Moon-Eater / Пожиратель луны

      Крис не знал, как долго он проспал. Пронзительная боль его превращения перешла в тупую ноющую. Женщина использовала свои лекарства и разные чаи, он просыпался, засыпал и снова просыпался, и так несколько часов подряд. Порой он скользил на границе бодрствования, словно его отделяло нечто большее, чем слой стекла, он слышал приглушённое перешёптывание голосов. Он не понимал о чём они говорят, и даже если и мог, его сознание не могло обработать слова. Казалось, что его органы превратились в яму со змеями, и теперь их яд сплетался с раскалённой болью.       Голос женщины успокаивал. Прикосновения её холодных рук к лицу, шее, пупку. Её приглушённый запах, ощущение её присутствия, пустяки, которые она нашёптывала ему, словно он мог понять. Его тело реагировало на каждое прикосновение женщины, слово или намёк на близость, движимое чуть большим, чем первобытный инстинкт, словно голод, моргание или дыхание.       И наконец, всё закончилось.       Тело ломило так, как никогда раньше. Даже дни тренировок или тяжёлой полевой работы не выматывали его так сильно. Казалось, что каждая кость в теле сломана, каждая мышца наполнилась молочной кислотой, а сухожилия и связки разорваны в клочья. Он едва мог шевелиться. Даже дышать и моргать было больно. Была даже пара секунд, когда Крис думал, что лучше бы он помер. Всё что угодно было бы лучше, чем это.       Пожилой мужчина представился как Янку. Женщина, казалось, доверяла ему в достаточной степени, но Крис чувствовал, что она обеспокоена и держится настороже. Янку говорил на ломаном английском и, хотя Крис своим воспалённым мозгом едва понимал о чём тот говорит, он всё равно был благодарен хотя бы за то, что старик говорит по-английски.       — Возьмите это, — пробормотал Янку, бросая кучу тряпья на кровать. — Может быть маловато, но всё же лучше, чем ничего. — Он жестом трости указал женщине на что-то и сказал то, чего Крис не понял. Женщина не ответила, лишь посмотрела на себя и с немалым огорчением начала раздеваться. При взгляде на неё у Криса закололо кожу. По затылку пошла рябь и скопилась на языке словно желчь, он хотел прикрикнуть на неё, хотел остановить, но не стал. Он не имеет права указывать ей, что делать.       Он всё понял, когда женщина передала запачканную одежду Янку. Она осталась стоять в нательной рубашке и шерстяных гамашах, которые, к его облегчению, не пострадали в кровавой бойне. Янку унёс одежду, чтобы постирать, оставив дрожавшую женщину босой стоять на каменном полу. Её лицо всё ещё оставалось измазанным кровью, и Крис был уверен, что никогда в жизни не видел ничего более прекрасного.        Несмотря на своё протестующее тело и горящий поток боли, Крис поднялся. Он потянул с кровати линялое одеяло и пересекая комнату, направился к женщине, чтобы укутать её. Она, казалось, избегала встречаться с ним глазами, но ничего не смогла с собой поделать и осмотрела его лицо, её улыбка была такой нежной, что он едва увидел её в темноте. Женщина положила руку ему на грудь, поверх серо-чёрных волос. Крис никогда в жизни не хотел поцеловать кого-то так, как сейчас.       — Ты горишь, — пробормотала она. — Ты как?       — Я жив, — прорычал он, и она чувствовала это, её рука всё это время лежала на его груди. — А это самое важное.       Женщина открыла рот, чтобы заговорить, но до того, как она успела что-то сказать, Янку торопливо вошёл в комнату с ворохом чистой одежды. Он выглядел немного смущённым, когда передавал её женщине.       — У меня нет женской одежды, — сказал он по-английски. — Надеюсь, это подойдёт. — Затем он посмотрел на Криса сверху вниз, нахмурился, а затем рявкнул: — Бесстыдник!       Со всей этой болью и видом дрожащей женщины, Крис совсем позабыл, что он голый.       Оцепенев от унижения, Крис попытался рвануть обратно в кровать, но споткнулся — ноги онемели от холода, и женщина отбросила одеяло, чтобы подхватить его. Она закинула его руку себе на плечо и помогла вернуться в кровать, её нисколько не смутила его нагота или тепло их тел, касающихся друг друга, разделённые лишь тканью рубашки. Она что-то сказала Янку, смягчая его грозный вид, и он снова исчез, бормоча что-то под нос.       — Мне так жаль, — пробормотал Крис, зарываясь в оставшееся одеяло. Он начал возиться с одеждой, которую передал ему Янку, от холода и неловкости пальцы не слушались, он едва мог поднять ногу, не говоря уже о том, чтобы надеть штаны. И снова женщина пришла на помощь, направляя сначала одну ногу, потом другую, касаясь ледяными пальцами внутренней стороны бедра. Он видел очертания её грудей под рубашкой, как соски напряглись от холода. Кровь Криса стала тягучей словно патока, сладкий сироп, и он не мог отвести взгляд от её полуприкрытых глаз, пока она помогала ему натянуть штанины на бёдра. Её руки едва коснулись паха, прикосновение было слишком интимным — немного дольше, чем должно было быть. Вырез рубашки был глубоким и свободным, и Крис мог видеть кожу её груди, основание горла. Когда он отвёл взгляд, стараясь не видеть того, как женщина застёгиваем ему штаны, он понял, что она глядит на него тёмными и влажными глазами. Крис задохнулся.       Руки метнулись к животу, накрывая рану, прошлись по рёбрам и по волосам на груди. Она нависла над ним, словно вечерняя тень, её глаза блестели, и он почувствовал податливость в её руках. Он чувствовал её жар так, как никогда раньше.       — Как ты себя чувствуешь? — снова спросила она, её голос был низким и хриплым. Крис облизал губы.       — Лучше. — Он едва сдержался, не сказав, «Лучше вот так, с тобой».       И женщина исчезла, словно туман в темноте. Полуприкрытыми глазами он наблюдал как она одевается, он видел сильную спину, руки, изгиб талии, каждую линию тела. Часть него знала, что ей известно о том, что он наблюдает за ней, но он не хотел думать почему она продолжает вопреки этому.       Крис не заметил, каким горячим и тяжёлым был воздух в комнате, пока не вернулся Янку. Он не заметил, как подскочил его пульс, пока старик не начал снова говорить, в этот раз на быстром румынском, прерываемый привычным хмыканьем или односложными ответами женщины. Он не осознавал каким безумно возбуждённым он был, пока Янку резко не повернулся к нему, и под этим суровым взглядом желания Криса утихли. Под пронзительным, недоверчивым взглядом старика он чувствовал себя ребёнком, и Крис старался при любой возможности поворачиваться к нему спиной.       «Пожиратель луны». Так она назвала его. Или вервольф.       Даже после всего того, что он видел — что он сделал — Крису всё ещё сложно было уложить это в голове. Клэр в детстве нравились оборотни и она часами мучала брата городскими легендами. Они, конечно, все были разными, но никогда в его жизни он не допускал мысли, что они могут быть реальными. Но вот он здесь, не в силах поверить и опровергнуть. Что-то с ним случилось — боль, которую он испытывал была схожа с той, которая сопровождала его рост, когда он был подростком, за исключением того, что она была сильнее, как если уложить годы подростковой боли в несколько часов.       После ухода женщины стало хуже. Он не смог этого вынести. Инстинкт снова проснулся после нескольких часов её отсутствия, он просачивался сквозь верёвки, которыми она привязывала его. Крис выследил её словно гончая, шёл по её запаху, словно это была физическая дорожка, петлявшая между деревьями и поднимающаяся на коварный склон. Он чувствовал, что разум покинул его — словно тело было ведомым чем-то извне. Отличные рефлексы и восприятие были доведены до совершенства, и человеческий мозг едва ли мог обработать входящую информацию. И он нашёл, увидел её, глядящую в лицо белоснежной смерти. Он до сих пор чувствовал хруст хрящей между зубами, тягучесть разрываемых мышц в руках. Его затошнило, но не настолько, как должно было быть.       Теперь они снова были вместе, запертые в старом доме в деревне. Крис был благодарен Янку за то, что тот оказался на их стороне, по крайней мере на этот момент. Было очевидно, что он и женщина беседовали наедине, потому что оба теперь знали то, чего не знал Крис. И он не был уверен, что хочет знать.       Янку и женщина приглушённо переговаривались вчера, когда он засыпал. Он уловил только обрывки разговора. Румынский Янку был быстрым и уверенным, женщина же говорила на румынском так же, как и на английском, словно это был не её родной язык. Крис вспомнил её зубы, какими обычными и здоровыми они выглядели. Он вспомнил, как она держала его винтовку. Что-то с ней было не так. Как и её присутствие в этой деревне.       К рассвету следующего дня, Крис уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы подняться и подвигаться. Было не очень комфортно, но он выносил и худшие вещи, его тело, казалось, восстанавливало силы быстрее, чем он привык. Чем старше он становился, тем медленнее исцелялись раны — теперь же, все процессы стали протекать быстрее. Слишком быстро, чтобы это стало подозрительным.        — Смотри, — сказала ему женщина, поднимая его рубашку и показывая рану. Она всё еще была чувствительной и уродливой, но когда-то кровавый открытый кусок плоти теперь стал ярко розовым шрамом. — Смотри, как быстро ты исцеляешься.       Это как-то связано с инфекцией. Но женщина называла это проклятием, и оно больше не нуждалось в лечении, требующееся при заражении. Что это было на самом деле, остаётся загадкой, но женщина была полна решимости её разгадать.       — Я хочу пойти с тобой, — взмолился Крис, когда узнал, что она собирается навестить одну из лабораторий Миранды. — Ты не можешь идти одна.       Перспектива проваляться в постели некоторое времени не радовала. Вкупе с опасностью, царящей в деревне, и мыслью о разлуке с женщиной — сводила с ума. Женщина же не выглядела убеждённой, но в итоге уступила с чёткими инструкциями не делать ничего глупого.       «Я взрослый мужчина», — хотел сказать он ей. — «Я что, выгляжу так, будто могу наделать глупостей?!»       Но он знал, что будет дальше. Она посмотрит на него этим своим жёстким взглядом и просто скажет: «Да».       Янку наблюдал за их сборами с тем же хмурым взглядом, но сделал всё возможное, обеспечив их провизией и обезболивающими средствами. Он отдал женщине старый арбалет, потемневший от редкого использования, но всё ещё находящийся в рабочем состоянии, и это было оружие, с которым она была знакома ближе, чем с винтовкой Криса.       — Это принадлежало моей дочери, — сказал ей Янку, криво улыбаясь и похлопывая её по руке. — Может помочь тебе, как помогал ей. Храни вас Бог.       Женщина вернула Крису винтовку, радуясь, что избавилась от сложного механизма. Вес приятно лежал в руке, он прижал винтовку к себе, ощущая себя больше человеком, чем он был за последнее долгое время.       Сложно сказать, была ли это ночь или день, когда они ушли — небо оставалось таким же бесконечным серым полотном, и даже если где-то свет смог пробиться сквозь тучи, он был очень слабым, чтобы создать тень. Крис подумал, что, наверное, так и выглядит хождение по мукам. Женщина рядом с ним была единственным ярким пятном в этом мире, и Редфилд постоянно себя одёргивал. Он должен быть лучше этого — он был ветераном B.S.A.A., и всегда гордился тем, что легко мог сконцентрироваться. Почему сейчас он утратил эту особенность? Наверное, из-за боли. Скорее всего. Так он говорил сам себе.       От него не ускользнуло то, что женщина чётко знала путь в лабораторию Миранды. Крис хотел спросить её об этом, но не стал, потому что шёпот ветра был каким-то сакральным, и женщина выглядела умиротворённой в этой тишине. Он точно знал, что она размышляет. Он хотел знать о чём. Она зажгла в нём глубокий интерес, как давно он испытывал такое сильное очарование от другого человека? Годы, наверное. А может и десятилетия.       Деревня стала почти неузнаваемой. Крис и его команда не смогли продвинуться так глубоко от места высадки — не было возможности высадиться сразу в деревню, поэтому от неё их отделяли участки тёмного леса. Именно в этом лесу на них напали и именно тут всё приобрело причудливый поворот. Именно в этом лесу женщина нашла его.       Крис воспользовался возможностью осмотреться. Он почти упустил свою первоначальную цель, заглушённую всем остальным, но у него есть причина быть здесь, так что нужно продолжать держать ухо востро и подмечать любое движение.       — Ты слышишь их? — спросила женщина, её голос был таким тихим, что Крис едва услышал вопрос. Она смотрела на него уголком глаза, словно боялась повернуть голову. Мужчина прислушался.       О, да. Он прекрасно слышал их. Ликаны следили за ними, не желая вступать в бой. Крис слышал, как они ступают по папоротнику, слышал их фыркающее дыхание, низкое чирикающее общение. Он слышал то, что не мог ранее, то, что могут услышать лишь собаки. Частоты были странными, незнакомыми для мозга, но они больше не переполняли его. Они были чёткими, словно хруст снега.       Он фыркнул в знак согласия.       — Они обеспокоены из-за тебя, — прошептала женщина, и Крис подумал, что услышал ухмылку в её словах. — Они знают, что ты отличаешься от них. Ты — другой.       Крис облизал зубы, не способный сдержать удовольствие, расплывающееся в животе. Тон, которым она говорила, был довольным, но была в нём и нотка почтения в сторону Криса, от которого тот чувствовал то, чего определённо не должен чувствовать — в особенности в сердце враждебной территории.       — Они нападут на нас? — спросил он, когда они пробирались через узкий проход между двумя рухнувшими зданиями. Женщина помолчала и оглянулась, Крис услышал, как ликаны всполошились в ответ.       — Может быть, — пробормотала женщина и начала пробираться через руины. — Но надеюсь, что нет.       Крис уже проходил тут ранее. Он пробирался здесь, когда преследовал Миранду, но сейчас, казалось, что это совсем другой мир — тогда тут полыхало, воздух был наполнен звуком стрельбы и воем ликанов. Теперь же, здесь стояла тишина. Всё покрыто снегом, пожар потушен, сглажены все острые углы. Он не упускал из виду ликанов, но они не подходили близко. Но тем не менее, Крис был настороже.       Оставалось немного до церкви и тропинки вниз под землю. Земля осыпалась, открывая путь в зияющую яму. Тут были камни вперемешку со льдом и расколотым деревом, запах, исходивший оттуда был едким.        — Пахнет смертью, — прошептала женщина, её зубы блеснули, когда она высунула язычок между зубами, к нёбу прилипла вонь.       Путь под землю, который использовал ранее Крис оказался завален, и он подозревал, что систему туннелей под деревней постигла та же участь. Их единственным путём вниз остался этот провал — предыдущее сердце мегамицелия. Отправная точка. Женщина ловко пробиралась вниз во влажную тьму, словно горная козочка. Она твёрдо ступала по земле и ни разу не поскользнулась несмотря на то, что несла тяжёлый арбалет, Крис следовал за ней так близко, как только мог. Глядя вниз, он мог разглядеть лишь зияющую пасть темноты, сложно было сказать, как глубоко она простиралась, падение могло легко убить их. Он постарался не думать об этом.       — Смотри, — поманила его женщина, в темноте её рука нашла его, подводя к тому месту, где она плечом упёрлась в обломки. Зазор был слишком мал для них, но по ту сторону они смогли увидеть открытое пространство и блеск минеральных вен. — Это путь. Помоги мне.       Спустив с плеча винтовку, Крис помог ей расширить проём. Убранные камни исчезли в темноте, их грохот становился всё тише и тише, и никакого намёка та то, что они достигли дна. Вскоре образовался проём достаточный, чтобы туда могла пролезть женщина, и Крис помог ей, его рука подталкивала её бедро. Под его ладонью она была тёплая и мягкая, и его рука начала гореть от воспоминания, и зудеть в поисках костного гребня между бёдрами. Женщина начала разбирать завал уже с другой стороны, чтобы проделать проём, в который мог пролезть Крис, потребовалось чуть больше времени.       Почти невозможно было хоть что-то разглядеть. Только мерцание соляных кристаллов помогало им найти направление, глаза Криса привыкли к темноте и его зрение стало странного серого цвета. Они успели немного продвинуться по туннелю вперёд, когда женщина замерла. Её рука схватилась за его предплечье, и она тихо прошептала: — Они здесь. Их много.       Крис замер и прислушался. Да, он слышит их. Тихий шорох их ног и неровное дыхание. Тут были ликаны, запертые под землёй.       — Будь начеку, — прошептал он в ответ. Щелчок винтовки, которую он сжал в руках казался неприятно громким. Женщина выпустила его, хотя продолжала держаться за его спиной. Путь был обманчивым, от взрыва не прочным, их передвижение выдавал звук крошащегося под ногами камня. Проход был такой узкий, что Крис едва помещался на нём. Ликаны всё ещё не появились.       Они всё больше углублялись, и тепло женщины за его спиной стало сильнее. Крис слышал её дыхание и чуял запах её пота. Подушечки его пальцы недавно касавшиеся её бедра стали горячее, и этот старый, знакомый зверь внутри него начал просыпаться. С какой же лёгкостью, размышлял Редфилд, он мог бы развернуться, схватить её, прижать к стене, повалить её и погрузить в неё зубы. Ужасно легко, с его размерами и силой, но всё же у него было чувство, что её не так легко одолеть, об этом ему говорили его инстинкты. Он знавал женщин подобных ей — непредсказуемых. Тёмные лошадки. Он хорошо знал, когда не стоит лезть в незнакомую воду, так что он помотал головой, выбрасывая эти мысли из головы, поражённый тем, как это не похоже на него — думать в таком ключе, и вместо этого сосредоточился на том, что воздух становился всё более и более стылым с каждым их шагом.       Вся внутренняя борьба прекратилась с грохотом камней. Треск в полной тишине был подобен удару грома, стена рухнула всего в нескольких ярдах от них. Послышался топот над головой, и Крис, едва уловив этот звук, схватил женщину. Он чуял их в воздухе: запах был тёплым и гнилым. Ликаны.       У женщины вырвалось дыхание, когда Крис дёрнул её с уступа подальше от света. Туннель был полон расщелин и тупиковых поворотов, и этот, куда он затащил, просто запихал её, словно она была тем самым упрямым кусочком паззла, казался самым глубоким. Проход был узким. Крис едва мог уместиться в нём, но это была не самая большая забота — звук неистового бега ликанов становился всё ближе, громче, и Крис мог слышать, как они вдыхают воздух. Женщина, прижатая его телом, начала задыхаться, мужчина накрыл рукой её нос и рот, чтобы заглушить звук. Он внимательно осматривал путь, прижимая женщину к скале, пока мечущиеся тени не исчезли.       Посмотреть на неё было ошибкой. Сила, с которой он прижимал руку к её рту, заставила женщину задрать голову вверх, открыв мерцающую линию горла, он ощущал её влажное дыхание на своей ладони. На пальцах. Он чувствовал край её зубов под губами. Он чувствовал, как бешено стучит её сердце. Он ощущал, как бежит её кровь. Он чувствовал её тепло, несмотря на одежду. Он чувствовал всё.       Её глаза блестели, горло подрагивало от попытки глотнуть воздух. Крис дал своей руке соскользнуть с её рта, его пальцы коснулись её губ. От звука её тяжёлого дыхания он опьянел. От желания быть на ней и в ней у него кружилась голова. Между ними едва ли было пространство, и там было жарко и влажно.       — Крис, — выдохнула женщина, двигаясь так, что могла бы вызвать в мужчине недовольство, если бы тот был в лучшем ментальном состоянии. Единственное, что он мог сделать, чтобы хоть как-то создать между ними дистанцию, это положить руку ей на живот, в слабой попытке заставить её замереть.       — Нет.       — Крис, — снова прошептала она, в этот раз требовательнее, отчаяннее, почти умоляюще.       Снова послышался топот. Задрожали камни. Яростное втягивание воздуха. Двое замерли, они не шевелились, пока звуки не затихли.       В горле у Криса горячо запершило, словно он проглотил насекомое, которое теперь жалило его изнутри. Теперь горло пульсировало. Одна рука оставалась на животе женщины, другой же он пошарил по её плечу, пока не нащупал линию шеи, мужчина крепко ухватил её, приближая к себе.       Он не поцеловал её. Наверное, он хотел — наверное, он должен был, в другое время, в другом месте. Но не сейчас. Прямо сейчас, всё, что он мог, это сконцентрироваться на тяжёлой вони ликанов. Существа оказались достаточно голодными, чтобы приблизиться к Крису, в котором они видели очевидную угрозу. Они не хотели его, они хотели её.       Он должен её спрятать.       Женщина, как считал Крис, принадлежала ему. Ему. Его рука прижалась ещё сильнее к её животу, придавливая женщину к стене, он смутно понимал, что и она с силой сжимает его кисть. Она не оттолкнула его, а наоборот, прижалась сильнее. Они хотели разорвать её на части так же яростно, как и он, и одна эта мысль вызвала у него тошноту. Но их множество, а он один, хоть и такой сильный. Сражаться с ними было проигрышным делом, и он знал об этом. Единственным вариантом было проскользнуть мимо них, и был только один способ, который может помочь им в этом.        От неё разило. Обычно она не пахла так сильно, Крис сразу же вспомнил тот случай в хижине, когда он укусил её, влажный запах, проникающий в каждый тёмный уголок сознания, сводящий его с ума. От неё веяло чем-то горячим и сырым, и Крис знал, что этого достаточно, чтобы привлечь внимание каждого ликана в округе. От близости к ней его внутренности превратились в жидкое топливо, язык отяжелел и жаждал вывалиться изо рта. Он чувствовал её пульс прямо под своей ладонью.       Крис не поцеловал её. Вместо этого он проглотил комок в горле, направил подбородок вперёд, подтащил женщину ближе и потёрся об неё влажной кожей горла. Он распространил на неё свой запах, по щекам, челюсти, по всему лицу. Он зарылся носом в её волосы, свободной рукой прижимая женщину сильнее, чтобы лучше замаскировать её. Он впитал её запах и заменил на свой собственный, смешивая их в горниле печи своего меняющегося тела. Он рёбрами, руками, шеей чувствовал, как гулко стучит её сердце. Он практически мог чувствовать, как по её венам бежит кровь, отчего кожа становилась темнее, Крис не мог сопротивляться желанию прижаться открытым ртом к коже за её ухом. Это был почти поцелуй — почти, но не совсем. Не совсем, чтобы вызвать чувство вины. Пелена начала спадать с его глаз, заставляя побороть в себе желание укусить.       У женщины кружилась голова и она едва могла держать глаза открытыми. Тело Криса было огромным, плотным и пронзительно горячим, его рука с силой прижималась к животу прямо между тазовых костей. Прямо к её матке. Она пульсировала, словно сердце спустилось сюда, разбухла и умоляла. Но Крис не шевелил рукой. Он зарылся в женщину носом, от тяжёлого дыхания её волосы покачивались. Её рука скользнула по его шее, женщина держалась за него словно готова была упасть в обморок, рука, лежащая на её затылке, с усилием прижималась, чтобы поддержать её. Она стояла на цыпочках, в то время как Крис удушал её своим едким запахом, её рот был открыт, и она задыхалась. Она чувствовала, как в голове стучит её сердце. Головокружение и вокруг темнота. Конечно она знала, что он делает и в особенности зачем он это делает.       Когда они разделились, воздух между ними казалось растянулся словно мёд. Крис чуял её, и когда рассеянный луч полусвета упал на его лицо, она увидела на нём удовлетворение. Несколько секунд он не двигался, словно не хотел отдаляться, и она не выпустила его. Его рука не выпустила её. Она подумала, что возможно он чувствует, как всё её тело тянется к нему, сопротивляясь силе его руки. Она чувствовала, словно с неё содрали кожу, словно он разорвал её своими собственными руками.       — Уже близко, — сказал он ей голосом, словно треск посреди ночи, он был так близко, что она ощутила шевеление воздуха на своей щеке. — Я чую.       На этот раз женщина не смогла не задуматься над этим замечанием. Зрачки Криса расширились, словно заполнились чернилами. Но никто из них так и не двинулся, хотя звук в туннелях уже затих.       Женщина была первой, кто разорвал контакт. Не потому что ей этого хотелось, а потому что она потеряет сознание, если не сделает этого. Воздух в туннелях был свеж по сравнению с воздухом между ними. Она вдыхала и вдыхала, стараясь унять своё бешено стучащее сердце. Крис вышел из их укрытия спустя минуту, и даже в полусвете женщина видела, как он блестит от пота, как покраснела его кожа от начала роста волос до воротника. Он мерцал, и она могла поклясться, что никогда прежде не видела ничего столь привлекательного в своей жизни.       — Ну же, — прорычал Крис. — Идём.       Ликаны их больше не беспокоили. Обоняние Криса всё-таки работало, туннели сужались, но были пусты. Крис заставил себя сосредоточиться, было сложно в свете их состояния, но никогда в своей карьере он не жаловался на отсутствие дисциплины. Они погружались всё дальше в недра горы, и вскоре женщина тоже смогла почувствовать это: затхлый воздух, но всё же более свежий, чем во влажных туннелях, и резкое изменение температуры. Они близко. Должны быть близко.       Сердце Криса снова подскочило к горлу. Он отрывисто вдыхал, ведомый запахом, всё ещё витающем в воздухе. Здесь поток был немного холоднее остальных, и Крис знал, что тот ведёт в более хорошо вентилируемую зону. Он ухватился за него, словно тот был материальным, шёл за ним с осторожностью, пока он не вывел их к очередной разрушенной стене. Крис прощупывал, проверяя целостность, пробуя прохладный воздух, просачивающийся через проёмы в скале. Обломки не хотели поддаваться, но с аккуратным и не очень уговором, Крису и женщине удалось пододвинуть камни так, чтобы они смогли пролезть вдвоём.       И вдруг, они оказались на месте. Вот так просто.       Было ощущение, что они прошли через портал: на одной стороне был тёмный, влажный туннель, на другой — комната, полная света. Криса озарила яркость, он поднял руку, чтобы прикрыть глаза несмотря на то, что свет был достаточно скудным. Женщина, однако, изумлённо оглядывалась, обходя Криса, и направилась в следующую комнату.       Лаборатория, в этом не было никакой ошибки. Когда глаза Криса привыкли к свету, он узнал её — это было то же самое помещение, в котором он побывал раньше, когда нашёл Мию. Часть помещения обвалилась, но к его удивлению, большая часть уцелела несмотря на близость к месту взрыва.       — Горы здесь крепкие, — пробормотала женщина, словно прочитала его мысли. — Порода твёрдая. Старая. Её не так легко сломать, — она слегка улыбнулась, он успел уловить мерцание в её глазах до того, как она повела его в другое помещение. — Теперь быстрее. Нам нужно осмотреться.       Крис позволил себе задержать на женщине взгляд чуть подольше. Он вспомнил, когда впервые проснулся в её хижине, как тихо и быстро она сновала по комнате словно крыса — сейчас она двигалась также, ловко перемещаясь между раскиданными остатками лаборатории Миранды, стараясь не потревожить ни пылинки. Свет пробивался сквозь полуразрушенный потолок там, где рухнул камень, превращая небо в калейдоскоп звёздного света. Крис заворожённо уставился на него, потом стряхнул с себя это наваждение; многое нужно успеть сделать, вместо того, чтобы зачаровано глядеть на женщину или звёзды. Он поспешно пробрался через беспорядок на другую сторону комнаты — если они пойдут с разных концов, они смогут исследовать больше и встретиться в середине.       Крису не потребовалось много времени, чтобы оценить масштабы ущерба. Организованный хаос Миранды теперь был просто хаосом: потолок и стены обвалились, накрывая собой часть комнаты и оставляя другую половину напоказ ночи. Разрушение открыло разлом в восточной стене, и целая комната оказалась по щиколотку в воде. Диаграммы и портреты Миранды были разбросаны повсюду, и мрачные тени, созданные светом, теперь подрагивали словно живые. Крис поднимал рисунки, открывал ящики столов, исследовал документы — и всё в надежде, что они смогут найти что-то, что поможет ему. С учётом того, какие обширные эксперименты она проводила с ликанами и выркола́ками, тут определённо должно быть что-то…       Уголком глаза Крис уловил блеск. Он инстинктивно развернулся, наполовину скрытый когда-то бывшим стареньким столом лежал журнал, частично затопленный водой. Он был открыт, на его листах были пометки, сделанные характерным небрежным почерком Миранды — но внимание Криса привлекла фотография в углу открытой страницы, на которой отражался звёздный свет, словно сигнальное зеркало. Крис нахмурился и присел, чтобы рассмотреть поближе. Возможно его глаза обманули его. Он осторожно поднял журнал из воды и развернулся в поисках света.       В журнале велись записи. На его страницах было полно фотографий и личных данных, лабораторных записей и процедур. Но не это встревожило Криса. То, от чего его волосы встали дыбом была фотография, которую он увидел первой, и лицо, смотрящее с этой фотографии.       Это была женщина.       Это была она.