Капитан

      Глаза девушки резко распахнулись, открывая перед ней лишь размазанные тёмные очертания пустого помещения, а грудь сдавило с такой силой, что, кажется, лёгкие болезненно скукожились внутри и были не в состоянии функционировать нормально. От нахлынувшего страха и спазма, её тело рефлекторно изогнулось в спине, а рот раскрылся в попытке пропустить хоть каплю необходимого кислорода. Девушка прохрипела, силясь сделать вдох, но чувствовала только что вот-вот задохнётся, и мёртвой хваткой пальцев вцепилась в складки лежавшего под ней скомканного одеяла, теряя силы и последний шанс ухватиться за частичку реальности, которая продолжала ускользать. Глаза утопали в кромешной темноте, она словно погружалась под воду, а в голове витала кричащая мысль о невозможности остановить настигнувшее состояние, чтобы прийти в себя и задышать вновь.       Но через мгновение приступ отпускает, и, хрипя пересохшим горлом, она совершает долгожданный вдох, чувствует, как с груди словно снимают всё это время давящую на неё каменную плиту, выпуская на свободу точно загнанную до изнеможения собаку. Туманность взора рассевается, тело наполняется прилившей по жилам энергией, но будто не слушается хозяйку. Девушка импульсивно подрывается с кровати в попытке высвободиться из неосязаемой ловушки, облепившей со всех сторон точно липкий кокон, а первый же шаг оказывается мнимой надеждой убежать — силы покидают мышцы так же быстро, как и появляются в них — ноги подкашиваются, и девушка припадает к полу, больно ударяясь коленями. Удерживаясь на руках от встречи лицом с деревянными досками, девушка замечает, как быстро и неотвратимо начинает уплывать из под неё пол, предметы, и не в состоянии противостоять, она неуклюже валится на бок, всё ещё ощущая сдавленность в груди. Её веки тяжелеют и прикрываются от бессилия, а рука тянется к груди, цепляясь за ворот футболки, пытаясь оттянуть его, чтобы облегчить нахлынувшее удушье.       В голове сразу же всплывают воспоминания приснившегося кошмара, предстают прямо перед глазами мрачные картины коридоров, которые чувствуются так реально даже сейчас, словно её разум всё ещё где-то там, далеко во сне, блуждает в поисках выхода на поверхность, и открой она глаза — снова окажется в том тупике. Они так крепко продолжают охватывать её чувствами, будто ноги до сих пор ступают по скользкому камню, а сквозь пальцы сочиться чужая кровь, стекая по локтям и пачкая одежду. И она видит всё это прямо здесь, пусть и с закрытыми глазами, чувствует как бьёт в нос резкий затхлый запах, и не может это остановить. Тело пробивает озноб, а на щеках чувствуется тёплая влага, медленно стекающая к губам, спускающая вниз и щекочущая кожу, она попадает в рот и оседает солью на кончике языка.       «Это сон… — загнанно подумала Лив, силясь отогнать от себя наваждение. — Это просто сон. Успокойся», — медленно приходя в себя она повторяла эти слова раз за разом, утирая пальцами остатки скатившихся слёз.       Хилл попыталась встать, оперлась коленями о пол, зацепилась всё ещё подрагивающими пальцами за основание кровати, поднимаясь. Пара шагов даются с трудом — обмякшее после сна тело слушается девушку неохотно, и она, качнувшись в сторону, хватается за подоконник. Пару минут занимает борьба с потемнением в глазах — она, облокачиваясь руками о шершавую опору, пытается вслепую нащупать ручку окна, чтобы проветрить. Железка жалобно скрипит, не поддаваясь слабому напору, и рука плетью спадает на подоконник, не в силах приложить большего. Оливия прислоняется лбом к прохладному стеклу, надеясь остудить жар на коже, и медленно совершает один за другими вдохи и выдохи, чтобы не упасть в обморок. Ей кажется, что такого состояния у неё не было никогда, что она не может просто так взять и упасть здесь, потеряв сознание.       Несколько минут проходят в полном бреду, пока с глаз не сходит пелена, пока всё вращается вокруг точно раскаченные до жестокой невозможности качели, пока головокружение наконец не отпускает её так, чтобы предпринять что-то ещё.       Она поднимает голову и упирается взглядом в начинающий постепенно расцветать за окном рассвет, ещё совсем неясный и блеклый, но абсолютно точно настоящий. Наконец Лив отстраняется и возвращается к кровати, подхватывает стоящие рядом сапоги и спешно натягивает их на ноги. Не пытаясь привести себя в порядок и переодеться полностью, она направляется в сторону уборных.       Прохладный сквозняк в коридоре тут же обдувает оголённые руки, и девушка инстинктивно скрещивает их у груди с жалкой надеждой согреться, но ощущает только как горит кожа. По лбу пробегает капелька пота, и она растерянно утирает её, ощупывая температуру, но та ей лишь чудиться из-за плохого самочувствия после странного пробуждения. Однако, как только по её ногами оказываются ведущие вниз ступени, её качает раз-второй, и становиться почти что дурно — на языке чувствуется кисловатая горечь, а желудок скручивает спазмом. Лестница перед глазами кажется ей ненормально длинной, ей приходится спускаться так быстро, что внутри как будто всё подпрыгивает, а желудок начинает противно сводить, оповещая Лив о скором бедствии, которое может случиться прямо там, в коридоре. Ужасные мысли о постыдном исходе её резко ухудшавшегося физического состояния кричат в голове и подгоняют, помогая преодолеть несчастные метры, а ладонь прикрывает губы, удерживая то, что может заставить потом постыдиться. Толкая дверь от себя, девушка влетает в кабинку и, наклонившись над туалетом выпускает наружу подступившее по глотке содержимое желудка, но всё, что выходит из него — это сгусток горькой кислоты и слюны. Лив откашливается, держась рукой за холодный бочок унитаза, сплёвывает осевшую на языке горечь и пытается отдышаться. Не понимая, почему всё это происходит с ней сейчас, она мысленно проклинает что только можно, и выходит к раковине.       «Какая же ты тряпка, — пропитанная желчью оценка самой себя, заставляет Оливию начать ненавидеть своё самочувствие и то, что к нему привело, а расплывающееся собственное отражение в набравшейся в умывальнике воде заставляет вознести над головой сжатую в кулак руку и с размаху ударить по бортику раковины, просто чтобы почувствовать боль, которая смогла бы отвлечь её от нахлынувшей к себе ненависти, но останавливается за секунду до, так и не закончив намерение. — Если ты продолжишь в том же духе, это ничего не исправит, — Хилл медленно разжала кулак и опустила руку, облокотившись о мокрую поверхность. — Эти кошмары скоро прекратятся. Нужно перестать винить себя за то, в чём нет твоей вины», — заключила она, тяжело выдыхая.       Хилл действительно стоило прекратить возвращаться к этому, и всё было так... наяву. Но как только она припадала головой к подушке и засыпала, её разум возобновлял полюбившуюся ему однажды пытку, пытаясь извести девушку и заставить её мучаться и переживать кошмары снова и снова, принуждая размышлять об этом и после пробуждения. К сожалению, с ними ей покончить пока не удавалось, и это было проблемой, от которой ей очень хотелось избавиться любым предоставившимся способом.       Холодная вода окропила лицо, стекая по шее и приводя в чувство, и Лив почувствовала долгожданное облегчение — её понемногу начало отпускать.       За спиной раздался тихий скрип двери, а сразу после — живой голос, заставивший Хилл нехотя оглянуться через плечо.       — Вот ты где! — облегчённо произнесла женщина. — А я тебя обыскалась! Пойдём. Эрвин собирает всех у себя, — сапоги Ханджи застучали по плитке, и женщина приблизилась к стоящей у раковины девушке, заглядывая той через плечо. Она проследила за тем, как Оливия подняла на неё мутный взгляд, а стекающая по бледному лицу вода падала крупными каплями на помятую футболку, и Зоэ сразу подумала, что девушка выглядит плохо.       — Дай мне секунду, и я приду, — тихо проговорила девушка, сплёвывая набранную в рот воду и выпрямляясь, после чего резко отступила в сторону и, пошатнувшись, готова была встретиться спиной с холодным кафелем.       — Эй-эй, ты чего это?.. — опешив, Ханджи подхватила ту под руку. — Ты аж позеленела! Тебе нездоровится? — взволнованно спросила она, притягивая девушку ближе.       Оливия почувствовала резкое головокружение, сбившее с толку и моментально выбросившее все мысли из головы. Повторившийся снова приступ заставил её вцепиться в поддерживающую руку и замереть на месте.       — Я в норме. Просто в глазах слегка потемнело, — Лив сделала шаг, чтобы отстраниться. — Сейчас пройдёт.       Зоэ посмотрела на Оливию обеспокоенно и точно поняла, что та лишь бравирует перед ней, но на самом деле чувствует себя неважно и будет не в состоянии сейчас дойти самостоятельно, тем более, по лестнице, так что, не раздумывая, покрепче подхватила ту под локоть для поддержки.       Оливия с самого начала показалась Ханджи очень самоуверенной, ещё при их первой встречи. Когда Эрвин пришёл в сопровождении этой девочки (а она действительно показалась ей девочкой), женщина была весьма удивлена узнав о её чине, чем несомненно заинтересовала только больше, и майор сразу сообразила, что девочка, вероятно, непростая — об этом, по большей части, говорил её взгляд. Читавшаяся тогда в глазах Оливии надменность сразу привлекла внимание женщины, заставив прийти в её голову поспешный вывод о сложности характера, и то, как вела себя капитан на первом заседании с главными разведчиками, только подтверждало такое умозаключение. Однако, загоревшийся однажды по той или иной причине интерес, никогда не отпустит Зоэ без последующего расследования его возникновения и будет преследовать взбалмошную голову, подбивая на любые действия, которые поспособствуют разрешению возникшей головоломки. Собственно, интерес узнать девушку поближе — был одной из новых головоломок. По крайней мере, Ханджи очень хотелось, чтобы это действительно принесло ей хоть немного удовольствия, ведь факт того, что Эрвин так заботливо привёл Оливию в их узкий круг, прямо указал на то, что это будет любопытным ходом в нынешних событиях. Ханджи помнила, как тогда немедля взяла инициативу на себя, показывая своё расположение к новенькой, чтобы наладить с ней контакт, потому что догадалась, что Эрвин был заинтересован в девушке по весьма очевидным причинам. Так что Ханджи решила для себя помочь командору добиться намеченной цели, несмотря на то, будет ли она разниться с её предположением или нет. Это, так или иначе, облегчит работу им всем.       — Погоди, — Зоэ, ухватившись за плечо Оливии и настойчиво продолжила: — давай мы так поступим... Сейчас я всё же помогу тебе дойти, да? А после совещания тебе нужно будет выпить крепкий чай, хорошо? А то ты меня немного напугала…       Оливия посмотрела на майора с промелькнувшей во взгляде опаской, но согласно кивнула.       Пока они неспешно поднимались по лестнице наверх, девушка понемногу приходила в себя и подумала о том, что ей просто нужно что-то пожевать. Проходя коридор Лив успела послушать от Ханджи несколько бессмысленных предложений о том, что Эрвин не будет держать их долго, потому что предстоит вылазка за так и не вернувшимся отрядом.       Оливия хотела было сказать Ханджи, что всё, возможно, обстоит не так плохо, и отряд ещё может вернуться, но моментально отбросила такую мысль, избегая лишних вопросов. Она прошла весь путь не проронив ни слова.       — Спасибо, — тихо поблагодарила Оливия, когда они приближались к дверям кабинета. — Дальше я сама, — девушка вновь быстро отстранилась, чтобы не показаться беспомощной перед остальными.       — Мы здесь, — громко уведомила женщина, минуя порог кабинета.       — Прошу прощения, что заставила себя ждать, — тихо извинилась Оливия, проходя следом и обращая на себя внимание собравшихся.       Она — в намокшей у груди мятой футболке, с влажным лицо — выдержала на себе недвусмысленные взгляды и постаралась не опустить собственный, чтобы не показывать смятения от своего неподобающего внешнего вида, после чего прошла к стулу и уселась, скрестив руки на груди. Меньше всего ей хотелось сейчас услышать что-либо в свой адрес, так что надеялась только на скоротечность сей процессии.       За окном неторопливо восходило солнце, постепенно окрашивая помещение и собравшихся тусклым светом своих ленивых лучей, то появляющихся из-за грузных серых облаков, то вновь пропадающих за ними.       Командир восседал в своём кресле и выглядел так же, как запомнила его девушка ночью, тут же предположив, что, возможно, те жалкие часы, что она успела провести в метаниях рваного сна, он не смыкал глаз.       Подперев спиной пустующую стену неподалёку от стола, со скрещенными у груди руками, стоял капитан Леви, который, судя по всегда красующимся тёмным кругам под глазами, и вовсе пренебрегал сном всё то недолгое время, что Лив удавалось видеть его.       — На повестке дня у нас две главные задачи, — не медля начал Смит, развернувшись к столу. — Выяснить местоположение новобранцев и ситуацию с брешью в стене. Ханджи, озвучь всем то, что стало известно.       Женщина подобралась на стуле, выпрямляясь.       — Среди новобранцев из сто четвёртого находится солдат по имени Криста Ленц, которой может быть известно больше, чем мы могли бы предполагать. И, чтобы узнать, что именно ей известно, нам необходимо вернуть её обратно в целости и невредимости. Как и остальных, конечно…       «Это вся информация, которую удалось получить от пастора?» — Хилл заинтересованно посмотрела на женщину.       — То, что он выдавил из себя, всё равно ничтожно мало, — угрюмо констатировал стоявший у стены мужчина. Сам же он думал о том, что сделал недостаточно, чтобы разговорить священника, но взять дело под свой контроль другим возможным способом был бы отнюдь не рад.       — Это может быть объяснимо, капитан, — достаточно твёрдо произнесла Оливия, не сдержавшись, но забрать вылетевшие слова назад, хотелось бы ей или нет, было уже невозможно.       — Не сомневаюсь в твоей осведомлённости, — равнодушно ответил мужчина, в попытке осадить девушку, и сжал скрещенные перед собой руки покрепче, явно не желая продолжать начавшуюся Хилл дискуссию.       — Хорошо, что он рассказал хотя бы это, — ровно ответила Лив и отвела взгляд в сторону, чувствуя в себе вспыхнувшую неприязнь от услышанного комментария, однако, продолжила: — потому что девочка может быть в ещё большей опасности. Как и он сам, — после Хилл осеклась, поняв, что далее по теме заходить всё же не стоит, но в этот же момент поймала пристальный взгляд командира. Эрвин проследил за ней и, кажется, даже кивнул, будто разрешая озвучить пришедшее на ум до конца, а всеобщее молчание лишь подтвердило это. — Подозреваемые находятся сейчас с ней, и неизвестно, на руку ли им то, о чём она может знать, или нет.       — Хорошее замечание, — кивнула Зоэ. — Но мы пока не можем утверждать и то, что они причастны ко всему, что натворила женская особь.       Лив больше ничего не ответила, и Зоэ продолжила:       — Хотя Армин вспомнил о том, что на той вылазке, — Ханджи кинула быстрый взгляд к капитану, — один из них задавал весьма подозрительные вопросы о местоположении Эрена. — Лив заметила, как майор нервно закусила губу, словно вновь прокручивала в мыслях слова солдата. — В любом случае, сейчас нам нельзя спускать с них глаз.       — Всё верно. Мы не знаем точной причины, по которой была проломлена стена, — заключил Смит и сразу обратился к майору. — Ханджи, нужно выдвигаться.       — Не беспокойся, Эрвин, мы готовы. Моблит уже собирает наших.       — Ты изучила то, что я передал? — уточнил он.       — Да. Судя по докладу разведчика и карте, у нас нет больше вариантов.       Эрвин кивнул.       — В случае, если всё будет так, и вы найдёте их, вам придётся отойти на большее расстояние.       — Думаешь, они попытаются опять именно сейчас? — уточнил капитан, внимательно посмотрев на командира.       — Я не исключаю такой возможности, — ответил Эрвин. — Нам нужно быть готовыми к этому. Так что, отвести их дальше к стене будет меньшей мерой предосторожности.       — А что ты собираешься делать с пастором? — спросил Леви.       — Пока придержим его, — ответил Смит. — У меня есть одна идея, но с этим разберёмся чуть позднее.       В дверях послышались шаги, а после отбивка по дереву. На пороге показался высокий молодой человек с прикреплёнными к ремням ножнами УПМ.       — Командир! — быстро отдал честь Моблит. — Отряд подготовлен к выезду.       — Уже иду, Моблит, — громко ответила женщина и, быстро попрощавшись, покинула кабинет.       Лив посмотрела на мужчин, ожидая, что её отправят следом, но Эрвин возобновил разговор.       — Может присядешь, Ривай? — Смит вопрошающе посмотрел на капитана и указал тому на освободившийся стул.       — Постою.       — Если хочешь поскорее вернуться в строй, то я бы не советовал лишний раз тревожить ногу, — заботливо уточнил командир и посмотрел на того, в ожидании, что его слова будут восприняты с должным вниманием.       Мужчина, нехотя оттолкнувшись от стены, неспешно обошёл стул, на котором сидела Хилл, и сел за стол.       Оливия искоса глянула в его сторону, останавливая себя заерзать на сиденье, чтобы сесть удобнее.       — Я думаю, сейчас как раз тот момент, когда всё располагает к тому, чтобы их попытки возобновились.       — Было бы странно, если бы ты так не думал.       Эрвин понимающе улыбнулся.       — В таком случае, вы понимаете, что нас ждёт, — взгляд Эрвина многозначительно осмотрел сидевших. — Я вот что хотел сообщить…       Она вышла следом, оставляя позади желание обернуться и озвучить возникшие вопросы, молча покинула кабинет, зная все ответы наперёд.       Фигура, облачённая в темный костюм вышедшего прямо перед ней мужчины, моментально переключила её внимание на себя, и девушка заметила слегка неровный шаг, а в голове отголосками промелькнули прозвучавшие не так давно слова. Моментально вспыхнувшее искрой любопытство заставило Оливию ускорить шаг и сравняться с мужчиной.       — Ты повредил ногу на вашей прошлой вылазке? — сухо спросила Хилл.       — Ты была рада узнать, что приедет отряд поддержки? — тут же поинтересовался мужчина, продолжая смотреть вперёд. Слова его прозвучали достаточно резко, но в голосе не было слышно и намёка на заинтересованность, точно вопрос этот был задан без прямой цели.       Девушка недовольно закусила щеку изнутри, кинув беглый взгляд на идущего по правую сторону Ривая.       — Почему ты спрашиваешь?       — Почему ты задаёшь глупые вопросы?       Девушка помедлила всего секунду, различая в тишине коридора топот разных подошв.       — Я поняла тебя, капитан, — снисходительно заверила она, почти открыто признавая поражение в словесной игре, однако имела в виду вовсе не это. — Ты хорошо уходишь от ответов.       — Прямо как и ты, — серые глаза искоса хлестнули своим пренебрежительным взглядом плечо Хилл. — Хотя такие, как ты, быстро сдаются.       Хилл чуть замедлила шаг и, не сдержавшись, расхохоталась в голос, эхо от которого прошлось по длинному коридору и заставило Ривая наконец обернуться на девушку. Он посмотрел на неё серьёзно, с явным недовольством от неожиданной реакции, но смех быстро стих, и Оливия вновь поравнялась с ним, продолжая идти как ни в чём не бывало.       — Не понимаю о чём ты говоришь.       — Я так не думаю, — уверенно высказался Ривай. Насмешка, прозвучавшая в её голосе, его ничуть не смутила.       Девушка вновь хохотнула, уже коротко и тихо, а потом, моментально загоревшись, чуть перегнала мужчину, чтобы посмотреть ему в глаза:       — Не знаю, что ты себе придумал, но ты меня не знаешь, капитан, — и одарив мужчину своим коронным прищуром, Лив развернулась и быстро скрылась за поворотом, оставив Ривая наедине с собственным покалывающим его изнутри несогласием.       «Таких, как ты, я знаю лучше, чем ты думаешь…капитан», — окативший холод презрения пробежался по затылку и шее неприятным сквозняком, когда мужчина начал спускаться вниз по лестнице.       Дверь хлопнула за спиной, заставив её чуть вздрогнуть, и почему-то она остановилась посреди маленький комнаты, с довольной улыбкой обдумывая происходящее.       Эхо коридора осталось позади, а через распахнувшуюся дверь залетела прохлада раннего утра. Ветром она прошлась по тонкой ткани костюма, забралась за шиворот воротника, врезалась в лицо и скользнула по тёмным коротким волосам, развевая пряди чёлки.       Намокшая у груди футболка неприятно прилипала к коже, раздражая её, и вскоре полетела на бортик кровати, повисла на самом краю. По спине прошлись мурашки от лёгкого сквозняка, затягиваемого в щель между дверью и косяком, пока сухая одежда наконец не скрыла оголённое тело. Протестующе скрипнула оконная рама.       Опустевшая от тяжелых шагов площадь задышала свободой, открывая взору тянувшуюся дорогу к высоким ограждениям. Шум солдат давно стих и сменился ненавязчивой птичьей трелью и шелестом листвы, изредка срываемой ветром и гонимой по земле под навес крыльца.       За дверью всё больше стала слышаться ходьба и голоса оставшихся здесь солдат. В утренней тишине всё отчётливее гремели бессмысленные фразы, оседающие в мыслях. Взгляд её скользнул по зелени колыхнувшегося где-то на улице дерева, с ветки которого вспорхнула птица, устремившись вдаль.       Каким бы ни было желание узнать то, что скрывается в тени, разум продолжал напоминать о том, что затея принадлежала другому. Такое решение было ему не по душе с самого начало, но оставалось только в очередной раз понадеяться на чужую голову. В этом был весь он.       С бессмысленной тревожностью нужно было расстаться точно так же, как и с сомнениями, пытающимися сбить её с толку. И пока она не сделает шага в сторону — все догадки померкнут, так и не вспыхнув. Она не сделает ничего, что может натолкнуть их на подозрения к ней.       Он оставит всё на своих местах. Не вмешиваясь, просто понаблюдает за тем, как будут развиваться события, как поступит Эрвин в случае, если что-то пойдёт не так, как было запланировано. Он обязательно поможет, если его попросят об этом, сделает то, что будет необходимо, если будут вынуждать обстоятельства.       Чем ближе она будет держаться к Эрвину, тем меньше будет возможности оступиться и сделать неверный ход. Ей нужно заполучить его доверие, ещё лучше — поддержку при необходимости. Она приложит для этого все силы, сделает всё, что понадобится, и тогда всё будет в порядке.       Ривай знал, что как бы ни был очарован Эрвин своими желаниями, он всегда принимает любые решения с холодной головой и не отступает ни перед чем — интересы человечества для него превыше собственных, поэтому доверие капитана к Смиту было практически непоколебимо.       Продолжая наблюдать за ним, Лив понимала, что она на пол пути к достижению своей цели, и чем уверенней она будет продвигаться дальше, тем проще станет в будущем. Промаха быть не должно.       Однако, он никогда не перестанет прислушиваться собственного нутра и удивляться тому, на какие решения способен Эрвин для достижения поставленных целей. То, что он хочет — обязательно будет в его руках, и никто не сможет этому помешать.       Лив застегнула пряжку ремня, собрала волосы, готовясь выйти.       Ривай спустился с крыльца, осматривая площадь.       Она всё ещё ожидала худшего, но не переставала надеяться на лучшее.       Он всё ещё хотел поступить по-своему, но продолжал бездействовать.       После полудня солнце так и не разыгралось и продолжало прятаться за проплывающими куда-то на юг большими, похожими на комки ваты, облаками. Порывистый ветер нёс их по бледному небу, врезался, будто пытаясь проткнуть, но оставлял после себя только размазанные края, которые продолжали хвостами тащиться за белыми глыбами.       Убрав конверт во внутренний нагрудный карман, Лив спустилась с крыльца и, прищурившись, посмотрела вдаль, туда, откуда должны были светить тёплые лучи, но ничуть не расстроилась не встретив их. Жариться под ними сейчас ей совсем не хотелось.       Караульный у ворот отдал честь и выпустил девушку с территории, открыв перед ней дверь. За спиной скрипнули петли калитки, и Хилл удручённо осмотрелась по сторонам. Тянувшаяся поперёк дорога пропадала одной частью где-то за жилым домом и вела к Стене, так что идти туда было без надобности, и девушка повернула налево, где, как она помнила, располагался торговый квартал, ближе к центру городка. Улицы его почти опустели: ни людских голосов, ни скотного топота, ни даже бродячей собаки пока не попадалось на глаза.       Хилл шла по дороге, вслушиваясь как шуршат мелкие камушки под подошвами в непривычной тишине, и иногда с искренним любопытством осматривалась по сторонам, так и не находя взглядом обыденного оживления. Потом подумала, что тишина эта её не успокаивает, а наоборот — сковывает напряжением, и всё вокруг походит больше на очередную катастрофу. Давящая обстановка и единственный звук — звук её собственных шагов — навевали странные мысли. Она представила себя идущей по такой же пустой дороге в никуда, что ни осталось никого, кроме неё одной. Ни единой души. Нигде. Лив стало до того не по себе, что она вновь обернулась на оставшуюся позади дорогу, прогоняя наваждение. Потом подумала, что её мысли это лишь очередной нервный бред.       Домов и пристроек на пути становилось всё больше, и стояли они всё теснее друг к другу, как обычно и бывает ближе к главной части города. Примерно через пару улиц ей нужно отыскать один из постоялых дворов и передать врученную ей депешу.       — Вы уверены, что этот человек останется в городе, а не эвакуируется с остальными? — спросила Оливия, смятенная странностью поручения.       — Он будет на месте, не переживай, — снисходительно заверил Эрвин, прекрасно зная, что мужчина тот не покинет город, даже если небеса обрушатся на него.       Неподалёку раздался глухой стук, и девушка обернулась на него, успев отвыкнуть от шума, инстинктивно положила руку на рукоять УПМ. На другой стороне под непримечательной вывеской хлопнула дверь лавки, из которой вышел пожилой человек. Он устало посмотрел на девушку и медленно двинулся куда-то вглубь своего дворика. Хилл проследила за уходящей сгорбленной фигурой старика и отняла ладонь от рукоятки.       «Наверное, у него никого не осталось», — с толикой грусти подумала девушка.       Она вновь осмотрелась, прикинув в уме сколько ещё ей нужно пройти до обозначенного места, и заметила виднеющуюся зелёную черепицу здания, рядом с которой должно находиться нужное место. Дойти туда, отдать письмо и вернуться обратно.       Оливия свернула в переулок, сокращая путь к улице. Некогда оживлённая дорога, пешеходный тротуар и растянувшиеся закрытые торговые лавки на противоположной стороне виднелись в самом конце прохода домов, меж которыми она шла. Рукой подать — оставалось всего каких-то пятьдесят метров, если не меньше.       Под подошвами сапог вновь зашуршала мелкая крошка гравия, и Лив инстинктивно посмотрела на мысы ботинок, подумала, что после было бы неплохо их почистить, а потом подумала, что хотела выдохнуть, но почему-то не смогла. Глупая мысль ушла из головы так же быстро, как и пришла в неё, а виднеющаяся впереди дорога стала стремительно отдаляться.       Глаза Лив сначала широко распахнулись от удивления и неожиданности, наблюдая как картинка перед ними слегка дрогнула, а потом начала уезжать и уменьшаться. Но ударившее по ней, как молния, ошеломление быстро сменилось паникой, когда рот сильно зажали ладонью, а корпус вместе с руками стиснули крепким кольцом и, вжав в грудь, потащили на себя. Пока Лив пыталась дотянуться до давящей на губы ладони, чтобы ухватиться за неё и отодрать, её глаза продолжали наблюдать, как подошва сапог скользит по пыльной каменной кладке, ища опору и возможность зацепиться за выступ, а выход из переулка становиться всё менее досягаемым.       Хилл услышала скрип ржавых петель за спиной, глухой стук ударившейся о стену двери, почувствовала как каблуки сапог споткнулись о выступающий порог. Она задышала чаще, сделала глубокий вдох через нос и, когда поймала слабое соприкосновение подошв с землёй, резко попятилась назад. Спиной она вжалась в широкую грудь позади и, уловив заминку, облокотилась о неё с большим напором. Девушка сделала несколько быстрых шагов назад, ведя того, кто удерживал её, к ближайшей преграде. Так, чтобы нападавший влетел в неё всем телом.       — Эй-эй!       Через секунду за спиной послышался короткий глухой выдох, который обычно вылетает когда приземляешься на лопатки — вышибающий дух. Лив ощутила тоже самое мгновенно — собственной спиной, которой вела чужой корпус, потому что сама впечаталась в чужие рёбра. Сразу сообразила, что они врезались в стену, и поймав его заминку и чуть ослабевшую от удара хватку на руках и груди, Хилл крепко вцепилась в удерживающие её руки и сделала резкий выпад вперёд, утягивая противника на себя, наклоняясь корпусом и перекидывая его тело через спину.       Лив услышала ещё один сдавленный выдох, прямо над самым ухом, и, кажется, издала такой же сама, почти промычала в ладонь, прикладывая все силы для броска чужого тела, более тяжёлого, чем её собственное. Оно поддалось, но скользнув через плечо, ухватилось рукой за ткань формы, утягивая Оливию за собой, к полу. Не успев даже среагировать, девушка неуклюже приземлилась наземь, почувствовав тупую боль в плече. Ей не оставалось ничего, кроме как быстро перевернуться на спину. Она перекинула правое бедро, усаживаясь на живот противника и твёрдо надавливая рукой на грудь. Хилл тяжело дышала через нос, с силой стискивая челюсти, и занесла кулак для удара…