Капитан

      «Как красиво сегодня небо, — мечтательно подумала про себя Оливия, любуясь окрашенным в разные оттенки розового и оранжевого небосводом и плывущими по нему сиреневыми облаками. Яркие, но тёплые лучи медленно заходящего за горизонт солнца приятно грели кожу лица и совсем не раздражали вскинутый кверху взор глаз. — Чудесные глаза… И чудесный закат, — промелькнуло у девушки в голове, когда взгляд её скользнул по чужой сияющей чистой голубизной драгоценного камня радужке, а после вновь окинул в каком-то блаженном наслаждении округу: расстилающееся поле, необычайная, неподдающаяся описанию простыми словами, флора, нежные краски неба, далёкий-далёкий горизонт. — Столько всего прекрасного на этом свете, — охваченная обречённостью, но не сломленная, а успевшая осознать и принять свой конец, Лив отпечатывала в памяти последние для себя картины пейзажа, пока зловещая тень Смерти опускалась на неё сверху, — а я так и не смогу этого познать. Мне уже ничего не успеть. Видимо, это и вправду конец...»       Раздался выстрел. Правый фланг. Шашка взлетела ввысь, распыляя за собой красный сигнальный дым, и исчезла в низко плывущих по небу облаках.       — Черт, шустрые сволочи, — выругался ехавший рядом разведчик, — а ведь мы не так далеко успели уйти.       Услышавшая эти слова Лив стиснула зубы посильнее и задышала чаще.       — Смотри! — вскричал второй, указывая вперёд.       Там, в паре километров от них, прозвучал залп, и из-за крон деревьев змейкой взвились сразу три сигнальных ракеты: одна зелёная — из фронтовой части строя, две других — красных — от левого фланга. Строй, следуя сигналу командира, начал смещаться в левую сторону.       — Там ещё два, — заметила Хилл.       Новая пара красных огней взлетела от ведущего передового отряда.       Лес гигантских деревьев стремительно возрастал перед глазами.       Счёт пошёл на минуты. Порядок, выстроенный вначале для лучшего ориентирования на местности, в мгновение перестал быть прежним: позиции сменились, и сейчас их боевой строй больше походил на таран. В следующие две минуты отряд, в котором находилась Оливия, быстро сократив расстояние, примкнул к командующему и ведущему отрядам. Следом за ними замкнули строй разведчики главных сил. Ещё через одну минуту — стволы гигантских деревьев начали оправдывать своё название: с каждой секундой приближения к ним, они возрастали в высоту и в ширину, готовые нависнуть над мчащимися в их гущу людьми. Но вид величавой флоры быстро померк в глазах девушки, когда — вместе с остальными — она увидела, как из чащи показываются первые титаны. И они мчались прямо им навстречу.       Атакующий клич военных, сопровождающий строй, вдруг неожиданно смолк, и Лив оглянулась в смятении. Люди продолжали вести своих лошадей вперёд и точно всё ещё кричали — рот ехавшего правее разведчика был раскрыт, а на искажённом лице блестели горящие безумным бесстрашием глаза. Вот только сама она его крика уже не слышала. В её голове зашумело, а сердце застучало в груди и забилось о рёбра, будто пыталось найти выход наружу. Девушку охватила вспышка паники; тело пробило ознобом. Разведчик закричал вновь, но она вернулась взглядом к дороге и заморгала глазами, спеша смахнуть с них пелену страха.       «Дыши, Лив, — сказала она самой себе, — дыши, пока можешь».       В следующее мгновение внутреннюю дрожь в теле подогрел прогремевший грохот, похожий на раскат грома: над самыми верхушками деревьев разразилась, похожая на огненную, вспышка. Она озарила небо так же внезапно, как тогда, в Стохесе, и сверкнув, тот час растворилась в воздухе. Лив непроизвольно нахмурилась, сосредотачиваясь и готовясь к тому, что всё с этого момента, скорее всего, пойдёт не по плану. Хотя за своё весьма недолгое пребывание в рядах разведчиков она успела понять, что практически всё может и будет сбито с намеченного ими курса.       — Свет? — в стороне послышался взволнованный возглас. — Я видел свет! — вновь вскричал парнишка. — Нужно добраться до леса: я видел свет! Такой испускают титаны в момент трансформации!       — Всем рассыпаться! — громко скомандовал Смит, — Скорее всего, враг обратился в титана. Найдите Эрена и верните его! — и резко сменил траекторию движения.       Глядя на то, как колонна начала немедленное перестроение, Лив ошарашенно поняла: Эрвин вёл их напрямик, чтобы привлечь внимание врага на себя. И сейчас, почти ступив на лесную тропу, их строй разделился на два отряда: часть сил устремилась точно в дебри, а вторая — во главе со Смитом — резко изменила направление и начала огибать гигантские деревья, из-за которых на них рванули поджидавшие всё это время хоть какую-то добычу титаны. Скорость, на которой неслись вперёд лошади, не давала зацепиться взглядом за что-то одно: ситуация менялась так стремительно, что на расплывающейся картинке перед глазами невозможно было разобрать, сколько гигантов устремились в погоне за ними, а сколько отвлеклись, пытаясь поймать, на силы, ушедшие прямиком в лес. Но определённо было понятно одно — тем, что успели скрыться в густой чаще гигантских деревьев, может повезти гораздо больше остальных.       «Твою мать!» — Девушка вцепилась в ремни и, чуть приподнявшись в седле, потянула их, чтобы конь свернул влево. Зевс, почувствовав свободу на спине, тот час устремился галопом за остальными.       Ветер ударил в лицо, и Хилл прищурилась, чтобы поднимающаяся из-под копыт мчавшихся впереди животных пыль не попала в глаза и не нарушила видимость. Тяжёлая ткань плаща сильно развивалась за плечами и теперь тянула назад, заставляя задуматься о его необходимости и создавая сопротивление, для преодоления которого девушке пришлось обратно пригнуться в седле. Она почувствовала, как по спине вновь ползёт — не то от ветра, не то от страха — мерзкий холод; мурашки покрывают кожу, в голове шумит кровь, в ушах начинает гудеть, а потом глухо стучать. Монотонный, повторяющийся звук возобладает над шумом, заглушая остальные, бьёт будто по самой макушке, спускается ниже и начинает грохотать и отдавать в ноги. Лив в страхе распахивает глаза, поздно определив в этом стуке приближающиеся шаги, и, успев лишь почувствовать опасность, но не увидеть её, поздно замечает как, замахнувшись с правой стороны, на них уже летит, растопырив толстые пальцы, огромная ладонь титана.       Ветер вновь начинает свистеть в ушах.       Всё происходит так быстро, так внезапно. Чувства неоправданно притупляются в такие моменты, не давая пораскинуть мозгами, обдумать случившееся, и вгоняют тебя в ступор. Время, если не останавливается, то точно замирает. И всё, на что ты способен, это испуганно смотреть на то, как что-то или кто-то решает дальнейший исход событий. Исход чьей-то судьбы. Поэтому, пока в голове то и дело раздаётся: «Бум, бум, бум!», свист пытается разорвать перепонки, поток ветра ударить по щекам, зрение помутнеть и дезориентировать, а принять какое-либо решение твой мозг уже не в состоянии, происходит то, что люди принялись называть инстинктом самосохранения. Поэтому — пока мысли мешаются, а глаза боятся — начинают работать руки.       В момент, когда огромная ладонь начала стремительно сокращать расстояние и намеревалась снести сразу нескольких всадников и заключить их в крепкие приветственные объятия, руки Оливии решительно обхватили поводья и потянули Зевса в сторону, уводя от стремительно надвигающейся на них смертельной опасности. От грубого, настойчивого и сильного рывка лошадь практически занесло: чуть было не заскользив подковами по взъерошенной земле, она накренилась корпусом, потом вытянулась в шее, выкарабкиваясь, и, заржав, дала ходу и в нескольких сантиметрах прошмыгнула мимо другого животного, седло на котором мгновенно опустело. Девушка, едва удержавшись в своём, — со страхом в глазах, с пугающими мыслями, которые пронеслись в голове со скоростью света, с дрожащими и побелевшими от сильного сжатия ремней пальцами, с одним только долбящим по голове, точно молотом, предчувствием, что вот-вот и она попадёт под удар или попросту выскользнет из седла и свалиться на землю под копыта лошадей, следующих в колонне за ней, — вжалась в него и чуть не задохнулась от нахлынувших эмоций. Порыв от пролетевшей рядом с ней и её лошадью лапой ударил ураганом, взбудоражил, точно выстрелившая дробь — грохнувшая совсем рядом, но не убившая, а метко задевшая лишь кожу уха. Лив обернулась и, обомлев, впервые увидела это собственными глазами. Потом услышала. Крик того человека, лошадь которого осталась одна на поле боя. Увидела, как испуганное лицо молодого парня, перекошенное гримасой отчаянного страха перед скорой смертью, за долю секунды скрывается в сомкнувшейся пасти гигантского урода, как беспомощное, сжатое в тиски, тело необратимо разделяется на две части, как торчащие, облачённые в форменные сапоги, ноги судорожно подрагивают в последний раз, и как челюсти откусывают ровную половину в районе пояса. Настолько смачно, что Лив показалось, будто хруст костей и сухожилий на зубах титана дошёл до её слуха, а забыть его теперь она просто не сможет. Увидела и как кровь несчастного убитого брызгами окрасила лицо той твари, пока нижняя часть тела так же не скрылась в кровожадной пасти, а девушка не отдалилась от произошедшего на её глазах ужаса.       Ошарашенную увиденным, поражённую до мозга костей, Лив, наконец-таки, пробило осознание. То, что она представляла себе раньше, и то, что происходило на самом деле, теперь не казалось ей благородным. Участь, настигнувшая невинного человека, пытающегося противостоять непомерной, но противной силе, показала ей весь кошмар, ожидающий её в случае, если она не отступиться от намеченного. Придуманная — ей же самой для себя — дорога освобождения от мучивших долгое время оков совести теперь заиграла совершенно другими красками. Перспектива покончить со всем на поле боя начала стремительно меркнуть, уступая месту самым естественным человеческим чувствам. И имя им было — Страх и Желание жить. Смерть, как выяснилось, была совершенно не тем, чего она хотела всё это время. В вонючей пасти титана она оказалась абсолютно ничтожной и совершенно бессмысленной: такую смерть нельзя было назвать достойной даже для самого падшего. Когда она наступает таким страшным, неестественным образом, когда жизнь человека — беспомощного перед существом неразумным, но превосходящим в силе — обрывается столь беспощадным, бестолковым способом, когда жизнь — необходимая, та, в которой нуждаются, — забирается против воли, и никто не в состоянии это предотвратить… Уход подобным путём — был худшим вариантом, который она могла предположить и на который могла обречь себя. Да, теперь она точно это поняла. Теперь уж точно... Чтобы ни было сделано этими руками, — девушка отвела взгляд от остающегося позади жующего титана и испуганно взглянула на свои ладони, — она больше не сможет следовать своему плану, не сможет вот так вот положить всему конец. Это неправильный выход… Она не может поступить так с собой! Она не хочет для себя такой смерти!       С левой стороны послышался окрик.       Всё ещё пребывающая в шоке, Оливия чуть наклонилась вперёд, к тёмной гриве Зевса, и услышала, как хрипло и неровно он стал дышать. Не менее напуганная произошедшим лошадь пыталась восстановить сбитое дыхание, и потому издавала носом хрипы, тяжело вдыхая и выдыхая.       — Эй, ты в порядке? — снова окликнули девушку со стороны.       Оливия бросила беглый взгляд на поравнявшегося с ней разведчика, пытаясь не отвлекаться от дороги и не потерять бдительность. Она взглянула на него ещё раз, быстро кивнула, затем неуверенно подтвердила, что она в порядке, а потом подумала о том, что вид у парня был не менее оробевший, чем у неё самой. Это она успела уловить в его хмурых, но блестящих влагой глазах.       Хилл вновь обернулась назад: кромка леса осталась далеко позади, на расстоянии в пару метров друг от друга за ней следовало ещё несколько военных, уходящих от продолжавшей гнаться за всеми ними опасности. Гиганты, не успевшие выцепить себе жертв в момент их самого близкого контакта с лесом, мчались следом, в надежде нагнать ускользнувшую "дичь". Разинув рты на глупых рожах и вытянув вперёд свои клешни, они неслись и — сбавь разведчики скорость — вот-вот начали бы наступать тем на пятки. Девушка отвернулась, грубо выругалась и стиснула челюсти, почти заскрипев зубами. Ей было страшно. Страшно до мурашек. Никогда раньше она не боялась преследования, как сейчас. Человека всегда можно остановить хитростью, а голодного, разъярённого животного — не остановить ничем. Поэтому зверя, преследующего их, нужно было убить. Но сделать это в условиях почти пустого поля было очень проблематично.       Когда Оливии удалось наконец восстановить — или попросту перестать обращать внимание — ритм собственного, долбящего в груди, сердца, звуки, доносящиеся со всех сторон, стали для неё более отчётливыми, и она смогла включить голову, чтобы сконцентрироваться и следить за обстановкой вокруг. Теперь в её мыслях успевали задержаться — а не просто возникнуть и тут же вылететь — вопросы, ответы на которые ей нужно было узнать, чтобы понимать, как действовать дальше.       Часть солдат останавливались, чтобы задержать и обезвредить титанов, которые представляли особую угрозу. В попытке противостоять, некоторые там и оставались — погибали, не сумев рассчитать силы свои и врага, не успевали дождаться помощи товарища или были застигнуты врасплох; кто-то возвращался в строй, сумев избежать страшной участи. Но основная часть отряда продолжала гнать лошадей вдоль гигантских деревьев, огибая их, чтобы перехватить Йегера — цель, за которой они выступили за-за стен. Эрвин отдал приказ взять того любой ценой.       «На хвосте всей колонны (её уцелевшей части) всё ещё висели титаны. С ними тоже нужно что-то делать».       «Вспышка, возникшая в глубине леса, может говорить о том, что задача вызволить парня, усложняется: ребята, схватившие его, сами могут превращаться в титанов и, судя по всему, именно это и сделали».       «В случае, если зацепившихся хвостом неразумных титанов не завести в лес — избавиться от их преследования будет сложно, учитывая то, как резво они следуют по пятам и сколько солдат уже не смогли с ними справиться на окраине».       «Вспышка была одиночной — значит, превратился только один. Второй слишком огромен и неповоротлив, чтобы сбежать».       Грохот от шагов звучал всё настойчивее, точно за самой спиной, а следом раздался шум, который заставил Хилл вновь настороженно обернуться. Людоеды не отступали, более того — их ряды пополнялись. Девушка подстегнула своего коня, чтобы он ускорился, когда увидела, как на ехавшего позади полицейского из-за толстого ствола высокого дерева выскочил новый титан и, сбив животное, выхватил того прямо из седла и моментально поднёс его бьющееся в протесте тело к своей раскрытой пасти.       Крик пойманного остался где-то там, но успел достигнуть слуха Оливии и дёрнуть её по натянутым нервам. Ей захотелось закрыть уши, чтобы не слышать его мольб о помощи, хотелось дать дёру, чтобы убраться отсюда поскорее... Возможно, в этот момент у неё дрогнули не только нервы, но и сердце. Но сделать с этим она ничего не могла.       Девушка пыталась высмотреть в спине впереди идущего командира хоть намёк на смену позиций, на изменение курса — что угодно, лишь бы понять, что ожидает их дальше. Различать, что они всё ещё продолжали двигаться вперёд, ей помогал лишь топот копыт и еле различимое побрякивание сбруи: эти звуки повторялись вновь и вновь, отсчитывая время, словно навязчивое тиканье стрелки часов.       Как легко, оказывается, любая мелочь может вывести из равновесия, когда твоё моральное состояние оставляет желать лучшего.       Когда любой шорох заставляет тело напрячься в мышцах, а всё внимание — уйти в слух и зрение, всегда есть вероятность того, что в этот самый момент происходит то, чему удастся ускользнуть у тебя прямо из-под носа.       Эрвин, ведущий за собой колонну, почувствовал прошедшую через землю, животное под собой и достигнувшую его собственных ног вибрацию прежде, чем долетел до его ушей звук удара, с которым раздался первый, но твёрдый шаг — шаг пятнадцатиметрового титана в тяжеловесной броне, намеревающегося избежать прямого столкновения с Разведкорпусом. Мгновением изумлённый, Смит хватает вожжи и резко разворачивает своего коня в другую сторону — ему хватает доли секунды, чтобы принять решение и определить следующий ход:       — Солдаты, нужно отвлечь на себя титанов! — Вознесённая к небу сталь заблистала в лучах разыгравшегося заката. — Следуйте за мной!       — Проклятый демон! Снова хочешь использовать нас как приманку?! — слышится крик полицейского, находящегося в замесе борьбы против неразумных титанов рядом с краем леса, когда Оливия замечает пролетевшую мимо и удаляющуюся фигуру командующего, ведущую всех по новому маршруту.       «Чертов Эрен Йегер! — начинает злобно думать девушка, в мгновение разворачивая Зевса и следуя приказу. — Чертов Разведкорпус! — Отряд перестраивается и моментально цепляет на свой хвост ещё больше гигантов: те, воспользовавшись заминкой людей, очень быстро сокращают расстояние и начинают практически дышать в затылок. — Чертовы титаны!»       Страх, охвативший Оливию в самом начале, постепенно начал смешиваться с растущим внутри неё раздражением. Ей несомненно было сложно ориентироваться в развернувшихся перед ней впервые условиях. Она не понимала, чего ожидать от врага, не понимала, как действует Эрвин на поле боя и не могла предугадать какой приказ в следующую секунду им будет отдан, не понимала и чем она — полицейский, привыкший... — может быть полезна здесь, против титанов. Именно поэтому в ней всё больше росло знакомое накаляющее чувство. Более того, путь, по которому их повёл Смит, говорил сам за себя.       Титаны были и с одной и с другой стороны. Лив пригнулась в седле и сощурилась, защищая глаза от полетевшего в её сторону песка: всадники держались друг от друга на небезопасном расстоянии — одно неверное движение человека или животного — и под угрозу попадут сразу несколько. Оглядев рядом идущих, потом увидев, как стремительно их отряд сокращал расстояние до бегущего точно навстречу Бронированного, в голову Лив пришла мысль — попытаться пойти на опережении ситуации, которая настигнет их через считанные минуты. Медлить нельзя. Она присмотрелась к правому краю колонны, ближе всего к которому была сама: там ехал разведчик чуть быстрее неё, а за ним следовал другой, лошадь которого то снижала, то увеличивала скорость, судя по всему, устав и не поспевая за другими, но тщетно прилагая все силы в этой гонке. Лив прикинула в мозгах: образовавшийся "коридор" мог либо помочь ей выбраться, либо сбить с ног её, парня сзади, а то и ещё кого захватить... Третий же вариант развития событий, пришедший на ум, помог решить всё гораздо быстрее.       «Чёрта с два я приближусь к ним снова!» — со искренней злобой в глазах и адреналином в крови, Лив, приноровившись, потянула вожжи в сторону, совершая манёвр и проскальзывая в тот самый момент, когда разведчик чуть замедлил ход. Зевс выскочил в образовавшийся "проход", оказываясь с самого края колонны, чудом не задев и не зацепив чужую лошадь.       Хилл задышала чаще, слегка приободрившись тем, что смогла исполнить задуманное без последствий: рискованный шаг мог обернуться для неё печальными последствиями.       Бронированный, скрестивший свои руки у шеи, возрос в размерах, приближаясь. Девушка поняла, что отступать, менять направление и пытаться уйти, титан не собирается, когда он, чуть сгруппировавшись, испустил свой металлический рык, а она сделала всё правильно — ведь Эрвин отступать не планировал точно так же.       — Всем рассыпаться! — прокричал командир. — Держитесь подальше от титанов!       Сердце Оливии вновь забилось быстрее, в предвкушении столкновения. Сосредоточившись, девушка резво хлестнула коня ремнями, оторвалась от седла и прокричала, подгоняя: «Давай!»       Разведчики погнались прочь, кто куда, вели своих лошадей так быстро, как только могли, потому что через пару секунд за их спинами прогремел атакующий рёв Бронированного. Соприкосновение его стоп с дорогой сотрясало землю больше, чем от стада неразумных, а затем сменилось шумом, затмившим всякие предрассудки насчёт отданной Эрвином команды.       Любопытство, вновь овладевшее телом и разумом Хилл, заставило её сбавить скорость и посмотреть на то, что она не видела никогда прежде — на сыгравший ход сумасшедшего дьявола. Прямо на её глазах Бронированный с титаном поменьше на его плече влетел тараном в целый отряд неразумных, бегущих ему навстречу. Он, принимая удар, отталкивал тех, что были поменьше, и отчаянно пробивался вперёд, пытаясь расчистить себе дорогу. Его тяжёлый рёв оглушал даже на безопасном от места сражения расстоянии и напомнил Хилл дикий крик титана женской особи, разрушившей тогда половину города и превратившей многие улицы в руины. Те воспоминания всплыли в её голове сами собой, и сейчас, можно сказать, накладывались на зрелище, развернувшееся неподалёку.       «Дьявол», — точно ослеплённая осознанием, согласилась девушка.       Разведчики, остановившиеся совсем рядом, кажется, недоумевали не меньше, чем сама Оливия.       — Что происходит?       — Это что... ад?       Он гремел и отбивался, толкался, ступал, противостоя обрушившейся волне, но мелочь начинала облеплять гиганта всё больше и с каждым шагом сводила его попытки вырваться и спастись к нулю.       — Нет, но скоро станет, — Эрвин, обогнувший всех, вырвался вперёд и грубо скомандовал: — В атаку! В этот самый миг решается судьба всего человечества! — Сталь оружия, давно вынутого из ножен, вновь засияла на фоне окрашенного сиреневыми пятнами неба. — Без силы Эрена у нас не будет ни малейшего шанса вернуть и вновь заселить эти плодородные земли! Мы вернём Эрена и немедленно отступим! — Белый конь, поднявшийся на дыбы, громко заржал, привлекая дополнительное внимание, — Предложите сердца! — а слова мужчины прогремели по округе, вселяя что-то большее, чем просто страх.       Оливия и подумать не могла, что ввяжется во что-то подобное, пока своими глазами не увидела, как — поначалу сконфуженные и лишенные краски — лица военных сменяются выражением настоящего бесстрашия и решительности, а сами солдаты отправляются вслед за своим командиром, будто готовые и вправду вырвать собственно сердце ради великой цели и победы в неравной битве. То, что дела обстояли именно таким образом, ей следовало понять гораздо раньше. Стоило и почувствовать, когда руки самого Дьявола распростёрлись для неё в приветственных объятиях, а она, просто ослеплённая собственными желаниями и целями, приняла его жест за волю благодарной души. Как глупо она временами поступала и как тяжко порой бывало бремя расплаты за проступки, ей тоже было известно уже давно. И этот раз не будет исключением.       Стоять на месте в то время, когда все спешат присоединиться к сражению и наконец отобрать у врага им принадлежащее, Лив более не могла — всё равно что ослушаться приказа. Кроме того, другого выхода у неё просто не оставалось, хоть она и понимала, чем слепое повиновение может обернуться для неё в первой же вылазке. Хилл схватилась за рукоятки привода и выдернула клинки из ножен. Пришпоренный конь, чуть оторвавшийся передними ногами от земли, тот час сорвался с места и пустился вдогонку, резво преодолевая метры, разделявшие его от остальных.       Случившееся дальше Оливия увидела как страшный сон, готовый разрушить все её планы наяву. Момент, представший перед ней, казалось, растянулся на долгие мучительные минуты, давая запечатлеть в памяти каждую деталь.       — В атаку!       Он возник из ниоткуда. Девушка могла поклясться, что дорога перед ними была пуста, что все те уроды были сейчас там, в центре сражения, и обступали Бронированного, опуская того своим натиском на колени. Но, видимо, и она, и другие солдаты, закричавшие в безумном отчаянье, и сам Эрвин, оказались настолько сконцентрированы на достижение общей цели, что попросту не заметили скрывающуюся опасность, которая вылетела из-за листвы деревьев. Шестиметровый титан выскочил именно в ту секунду, когда Смит гнал своего коня на всех парах вперёд и вытянул правую руку с оружием, крича и ободряя своё войско.       — Эрен прямо перед нами! В атаку!       Для Хилл это всё было подобно кошмару. Такого попросту не могло случится!       «Не сейчас. Только не сейчас...» — в удушающем отчаянье, словно схватившим её за горло, судорожно думала она.       Гигант, почему-то передвигающийся на всех четырёх конечностях, ещё раз подхватил схваченного мужчину в зубах и устремился наутёк, как если бы не самый храбрый лесной хищник, голодное обезумевшее животное, наконец поймавшее в свои тиски мелкую дичь, собиралось уйти от ему подобных, чтобы спрятаться и не делиться желанной добычей. Зверюга понёсся точно в противоположную от движущегося отряда сторону, и тогда-то Хилл поняла, что ей нужно делать...       Само понимание в мгновение намеченной мишени прошибло девушку не хуже, чем первая когда-то полученная рана, и заставило её отбросить всякие сомнения в неразумности своего решения. В противном случае, если она не сделает этого, может быть потеряна не только чья-то жизнь, но и её — в смысле фигуральном и прямом. Девушка уже поставила на Эрвина Смита слишком многое, а дать ему погибнуть — означает потерять всё.       «Нет, нет... Ты не посмеешь помешать мне!»       Закипевшая от злости, подгоняемая адреналином, Оливия погнала Зевса прямиком на бегущего к ней титана. В считанные мгновения — ведь промедления могли стоить дорогого — она высвободила ноги из стремян, взобралась поверх седла и, тут же приблизившись к гиганту на расстояние в пару метров, нажала на спуск и выпустила крюки УПМ точно в его левое плечо. Они впились в мясо, проволока натянулась, а после — заскользила в механизме в обратной ход, притягивая к движущейся цели, второй выпущенный крюк задал направление точно за спину.       «Не позволю!» — Стальные клинки взметнулись вверх прямо в полёте, и, прицелившись, Лив с атакующим злобным криком, похожим на рычание, ударила прямо по загривку, высекая из шеи смачный кусок плоти, отлетевший потом куда-то в сторону.       Раздался громкий свист.       По нажатию УПМ сработал вновь, и крюк впился в спину титана, таща девушку к телу — к мёртвому и медленно накреняющемуся к земле телу, как не сразу она сообразила, пока пребывала в яростной агонии, затмившей её рассудок. Сердце колотилось как сумасшедшее, а от поднявшегося кровяного давления в голове гудело и пульсировало. Наверное, потому Хилл и не сразу услышала, как лязгнул чужой клинок, как Эрвин высвободился из ослабевших челюстей монстра, как прискакала чья-то лошадь. А выбрасывая крюки в ствол ближайшего дерева, чтобы не припасть к земле вместе с гигантской тушей, обернувшись, она успела увидеть, что мужчина, оставляя за собой длинные неровные дорожки из капель крови, уже седлает своего коня и стремглав возвращается обратно.       — Эрвин! — ошарашенная, с широко распахнутыми от удивления глазами, окрикнула его Хилл, не зная, что и думать. Но тот был уже далеко. — Дьявол!.. — скорее обозвав, нежели выругавшись, пролепетала она, только сейчас поняв, каким именно образом ему удалось вызволить собственную руку из крепкой хватки титана.       Девушка поднесла пальцы ко рту и громко засвистела, оглядываясь по сторонам. Зевс показался из-за бугра неровной земли, ведя за собой неразумного титана, почему-то заинтересовавшегося лошадью. Лив вновь бросилась взглядом по округе:       «Фигура Смита и его светлого коня успели скрыться далеко впереди и, судя по всему, были на подходе к гуще сражения».       «Сумасшедший».       «Примерно в ста метрах отсюда сражаются несколько солдат, окружённые по меньшей мере тремя титанами».       «С той стороны тоже движутся ещё два неразумных…»       Она окинула быстрым взглядом стоящие разрозненные деревья позади: самое ближайшее находилось в пяти метрах.       «Помощи ждать неоткуда. Придётся сбросить его самой».       — Черт! — выругалась Хилл, — Зевс! — и снова засвистела во всю силу.       Лошадь мчалась к хозяйке что есть мочи, пытаясь оторваться от привязавшегося хвоста, но тот лишь продолжал свой бег и находился слишком близко, чтобы дать возможность девушке забраться в седло.       Оливия осмотрела клинки: кровь с них успела испариться, и на одном из них показалась зазубрина. Удар по шее оказался не таким уж точным, каким его видела себе Хилл в тот момент. Но сменить лезвие было уже некогда: тёмная шерсть животного заблестела совсем близко.       — Давай, давай, мальчик, ещё немного, — приговаривала Лив, подготавливаясь к наступлению.       Когда шаги стали приближаться, а титан возрос в размерах прямо на глазах, девушка метнулась в сторону и бегом понеслась к дереву, выпуская крюк из левой рукоятки в деревянный ствол. Тот зацепился, и трос оторвал её ноги от земли, вознося к крону. Второй был выпущен буквально сразу, а за отцепившимся левым Хилл услышала свист ветра и следующий за ним треск обломившейся ветки. Девушка перелетела к следующему и, развернувшись, отправила новый выстрел в глаз мчавшегося за ней титана. Трос заскользил в приводе, вновь приближая к лапам безмозглой твари. Прошмыгнуть мимо девушке удалось только благодаря испускаемому из раны пару, заслонившему зверюге видимость. Лив, воспользовавшись этой заминкой, проскочила титану за спину и, оперевшись на застопорившийся и натянувшийся до упора трос, вновь совершила манёвр с разворотом, выпустила крюк в плечо, приземлилась на него ногами и мгновенно рубанула чуть ниже затылка.       «Что..?»       Поврежденная сталь жалобно звякнула на середине, обломилась и отскочила вместе с широким мясистым куском. Глаза Лив широко распахнулись, вглядываясь в тело под ногами, и боялись увидеть, что сейчас — из-за оплошности — вылетит ладонь сумевшего выжить гиганта. Но в лицо ударил лишь пар, от которого пришлось скрыться за рукавом вскинутой руки, а тело под подошвами сапог будто обмякло и, как в прошлый раз, начало медленно оседать ниц.       «Всё же мёртв».       Хилл, не теряя больше ни минуты, спустилась на землю и отбежала от тела, тут же рухнувшего практический рядом. Она взобралась в седло, быстро сменила клинок на новый и уже собиралась пуститься на помощь к остальным, как заметила вдалеке поднимающуюся столбом пыль от движущегося прочь отряда. Он уходил как раз оттуда, где проходил бой Бронированного. Лив пришпорила коня и решила присоединится к разведчикам хотя бы на пол пути.       — Мы отступаем? — спросила Оливия, когда поравнялась с одним из разведчиков.       — Да! — ответил он, пытаясь перекричать шум дороги. — Эрена удалось вызволить!       Неожиданно раздавшийся впереди грохот и поднявшийся вихрь пыли, вынудил всех растерянно переглянуться.       — Что это было?       Через мгновение прогремел новый удар, сбивший несколько лошадей в хвостовой части.       — Он швыряет в нас титанов! — разведчик оглянулся и пустился наперерез колонне.       — А где командир? — опомнилась девушка.       — Он должен быть в начале!       Хилл нервно дёрнула ногами, надавливая коню на бока, чтобы он ускорился: ей нужно было удостоверится самой, что Эрвин сможет уйти вместе со всеми. Огибая чужих лошадей в строю, она смогла увидеть силуэт мужчины, уходящего от гнавшегося за ним титана, которого швырнул к нему Бронированный. Весь вид мужчины говорил лишь о том, что ему требуется немедленная помощь: Смит еле держался в седле, он сгорбился в спине и, кажется, пытался не то удержать поводья, не то ухватился за раненное плечо второй рукой. Лив оставалось преодолеть каких-то сто метров, чтобы догнать Эрвина и помочь ему — избавиться от гиганта и при необходимости повести лошадь...       Раздавшийся рёв и быстрый топот с левой стороны, заставил Оливию испуганно охнуть и резко натянуть вожжи, останавливая Зевса на пол пути, потому что — успей он проехать ещё хоть немного — они оба были бы снесены одним махом, как фигурки с шахматной доски. Тот, кто промчался за считанную секунду до столкновения, был никто иной, как титан с плеча Бронированного, и летел он точно к командиру.       — Нет... Эрвин! — завопила Хилл, бросаясь вдогонку. Но было уже поздно.       Девушка вздрогнула, почти что пошатнулась в седле, видя, как бегущий с остервенелым оскалом уродливый титан разбегается в два прыжка, взмывает над землёй и налетает на неразумного, опрокидывая его на лопатки, а мужчина выскальзывает из седла и кубарем катиться по неровному склону.       Несколько солдат, погнавших своих лошадей за Эрвином так же, как и Хилл, стремглав пустились ему на выручку, буквально выпрыгивая из собственных сёдел, пока тем же временем к их компании вновь приближались голодные неразумные монстры, брошенные как котята. Они обступали военных так стремительно, что разведчики едва могли сдерживать этот натиск, пытаясь обезопасить уязвимого, беззащитного и истекающего кровью командира. Столбы пыли поднимались вверх, когда поверженные трудом трёх — максимум четырёх — солдат, что успели туда добраться, титаны валились на сухую, засыпанную песком и мелкими камнями, землю, и медленно оседали вниз, не давая девушке увидеть, что происходит на окружённом участке.       — Командир! — вскричал разведчик, бегущий к Смиту.       Обзор на поле открылся не сразу: Эрвин сидел на траве, склонив голову, и сжимал истекающую кровью рану, при этом что-то говоря; а затем ветер развеял остатки пыли, и в нескольких метрах от разведчиков оказался припавший на колени титан, клонящийся к зелёному плащу.       «Когда же это закончится?!» — под звуки падающих, точно град, титанов, Лив на ходу выпрыгнула из седла, выпустила крюк и взмыла в воздухе, приближаясь к монстру, схватившего разведчика за голову. Скользящий удар клинков пришёлся по загривку, а засвистевшая проволока в УПМ опустила девушку вниз. Она оглянулась по сторонам, а поняв, что солдат уже был мёртв, спрятала клинки в ножны, признав командира.       — Эрвин! — Паника овладела ею в считанные секунды, когда она припала коленями к земле рядом с мужчиной. — Твоя рука… — залепетала она в шоке и потянулась к ране. Завязанная наспех повязка сидела криво и еле держалась на обрубленной руке… на том, что от неё осталось. Тонкая скрученная ткань или худая верёвка была полностью пропитана кровью, бьющей из порванных вен. Кость, торчавшая из плеча, побагровела, но выглядывала неровным, надломленным куском из обтянутых вокруг сухожилий и разодранных мышц. Ткань рукава намокла и обвисала лохмотьями, будто пытаясь хоть как-то прикрыть кровоточащую рану, но от увиденного, Лив уже успело сделаться дурно. И то было не столько от вида крови или серьёзной раны, сколько от нежелания принимать действительность.       Поднявший на неё взгляд мужчина, с пеленой на глазах, лишь повторял раз за разом одни и те же слова: «Заберите Эрена и уходите», «Меня можно заменить».       Шум поверженных, падающих замертво титанов на секунду отвлёк девушку, давая понять, что солдаты всё ещё продолжают бороться, что они держат удар, что ещё не всё потеряно, и есть шанс… надежда на то, чтобы уйти. Она судорожно перевела дыхание, собирая всю свою волю в кулак, а потом шумно выдохнула через нос, намереваясь сделать всё, что будет в её силах.       — Оливия, уходите отсюда, — глаза Эрвина прояснились, когда девушка вновь посмотрела на него.       — Хватит повторять одно и то же! — не стесняясь, оборвала его Хилл, закипая от злости. — Дай сюда свою руку! Я перевяжу рану, и мы все уйдём отсюда!       В момент, когда девушка потянулась к его раненному плечу, Эрвин грубо отшвырнул её ладони, не дав и коснуться себя. Его взгляд нахмурился и мужчина почти закричал:       — Я сказал уходи! Это приказ!       Крики солдат, скрежет проволок, звон клинков: весь этот шум резко померк. Даже полетевший вместе с пылью в их сторону ветер, не смог заставить Хилл шелохнуться. Более того, в её голове вновь начала кричать мысль о том, что всё пропадёт, рухнет, как карточный домик, не сумей Эрвин выбраться с поля боя живым. Он был её единственной надеждой — шансом прикрыть собственную спину от того, что грозило заволочь её за ноги, чуть ли не против воли, обратно. А она не может этого допустить, никак не может. Поэтому она помчалась к нему на выручку в первый и во второй раз, поэтому она рискует сейчас собственной жизнью, чтобы вытащить его из этого ада. Поэтому плевать она хотела на его приказ. Она не позволит ему умереть здесь из-за своих благородных целей. Её цель — это приоритет!       То, как девушка резко изменилась в лице, как потемнел её взгляд, не осталось упущенным от глаз Эрвина. Единственное, что он успел сделать, это раскрыть рот, выпуская дух от удара, когда Оливия резко вскочила с колен, налетела на него и, сбив, повалила на лопатки, прижимая плечи к земле и усаживаясь на живот. А её приблизившаяся к груди рука и вовсе вогнала его в оцепенение, потому что этот жест взбудоражил его память воспоминанием.       — Да мне плевать! — прошипела Хилл, поднимаясь выше по животу, чтобы на этот раз Эрвин не смог ни встать, ни помешать ей. — Я не позволю тебе умереть здесь!       — Глупая, что ты делаешь? — спросил Эрвин, кривясь от боли и замечая, как девушка вытягивает из петель свой ремень.       — Глупой я буду, если послушаюсь тебя. — Пряжка блеснула над грудью, а кожаный ремень взвился змейкой. — Так что не мешай мне. — Она откинула руку мужчины, пытающегося встрять и прекратить её действия.       Рану прожгло новой волной рези, когда Оливия всего лишь коснулась ткани, чтобы придвинуть руку ближе к себе. В глазах у мужчины потемнело от острой боли, которая сковала всю правую сторону, да так, что и дышать стало вдвойне тяжелее прежнего. Глаза его прикрылись, и он почувствовал, как его плечо опоясывает жгучее ощущение, а кровь будто хлестнула новым потоком, вымывая с собой и остатки сил. Сознание помутилось, опрокидывая его голову к земле. Темнота, на секунду поглотившая его и готовая утащить с собой в небытие, заглушала остальные звуки и единственное, что он чётко услышал перед тем, как в страхе распахнуть глаза — слова Оливии о том, чтобы он не смел их закрывать. А страх, выдернувший его, прибыл вместе с подземным толчком. Одним, вторым. Шаги медленные, звучащие словно под водой, но точно приближающиеся к ним. Эрвин, сжав челюсть, с силой разлепил отяжелевшие веки и, запрокинув голову, посмотрел в сторону: прямо над ними возрастал один из гигантов.       — Ещё немного… — лепетала Хилл, озираясь на приближающуюся к ним опасность, и дрожащими пальцами пыталась вставить ремень в пряжку и затянуть его вокруг оторванной руки мужчины. — Почти всё…       Те мгновения, пока гигант опускался рядом с ними на колени и уже начинал вытягивать к ним свою лапу, чтобы схватить, растянулись для Эрвина как целая жизнь, промелькнувшая перед глазами, а сейчас — медленно ускользающая прочь. Он уставился на Оливию, которая тщетно пыталась перевязать его руку, осознавая, что девушка находится в шоке и просто не понимает того, что происходит — потому продолжает спасать его, а не себя: её пальцы дрожали, дыхание участилось, нижняя губа подрагивала, как и тёмные ресницы на веках, а взгляд бегал туда-сюда потерянный. Но когда её глаза заблестели влагой, губы стали медленно растягиваться в странной улыбке — грустной, обречённой улыбке — а она вновь залепетала что-то вроде «Получилось», «Кажется, это всё», Эрвина охватило ужасом, и он взревел в отчаянно вопле, пытаясь дозваться до вдруг замершей на месте девушки. Но та лишь скользнула по нему взглядом полным благоговения и уставилась перед собой, встречая свою погибель: она наблюдала за тем, как рука самой Смерти неумолимо тянется к её лицу…       «...ведь эта — и другие — жизнь могла привнести что-то более полезное человечеству, могла помочь или спасти того, кто в этом действительно нуждается, а не закончить вот так. Сколько страданий и горя эта смерть принесёт?»       «И чем смерть Оливии обернётся для её родных?»       «Но оно может быть полезным…» — пронеслось в его голове за секунду до несчастья.       Его тело пробило волной озноба, сердце замерло в груди. И когда всё вокруг перед ним остановилось, он потянулся к спине Оливии уцелевшей рукой, схватил её за куртку и с силой отшвырнул от себя, спасая в самый последний миг.       «Меня и моё сердце можно заменить».       Хилл не сразу поняла, что произошло. Очутившись уже на земле, она почувствовала боль во всём теле и затылке, которая и привела её в чувство. В ушах звенело, и ничего не было слышно. Всё перед глазами было словно в тумане; краски потускнели. Трава у лица колыхнулась от её кашля, охватившего лёгкие от попавшей в них пыли, а пальцы впились в почву, рыхля ту ногтями, когда девушка стала отталкиваться от неё руками и пытаться подняться. Земля под ней затряслась, как будто на неё обрушивалось что-то несоизмеримо тяжёлое, и эти вибрации заставили её оторвать взгляд от дрожащих, словно посеревших, рук. Разобрать сразу, что происходит, ей не удавалось: пейзаж расплывался, а то его и вовсе потряхивало. Она заморгала и стала оглядываться по сторонам, в смятении наблюдая за тем, как размытые фигуры титанов, точно заворожённые, уносятся прочь. Лив поняла: топот их огромных ног тряс дорогу. На скоротечный побег смотрел и сбитый с толку Эрвин, провожая гигантов взглядом. Но непонимание в его глазах быстро сменилось осознанностью, и мужчина, скрепя зубами, начал подниматься на ноги.       «Спас меня...» — Оливия села на колени, будто вновь ощутив, как её тянут за шиворот, как она катится по земле несколько добрых метров, отбивая плечи и ноги о бугры, защищая руками лицо и голову. Живот неприятно скрутило от реалистичных воспоминаний и головокружения, и она прикрыла рот ладонью сдерживая позыв; задышала чаще.       Крики солдат вокруг дали понять, что гиганты устремились обратно к Бронированному. Лошади стали отдаляться от места, где находился враг, и приближались уже к ним.       У разведчиков наконец-то появилась возможность уйти.       С трудом поднявшись, пошатываясь от охватившей дурноты, Хилл остановилась, высматривая Зевса по округе. Пытаясь унять сбившееся, неровное дыхание, она что было сил засвистела, подзывая к себе скрывшееся из виду животное. Всё её тело охватило мелкой дрожью, она едва держалась на ногах.       — Скорее, уходим! — прокричали сзади.       Затем послышался стук подков: несколько лошадей, что привёл один из солдат, пустились врассыпную по полю, ища своих всадников — среди прочих был и темно-серый конь девушки. Он подошёл к ней, мотнул гривой и топнул копытом, будто поторапливая, и Лив вцепилась в него непослушными пальцами, поспешила забраться в седло.       Голову пронизывала боль от каждого резкого движения. Устроившись верхом как надо, Хилл дотронулась ладонью до места на затылке, откуда исходил больший дискомфорт. Приступ повторился, когда она непроизвольно нахмурилась: пыльные пальцы были окрашены алой кровью.       — Не теряйте времени! Отступаем! — закричал Смит.       Вырванная из сковавшего на мгновение замешательства, Оливия оторвала взгляд от дрожащей руки и увидела, как чужие лошади, возникая из-за спины, мелькают мимо и уносятся прочь.       Зевс примкнул к остальным, уводя свою хозяйку всё дальше и дальше от поля боя.       Растворившись в движущейся колонне выживших, Оливия первое время не переставала оглядываться назад. Оборачиваясь, она пыталась успокоить себя тем, что долина, встретившая их, и её обитатели точно оставались позади и что враги не бросились в погоню за ними после всего, что случилось.       Как песчинка, спускающаяся из одного стеклянного сосуда часов и застрявшая на мгновение в горловине, время вновь пробило себе путь и потекло в своём привычном темпе, оказываясь в полёте к совершенно новому положению.       Конец тому страху, наконец, настал: мрачнеющее с каждой минутой небо укрывало местность точно одеяло, а долина — исчезла во мраке, но навсегда оставила в памяти девушки неизгладимый след. Всё, что произошло за последние несколько часов, изменит ход событий не только для неё самой, но и для других. Но даже когда спасшиеся ступят на родные земли, а ворота стен опустятся для защиты, многим из них всё ещё потребуется побороться за свою жизнь...