«Лодка. Одна на команду.
В ней непривычно тихо.
Смотрят вперёд, и взаправду:
Видят там шторм у залива…»
Пальцы судорожно сжимались и медленно разжимались, пока Мэй пыталась успокоить бушующие и противоречивые эмоции в своей груди. Они отъезжают. Прямо сейчас, в этот час, в сию же минуту. Откладывать неизбежное было поздно, да и отложи это на потом, всё же вернёшься к первоначальному сценарию. Все эти дни, проведённые в глухом и слепом замешательстве, находясь в поисках правды, что от неё хотели скрыть, она не ощущала ту тревогу, медленно наступающую на них. Не ощущала её и этим вечером, скакав сюда к дзёнину. Не ощущала так остро там, на берегу с Кадзу. Но ощутила сейчас. По быстро потеющим ладоням, нервно искусанным щекам, уставшим и бегающим глазам и залегшими под них большими, но ещё не настолько заметными сероватыми кругами. Мэй боялась неизвестности. В этом она себе признавалась очень долго, но принимать не хотела. Откидывала такие мысли, потому что думала, что герои всегда побеждают зло. Но сейчас-то они не в познавательном театре, где злодеи умирают от удара волшебных добрых поступков, совершаемых настоящими могучими героями, получившими силу в самый последний момент. Сейчас не будет ясно изначально: выйдут они сухими из воды, не потерпев потерь, или же проиграют всё до единого? Кицунэ подошла ближе, но держалась на расстоянии. Обрывки фраз долетали до неё, но общую суть не удавалось уловить из-за размышлений. — Сделаем лошадей. Вот и Хонг, который появился так же незаметно, как обычно и пропадает. Сатоши отыскал его глазами и улыбнулся уголками губ. Сино-Одори сжала руки в кулаки, и, честно сказать, Мэй никогда не замечала в этой девушке такую злость. Кицунэ вспомнила, что Сино вовсе не является «обычной» девушкой, а потому от её взгляда холодок пробирался под кожу, и, будь она на противоположной стороне от ёкая, почему-то была уверена, что даже с девятью хвостами не смогла бы её одолеть. Кадзу молчал. Он теперь всегда молчит. Не говорит, лишь глазами показывает свои эмоции. Колкими, злобными, коем и являлись для всех, кроме неё. Она видела в этих глазах страх, боль, едва проскакивающие на его лице. А ещё любовь. Точнее то, как он смотрит на неё, даже когда она не видит. Нежно, едва ли не улыбаясь самим взглядом. И она с удовольствием отвечала на всё это. Вот Такао. Дзёнин, как всегда, был спокоен. Сосредоточен на важном. И Мэй гордилась им. Будь она на его месте, вряд ли бы выдержала всю ту ношу, что он несёт. Он не скрывает эмоции, как Кадзу, хотя очень старается. Такао мудрый. Спокойный, загадочный. Но за этой оболочкой нечто очень важное. То, с какой печалью он украдкой смотрит на Миву, заставляет сердце кицунэ больно сжиматься. Она, почему-то, надеется на их счастливый финал. Масамунэ. Ронин, чья жизнь идёт на минуты. С каждым днем он все ближе к своему неизбежному концу. Немая, едва видимая тень, залегшая на его лице, напоминает о том, что он жив. Жив же, смотрите! Он ещё жив. Просто дайте ему стимул продолжить это делать! Разве может Масамунэ, пусть и ставший ронин, чья жизнь с треском развалилась после смерти Господина, погибнуть вот так быстро? Взгляните на него, он готов стоять за всех горой, прикрывать спину каждого и довести всех до конца. И это вовсе не из-за личной выгоды. Вы когда-нибудь видели, как с каждым днём глаза человека теряли всякие эмоции? Что бы человек, доходя до цели, не радовался её завершению, а отчаяно повторял про себя, что хочет жить? Знакомьтесь, это Масамунэ Араи. Сино посмотрела на него, аккуратно тронув за плечо. Что-то тихо прошептала, не разрывая взгляд, а лишь затем, убедившись, что он хотя бы немного улыбнулся, спокойно выдохнула. Мива. Глядя на неё, Мэй ощущает рядом дом. Покой, и, наконец, семью. Будто бы нашла давно пропавшую сестру. Она смотрела на Мэй, как на гордость. Но гордость не за совершенные дела, а именно за то, что она жива. И кицунэ не понимала, чем заслужила такую привязанность к себе. Но надеялась понять после всего произошедшего. Мэй подошла к Масамунэ, глубоко поклонившись ему. Он в ответ сделал то же самое. — Прощаемся? — Надеюсь, не навсегда, лисица Мэй. — Он устало улыбнулся, глядя на Кирин. Сатоши подошёл к ним, смотрев прямо на кицунэ. Сложил руки на груди и цокнул языком: — Вот был бы у меня с собой набор, сделал бы твоё лицо чуть поживее. Ну, в темноте, вообще, не разрядить ничего, поэтому наших ёкаев не напугаешь. — Мэй улыбнулась и закатила глаза. — Тебя же не напугала. — Кто сказал? — Он удивлённо округлил глаза, хватаясь за сердце. Мэй тихо рассмеялась, а затем посмотрела на Кирин, которая, тут же поняв намёк, щелкнула зубами над головой синоби. — Эй! Ну, ронин, она у тебя что-то совсем голодает. На шляпы посягается! — Ты просто ей приглянулся, — Масамунэ еле сдерживал смех, делая вид, что кашляет в кулак. — В качестве еды. Сатоши пугливо отпрыгнул на шаг, а потом гордливо вздергнул подбородок вверх, закатывая глаза. Мэй уже не могла сдерживать смех. Синоби и ронин неспеша подхватили его. Мэй вытерла указательным пальцем слезы около глаз, пытаясь отдышаться после нелепой и шутливой сцены. Сатоши вновь посмотрел на неё, но уже с тёплой, спокойной улыбкой. — Что бы ни случилось, лиса, знай, что мне было приятно идти с тобой бок о бок, — Он повернулся к Масамунэ, ехидно ухмыляясь. — А насчет тебя я никогда не сомневался. — Ты же самый первый меня не взлюбил…— Ронин растерянно потёр затылок рукой, хлопая глазами. — Ой, тебе показа-а-лось, — Оставляя Араи стоять в недоумении, Сатоши вновь взглянул на Мэй. — Всё, давай, попробуй только не появиться с остальными! — Он сурово махнул рукой. — Будьте осторожны. — Они коротко поклонились, и Мэй отошла от них к другим. Сино-Одори улыбнулась, увидев приближающуюся подругу. Раскрыв руки, та нырнула в её объятья, позволяя укачивать себя словно младенца. Пару секунд они молча стояли, пока кицунэ, наконец, не подала голос: — Будь осторожна, хорошо? — Я еду с тобой. Осторожно не обещаю, но ты точно будешь в безопасности. Всеми силами прошу тебя тоже быть в порядке. — Сино-Одори стиснула подругу в ещё более крепких объятьях, прижавшись щекой к её плечу. — Обещаю. Такао вновь громко всех позвал. Сино отпустила Мэй и отошла от неё, кивнув в сторону ждавших их лошадей. Мива уже была в седле, смотря в лес, откуда вот-вот за ними должны были пойти ёкаи. Кадзу только запрыгивал, а Такао ждал остальных. Мэй быстро прыгнула в седло, ощущая, как по всему телу поднимаются мурашки. Она смотрела на свои руки, которые до побеления костяшек вцепились в поводья. Едва заметное головокружение не давало нормально сфокусировать взгляд на дороге. Глубоко вздохнув и прикрыв глаза, Мэй медленно восстанавливала дыхание. Она услышала неспешный топот копыт рядом. Повернув голову, встретилась с Хонгом, который подбадривающе улыбнулся ей. — Давай, Мэй. Все будет хорошо, — Он обернулся на Сатоши и остальных, на последок помахав им рукой. Кицунэ сделала то же самое. — Боишься? — Совсем немного. — Это хорошо, иначе страх верх может взять. Кадзу и Сино-Одори встали рядом с ними. Ёкай посмотрела назад, уверенно вздыхая. — Я пешим ходом пойду. В своём облике. Так по лесу привычней бегать, да и безопаснее. — Получив кивок от остальных, передала лошадь синоби, а сама повернулась в сторону леса. Глубоко вздохнув, Сино-Одори резким движением сорвала гребень с волос, меняясь в ту же секунду на глазах у всех. Спустя мгновенье перед ними стояла не служанка Нанами, а настоящий ёкай Цутигумо. Медленно моргнув глазами, она обернулась в сторону леса, издавая неприятное лязганье. В следующую секунду по округе пронёсся громкий рокот, исходящий от Сино-Одори, а вслед за ним послышалось движение. Ёкай обернулась на команду. — С-сейчас-с, тепер-рь можно. Впер-рёд. Звонко тряхнув поводья, Кадзу сорвался с места. За ним и остальные.***
Снова лес. Опять бег через эти зелёные разноформенные растения. Трава колыхалась от сильного ветра, будто держась за свою жизнь последний раз. Слышалось звучание светлячков и тихое пение ещё не спавших птиц. Громкий топот копыт бил по ушам, заглушая остальные звуки. Напряжение чувствовалось неимоверно сильно. Мэй смотрела вперёд, в надежде увидеть хоть какой-то маяк, но его не было. Сино-Одори бежала рядом, Хонг был по другую сторону. Кадзу же уже скакал впереди. Сзади раздавался шум, и, хотя Мэй не видела, что там происходит, почему-то знала, что ёкаи следуют за ними и действительно хотят помочь. Они завернули за очередную скалу, едва не влетая в один из валунов, лежащих прямо посреди дороги. Кадзу остановил лошадь, рукой указывая всем стоять. Буквально через мгновенье в лесу снова стало напряжённо и тихо. Кадзу приложил палец к губам. — Что там? — Хонг перешёл на шёпот, спускаясь с лошади. Подошёл к синоби, помогая ему не задеть торчащие ветки спиной. Кадзу указал куда-то вдаль, не глядя на друга. Хонг пригляделся, а затем нервно провел рукой по лицу. — О, чёрт… — Что случилось? — Мэй вытянула голову повыше, тихо интересуясь, но получила в ответ лишь указательный палец в воздухе. Хонг аккуратно увёл её в сторону, а затем подозвал с собой ёкаев. — Надо скрыться. — Он оглядел ёкаев, которых было точно не меньше 70, останавливаясь на Сино-Одори. — Сможете бесшумно? — Конечно. Что с-случилось? Он хмыкнул, отводя взгляд в сторону. Сложил руки на бока, прикусывая щеку изнутри, а потом тяжело вздохнул. — Засада. Кто-то знал, что мы идём. Кадзу успел увидеть движение внизу горы. Надо переждать. Тут, недалеко, вход в пещеру. Безопасный. Можно туда некоторых, а остальные помогут. Сино-Одори осмотрела ёкаев, о чем-то размышляя. Кивнула своим мыслям и посмотрела на Мэй. — Мэй оставляем, с ней будут младшие и пожилые ёкаи. — Что? А вы? — Кицунэ подскочила на месте, тревожно оглядываясь в сторону Кадзу. — Мы пойдём. Мэй отрицательно вертела головой, не желая отпускать их на такой риск. Хонг подошёл к кицунэ и потряс её за плечи. — Нормально все будет, не переживай. Мы же сильные. Да и их не много, я уверен. Лучше последи за ними. Давай, Мэй. Времени спорить нет. Хонг отступил от неё и повел остальных за собой к пещере. Мэй посмотрела на Сино-Одори и остальных, а сердце предательски кольнуло от нехорошего предчувствия. — Сино…— Ёкай обернулась к ней, вопросительно склонив голову на бок. — Пожалуйста, будьте осторожны… И Кадзу тоже. — Вс-с-ё будет хор-р-ошо. Мэй медленно отступила назад, не прекращая смотреть вслед уходящей толпе. Споткнулась, чуть не упала, но её успели придержать. Чья-то крепкая, но нежная ладонь легла на её поясницу, возвращая кицунэ обратно. Мэй обернулась. Перед ней стоял высокий темноволосый юноша с печальными, но при этом аккуратными и детскими чертами лица. Его длинные чёрные волосы струились по плечам, достигая поясницы. Глаза, словно чистое голубое небо, так по-невинному глядели на неё. — Аккуратнее, — Его голос был неспешным, тихим. Таким, словно он говорил сам с собой. Мэй пригляделась поближе. Яркое красное пятно на лбу дало ей подсказку на то, кто стоит перед ней. — Цуру…— Кицунэ застыла на месте. Опомнившись, глубоко поклонилась, не поднимая глаз. Ёкай тихо прыснул в кулак, но, вмиг взяв себя в руки, подал ей ладонь. Он не выглядел как остальные. От него не пахло враждебностью и местью. Он просто шёл по течению реки. — Идемте, нас ждут. Не утруждайте себя данными действиями. И Мэй действительно пошла. Она знала, что ёкаи ей не наврядят. Не потому, что она подруга Сино-Одори и на их стороне, а именно потому, что они ощущают в ней родню. Ёкаи понимают, что перед ними тоже стоит не менее могучая кицунэ, пока что не раскрывшая свои силы. Цуру шёл впереди, не соизволив представить себя по имени. Несмотря на ту чарующую гармонию, витавшую вокруг него, было понятно, что печальных мыслей в этой голове куда больше. То ли от привычки Кадзу, то ли благодаря новым способностям, но Мэй теперь чётко могла понять, о чем думало то или иное существо. По взгляду, жесту, да даже вздоху. Пальцы чуть покалывало от холода, и кицунэ спрятала ладони под кимоно, негромко шмыгая носом. Печать на руке резко заболела, но так же быстро, как начала, успокоилась. Мэй тихо ойкнула, осматривая её, как вдруг почувствовала тепло, наполняющее всё тело. Холодно больше не было. «Неужели я и так могу? — Бывшая гейша прикусила губу и посмотрела на своего спутника, тело которого тоже покрылось мурашками от мороза. — И других, может, тоже могу согреть?» Кицунэ напрягла руку, направляя ладонь в сторону Цуру, и, слегка прищурившись, пыталась отдать ему часть тепла. «Давай же, ну…— Сильней сжав ладонь в кулак, она зажмурила глаза, кусая щеку изнутри. — Ну же!» Бесполезно. Её рука, словно тряпичная кукла, безвольно упала обратно, прекращая попытки. Недовольно выдохнув, Мэй попыталась ещё несколько раз опробовать эту странную магию и заставить работать, но со временем только сильнее уставала и злилась на себя. Ёкай обернулся назад, услышав недовольный вздох, и вопросительно поднял бровь, спрашивая, все ли хорошо? Мэй несколько раз кивнула и махнула рукой. — Не переживайте, я просто…— Она негромко кашлянула в кулак, уводя глаза в сторону. — Не знаю, что мне делать. Он отчего-то кротко улыбнулся, но в улыбке этой была сильная печаль, будто Цуру знал, что Мэй имела в виду. Он отогнул своей рукой небольшую ветку, пропуская кицунэ вперёд. Благодарно поклонившись, Мэй увидела вход в пещеру. — Хонг уже там? — Тот синоби? Да. Это он нам место показал. Мэй кивнула, больше соглашаясь с самой собой, нежели слушая Цуру. Прошла вперёд, разжигая на своей ладони едва заметный, почти тусклый огонёк, чтобы получше разглядеть помещение. Войдя вглубь, да так, что обычные люди подумали бы, что тут тоннель, Мэй наконец начала замечать всё больше и больше ёкаев, которые боязненно сжимались в стену пещер, либо друг об друга. Большие и маленькие; сильные и не очень; страшные и невинные: все они боялись. А вместе с ними боялась кицунэ. Цуру аккуратно подтолкнул девушку к остальным, призывая сесть и привлекать к себе меньше внимания. Тяжело вздыхая, Мэй повиновалась, присаживаясь где-то сбоку от остальных. К ним подошёл Хонг. — Всё нормально? — Он оглядел её с ног до головы, подмечая какие-то детали. — Да. Как они? — Мэй едва заметно кивнула в сторону остальных, встревоженно чесав ладонь, чувствуя, как та начинает жечь. — Паршиво. Все боятся. Мэй зарылась руками в волосы, зажмуривая глаза до белых точек. В этот же момент земля резко содрогнулась от громкого взрыва, доносящегося снаружи. Вслед за ним пришла секундная тишина, а после оглушительные крики боли и мольбы о помощи. Кицунэ подорвалась с места, но Хонг задержал её, усаживая обратно. — Тихо! Так ты не поможешь, я сам схожу. Он быстро выбежал наружу, пропадая во тьме. Ёкаи дрожали, пусть и не хотели показывать это. Мэй всегда думала, что они, сидящие перед ней, привыкли к нападению людей и не боялись ничего. Особенно живя в одном месте с синоби и помогая им в сражениях. Но она ошиблась. Часть из тех, кто находится с ней, ещё никогда не ступали на такую ожесточенную тропу войны между такими, как они, и обычными людьми. Не было понятно, останутся ли они в их команде, либо перейдут на сторону врага. Воздух резко запах чем-то сожженным и горьким, заставляя в омерзении зажать нос рукой. Цуру, оставив Мэй со своими раздумиями, поднялся на ноги, одной рукой опираясь о колено, а затем двинулся в сторону других ёкаев. Смерив их всех сочувствующим, но тяжёлым взглядом, он тихо прокашлялся, вбирая грудью воздух, а затем полушепотом заговорил с ними: — Сейчас каждый из вас сидит здесь и трясётся от страха за свою жизнь, пока наши товарищи сражаются бок о бок с врагами. — Он бегло взглянул назад, на Мэй, а затем продолжил. — Но вы сами согласились на эту затею. Те, кто хотел сражаться за кицунэ, двинулись сюда. Остальные же остались дома, их никто не принуждал. Так в чём же дело? В пещере повисла тишина, нарушив которую никто не решался. Мэй, поднявшись на трясущихся ногах, ухватилась о стену, поднимая благодарные, но при этом вопросительные глаза на ближнего ёкая. Она знала, что он не видит, но почему-то надеялась, что хотя бы чувствует. За стенами раздался гром, оповещая о начале надвигающейся грозы. Огни на факелах, висевших на стенах, в специально отведенном для них Хонгом месте, резко затрепыхались и задергались, норовясь потухнуть. Лишь невидимая защита удерживала их от этого. Все вновь замерли, теперь не глядя друг на друга. Цуру прохрустел пальцами и обернулся на Мэй, которая уже более уверенным шагом подошла к нему. Он видел, что она сомневается, но так же замечал, что за этим сомнением стоит что-то ещё. Более сильное и превышающее первое. Ёкай вновь обернулся на остальных и уже громче проговорил: — Мы не знаем, насколько страшна смерть, но чувством её приближение. И неясно, больно ли умирать, но, в любом случае, каждый из нас должен сделать попытку…— Кицунэ положила свою ладонь, уже покрытую корочками мозолей и ран, на плечо Цуру, от чего тот резко замолчал. — Можно мне? Утвердительно кивнув, он отошёл в сторону, складывая руки на груди и наблюдая за девушкой. Мэй носком пнула маленький камень под ногами, закусывая губу, а затем выпрямила плечи и посмотрела на каждого, словно запоминая их. Она знала: лица половины из них скоро будут серы и мертвы. И она никогда не забудет ни одно из них. — Я знаю, что сейчас вам страшно. Знаю, потому что сама прохожу через это, но, — Кицунэ повернула голову в сторону выхода из пещеры, откуда доносились крики и звуки боя. Нервно сглотнула и тряхнула головой. — Но там, снаружи, сражаются не только дорогие мне люди, но и ваши товарищи. Я уверена, каждому из них нужна помощь. И Цуру не прав: вы не должны сражаться за меня, ведь я бы никогда не простила себе и не прощу смерть каждого. Вы должны сражаться со мной, против нашего общего врага, который, при победе, сможет завладеть этим миром и поработить всех вас. Так давайте поможем и переступим через свой страх, чтобы подарить этому миру и нам самим покой и свободу… Ёкаи молчали. Молчали с полминуты, но она казалась вечностью, пока один из них, самый мудрый на первый взгляд Мэй, не вышел вперёд, заговорив своим чуть грубым и спокойным голосом: — Почему мы должны жертвовать своими жизнями, кицунэ? У нас есть семьи, дети. У тебя есть хоть кто-то родной? Мэй потупила взгляд, но вскоре ответила, да так тихо, что, поначалу, даже сама себя не услышала. — Вы правы… У меня нет ни семьи, ни детей. — Она отпустила голову, сдерживая выходящие наружу чувства. — У меня нет ни семьи, ни детей, но мне всего восемнадцать лет. За этот короткий срок я лишилась своей семьи, которую, как оказалось, убило то же существо, что охотится за мной сейчас. Я лишилась своей семьи и не знаю, что такое «родительская любовь». Росла одна, ведь не родной отец, — человек —, отдал меня на воспитание гейшам. Я лишилась детской радости, рано повзрослела и никогда в жизни не имела настоящих друзей, а уж тем более любовь. Узнав, что я — кицунэ, проблемы не кончились, их стало только больше. Я ни единожды подтвергала опасности своих друзей, не раз вспоминая об этом. И только сейчас поняла: у меня не было ни семьи, ни любви, но я так хочу, чтобы она была. Мэй вспомнила Кадзу, его сдержанную улыбку и лёгкие касания. Слова, издаваемые его ломким и злым голосом, которые грели её душу. Его взгляды, касания, знаки внимания. Она вспомнила всё, ради чего он жертвовать собой. Вспомнила его изтерзанную спину, смотреть на которую нельзя было без боли, от которой щемило в сердце. Вспомнила, как он всегда старался защитить её, жертвуя собой. « — Я понимаю, долг… — Да причём тут долг.» Долгом тут и не пахло. Тут пахло любовью. — Но я чувствую, что люблю сейчас, в такой сложный период, и так боюсь потерять этого человека. — Одинокая слеза скатилась по её щеке, падая на землю. Мэй тихо вслипнула, поднимая голову на ёкая, что терпеливо слушал её. На её лице сияла улыбка, полная боли, которая в любой момент готова была треснуть. Она не говорила: шептала, скрепив руки на сердце, и просила с огромной мольбой в голосе. — Пожалуйста, дайте мне шанс любить дальше. Дайте мне шанс узнать, что такое любовь и настоящая жизнь, без боли, страха и постоянной мыслью о том, что я — чудовище. Дайте мне шанс закончить это дело и со спокойной душой отпустить этого человека, но только чтобы он был жив, как и остальные мои друзья! Пожалуйста… Ёкай молчал, но теперь в его глазах читалось сожаление и понимание. Спустя минуту он обернулся на остальных, махнув рукой в сторону выхода, а затем громко и требовательно произнёс: — Мы встанем на защиту этой девчонки и не дадим подлым тварям захватить нашу землю! Мы сделаем все возможное, потому что шанс на счастливую жизнь должен быть у каждого, и пусть в моих словах есть доля эгоизма, но трусость — это последнее, что должен испытывать ёкай перед его смертельным боем! А теперь: вперёд! Он прошёл вперёд, выводя ёкаев из пещеры, а вслед за ними шла Мэй, всё ещё стирающая остатки слёз со своих щёк. Выйдя наружу, всем предстала страшная картина: горы пепла и трупы, с окровавленными и растерзанными телами, запрокинутыми головами, недостающими конечностями и широко раскрытыми глазами. Много трупов. В основном враги, но лежали тела тех ёкаев, что прибыли с ними. Кицунэ услышала всхлип и чье-то тихое: «Нет…» позади себя, а затем глухой удар об землю. И это было страшно. Уже менее ожесточённо продолжалась война, но она была. И Мэй не чувствовала среди врагов нужного. Кто-то из ёкаев громко взвыл над трупом своего некогда близкого друга, а затем, теряя самообладание, кинулся на врагов. Вслед за ним побежали многие. Цуру, не сумев смотреть на эту картину, перекинулся в журавля, решив ожидать врагов в ловушке, стоящей неподалёку. Бросив последний взгляд на Мэй, он скрылся во тьме, быстро затягиваемой его тонкое тело. Ёкай, что меньше чем минуту назад напал на врагов, желая отомстить за друга, лежал у дерева, серьёзно раненный в бок и спину. Он полз и протягивал руку к тому, за кого бежал сражаться, но, буквально в нескольких сантиметрах от него, в судорогах качнулся и навсегда замер. Лишь дерево, слегка скосившее в бок, запечатлило этот момент в своей памяти. И в памяти Мэй. Яркая вспышка, исходящая откуда-то далеко, озарила бушующий лес, привлекая к себе внимание. Бой на мгновенье остановился. В складах кимоно Кадзу засияла сфера, привлекая к себе внимание. Мэй и Хонг, заметившие это, резко посмотрели друг на друга, а затем побежали в сторону лошадей. Все поняли: враги, с которыми столкнулись здесь, оказались ложными. Настоящие сейчас находились там, с Такао, которому нужна была их помощь. Кадзу посмотрел на Сино-Одори, и та, кивнув, что-то прокричал ёкаям, а затем двинулась следом за остальными. Все оседлали коней, мчав на помощь дзёнину. На лицах был страх, сомнение, боль и сосредоточенность. Не обращая внимания на недовольное фырканье усталых лошадей, они всё быстрее и быстрее скакали вперёд, лишь бы успеть. Но успевать было не за чем. Впереди шёл Такао, чей лоб был залит кровью. Собственной или чужой: было не важно. Лошадей резко остановили, и, спустилившись с них, друзья кинулись к дзёнину. Лишь подбегая ближе, Хонг отчаяно взревел, хватаясь за голову. — НЕТ! За ним следом рот прикрыла Мэй, не сдерживая от шока своих эмоций, Казду сжал ладони в кулак, на скулах играли жевалки, а Сино-Одори злобно прошептала: — Убью… На руках дзёнина лежало бессознательное тело Сатоши, на животе которого разрасталась смертельная и тяжёлая рана.