Капитан

      Рука соскользнула вниз с каменной оградки, повиснув плетью вдоль туловища, а взгляд был прикован к расстилающейся вдали картине, фокусируясь на движении и отпечатывая в памяти увиденное. Это казалось таким далёким и нереальным, что веки, хоть и норовили моргнуть, всё же отказывались опускаться, в страхе распахнувшись; подрагивали ресницы.       Дрожь в теле с каждой секундой начинала ощущаться всё отчётливее, и уже совершенно однозначно можно было видеть, как она, от набирающего темп биения сердца, превращается в нервную трясучку, очень хорошо различимую в неестественном подрагивании пальцев. И как бы не было отвратительно признавать, но страх овладел в мгновение, неожиданно и очень сильно. Громадные фигуры, движущиеся из-за леса, лишь закрепляли эффект.       Резвая мысль оживляет сознание, а адреналин бьёт в крови, заставляя тело наконец пошевелиться.       Тёмный пролёт лестницы, ведущий вниз из башни, казался каким-то ложным укрытием, а мысли в голове лишь усугубляли ситуацию, в которой пришлось оказаться.       «Как такое могло произойти? — ноги с каждым шагом становились будто деревянными, снова переставали слушаться. — Почему сейчас?!» — уже начинало разжигаться знакомое чувство, заполняя изнутри: злость трепетала в груди, а кружащая вниз лестница представлялась бесконечной, и различить что-либо в темноте становилось всё сложнее.       Виной всему была охватившая разум и тело паника. Страх оказаться в лапах монстра уже не был чьим-то рассказом или выдуманной сказкой, а абсолютно реальной перспективой, причём с вероятностью в считанные часы. Отсутствие в этом месте личной экипировки и УПМ добавляло масла в огонь, и невозможность спастись становилась очевидной.       Всё, что казалось раньше "спасением", способом уйти от реальности, начало не на шутку пугать. И от этого страх только усиливался.       «Не так я этого хотела...» — истинные цели уже переставали видеться чем-то правильным и желанным.       Глухой топот подошвы отражался от стен, звук этот бил по голове, и так норовящей взорваться от потока нахлынувших эмоций. Виски пульсировали, давление в теле повышалось с каждым неровным вдохом.       Неосторожно ступив непослушными ногами на ступень в темноте, правую стопу пронзила резкая режущая боль от самой пятки до колена, и девушка затормозила, ощущая неприятный дискомфорт и осознавая, что, сделай она ещё более опрометчивый шаг, могла вовсе слететь вниз. Но это, как нельзя кстати, помогло ей наконец остановить себя и свои мечущиеся мысли.       Она судорожно втянула сырой воздух через рот, с чувством лёгкого испуга попыталась всмотреться в темноту.       «Какая же ты, оказывается, бываешь мнительная, — удерживая равновесие и опираясь о холодную стену, презренно подумала о себе девушка, а в следующую секунду вскинула свободную руку — замахнулась ладонью, — одарила собственную щёку крепкой пощёчиной. — Возьми себя в руки!» — тишину разрезал хлёсткий, смачный шлепок, а кожу лица прожгло от удара.       Всего пара секунд, чтобы осознать — прочувствовать, впитать кожей горечь и прийти в себя.       Теперь желанным было лишь одно: убраться отсюда поскорее. И как можно дальше.       Приведя свои мысли в порядок и немного успокоившись, девушка собралась с силами и преодолела злосчастные ступени, почти выбежала на крыльцо.       На улице уже вовсю готовились к отступлению: члены отряда заканчивали спешные сборы, подготовку коней. Транспорт, когда-то привезший сюда провизию, был уже без надобности брошен там же, где его оставили, пригнав сюда. Никаких вещей и груза, совсем "голые" солдаты, метавшиеся из стороны в сторону, в жалких попытках делать всё быстро, но с трясущимися руками и ошарашенными глазами. Подготовленные и, в тоже время, совершенно неготовые. От них веяло паникой, страхом и неготовностью мириться с происходящим. Чувство это витало в воздухе, было ощутимо сейчас лучше, чем что-либо и нагнетало и без того сложную обстановку.       Не сразу, но Оливия всё же нашла беглым взглядом высокую фигуру Захариуса в толпе и направилась в его сторону с чётким намерением завершить свой гадкий, но единственно спасающий её, план.       Огибая людей, переходя местами на сбивчивый бег, в голове у неё маячила мысль о том, что задуманное очень кстати могло показаться самым настоящим дезертирством. И она была уверена в таком представлении и в том, что именно это о ней может подумать Майк, но другого выбора сейчас не было.       — Эй, — мимо торопливо прошмыгнул солдат с седлом в руках, выскочил перед самым лицом, чуть не сбив девушку, но та вовремя обогнула его. В этой суматохе почти все свершали слишком много ненужных действий. — Майк! — громче окликнула Оливия, подойдя ближе.       Мужчина, услышав собственное имя, оглянулся вполоборота, продолжая затягивать ремни подпруги своего коня. Делал он это очень собранно и знакомо.       — Мы выдвигаемся. Поторопись, — твёрдо произнёс он, сосредоточенно проверяя крапления.       Сейчас все его мысли были только о том, что дюжина подозреваемых в соучастии недавних событий солдат оказались в сложном положении, что за время, которое они пробыли здесь, не удалось ничего выяснить. Он не был уверен с самого начала в том, что кто-то станет раскрываться — это оказалось бы вполне наивным мнением. Но сейчас надеялся только на то, что ему хотя бы удалось выиграть время для Эрвина и Разведкорпуса, остудить желание политической верхушки принять к подразделению радикальные меры. Смит решил бы этот вопрос в любом случае — сомнений нет, однако, решить проблему с вторжением гигантов необходимо здесь и сейчас, так что ответственность автоматически перекладывалась на плечи Захариуса, и он это очень хорошо понимал. Сейчас всё зависело от того, насколько правильно он оценит и распределит силы свои и подчинённых. К слову, другого выхода у него просто не могло быть. Стену Роза прорвали титаны, и в опасности сейчас были не только члены отряда, но и всё население до самой столицы, поэтому медлить было нельзя.       Услышав тон мужчины, Оливия сразу же поняла, что, если не пойти напором сейчас, — потом просто не предоставиться возможности.       — Я нашла кое-что в документах, — с ходу выдала девушка, осознавая, что достоверность сказанной информации сейчас никто не сможет проверить. Это было и плюсом, и минусом.       — Сейчас нет времени обсуждать это, — резко оборвал Майк и повернулся к девушке, и та проследила за выразительным взглядом мужчины. — Как и нет в этом смысла. Стену прорвали, и это были не новобранцы, а титаны.       — Смысл есть! — неожиданно для него и для себя самой резко ответила Хилл, практически огрызнувшись. Майк осмотрелся. Взгляд её впервые выражал настоящее беспокойство и причастность, что несомненно обратило внимание Захариуса, даже смутило его. Но Оливия тут же осеклась и продолжила чуть тише. — Я с большей вероятностью уверена, что смогу доказать то, что подозрения Эрвина были не напрасными. Мне нужны документы по Леонхарт, чтобы подтвердить это.       Светловолосый мужчина ещё раз посмотрел в сторону солдат, пока те суетились в сборах. Время поджимало, нужно было выдвигаться.       «Информация, которую якобы нашла Хилл требовала закрепления, и, судя по всему, сейчас её могла достать только она. Так как все документы по Леонхарт с момента выпуска хранились у Военной полиции — там, куда она поступила из кадетского корпуса, — а после выяснения причин происшествия в Стохессе, были изъяты для проведения расследования, — Майк задумался на секунду. Прикинул, повторяя в уме все известные ему на данный момент факты. — Дело по этой девке держалось в секрете, и даже Смиту не удалось получить к нему доступ из-за его решения развернуть битву в центре города... Слова Хилл, да и сама она, получается, были сейчас единственным способом попытаться сделать хоть что-то, чтобы помочь нам, учитывая сложившуюся ситуацию», — теперь шаг Эрвина был вполне понятен, и Майк уже не был так насторожен к нему в своём мнении, однако, Хилл всё ещё была слишком сомнительной пешкой в этой партии. Его доверия в полной мере она так и не успела завоевать.       — Это лишь твоё предположение. Я не могу полагаться на слова, — мужчина сказал это, чётко давая понять свой настрой. Но, всё же, он продолжал бороться с собственным изначально сложившимся мнением. — Наш приоритет — это эвакуация ближайших деревень.       Глаза Оливии быстро прошлись по напряжённому лицу Майка, оценивая. Упёртость собеседника сейчас казалась для неё преградой, но острый ум быстро сообразил для него ответ.       — Чтобы оповестить деревни, нам придётся разделиться, иначе титаны доберутся туда раньше, — не унималась она. — В твоём отряде сейчас минимум два врага, — девушка подошла вплотную и напористо добавила со всей серьёзностью и уверенностью, пытливо разглядывая глаза Майка на реакцию. — Ты не допускаешь, что они могут воспользоваться ситуацией?       Майк точно так же вперился во встречный взгляд, изучая лицо Хилл и вслушиваясь в тон её голоса. Он видел, что та пёрла напролом и пыталась добиться своего. В голове предательски стала маячить мысль довериться её словам, потому что они звучали вполне логично, но всё же с какой-то тенью за ними. Тень эта очень напоминала отчаянье придумать причину отстраниться от прямых обязанностей в нависшей опасности. Однако, Захариус как никто другой понимал: опасность упустить возможность узнать действительно важные данные для человечества и подобраться к разгадке творившегося — перекрывала любую возникающую трудность. Всё неумолимо начинало вести к одному.       Мужчина ещё раз обернулся в сторону, удостоверившись в том, что их разговор не слышен остальным.       — Что ты планируешь делать? — спросил Майк, в последний раз взвешивая все "за" и "против".       — Получу доступ к делу девки-титана и удостоверюсь в своём предположении, а после — сразу сообщу информацию Эрвину, — Лив кратко описала план своих действий, поняв, что Майк уже думает в нужном ей направлении, и, предоставив ему конкретику, она добьётся своего. Это было ощутимо более, чем хорошо.       — Я понял тебя, — сдавленно произнеся, почти сквозь зубы, согласился Захариус. — Томас отправляется в город, чтобы оповестить Эрвина о вторжении. А ты, — взгляд его стал ещё суровее, чем был. — сделай всё возможное и не подведи.       Решение было принято, и теперь мужчина рассчитывал увидеть только задуманный исход, отрицая давление, которое оказала на его принятие Хилл. Это решение также было его ответственностью — перед Эрвином, перед человечеством, которым нужно сделать заветный шаг вперёд, и, в конце концов, перед самим собой.       Оливия не стала уверять мужчину, произносить благодарных обещаний, только согласно кивнула и наконец отступила, хотя внутри ощущала победоносное благоговение.       Бегом высвободив своего коня из стойла, нацепив на него необходимую амуницию и закрепив тяжёлую сумку, всё это время тянущую плечо вниз, Хилл взобралась в седло и проследовала за отбывающим в путь отрядом. Проезжая мимо сто четвёртых, она в последний раз запечатлела в памяти тех, на кого падало подозрение, тех, кого предстояло вывести на чистую воду. Она надеялась, по большей части, на призрачные, пока не подтверждённые догадки, но почему-то была уверена, что сомнения её не могли быть необоснованными совсем. Это был ход последней картой.       «Удачи!» — мысленно пожелала Оливия напоследок, проезжая мимо Майка и офицеров, искренне веря, что они справятся. Веря, что справится и она. Захариус ответил ей встречным, таким же коротким кивком.       Офицер Томас поравнялся с Хилл и, после незамысловатого сигнала, подстегнул свою лошадь, тот час устремившуюся галопом вперёд.       «Верно, — сосредоточенно подумала Оливия, — нужно спешить», — и пришпорила коня, ускоряя ход.       Отдаляясь и оставляя остальных позади, она в последний раз слышала голоса, успевшие запомниться ей за время, проведённое здесь.       ***       Зевса пришлось оставить на улице, в одном из знакомых закоулков меж тесно стоящих друг к другу домов, чтобы не привлекать лишнего внимания к нему и себе самой. Руки затягивали ремни поводьев какими-то резкими, рваными движениями. Скорее всего, в попытке справиться с ними поскорее и уйти. Закончив с поводом, Оливия остановилась рядом с конём, достала из сумки свою старую куртку и быстро переодела форменный пиджак, накрывая спину родной эмблемой с зелёным единорогом. Недолго поразмыслив, сложила необходимые документы, умещая исписанный пергамент во внутренний карман. Прикинула в уме возможный расклад событий, свои действия, напряжённо всматриваясь себе под ноги. А покидая переулок девушка пообещала своему коню вернуться так быстро, как только сможет.       Она вышла к улице, направилась вдоль дороги, и через несколько домов свернула к площади, ведущей точно к штабу Военной полиции. В очередной раз надеясь на то, что на её пути ей не повстречается никто слишком разговорчивый. Надежда была и на то, что она успеет сделать задуманное до первых сигналов о вторжении, пока не поднимется тревога и не начнётся суматоха в городе и среди военных. А до этого момента — всё её нутро было настороже и наготове.       — В остальном, придётся действовать по ситуации, — ясные глаза мужчины на мгновение блеснули огоньком от солнечных лучей, пробивающихся через окно экипажа.       В потоке волнительных мыслей очень кстати вспомнились слова Эрвина, говорящего тогда загадками при их первом разговоре, но обретших сейчас смысл и почву. Отрицать то, что он предвидел это наперёд, было бы просто глупо.       «Кто бы сомневался,» — иронично и даже с толикой недовольства фыркнула себе под нос девушка.       Где-то глубоко в душе она чувствовала, что это будет не последним таким опытом. Чувство это немного воодушевило её, заставляя ощущать себя причастной к чему-то важному, что происходит в последнее время. К тому, что скрыто от всеобщих глаз и умов, но так необходимо для целей маленькой группы людей, задумавших планы на свершение очень больших дел. А после она с неприятной, обжигающей горечью подумала, что снова пляшет под чужую дудку, на секунду раздувая внутри себя пламя нарастающей необоснованной ненависти.       Взгляд опустился под ноги, слух внимал стук каблуков, а челюсть непроизвольно сжалась. Однако, через мгновение взгляд снова устремился вперёд, а в голове застыла отрезвляющая мысль: «это меньшее из зол».       «Нужно каждый раз вспоминать, почему ты это сделала», — напоминая самой себе подумала Оливия, толкая дверь в здание.       Внимание девушки обратилось на пустой холл и стоявшую тишину, оттесняя ненужные размышления. Оглядевшись и прислушавшись, она решила не медлить и направиться в архивный отдел, чтобы отмести один из вариантов. Совсем скоро достигнув самой дальней из лестниц в конце коридора, по которой ходили не так часто из-за её банальной удалённости от многих кабинетов, Оливия спешно поднялась на четвёртый этаж. Никого. Тихо. Выяснять причину было не так уж и важно, но воспользоваться ситуацией можно.       Железная ручка поддалась сразу, и, скрипнув, дверь распахнулась, а девушка шмыгнула внутрь, аккуратно прикрывая за собой. Будучи здесь не впервой, в нос ударил знакомый затхлый запах копившейся здесь макулатуры. Окна были застланы непроницаемыми полотнами во избежание попадания прямых лучей на старый пергамент и выцветания чернил на нём, поэтому темнота царила здесь в любое время суток. Сделав несколько осторожных шагов, девушка упёрлась бедром в угол стола, на ходу вспоминая расположения предметов, на ощупь нашла рукой пыльный подсвечник. Бывали здесь не так уж и часто. Свеча вспыхнула резко, словно стояла и только ждала, чтобы ею воспользовались; огонёк затрепетал в танце, освещая помещение жёлтым светом.       Не долго думая, Оливия прошла к датированному стеллажу, поднесла свечку к полке и стала бегло читать даты на корешках папок. Наспех скользила взглядом по знакомым наименованиям, отметала то, что точно не подходило, задерживалась на новых, но продолжала дальше. Переплёты с наиболее подходящими символами раскрывались, изучались вскользь, но нужной информации не содержали и вскоре убирались на место. Стаскивая очередной перевязанный корешок, вместе с ним каждый раз слетал небольшой слой пыли, попадая точно в лицо и щекоча нос, и отделаться от подступающего чиха становилось всё труднее, но девушка удерживала его и терпеливо продолжала поиски.       Одна за другой полки были изучены, только ничего подходящего так и не попадалось на глаза. Лив задвинула очередной переплёт и отступила на шаг. Срываясь с места, метнулась до стола, раскрыла стоящую на нём коробку и поочерёдно стала доставать оттуда сложённые документы. Весенние отчёты, объяснительные прошлого месяца, бессмысленные рапорты, и глупая, ненужная писанина новобранцев, — всё, что должны были уже давно рассортировать, но так и не направили для этого молодых рук.       — Блять, — недовольно закатила глаза Оливия. — Один мусор, — и стала быстро укладывать бумаги обратно в коробку, с силой придавливая картонной крышкой.       Поняв, что все возможные места были просмотрены, подозрительная документация — вскользь прочитана, а искомое — не найдено, девушка решила проверить последние два варианта. Один из них точно должен был выстрелить.       Взгляд пробежался по помещению — всё должно остаться, как и до её прихода; нигде не оставлено никаких следов. Рука напоследок прошлась по полкам, стирая пыльные дорожки от недавних движений папок с мест. Свеча затушена прямо пальцами, подсвечник встал обратно на стол.       Стремительно покинув архив, Оливия, с чувством, напомнившим предвкушение чего-то, отправилась на этаж ниже, стремительно миновала пролёт и уверенно протопала подошвами сапог к кабинету.       Думала ли она о том, что может наткнуться на препятствие? Да. Поэтому была наготове с самой первой минуты, когда только переступала порог штаба. Однако, ощущала то, что казалось не логичным, да и признать этого до конца не могла, списывая всё на эмоциональное возбуждение.       — Идиот, — шёпотом констатировала девушка, с лёгкостью открывая незапертый кабинет Миллера.       Она прошла внутрь и увидела пустое помещение, тут же начав бороться с двояким впечатлением. С одной стороны, она беспрепятственно могла облазить сейчас каждый уголок его рабочего места, с другой — Миллер мог ей помочь, если бы находился здесь и работать в тихую не пришлось бы. Максимум — используя хитрость и незамысловатый подход "я тебе, а ты мне", который всегда работал в их отношениях. Но мужчины здесь нет, и поэтому работать придётся с таким раскладом. Пораскинув мозгами, это показалось Оливии даже лучшим вариантом. Иметь лишний осведомлённый и не самый простой ум в сообщниках — риск всегда. Хотя Хилл была уверена в том, что старый друг не отказал бы ей в помощи, попроси она его об этом.       Тишина всё ещё сопровождала девушку, и она мигом поняла в чём дело, глянув на стрелки часов, застывших на послеполуденном времени. Дела и собственные мысли так затянули её, что она совсем выпала из реальности, гонимая неотложным. Больше раздумывать было не о чем.       Рывком пересекая метры кабинета, Оливия, не теряя больше времени, стала рыскать по столу в кипе лежащих документов, перебирала их один за другим. Вчитываться становилось уже до боли невыносимо, хотелось поскорее со всем этим закончить. Найти то, что искала, и без препятствий уйти восвояси.       Поверхность стола была завалена ненужным, всё было не тем. Ящиков было всего три. Обыскать их и стоящий у стены шкаф — и второй вариант исчерпан. А последний — кабинет Найла. То, куда она хотела бы попасть сейчас меньше всего, туда, где хитростью и "дашь на дашь" так просто не разобраться. Поэтому Оливия, с нарастающей в груди тревогой, начала быстрее раскрывать ящики стола, надеясь, что всё окончится на втором и самом безболезненном. Два из них были облазаны за минуту, но, попытавшись выдвинуть третий, девушка встретилась с помехой. Замок.       «И с каких пор, Миллер?» — удивлённо подумала Лив, начиная быстро осматривать каждый уголок и полочку стола в глупом поиске ключа. Она подошла к шкафу, раскрывая стеклянные дверцы, поднимая коробки с канцелярией и прочим барахлом, ища острый предмет или что-то, что поможет подцепить механизм в скважине. В спешном порыве обыска, на пол с гремящим шумом приземлилось что-то увесистое. Глаза сразу взметнулись, а слух обострился. На полу, покачиваясь, лежала жестяная туба.       «Неужели, ты и вправду хранишь здесь ключи?» — не веря своим глазам, насмешливо подумала Хилл.       Связка из двух старых, скорее всего, запасных от кабинета, и парочка неопознанных поменьше.       Затолкав всё на свои места и закрыв шкаф, Лив рывком подошла обратно к столу, присела на корточки и стала пробовать каждый из найденных в замке.       — Идиот, — повторила она, небрежно откладывая ключи. Замок поддался моментально.       Тут-то её желание найти то, за чем пришла, снова загорелось новым огнём, и она стала перебирать листы в единственной оказавшейся внутри папке. Спустя минуту глаза её с жадностью впились в знакомую фамилию и наспех пробежались по тексту ниже.       «Подозревается в уб… — мысль была прервана раздавшимися за дверью приближающимися шагами. — Двое.»       На то, чтобы обдумать свои дальнейшие действия, времени не осталось совсем. Оливия выдернула документ и скомкала всё в тот же карман куртки. Не церемонясь задвинула тяжёлый ящик, прокрутила ключ, бросив тот обратно в тубу и на полку. Оправила выбившиеся из хвоста волосы и живо подошла к двери, затаив дыхание — прислушиваясь.       Была вероятность того, что это мог быть и не он, и тогда ей придётся выкручиваться из ситуации в случае, если этот кто-то не пройдёт мимо. Девушка навострила уши, напряглась всем телом. Но сразу после услышала знакомый тембр голоса.       — Отдельный отряд… — глухой топот в коридоре усиливался с каждым шагом. — Своё снаряжение… — голоса становились всё громче.       Дверь распахивается сначала медленно и не полностью, мужчины заняты разговором.       — Посмотрим, что из этого выйдет, — в своей обычной самоуверенной манере произнёс Ретт.       — А я хочу посмотреть на эти приборы, — мягкий голос раздался совсем близко и громко в тишине предвкушения развязки, которую с нетерпением ждала притаившаяся девушка. — Какие люди! — оживлённо и слегка удивлённо провозгласил Фростман, наконец переступив порог кабинета.       Оливия, вальяжно устроившись на широком диване, сидела закинув ногу на ногу и демонстративно вчитывалась в книгу. Чтиво это было схвачено со стола без разбора, как первое, что попалось под руку. Выждав несколько секунд, словно дочитывая до точки, девушка нехотя подняла взгляд на вошедших. Медленно и выразительно. Но как только глаза её сфокусировались на знакомых чертах, уголки губ сами поползли в знакомую всем усмешку. Только вот сейчас за этой немного кривой, хитрой ухмылкой таилось ничто иное, как трепетное облегчение и тёплое чувство. Отчего-то ей было радостно увидеть их вновь, как это было порой раньше.       — А вы, я слышу, всё сплетни собираете? — проигнорировав Ноя, напрямую поинтересовалась Хилл, небрежно откидывая предмет и устраиваясь поудобнее.       Закрывший дверь Миллер медленно прошёл в кабинет и остановился рядом с диваном, у самых ног Оливии. Он привычно вставил руки в карманы брюк и посмотрел на девушку свысока своего роста, зная, что таким образом доставит ей почти что физический дискомфорт, нависая над ней. Проделывать подобное каждый раз и видеть то, как девушка пытается скрыть своё недовольство, — доставляло удовольствие ему. Он получал настоящее наслаждение, испытывая её каждый раз своим нахальным поведением, понимал, что заставлял её чувствовать что-то глубоко внутри и хотел увидеть, как это проявиться. Пощекотать нервы. Но она в очередной раз промолчала. Только зыркнула исподлобья, но ничего не сказала.       Ретт Миллер был из тех людей, которые привыкли получать своё, а желанное выгрызали зубами, несмотря на причинение ущерба другому. Трудности нисколько не пугали мужчину, а только распаляли, особенно, если это касалось женщин. Так и эта женщина, приковавшая его внимание моментально и уже довольно давно, была тем, кого он мог абсолютно точно назвать желанным для себя. Чертовка — так он иногда любил называть её в своих мыслях, с тем самым грязным подтекстом, что приходил на ум первым, но понимал, что такого обращения в свой адрес девушка не потерпит, потому никогда не смел сказать вслух, — возникла перед ним неожиданно и весьма эффектно — он запомнил этот момент чуть ли не до мелочей, изредка прокручивая в памяти. И с тех пор маячила перед глазами очень часто, после чего всё устаканилось — она устроилась на новом месте и встречалась ему почти каждый день. И каждый день их рабочие отношения становились всё теснее и сплочённее, что несомненно начинало нравиться Ретту больше прежнего. До такой степени, что, не встретив её в очередной из таких, мог поникнуть настроем, но виду не подавал ни при ком. Естественно, все свои истинные мысли на её счёт он держал в секрете, иногда сам держался особняком в качестве собственного усмирения. До определённого момента… Тогда он был готов поклясться, что выжмет из того момента максимум, получит то, что хочет и, удовлетворив потребность, отступит. Что-то произошло тогда — там, внутри. Глубоко в сознании, сердце, душе, да чёрт его знает где… Но поступил он иначе. Сожалел ли? Нет. Впервые после такого был благодарен себе и даже немного успокоился, что можно было назвать вполне странным. Миллер сделал шаг назад, чтобы в последующем, всё же, совершить два больших вперёд, и с нетерпением ждал возможности оправдать свои действия. И идти по этой тернистой дороге стало интереснее вдвойне. Несмотря на произошедшее, он по первости замечал изменения в их отношениях, следил за ними и очень скоро понял, что делалось всё специально. По всей видимости, от незнание того, как поступить правильнее, девушка вела себя наигранно непринуждённо, чем несомненно скрывала за таким поведением другие, более интересные Миллеру, эмоции. Выгодное умозаключение дало мужчине новые силы на терпеливое выжидание того мгновения, когда Оливия оступится сама, а желание вспыхнуло с большей силой. Так что, предсказуемая игра "в дурочку" теперь казалось Ретту даже забавной, ведь он видел девушку насквозь. Однако, даже незамысловатая роль, которую в состоянии исполнить для тебя любая баба, не затмевала представления Ретта об этой молодой женщине, как о довольно умной особе. Он уважал Оливию за достойное поведение в любой ситуации, способность держать лицо. И прощал ей за это многое, в том числе и своё ожидание.       — Всё-то ты слышишь, Хилл, — грубо ответил Ретт, рассматривая лицо девушки. — Любопытным, знаешь ли, по носу прилетает, — он отошёл к шкафу и раскрыл стеклянную дверцу, доставая из закромов бутылку со спиртным.       — Треплу, вроде тебя, тоже может прилететь однажды, — насмешливо парировала Хилл. Она обернулась на характерный скрежет открывшейся бутылки и посмотрела настороженно на действия мужчины.       «Сейчас только полдень, кретин. Время, в принципе, не подходящее…» — вспомнила, по какой причине оказалась здесь, но говорить ничего не стала.       — Как там твой торговец, Ной? Удалось заключить с ним "договор"? — поинтересовалась девушка в попытке перевести тему и отодвинуть внимание от себя. Нужно было завести непринуждённый разговор, чтобы оттеснить лишние мысли в сторону, а затем аккуратно слиться.       Ной уселся рядом с Оливией на диване и расслабленно закинул правую руку на спинку, коснулся рукой длинного хвоста Хилл, перебирая пальцами локон, чем сразу обратил внимание девушки, но та снова решила промолчать; второй рукой он устало взъерошил светлые волосы на своём затылке.       Молодой человек вступил в нынешнее звание накануне перевода Хилл, но, конкретно здесь, был задолго до её появления. Сколько она помнила первое время — Ной всегда был рядом с Миллером, держался поблизости. Так и сейчас, сослуживцы часто работали над одними делами, делили между собой новобранцев, делегировали обязанности на других офицеров. Всё вместе, всё сообща. И она, можно сказать, удачно вписалась в их пару, пристроилась в тёплое место. Сначала под наставление, позже как полноценный напарник. Работать с ними почти всегда было достаточно удобно — они знали людей, необходимые каналы, имели связи, что в нужные моменты очень выручало их всех. Не пользоваться своим положением казалось им просто глупым, потому Оливия быстро сообразила, что держаться этих ребят ей очень выгодно. До поры, до времени… Пока всё не закрутилось в то, что происходит сейчас. Осознание этого, конечно, возвращало её мыслями к рассуждениям о том, что было правильным на самом деле. Только вот думать об этом было уже поздно…       — Думаешь, я не договорился бы с ним? — засмеялся Фростман, щуря "холодные" голубые глаза.       — Даже не сомневаюсь, что смог, — понимающе улыбнулась девушка. — Вопрос в том, после скольких угроз, — непринуждённо добавила она и бросила беглый взгляд на настенные часы. Тревога могла начаться в любую минуту.       «Нужно уходить».       — Я работаю не так жёстко, как ты, Лив, — словно обидевшись, ответил мужчина и задумчиво накрутил тёмный локон на палец, а после отнял руку и склонил отяжелевшую голову. — Никаких угроз, — выдохнул он. — Мужику хватило одного намёка на то, что всё его дело полетит в помойную яму, а он отправиться вслед за ним. Так что, быстро сообразил, что к чему.       Оливия невесело засмеялась.       — Давай, расскажи нам о жёсткости, Фрост, — хмыкнул Ретт. Он вернулся на место, откуда недавно рассматривал сидящую перед ним Оливию. В руке его была смоченная спиртом белая салфетка. — Как ты на самом деле прижал этого торгаша.       — Это уже скучные детали, — на этот ответ Миллер лишь вскинул бровь.       — Что с щекой, Хилл? — темноволосый мужчина протянул девушке салфетку.       Оливия подняла на него озадаченный взгляд, не понимая, о чём тот говорит. Рука потянулась к лицу, и подушечки пальцев коснулись чуть влажной кожи в районе скулы. Взглянув на то, что окрасило пальцы, Лив сразу вспомнила, по какой причине там могла оказаться кровь, поэтому приняла протянутую салфетку. Ранку защипало.       — Ногтями оцарапалась, наверно, — прямо ответила она. — Спасибо.       Миллер посмотрел на неё внимательно, но расспрашивать не стал. Подумал, что вряд ли это могло быть чем-то серьёзным, чтобы обсуждать.       За окном раздался гулкий звон колокола, протяжный и словно нарастающий в образовавшейся тишине.       «Началось», — встревоженно подумала Оливия, глядя в сторону доносившегося звука.       Мужчины молча переглянулись между собой, обдумывая услышанный сигнал.       — Эй, что за херня? — Ной вскочил с дивана и подошёл к окну, выглядывая наружу.       — Нужно найти Найла, — тут же сообразил Миллер, спокойно поглядывая на часы. — Пошли.       Оливия, недолго думая, поднялась с места и первая направилась на выход. Мужчины вышли следом. Коридор был всё так же пуст, но с лестницы уже доносились разговоры. Было очевидно, что раздавшийся сигнал встрепенул всех.       — Надо организовать отряды, — мужчина рассуждал в стандартном направлении.       — Скорее всего, за стеной уже началась эвакуация, — добавил Фростман.       — Сообщите Найлу. А мы встретимся позже, — соврав, отчеканила Оливия и свернула к лестнице.       Взгляд Ретта успел только скользнуть по исчезающей за поворотом спине девушки.       Звон колокола был слышен отовсюду, и песнь его продолжалась ещё долго, оповещая каждый закоулок улицы, каждый дом, доходя до слуха всякого, кто способен был слышать. Своим пронзительным звучанием он грохотал в воздухе и натягивал нервы, заставлял людей внимать каждый удар, зарождал в головах панику.       Волнение поселяющееся и разрастающееся с каждой минутой, порождало испуганные взгляды, спутанные мысли и подталкивало на спешные, необдуманные движения. Недоумение и беспокойство, зародившееся внутри, выражалось всё отчётливее в лицах прохожих. Все понимали, что случилось плохое, но пока не знали наверняка, как быть и что делать дальше. Всё только усугублялось, когда в памяти всплывали недавние события, произошедшие в городе. Катастрофа, которая не успела забыться, потеряться в потёмках памяти, грозила повториться вновь, и неизвестно с какими последствиями на этот раз. Оттого становилось ужаснее вдвойне. Предотвратить уже, очевидно, было невозможно, но попытаться избежать самого её худшего расклада — ещё не поздно. Для этого каждому необходимо делать всё зависящее от него. Только таким способом можно было спасти ситуацию, свести её к меньшим потерям и сохранить хоть что-то. Так поступили члены отряда Майка, оповещая ближайшие местности об эвакуации, Ретт и Ной, мобилизующие сейчас силы полиции для координирования действий и защиты гражданских в городе, и Оливия, исполняющая свою негласную обязанность по поиску доказательств. Девушке ещё предстояло добраться до штаба Разведкорпуса, отыскать командующего и сообщить ему собранную информацию.       Солнце уже клонило к завершению своего пути, окрашивая небо в яркий рыжий цвет и рассеивая предвечерние оттенки на горизонте. Теплота красок близящегося к закату небосвода касалась крыш домов, возвышающихся деревьев и завораживала красотой, действовала умиротворяюще даже сейчас. Жара спадала всё стремительнее, и прилетающий в лицо ветер теперь чувствовался на коже неприятнее.       Оливия, стремительно покинувшая главное здание Военной полиции, сразу же забрала своего коня и без промедления отправилась, туда, где, по логике, должна была избавиться от груза переполнявшего её волнения. Она хотела как можно скорее получить подтверждение того, что поступила верно, правильно поняла завуалированный посыл и сделала то, что от неё требовалось. От этого ей стало бы действительно легче.       В поле зрения появилось знакомое здание, в котором пришлось побывать совсем недавно. По мере приближения к нему Лив отдала лошади команду сбавить темп и перейти на шаг, всматриваясь в прилегающую территорию, и сразу рассмотрела запряжённый транспорт. Остановившись неподалёку, девушка вылезла из седла и направилась ко входу в здание. Сообразив, на ходу достала припрятанные документы, зачем-то вчиталась в текст — проверила.       Если быть честной с самой собой, она уже знала, что поступила, как того требовала ситуация, и не соглашаться с этим становилось всё тяжелее. Возможно, она думала о другом, потому и подпитывала в себе сомнения, не могла быть уверенной на сто процентов. И, чтобы развеять их, оставалось всего несколько шагов и порог.       Дверь в кабинет была открыта, и Лив остановилась у самого входа, отбарабанив костяшками по деревянному косяку, привлекая внимание стоящего у стола мужчины. Он, оторвавшись от чтения бумаги, поднял голову.       — Оливия? — Смит, тут же вспомнив своё последнее совещание за этим столом, на котором присутствовала девушка, был немного удивлён увидеть её здесь сейчас. Но после осёкся, ведь недавно получил тревожное известие. Ответ на вопрос об отряде Майка был уже известен — оставалось полагаться на то, что капитан справиться со всем с минимальными потерями.       — Разрешите? — она отдала честь и, получив в ответ кивок, прошла в кабинет. — Полагаю, Вас уже известили? — начала девушка.       Эрвин снова кивнул и отложил документ на стол, выходя из-за него.       — Всё верно. А ты пришла по той же причине? — он остановился в паре метрах, рассматривая Хилл с ног до головы. Девушка тяжело дышала.       «Бежала или волнуется?»       — Не совсем. Я пришла сообщить о другом, — взгляд её на секунду задержался на изучающих глазах. Она почувствовала странное волнение, даже смятение, и, чтобы переключить внимание, положила на стол документы. — Думаю, Вам может пригодиться то, что мне удалось получить.       Эрвин ещё раз взглянул на щёку девушки, заметив маленький порез, а после взял переданный документ, быстро ознакомился с текстом. Девушка проследила за тем, как густые брови Эрвина чуть приподнялись.       «Всё же ей удалось достать его», — довольно подумал Смит.       — Дело Энни Леонхарт... А эти двое..? — спросил он. Лив кивнула, подтверждая не озвученную догадку.       — Её сообщники.       Мужчина хмыкнул и отложил дела.       — Они раскрыли себя сами? — уточнил Смит, снова обращая своё внимание на стоящую перед ним девушку и красующуюся эмблему на её предплечье.       — Нет. Но, думаю, Вы это и сами поняли, Эрвин, — глаза её хитро сощурились. — До этого дело не дошло. Пока...       Он снова поймал взгляд Лив и задумался. Хилл продолжила:       — Эти новобранцы — земляки. Записей с такой же местностью ни у кого больше не обнаружено. Есть вероятность, что они попытаются вызволить свою подругу. Так что, это вопрос времени.       — Значит, их нужно поторопить.       — Спровоцировать? — уточнила Хилл.       — Именно.       — И как же?       — Это ещё предстоит обдумать, — ответил мужчина. — Главное, что у нас теперь есть зацепка.       Кажется, после этой фразы Оливия получила то, за чем так торопилась сюда. Она почувствовала близкое с облегчением чувство.       Мужчина отошёл к окну и, отодвинув тюль, устремил взгляд на улицу.       — Но для начала нужно решить вопрос с титанами. Оливия, мы готовимся к выезду. Ты поедешь в сопровождении.       ***       Услышав сигнал о вторжении, мужчина в спешке убрал документы в стол и сунул руки в рукава пиджака, схватил ключи и намеревался покинуть кабинет, как дверь раскрылась снаружи. В проёме показалось два высоких силуэта.       — Найл, — с порога обратился капитан Миллер. Он прошёл внутрь, и за ним тут же проследовал Фростман. — Гарнизон поднял тревогу.       — Это я и так понял, — раздраженно ответил темноволосый мужчина. — Соберите солдат. Отправьте посыльного к стене — пусть уточнит информацию у Гарнизона, — скомандовал Док и сделал несколько широких шагов, "выталкивая" мужчин в коридор. Сам вышел следом и запер замок кабинета.       В коридоре раздались тяжёлые шаги. Военные направились к лестнице.       — Думаешь, сигнал может быть ложным? — Ной выразился скептически, поглядывая то на командующего, то на своего напарника.       — А ты хочешь, чтобы его подтвердили? — хмыкнул Ретт.       — Конечно же, нет, — мужчина вскинул бровями.       С нижних этажей начали доноситься голоса, послышалась суета. Мужчины, миновав лестничные пролёты, спустились к посту.       — Даже никчёмные дармоеды на вышках в состоянии отличить титана от бревна, — грубо отозвался командующий. Он никогда не уважал бездельников, особенно среди служащих. — Так что, вряд ли это ложная тревога.       — Мало нам проблем с Разведкой, — Фростман тяжело вздохнул, предвкушая предстоящие разбирательства.       — Уточни, каких именно, а то я не припомню, когда от них вообще был хоть какой-то толк, — глаза Ретта блеснули ехидством.       — Сегодня с утра один из наших передал, как того пастора видели в другом районе города. Его вели почти что под руки, — Ной понимал, что должен был сообщить об этом чуть раньше, но с самого утра всё складывалось как-то по-дурацки.       — Хочешь сказать, это были разведчики? — Док резко остановился.       — Скорее всего, Найл, — серьёзный взгляд Ретта вперился в стоящего рядом с ним мужчину. — Мы ведь предполагали это…       Фростман только согласно хмыкнул, подтверждая слова напарника.       Найл задумался всего на секунду, "проглатывая" полученную информацию. Размышлять долго не пришлось — идея развития этого дела родилась моментально.       — В таком случае, у нас есть вариант, как мы можем заполучить священника. Расспросите свою подругу о нём.       — Оливию?.. — смятенно уточнил Ной. Но уверенный взгляд командира ответил за него самого.       — К чему ты ведёшь, Найл? — Ретта насторожили слова Дока и пришедшая на ум неприятная мысль.       — К тому, что Хилл уже как несколько дней числится в Разведкорпусе.       Между ними повисло секундное молчание. Миллер и Фростман перекинулись настороженными взглядами, осознавая смысл только что услышанной новости.