Moon-Eater / Пожиратель луны

      Его сон становился жарким и лихорадочным. Он видел старые лица, скрытые полутьмой, искривлённые и призрачные. Он вспоминал себя юным, свежим и амбициозным, слышал с какой надеждой он говорил. Надежда. Всё, что он потерял стало настоящим в его снах, но держалось вне досягаемости словно жестокая насмешка над тем, что могло бы быть.       По крайней мере, он не был совсем один. Женщина присматривала за ним, и он не был обездвижен. Это была небольшая и незаслуженная милость. Он мог быть угрозой — если он действительно инфицирован, то она подвергает свою жизнь огромной опасности. Женщина не была глупой и Крис знал, что она настороже. Она держала его в относительной безопасности своей лачуги, кормила и поила, будто что-то стоящее, заботилась о его ране и его побитом эго. А Крис… он недоумевал. С каждым новым взглядом на неё его любопытство разгоралось сильнее, он стал подмечать больше деталей и когда он думал, что начинает кое-что о ней понимать, она совершала что-то, что выбивало его из колеи. Ему нравились её улыбка и блеск её глаз.       — Я могу сам, — сказал он ей, когда она предприняла попытку сменить ему повязку, но взгляд, которым женщина одарила его был резким и неодобрительным. — Я знаю, как это делается.       — Лежи смирно, — сказала она таким же резким голосом. Он послушался. Было до странности мило иметь кого-то рядом, кто заботится о тебе. Прошло очень много времени с тех пор, как Крис полагался на кого-то кроме самого себя. Это было роскошью, которую в силу своей работы он не мог себе позволить — единственный, на кого он мог рассчитывать это он сам. Он знал это как никто другой.       В этот момент он почувствовал себя старше чем когда-либо в своей жизни. Вероятно, его возраст наконец-то настиг его. Долгие годы ему удавалось сбегать от него, так что теперь он ощутил, будто запнулся. И эта женщина — кем бы она не являлась — была намного моложе его. Он не мог понять сколько ей лет — было в ней что-то неподвластное времени, от чего она оставалась молодой и это действовало ему на нервы. Может она была старше, но сохранила молодость благодаря плесени или какой-то другой херне — Крис никогда не был уверен насчёт таких людей как она. Так что он решил, что ему всё равно, пока она не пытается его убить.       — Что-то есть? — спросил он, когда она склонилась над раной. Он вздохнул с облегчением, когда женщина замотала головой аккуратно касаясь пальцами швов.       — Обычно быстрее, — немного озадаченная пояснила она, — укус становится чёрным. Человек становится сумасшедшим — будто зверь. Здесь нет гнили, нет черноты. — Она подняла глаза от раны и встретилась с ним взглядом, его черты оставались твёрдыми, но она слегка улыбнулась и Крис улыбнулся в ответ. — Может, ты безопасен.       Крис едва мог надеяться.       — Спасибо тебе.       Её улыбка стала шире и зубы блеснули в свете. Он заметил, что зубы у женщины здоровые, не похожие на те, что бывают у людей, проживающие всю свою жизнь в глуши. Слова благодарности кажется воодушевили её и ему… понравилось это. Крису, сам не зная почему, нравилось выманивать эту странную улыбку на поверхность. Он не хотел думать о причинах.       К его удивлению, женщина поднялась на ноги и начала развязывать его.       — Что ты делаешь? — спросил он.       — Ты окреп. Можешь двигаться. Можешь помочь, — она пожала плечами. Верёвки исчезли с его руки и ног, и Крис уставившись в потолок собирался с силами, чтобы встать. — Если нападёшь, я тебя убью.       В её голосе не было ни намёка на сомнение и Крис понимал, что она не шутит. Он посмотрел на неё и кивнул, сглатывая комок.       Мужчина перекинул ноги через край кровати. Он был слишком большим для неё. Мышцы заскрипели при движении — помимо того, что его наконец-то развязали, он не покидал кровать несколько дней. Было слишком опасно оставлять его на свободе, и он это прекрасно понимал. Но раз следов инфекции не было… она решилась.        «Зачем тебе оставлять меня?» — хотел спросить он её. — «Зачем держать такую опасность рядом?».       Но вместо этого, он вытащил пачку сигарет из-под подушки и засеменил к очагу, чтобы прикурить. Он замялся, стоя возле огня раздумывая как ему распределить оставшиеся несколько сигарет и что он будет делать дальше, когда они закончатся. Уголком глаза он уловил отблеск, мужчина посмотрел вниз и увидел женщину, сидящую в своём кресле. Она сидела сгорбившись, и Крису это показалось знакомым. Тёмный кусок ткани на её коленях переливался различными полосками цвета и был похож на гобелен.       Она почувствовала на себе его взгляд и посмотрела вверх. Игла между её пальцев потускнела от частого использования.       — Что это? — спросил он, кивая на её колени.       Женщина расправила ткань, открывая наполовину сотканную картину из гор, лесов и высоких тёмных фигур.       — Я вижу, когда сплю, — объяснила она, её голос был тихим, будто она не ожидала, что он проявит интерес. — Я вышиваю их здесь, чтобы не забыть.       Крис осторожно приблизился. Он склонился над ней через спинку её кресла, немного щурясь и тихо ругаясь на своё плохое зрение. Тут было скопление разных вещей, вышитые вместе они казались совершенно отдельными, он уловил ясный блеск золотого, серебряного и ярко кровавого красного.       Мужчина увидел Миранду, вороньи перья, сшитые позади её плеч, красные стежки её глаз. Тут были и мутанты, некоторые наполовину обернувшиеся, но все печальные. Эмбрион был вышит поспешно и не расшит. Обрушившиеся горы, разрушительный снег. Деревья, множество блестящих глаз и…       — Это же я, — пробормотал Крис, низкий тон его голоса скрыл потрясение. Женщина кивнула, переводя палец к краю, указывая на тёмную фигурку. Он был один в снегу, заточённый между чёрных деревьев. На сложность узора должно было уйти несколько месяцев — что-то было неправильным. Она не могла знать его тогда.       «Я вижу, когда сплю», — сказала она. У Криса внутри похолодело.       — Ты видела меня? — тихо спросил он больше из интереса, чем от страха. Он знал людей, поражённых плесенью, да чёрт с ней, взять любую органическую мутацию — любое из них могло по-настоящему наделать кучу дерьмовых вещей и видения будущего во снах не было самым странным из них. — В твоих снах?       Поколебавшись, она кивнула.       — Раньше, — пробормотала она. Он уловил её запах в воздухе, она пахла сосновой древесиной и мёрзлой землёй, мужчина наклонился ниже к её плечу, пока локоть не упёрся в спинку кресла, отбрасывая на неё полутень. Тепло огня здесь ощущалось сильнее. Женщина повернулась к нему и была так близко, что едва касалась губами его щеки. Гобелен мерцал с каждым движением её колен, переливался будто был живым. — Я нашла тебя спящим в снегу, и я знала.       Помедлив она подняла руку и с интересом коснулась его лица. Она смотрела прямо на него.       — Я знала.        Крис не мог пошевелиться. Он ощущал её холодные пальцы на своей щеке, и неосознанно перевёл взгляд на её губы. Его рука, подумал он, прекрасно легла бы на её горло. Пальцы идеально подошли бы для рта. Его бёдра между её…       Пепел от полуистлевшей сигареты упал на спинку кресла потревоженный его резким движением. Мужчина подавился, задыхаясь от дыма. Он что, совсем чокнулся? Он провёл здесь не так много времени, чтобы начать терять рассудок. Не было никаких причин, чтобы думать о не совсем знакомом человеке вот так. Никаких причин, никаких оправданий для него, чтобы представлять, что находится у неё под одеждой, или то, как выглядят её бёдра под его рукой, или то, как блестит от пота её кожа. Может это всё из-за того, что у него не было секса очень давно? А может виной тому угнетающая атмосфера хижины или безысходность его ситуации? Это всё было не важно, и не могло быть оправданием, так что Крис почувствовал себя отвратительным.       Крис Редфилд возможно и был стар, циничен и, вероятно, полубезумен, но он был лучше этого.       Чем бы это ни было Крис не принимал это. Он пересёк комнату, плечом открыл дверь и начал пробираться по снегу вдыхая до боли холодный воздух. Он снова закашлялся сильным, сухим кашлем, сотрясающим его кости. Встревоженная его поведением женщина последовала за ним, и он почувствовал, как её рука легла ему на спину.       — Не трогай меня! — проревел мужчина, отшатываясь от неё. Он чувствовал себя нехорошо. Его кровь кипела и зрение плавало. Он снова закашлялся, сплёвывая красное на снег. Лёгкие заболели от холода и потуг, и впервые Крис начал задумываться, что курит слишком долгое время. Он со злостью выкинул сигарету и каблуком затушил её. Женщина стояла недалеко от него, её лицо при дневном свете выглядело по-другому и ничего не выражало. Ему не нравилось видеть её в дневном свете, она была слишком реальна, слишком прекрасна и призрачна. Он не знал, что в её взгляде пронизывает так глубоко, как и того, почему она толкает его на грань.       Лес оставался высоким, чёрным и абсолютно бесшумным. Он видел горные хребты над пологом леса, окутанные снежными облаками. Надвигалась буря. Крис приложил основания ладоней к глазам в надежде, что это успокоит боль, начавшая снедать его.       — Идём в дом, — сказала женщина.       Беспомощно Крис последовал за ней в лачугу.              

***

      Крис больше не прикасался к своим сигаретам. Каждый день был похож на предыдущий — однообразный в своей серости и отвратительности. Единственное отличие состояло в интенсивности снежной бури, которая накрыла регион и постепенно Крис начал забывать каково это гулять под голубым небом или тёплым солнцем. Женщина начала давать ему различные поручения, которые он исполнял с таким искренним рвением, с каким делал всё остальное. Он был рад работе. Она продолжила ткать свой странный гобелен, на который мужчина старался не обращать особого внимания. Его взгляд всегда был обращён к самому себе, это успокаивало его. Он подумал о её зубах, какими неуместными они казались в мире, полном разложения.       В последующие ночи его сны стали хуже, но он не стал рассказывать ей. Мужчина обдумывал их в тишине и позволял боли снедать его. Он был голоден — ненасытен, будто неделями не ел — и этот голод преследовал его в снах, где он зубами разрывал на куски тех, кого любил. Он проснулся мокрым от пота, с застрявшем в горле комком и ноющими ослабленными мышцами.       Не было никакой возможности понять сколько времени прошло. У женщины не было календаря, и зима не думала отступать. Он ощущал себя пойманным в ловушку времени. Крис начал страдать от кашля всё чаще, и она давала ему густой сладкий чай, согревающий его лёгкие и заставляющий его голову гудеть. Теперь он принимал от неё всё, безвыходность была важнее недоверия.       — Почему ты помогаешь мне? — спросил он её однажды, стоя возле небольшого окна и жмурясь от света.       — Потому что хочу, — ответила она.       — Ты сумасшедшая, — мужчина не смог сдержаться, его недоверие было слишком глубоким, но казалось, что это её не беспокоит, она просто слабо улыбнулась ему и пожала плечами.       — Может, — женщина помедлила, — голоден?       Охрененно голоден. Крис кивнул. Прошло не так много времени с момента последнего приёма пищи, но он всё ещё ощущал глубокое чувство голода, будто не ел уже несколько дней. Он дважды съел то, что она приготовила и ни разу не пожаловался. Она кормила его мясом, картофелем и сахаром, а он не мог насытиться. Она следила за ним во время еды и хмурила брови, казалось её что-то беспокоит.       Они вместе поели сидя в тишине у очага. Крис потёр рукой подбородок и почувствовал, что его борода начала снова отрастать. Он был благодарен женщине за то, что у неё нет зеркала. Мужчина не чувствовал в себе желания увидеть своё отражение. Взглянуть на себя в темноте в отражении ложки было достаточным.       Крис вскоре вернулся в кровать. Он спал, повернувшись лицом к стене. Ветер бушевал за стенами, а звёзды ярко светили сквозь окно. Он вздохнул.       Он был очень, очень голоден.