехала забирать долг. — Как ты? — Он вытянул ноги вперёд, похрустывая суставами. — Ничего не слышно? — Нормально. — Кадзу прислонился спиной к стене, глубоко вздыхая. — Не слышно. — Дела-а…— Сатоши зевнул, доставая из кармана свёрток. — Держи. Это от Такао. Кадзу протянул руку и забрал письмо, разворачивая его. Быстро пробежался глазами по тексту и кивнул, будто общаясь с самим Такао. — Собираемся. — Он произнёс это громко, чтобы услышали все. Масамунэ, до этого тренировавшийся, остановился на месте, корпусом разворачиваясь к Кадзу. Сино-Одори, сидевшая на подоконнике и поливавшая цветок, тоже посмотрела на синоби. — Куда? — Произнёс ронин. — Вести от Мэй? — Лисичка вернулась? — Сино подскочила на месте, чуть не сбив горшок с цветком, но вовремя удержала его. — Не кипятитесь. Это от Такао. — Кадзу подошёл к ящику и начал собирать нужные вещи. — Он ждёт нас за деревней, в лесу. — А Мэй? — С ним.***
Мэй едва слышно дышала, переваривая информацию. Голова нетерпимо начинала болеть, создавая ощущение непонятного дискомфорта. Кицунэ встала, и, шатаясь на месте, схватилась за голову, проходя вперёд, к сёдзи. — Мэй…— Кумико поднялась вслед за гейшей, беспокоясь о её состоянии, но Мива дергнула девушку за рукав, заставляя сесть обратно. — Не нужно. Дай ей время. — Девятихвостая перешла на шёпот, провожая кицунэ одним взглядом. — Не каждый день узнаешь, что ты девятихвостая. Мэй тихо удалилась из комнаты, выходя на улицу, где уже начинало темнеть. Алый закат подзывал к себе ближе, так и норовясь раскрыть какой-то секрет. «Мне бы хотелось так же скрыться ото всех проблем, как кто делает солнце, уходя за горизонт. — Кицунэ с грустью наблюдала за закатом, теряя его из виду спустя пару минут. — Почему внутри такое чувство, будто чего-то не хватает?» Она прошла вперёд, наблюдая за пустующей деревней, где каждый уже готовился ко сну. Ей резко захотелось стать одной из таких беззаботных людей, которые не думают о том, выживут ли они завтра и не начнётся ли война? Как бы эгоистично это не звучало, Мэй спрашивала у пустоты, почему именно она? Почему, в столь раннем возрасте, ей выпала удача спасти оставшихся кицунэ и одолеть Рэйки? Гравий под ногами приятно шуршал, откатываясь в разные стороны из-за резких шагов девушки. Ей было необходимо привести себя в порядок. Мэй перешла на бег, сворачивая неизвестными путями, пока вдруг не наткнулась на небольшой ручей, едва видимый за деревней. Она шагнула ближе к нему и села на колени, совершенно не заботясь о состоянии кимоно. — Такой маленький, но красивый. Быстрый, утекающий в более спокойный и большой. Прохладный ветер дунул в лицо, развивая локоны девушки. Мэй ещё раз вспомнила, как быстро затянулись ее раны после превращения в лисицу. Она подняла руку и провела ею по ожерелью, ощупывая его со всех сторон, а затем аккуратно сняла и положила перед собой. «Совершенно обычное украшение. Ничем не выделяющееся на фоне остальных. Так и должно быть? Или, может, Мива все же ошиблась? — Мэй тряхнула головой, не принимая своего мнения. — Нет. Я не могу сомневаться в словах девятихвостой и мудрой кицунэ. Я…действительно имею все девять хвостов. Надо попытаться принять ту силу или хотя бы ощутить ее» Бывшая гейша сосредоточилась на ощущениях и прикрыла глаза, глубоко вздыхая. Ей нужно было сосредоточиться на силе, скрытой в ожерелье. В голове разом всплывали разные картинки из воспоминаний, но ни одно из них не была связана с магией. Ожерелье плотно скрывало истиное намерение, не позволяя девушке раскрыть содержимое. Ещё несколько попыток, дающие безуспешный результат, начали злить кицунэ. Мэй устало прогоняла все воспоминания в голове, пока не зацепилась за одно, связанное с мужчиной. Его трепетные поцелуи и объятья. Сердце кицунэ почему-то больно сжалось. Она не помнила, кто бы это мог быть, но точно помнила все ощущения, испытываемые с этим незнакомцем. Ей казалось, что от неё оторвали частичку чего-то самого главного и нужного. За спиной раздались едва слышное шуршание травы и шелест листьев, которые явно кто-то отодвинул. Мэй встрепенулась и посмотрела в сторону звука, с удивлением обнаруживая там Миву. — Здравствуй. — Кицунэ кивнула девятихвостой, опуская глаза в землю. — Как же ты нашла меня? Мива почему-то тихо рассмеялась из-за этого вопроса, ставя Мэй в тупик. Бывшая гейша подняла брови, явно недоумевая, что же спросила не так. — Прости, Мэй, — Девятихвостая почти перестала смеяться, стараясь взять себя в руки, — но я нашла тебя за множество километров, призывая сюда по своему голосу. Лично. Ты думаешь, я не нашла бы тебя в своей деревне? Теперь улыбка коснулась и лица кицунэ, которая поняла глупость своего вопроса. Мива подошла ближе и села рядом, рассматривая ручей. Мэй оставалось только догадываться, о чем та думала, глядя на поток воды. Девятихвостая глубоко вздохнула и посмотрела на кицунэ, едва поворачивая голову. — Ты говорила про Такао. Того мага, помнишь? — Да, конечно. — Мэй устроилась поудобнее, предвещая рассказ. Локон рыжих волос впал из её неаккуратной короткой стрижки, мешая глазам. — Он был тебе знаком? — Сейчас я кое-что тебе расскажу, что должно остаться только между нами. Обещаешь? — Получив кивок от кицунэ, Мива продолжила. — Такао был не просто мне знаком. Он был моей настоящей любовью. Глаза Мэй сильно расширились, ведь та не ожидала такого начала. Мива, увидев реакцию, лишь грустно улыбнулась, ложась на траву и глядя на небо. Помолчала, думая, как начать, а лишь затем только была готова. — Мы познакомились при смешных обстоятельствах, но при страшных расстались. — Расскажи мне. — Это было много-много лет назад. Не буду рассказывать, как это произошло, почему мы полюбили друг друга и всё такое. Просто знай, что у нас была невероятно сильная любовь, не способная разрушиться ни при каких обстоятельствах. Была… Я была так глупа и наивна, предполагая, что мы, янтарные кицунэ, опасны для общества. В тот день было ужасно все. Начиная от моей поездки домой, заканчивая новыми способностями. Такао терпеливо ждал меня в нашем доме, как делал это всегда. Он никогда не упрекал за что-то, что могло не нравится ему, потому что уважал меня не только как спутницу, но и как личность. Я вернулась домой, сюда, в деревню, навестить своих родственников, когда мне сообщили страшную новость. Последнего близкого мне человека убил Рейки. Да, тот самый, охота которого сейчас идёт на тебя. Мимо проносились кицунэ, случайно толкая друг друга и рассталкивая, пока я пробиралась сквозь них к одному единственному человеку, надеясь, что это окажется ошибкой. Я отодвигала каждого и смотрела в одну точку — гору трупов нашего народа. Они лежали, словно мешки ненужных вещей. Их так и доставили. Когда до них оставалось пара метров, я резко почувствовала прилив тошноты и отвращения. Запах на тот момент уже стоял невыносимый. Гниль, запекшаяся кровь, трупное ощущение — всё смешалось воедино. Куски плоти, едва державшиеся на телах уже мёртвых мне знакомых людей. И он. Мой отец. Единственный, кто оставался со мной до конца, лежал среди гор этих мертвецов и смотрел на меня с пустыми серыми глазами. А ведь его глаза при жизни были яркого зелёного цвета, а когда он улыбался, морщинки вокруг делали так, чтобы их не было видно совсем. Я упала на колени перед ним, не веря тому, что вижу. Слезы сами стекали по щекам и падали на моё любимое оранжевое кимоно, подаренное Такао. Оно впитало в себя солену влагу, оставляя после некрасивые сырые пятна. Отца было не вернуть. Не знаю, сколько я так проревела, но меня увели оттуда при первой же возможности. Тогда-то я и заметила первую рыжую прядь на моей голове. В тот вечер мне впервые стало очень плохо, и я первый раз не рассказала Такао о том, что произошло. Мы поехали к доброму старику-лекарю, уже не вспомню его имя, и он выявил, что отныне я — янтарная кицунэ, которой суждено потерять память и сбежать из этого мира. Кое в чём старик был не прав — память мы не теряем, но начинаем сходить с ума, если осознаем, что близким грозит опасность. Особенно из-за нас самих. Такао до последнего старался держать меня рядом с собой, но, однажды, он понял, что делает мне этим больно. А больно было из-за того, что ему могла грозить опасность. Мой родной мужчина, которого я до сих пор люблю всем сердцем, понимая, что я начинаю забывать его, смог переступить себя и выпустить меня на волю. Бежала очень долго… И далеко. Старалась не оборачиваться, лишь бы не видеть его лица и не бросить все, чтобы вернуться. Вернулась в деревню с мыслью, что мне надо мстить. Мстить за тех, кто пал в бою и тех, кто падёт. Упорные тренировки и частые сутки без сна и перерывов на еду — вот, что ждало меня. Концентрация и месть вели моё сердце целых семь лет. Спустя пять лет я узнала, что являюсь девятихвостой, и знаешь что? Ничего. Совершенно ничего не поменялось, кроме как моей силы, которую я и так уже достаточно сильно натренировала. Оставшиеся несколько лет мне пришлось ждать тебя, ведь мне заранее было известно, что я пойду с тобой. Мне до сих пор стыдно за то, что я сделала с Такао, хоть я и понимаю, что это было самым правильным решением. И теперь, когда мы вот-вот должны отправиться, нам предстоит встретиться друг с другом. А я первый раз не знаю, что делать. Мэй помолчала. Подумала. Затем посмотрела на небо, — туда, куда смотрит Мива, — и сказала: — Если ты решила, что он нужен тебе, значит надо действовать. А если поняла, что время упущено — отпусти. — Кицунэ повернулась к девятихвостой. — В жизни бывают лишь два пути: путь, где ты пробуешь и ошибаешься, либо путь, где ты пробуешь и не совершаешь ошибку. Третьего не дано. — А как же тот вариант, где мне не надо будет делать ни то, ни другое? — То есть, не делать ничего? — Мива кивнула, подтверждая слова. — Тогда и будет «ничего». И оно пройдёт с тобой до конца жизни. И никогда ты не узнаешь, что могло скрываться под этим «ничего». Мива улыбнулась и прикрыла глаза, несильно кивая в подтверждение словам Мэй. Затем села и грациозно, словно кошка, потянулась, разминая суставы. Она взглянула на кицунэ из подлобья, закидывать ногу на ногу и опираясь на ладони позади себя, а затем снова тихо рассмеялась. — Вот видишь. — Мэй наклонила голову на бок, не понимая, что должна была увидеть. — Говоришь, что не мудрая и совсем не девятихвостая, а сама помогла мне советом, который, может, изменит, наконец, мою жизнь. — Надеюсь, в лучшую сторону. — Да, я тоже надеюсь… Мива выпрямилась и хлопнула в ладони, быстро вставая. В её глазах не осталось ни следа от преждней тревоги, будто бы она сменила маску на лице за одну секунду. Девятихвостая ушла за дерево, шумно достав оттуда пару свертков новой одежды, а затем подошла к кицунэ и вложила их ей в руки. — Мы часто прячем запасную одежду на случай, если вдруг нас вновь настигнет беда. Пойдем, переоденем тебя, накормим и поедем. Кицунэ поклонилась, принимая подарки, на что девятихвостая лишь отмахнулась, подталкивая её вперёд, в соседний пустующий дом, специально предназначеный для тех, кто скоро уезжает. Мэй переодели в более удобное кимоно, сражаться в котором было бы намного комфортнее. Прохладный, но в то же время жёсткий и крепкий материал приятно облегал кожу. Лёгкий холод прошёл по телу девушки, заставляя её покрыться мурашками. Только сейчас до её осознания дошло: надевая на себя боевое кимоно, она принимала близкий конец. Время не стояло на месте, и с каждым новым днем неизбежное становилось все ближе и ближе. Вот-вот решиться, кто падёт в смертельном бою, а кто наоборот, с достоинством выйдет оттуда. Враги дышат в спину — значит пора держать меч наготове, не подпуская их ещё ближе. И так же разобраться, кто же её друг, а кто враг. — Держи. — Мива принесла Мэй свежий тофу, узнав об её любви к этому блюду. — Кумико будто заранее знала, что ты приедешь, потому что этого у нас оказалось невероятно много. Мэй любезно приняла блюдо, стараясь сдержать маленький порыв радости. В голове резко всплыло воспоминание о мужчине, что обещал научиться готовить тофу, лишь бы она была рада. Воспоминание резко пробежало яркой вспышкой в глазах кицунэ, заставляя ту с громким стуком опустить тарелку на пол, а голову крепко сжать, дабы избавиться от новой боли. Мива тут же оказалась рядом, стараясь привести Мэй в чувство, но та не видела ничего, кроме фрагментов своей жизни, связанных с незнакомцем. Он был её опорой и поддержкой. Тем, кто всегда мог подставить свое тело, лишь бы её не ранили. Незнакомцем, чье лицо она не видела, но точно знала, что любит его. Безумно сильно и невероятно больно. Она видела силуэт мужчины, но не видела лица, пока не пригляделась внимательней. Глаза наполнились слезами, пока Мэй смотрела вперёд себя, неконтролируемо дрожа и прикрывая рот руками. Она вспомнила. Вспомнила абсолютно все, что скрывалось в её памяти. Она вспомнила его. — Кадзу… Мива убрала её руки с лица и несильно похлопала по щекам, стараясь привести в чувство. Мэй посмотрела на неё с полными болью глазами, и тихо, едва слышно, прошептала: «Почему?». Девятихвостая поняла, что произошло, и потому крепко обняла гейшу, стараясь вложить в этот жест большую дружескую поддержку. Она не отпускала её, сама зажмуривая глаза, чувствуя, как они тоже наполняются слезами. Сегодня осознание пришло им обеим. Сегодня ночью больно будет им всем. Мэй аккуратно отстранила от себя Миву, заглядывая ей прямо в глаза. Девятихвостая заметила в её лице полную уверенность и решимость, что сразу же передалось ей. С красным, от слез, лицом, кицунэ шмыгнула носом, вспоминая, что этот жест совсем не подабает гейше, но тут же отмела от себя этот факт, тряхнув головой. В её голосе зазвучала власть и готовность: — Хватит притворяться тем, кем я не являюсь, и убегать от настоящей себя. Теперь я — кицунэ, а не гейша. Меня ждут родные мне люди и волнуются обо мне, я уверенна. И именно поэтому, — Она поднялась на ноги, обвязывая пояс вокруг талии, крепко его закрепляя. Откинув свои волосы назад и ещё раз шмыгнув носом, Мэй посмотрела в окно, за которым уже стояли сумерки, — мы сделаем все возможное, чтобы в этой битве проигравшими вышли наши враги. Мива встала и глубоко поклонилась кицунэ, задерживаясь в таком положении на некоторое время. — Я не подведу тебя, Мэй Хаттори. Ты можешь рассчитывать на мою помощь. Мне так же будет льстить то, что мы будем бороться бок о бок. Мэй поклонилась в ответ, ощущая твёрдую уверенность. Они взяли свои вещи и вышли во двор, запрягая лошадей. «А ведь я даже не знаю, что случилось с той лошадью, что испугалась Мивы…— Мэй легонько тряхнула поводья, проверяя их на надёжность. — Надеюсь, с ней все хорошо» — Готова? — Да. Издав громкое ржание, лошадь девятихвостой сорвалась с места, бежав прямо в большую скалу, не думая останавливаться, и Мэй уже была готова закричать, как вдруг та просто испарилась в стене, а вслед за тем до слуха кицунэ донеслось весёлое: «Догоняй!» Бывшая гейша сосредоточилась и уже сильнее тряхнула поводья, разгоняя лошадь в то же место, куда исчезла Мива. Закрыв глаза, она почувствовала лёгкие искры, а затем поняла, что оказалась на той стороне деревни. Вдалеке можно было разглядеть силуэт Мивы, которая уже скакала вперёд. Недолго думая, Мэй отправилась вслед за ней, всем телом ощущая знакомую энергетику. Она поняла: Такао где-то рядом.