Фэг

Слова от других студентов, которые Вайолет слышал, будучи еще даже не фэгом, снова давали о себе знать и забирались куда-то глубоко в душу. Сказать, что он от них страдает, значит показать свою слабину. И ненавидел он себя за это и за слова, которые слышал за спиной, но делал вид, что все в порядке вещей. Утром нанося свою любимую маску и накидывая капюшон, он старался скрыть свои мягкие черты лица под черной краской, и в тоже время эта маска стала со временем излюбленным индивидуальным образом. Конечно, чем старше он становился, тем меньше воспринимал критику всерьез, а вскоре разговорчики о нетакомкаквсе фэге прекратились. Его талант затмил внешние «недостатки», а ведь он бы сам хотел немного походить на мужественного Германа, или строгого Лоуренса или же взять немного обаяния у Эдгара, но он тот, кто он есть. — Пс-с, — позвал кто-то Вайолета с задней парты. Он обернулся и увидел Редмонда, который незаметно передал ему свернутый в трое небольшой листик, содержащий вопрос: «Все хорошо? Ты бледнее обычного». Грегори быстро черканул, что волноваться не стоит и передал записку товарищу. Но тот не отстал, ведь гнетущее настроение главы «фиолетового» его беспокоило. Выловив его на перемене и схватив за руку, Эдгар обратился к нему: — Куда ты так убегаешь все время? Ты расстроен из-за Чеслока? — С чего бы? — Как это? Твой фэг некрасиво себя повел. — Он лишь защищал свой факультет. Удивление Редмонда можно было понять, услышав такое. Он ведь не мог знать, чем руководствовался младший товарищ, начиная первым нападение, а со слов Грегори это звучало, что префекты еще остались виноватыми. — Прости, я не совсем так выразился, — решил успокоить Редмонда Вайолет. — Чеслок обещал извиниться, так что давай забудем все плохое. Префекты не отличались злопамятством, услышав обещанное Вайолетом извинение от Чеслока в бельведере. Они его простили и взяли с него слово, что такого больше не должно повториться. С фэгами было сложнее, потому что извинение они не захотели принимать. Эдгар, скрестив руки, сверлил Чеслока взглядом вместе с Клейтоном. — А я вот давно простил Чеслока, — сказал Арден. — Людям нужно давать второй шанс и Чеслок не исключение. — Может ты не слышал, но он пару раз и твой факультет задевал, — напомнил Эдвард, глядя на добродушного Дерека. — Я это понимаю, но и знаю то, что студенты из моего дортуара, часто говорят гадости о «фиолетовых», только я не придаю им никакого значения. — Не ожидал, что Дерек признает, что и его студенты остры на язык, — вмешался в разговор Чеслок, который решил до конца дня быть тише воды, ниже травы, но не смог упустить момента вставить свои пять копеек. — Дортуары между собой конкурируют и это факт, но это не повод было оскорблять нас, Чеслок, — пытался достучаться Клейтон. — Я понял, понял. Каюсь, поступил некрасиво, еще раз прошу прощения. Эдвард глубоко вздохнул, но решил на этот раз оставить обиды, поверив однокурснику. Остальные фэги присоединились к нему. Когда Вайолет понял, что обстановка налажена и очередная перепалка не предвещается, он молча удалился из беседки. Его отсутствие заметили лишь спустя время. Префекты переглянулись, когда Эдгар указал, что недостает одного товарища. — Он сегодня сам не свой, — поделился своими наблюдениями «алый». — Он всегда такой, пора бы уже привыкнуть, — для Германа не было ничего удивительного в поведении Вайолета. Впервые вступив за порог колледжа, будущему префекту дортуара Зеленого льва хотелось подружиться со всеми первогодками, и, как общительному ребенку, Герману удалось в первую же неделю сдружиться с половинами ребят из его курса, вот только Грегори не входил в их число. Он поздоровался с Гринхиллом, когда тот до него подошел, даже немного перекинулся фразами, но как только Герман переставал вести диалог, его собеседник тут же замолкал и погружался куда-то в себя. Парень пожал плечами на такое поведение и больше не принимал попытки сблизиться с молчаливым однокурсником. Минуло несколько лет, как Герман сильно сдружился с Эдгаром и Лоуренсом, хотя это были совершенно разные люди с разными интересами и взглядами. На молчуна Грегори они не обращали внимания до момента, когда он явился в кабинет в странном для их понимания виде. Он стал более заметен с макияжем, и первое время на нем постоянно приковывались взгляды. — Что это с Грегори? — Спросил Редмонд после занятий, сидя с Блюэром на лавочке в зеленом саду. — А ты пойми, что у него в голове творится, — сказал Герман, который, тренируясь, отбивал битой для крикета воображаемый мяч. — Зная историю, многие талантливые люди со странностями, — сказал Лоуренс, мечтательно вглядываясь в голубое небо вытянув при этом ноги. Парням выдалась возможность получше узнать Вайолета, когда они стали фэгами. Как заметил когда-то Лоуренс, фэг «фиолетового» обладал уникальным талантом запечатления на бумаге вещи, которые видел лишь пару секунд. — А меня сможешь так нарисовать? — Спросил Эдгар, когда очередной раз подглядел, что рисует товарищ. — Как так? — Не совсем понял просьбу Вайолет. — Так красиво. Грегори посмотрел на свой рисунок таким взглядом, будто впервые его видит, но на самом деле он просто лучше пытался понять, что именно здесь «красиво». Красота, как ему дали понять студенты колледжа, у каждого своя, и, пытаясь найти золотую середину в созерцании прекрасного, он сделал для себя важный вывод — это бессмысленно. Кому-то в «Джоконде» нравится улыбка, а кто-то вообще ее не замечает и придает значение целостному образу девушке. Так и с его рисунком, на котором была изображена придуманная им дама с небольшой шляпкой на голове и одетая в платье для верховой езды с длинной юбкой. Сама дама стояла рядом с лошадью и если присмотреться, то можно было увидеть, что девушка незаметно для зрителя поглаживает животное. И думай теперь, понравилась ли поза Редмонду, в которой стояла девушка или нарисованный наряд, а может все сразу. — Сядь на софу, — сказал Вайолет, решивший нарисовать товарища в настоящем времени так, как он есть, ничего не придумывая. — Нам запрещено садиться на места префектов вообще-то. — Вот как, — задумчиво сказал Грегори. — Мне ничего мой префект такого не говорил. Садись тогда сюда, — парень освободил кресло, на котором сидел, но Редмонд сразу же отказался. — Мне не очень хочется, чтобы твой префект мне нотации читал. — Никогда за ним такого не наблюдал. — Это потому что у тебя с ним отношения особенные. — Уверяю, тебе ничего не будет. Я быстро нарисую. Последнее было сильным аргументом, что заставило Редмонда все же сесть на кресло. Грегори рисовал быстро и качественно, это вдвойне восхищало, но Эдгара решил он рисовать подольше, все еще думая, что для него будет красивым. В итоге вышел портрет, где блондин, закинув ногу на ногу, сидел и хитрым взглядом, в котором художник смог передать блеск глаз, смотрел с рисунка. Одна рука его покоилась на закинутой ноге, другой он подпирал голову, которая была чуть наклонена вправо, что еще больше придавало его лицу лукавости. — Ого, я тут словно бог. Я его заберу себе, — поставил перед фактом Эдгар, очень довольный работой. Через пару дней Эдгар с той же просьбой его нарисовать обратился к художнику. Поставив фэга «алого» возле колоны беседки, Грегори в этот раз изобразил его образ задумчивым. Редмонд был снова в восторге от работы, поэтому через пару дней он снова обратился к художнику с той же просьбой, но Грегори это поднадоело. Поставив Редмонда возле красивой расписной фазы с красными розами, парень начал рисовать, но не сам портрет, а тихую улочку, по которой гуляет черная кошка. Просто старинные английские дома, брусчатка и черная кошка, никакого фэга там не было. — Это очень красиво, но где я? — Глядя на рисунок, спросил Редмонд. — У меня сегодня нет вдохновения, давай как-нибудь потом. — А ты раньше не мог сказать, что не будешь меня рисовать? — Я думал, что все же смогу, но передумал пока рисовал орла. — Какого орла? — Эдгар злился от непонимания происходящего. — Вот орел, — Грегори перевернул лист, за которым был рисунок птицы. — То есть ты перевернул тогда рисунок не потому, что тебе не понравился результат, а потому что ты захотел нарисовать другое?! — Все верно, — спокойно ответил Вайолет. Эдгар открыл рот, но ему не нашлось, что сказать. После этого случая он больше не подходил к художнику с просьбой его нарисовать, зато Грегори сам просил фэгов попозировать ему и результат не всегда оправдывал ожидания. Как бы там ни было, но после этого случая Эдгар сблизился с Вайолетом. Да, он больше не просил его нарисовать, но он подходил к товарищу и начинал интересоваться его творчеством. Он спрашивал, что тот сегодня успел изобразить, а как у него получилось так нарисовать руки, а как он смогу просчитать масштаб и все в таком духе. Вайолету поначалу этот разговор вызывал раздражение, но в скором времени он все охотней и охотней рассказывал про нюансы изобразительного искусства. Благодаря сближению Эдгара с Вайолетом, другие его друзья тоже стали общаться с фэгом «фиолетового», а через время они привыкли к его неожиданным исчезновением, рассуждением вслух с самим с собой и к тому, что всегда их обещанные портреты не исполнены должным образном.

***

Чеслок, заметив, что Вайолет ушел, сразу побежал его искать. Ему хватило несколько дней, чтобы хорошо узнать его привычки, а потому найти его не составило труда. Предположив, что префект может находиться в кабинете изобразительного искусства, фэг его там и нашел. — Чего ты убежал? — Спросил Чеслок, обращаясь к парню, который смотрел на пустой альбомный лист. — Мне хотелось побыть наедине и сейчас хочется. — Понял, — Чеслок уловил намек, что его тут не желают видеть, но уходить он не собирался. — Ты можешь от меня ничего не скрывать, — фэг подошел к Грегори и легонько хлопнул того по плечу, — скажи, что тебя тревожит? — А меня что-то должно тревожить? — Это написано на твоем лице и заметил не только я. — Это сложно, — после долгой паузы ответил Вайолет. — Иногда накатывает грусть, но из-за этого надоедать вопросом «все ли у меня хорошо?» не стоит. Мне надо побыть одному. — Это из-за того, что я тебе рассказал? — Нет, — резко ответил Вайолет, чуть повысив голос, тем самым подтвердил предположение фэга. — Все понятно, — фэг, выпрямившись, спрятал руки в карманы брюк. Он отошел от префекта, который все еще смог сохранить внешнее спокойствие и именно сейчас это раздражало фэга. Он понимал, что существуют разные характеры, но в голове не укладывалось, как можно быть таким спокойным, когда есть то, что тебя злит или портит настроение. На месте Грегори Чеслок бы уже рвал и метал, но не позволил бы находиться в удручающем состоянии, пока не смог бы уничтожить то, что себя разрушает. — Я хочу с тобой откровенно поговорить и боюсь сказанное тебе не понравится, — сказал Чеслок, голос которого выражал твердость и серьезность. — Я наблюдал за тобой давно, наверно, с тех пор как тебя выбрали фэгом. Я уважал предыдущего старосту и его выбор назначить тебя помощником. Меня восхищал твой талант, и я понимал, что префект сделал правильный выбор, ведь ты был не только талантливым, но и индивидуальным, стойким и имел свое мнение, а я уважаю тех, кто имеет свое собственное мнение, а не мыслит как стадо. И я выявил желание стать твоим фэгом не потому, что хотел особых привилегий, мне была приятна мысль, что я буду находиться с таким сильным человеком, но не думал, что слова каких-то придурков имеют для тебя значение. Я всегда любил свой факультет за открытых и сильных студентов. — И что ты от меня хочешь? — Вайолет посмотрел в глаза парню. Он был удивлен, что Чеслок чего-то конкретного от него ожидал. — Я не хочу, чтобы ты из-за каких-то говнюков строил из себя страдальца. — Ну знаешь… Мне плевать кто и что говорит про меня. — Префект резко вскочил на ноги, по-прежнему держа альбом. Он врал не только Чеслоку, но и себе, что услышанные фэгом слова от других его не задели. Обида не давала о себе забыть, но истинная причина его состояния, как он и сказал, была в другом. — Я не из-за них такой, просто меня осточертел тот факт, что как только я стал префектом, все проблемы резко легли на меня. Проспали студенты — виноват префект, кто-то из «фиолетовых» подрался — виноват префект, нагрубил фэг «фиолетовых» — опять разбираться префекту. Грегори собрался уходить, не желая вести диалог дальше и слушать, как Чеслок в нем разочаровался. Но минутами позже он стал возвращаться к речи фэга, которую уже считал не такой уж обидной. Чеслок сказал все как есть, ни разу даже его не оскорбив, тогда почему он так завелся? Да еще и накричал, хотя мог не повышать тон, а спокойно объясниться, как того и просил Чеслок. Найдя вечером разговаривающего с ребятами фэга на лестнице дортуара, Грегори окликнул его, ожидая, что парень не среагирует на его слова или пошлет, после того, что случилось днем. Но Чеслок обернулся, услышав свое имя. — Что такое, Вайолет? — Без тени злобы спросил он. Компания парней глядела на префекта, но ему сейчас было не до них. — Можно тебя на минуту. — Чеслок сразу подорвался с места и зашагал за Вайолетом в тень под аркой, где никто не смог бы подслушать их разговор. — Чеслок, извини, что нагрубил, — посмотрев на руки Вайолета, можно было догадаться, что парень неспокоен, сжимая и разжимая пальцы. — Грегори, ты чего? Ты, наверно, не слышал, как звучит грубость. Забей, все хорошо, никто не в обиде. — Мне действительно надо было с тобой поделиться… — Все в порядке, — Чеслок похлопал Грегори по плечу. — Присоединяйся лучше к нам. — Грегори посмотрел на ожидающих фэга парней, которые были одеты в черные мантии и с интересом поглядели на Грегори, когда тот к ним повернулся. — Я лучше пойду к себе. Войдя в полутемную свою спальню, Грегори сразу окутали тишина и спокойствие, которые напомнили об усталости минувшего дня. Луна была особенно яркой, что не нужно было зажигать свечи, чтобы переодеться и без труда найти краски или книги, но рисовать и читать парень не собирался. Фэг все прекрасно понимал и про задетые чувства парня тоже догадался, только он решил очередной раз не напоминать о них, а принят правду, которую озвучил Грегори — он таким был расстроенным из-за обязательств префекта, которые легли на его плечи. За это глава «фиолетового» был ему полностью благодарен. Приоткрыв полностью окна и набрав свежего воздуха в легкие, Грегори мысленно просил, чтобы все осталось на своих местах так, как есть сейчас, без драк, скандалов и недопониманий. Желаниям Грегори не суждено было сбыться, так как ровно через два дня Чеслок ударил парня из корпуса «алых». Парень был готов обороняться, но успел нанести только один удар противнику. Драку быстро заметили другие ребята и сразу же начали пытаться разнимать парней, а кто-то побежал за префектами, при виде которых дерущиеся успокоились. Грегори ничего не нужно было говорить, чтобы Чеслок разжал кулаки и отступил от парнишки из «алого» назад. Злость читалась на лице префекта «фиолетового», отчетливо: взгляд как будто сверлил Чеслока изнутри, ни один мускул на лице не дрогнул, но это не было его обычным спокойным лицом. — Грегори, только не делай поспешных выводов… — Заткнись! — Резко сказал Вайолет, отчеканивая каждую букву в этом слове. — С тобой все в порядке? — Спросил Эдгар у парнишки из своего дортуара, подойдя к нему. Белокурый юноша, который минуту назад без страха мог дать отпор Чеслоку, сейчас был ошарашен от того, как развернулись события, а когда к нему обратился старший товарищ, вовсе растерялся. — Я… да, все хорошо… — неуверенно произнес парень. Грегори стал направляться к нарушителям дисциплины и Чеслок подумал, что сейчас влетит ему, но префект подошел к пострадавшему. — Я приношу свои извинения за моего фэга, — обратился он к парнишке, который побледнел еще сильнее, когда с ним заговорил самый жуткий парень в колледже. — Да за что ты извиняешь?! Ты бы только слышал, что он… — Чеслок хотел оправдаться, но его резко перебил Вайолет. — Я ничего не хочу слышать. Не важно, что он говорил, это не давало тебе право применять кулаки. — Тебя изначально рядом не было, откуда ты мог знать, кто первым начал? — Тут были свидетели. — Но… — Разговор окончен. Тебе будет положено пять «у». Более ничего не сказав, Грегори удалился. После такого ему следовало произнести при всех «ты больше не мой фэг», но он был не готов, так как привык к Чеслоку и так просто кидаться такими словами он не мог. Вайолету пришлось признаться самому себе, что на протяжении всего общения, Чеслок для него стал больше чем просто фэг, а это многое значило, ведь только префектов Грегори считал самыми близкими людьми и только их он мог впустить в свое личное пространство. Выходка же Чеслока заставила его усомниться в своих суждениях о нем. Полностью ему начав доверять, Чеслок снова заставил за него просить прощения и чувствовать свою ошибку, что позволил такой личности занять возле себя место, а Грегори с легкостью это допустил.