***
Крис неотрывно смотрел на фото. Это была она. Никаких сомнений, даже несмотря на сильные повреждения фотографии. Она выглядела полнее, менее потрёпанная жизнью. Её волосы были короче. Рот на фото был немного приоткрыт, но Крис всё равно видел блеск зубов между губами. Её зубы. Нет ничего удивительного в том, какими здоровыми выглядят её зубы. Она не отсюда. Она откуда-то ещё. Она образована. Умна. Её выкрали, украли откуда-то. Она наткнулась на это место и её утащили в его недра, как и остальных. Почти. Каким-то образом, по чудесному стечению обстоятельств, она прорыла свой путь наверх и выжила наперекор всему. Она ускользнула из хватки Миранды и окопалась в неуступчивой породе горной цепи. Сны, видения — они были следствием плесени, как он и подозревал. Миранда накачала её этим и сны остались. Крис был рад, что они больше не были жестокими. Он посмотрел за плечо на ничего не знающую женщину, которая копалась в заполненном ящике, во рту у него пересохло, пальцы подрагивали. Теперь зная всё, через что ей пришлось пройти, он смотрел на неё… Крис ничего не мог поделать, но он смотрел на неё по-другому. Незнакомое чувство благоговейного страха поселилось в глубине его груди. Он вспомнил небольшой, серебристый шрам во внутреннем уголке её глаза. Колотая рана, думал он тогда, когда увидел шрам впервые. Шрам от лоботомии. Она выдернула орбитокласт из своего собственного черепа. Из мозга. Во рту появилось ощущение песка при одной этой мысли, сочувствие покалывало глаза. Крис полностью развернулся к ней, он едва чувствовал свои руки. Он жалел, что не знает её имени, чтобы позвать её, но её личные данные были утрачены навсегда превратившись в потёки чернил. Наверное, незнание было лучше. Одна часть него размышляла, а может будет лучше, если она никогда не узнает о своём прошлом — об этом. Держаться подальше от собственной травмы. Но Крис знал, у него была плохая привычка лгать, скрывать правду в призрачной надежде, что это будет во благо. Но ничем хорошим это не заканчивалось. «Пора прекращать», — думал он. — «Лгать. Скрывать. Секреты и всё такое». — Я кое-что нашёл, — хрипло сказал он, звук его голоса прорвал тёплый воздух словно отдалённый гром. Неровный, тихий и мрачный, предвестник чего-то ужасного. Голова женщины взметнулась вверх, словно лиса услышала какой-то звук, встревожилась его тоном. — Ты должна… это увидеть. Он протянул журнал. Она медленно приблизилась к нему, став ещё более осторожной при виде его бледности и трясущихся рук. Крис… чувствовал себя немного нехорошо. Он даже не знал, правильно ли вообще передавать ей журнал. Но он не мог… не мог скрывать это от неё. Это неправильно. Женщина осторожно взяла журнал, стараясь не касаться его пальцев, словно боялась дотронуться до него. Она открыла его и начала читать с мучительной медлительностью. Это какая-то пытка, думал Крис, наблюдать как на её лице любопытство сменяется замешательством, подозрением и ужасом. Кровь отлила от её щёк, глаза стали огромными и тёмными. Левая сторона её лица замерла и её руки начали дрожать. Она открыла рот, будто хотела что-то сказать, но единственное, что она произнесла, был тихий скрипучий звук, который Крис слышал лишь из глотки умирающего человека. Он беспомощно смотрел, как она пролистывает журнал до конца. Там были другие… очень много других. Кто-то из местных, кто-то из других стран, все обречённые. Крис даже не хотел думать о том, над сколькими людьми Миранда ставила эксперименты. Журнал открылся на последней странице. Крис узнал фотографию. Розмари Уинтерс. — Дитя, прошептала женщина, — касаясь фотографии Розы. Что-то жёсткое застряло у Криса в горле. Он не мог вынести вида женщины — брошенной и сломленной. С ощущением тошноты, он взял из её рук журнал и закрыл его. — Ты что-нибудь нашла? — спросил он, отчаянно переключая её внимание от того, что они только что нашли, на что-то другое. Женщина, казалось, не слышала его, она была занята осматриванием помещения, словно видела его впервые. Словно видела впервые целый мир, её лицо излучало любопытство и растерянность ребёнка. Ему пришлось повторить вопрос, чтобы привлечь её внимание, и она повернулась к нему, левая часть лица всё ещё не двигалась, женщина показала ему стопку документов. Ему не понравилось, как дрожали её руки. — Записи, — не глядя на него, сказала она. — Этого достаточно? — Возможно. Она не касалась его. Она не смотрела на него. Часть её сознания исчезла, укрылась где-то внутри, и Крис подумал, чувствует ли она тоже самое, что и Ева, когда впервые осознала свою наготу. Они обыскали оставшуюся часть комнаты, собирая всё, что могло бы помочь им, тишина была болезненной. Когда Крис удовлетворился тем, что нашёл, он пошёл туда, где женщина стояла у лавки, её далёкий взгляд изучал банку. — Что это? — спросил он, в тусклом свете бросая взгляд на этикетку. — Дезинфектант, — ответила она, засовывая банку в котомку. Она подобрала несколько лекарственных средств, таблетки и медикаменты. Собственная сумка Криса была заполнена документами и записками, которые могли быть полезными (если они смогут найти выход отсюда). Он посмотрел на разрушенный потолок и увидел слабый свет рассвета, освещающий верхушки горы. — Мы можем выйти отсюда, — прошептал женщина, присоединившись к нему. В третий раз, вместе они разрыли землю, чтобы открыть небо. Крис вылез первым, путь был неустойчивым, и он помог женщине взобраться наверх. Даже после того, как он помог ей выбраться из лаборатории, Крис не выпустил руку женщины. Она не сделали попытки освободиться. Крис вёл её, словно Орфей вёл прекрасную Эвридику, и они поднялись из-под земли, когда день начал зарождение, оставляя позади руины лаборатории Миранды, словно ворота в ад.***
Крис не знал, что сказать ей. А что он мог сказать? «Прости, тебя похитили, и безумцы проводили над тобой эксперименты»? Или «Прости, но у тебя был металлический штифт в мозгах»? Он не мог выкинуть из головы её лицо. В тот момент она была похожа на смерть, раньше он подобного не видел, а учитывая особенности его работы, это говорило о многом. Он ходил кругами по снегу вокруг хижины Янку, он был взволнован и не желал встречаться с женщиной. Крис не был уверен, что сможет вынести её вид. Миранда упоминала Янку. Она, так же, как и женщине, ввела ему плесень, и они отреагировали одинаково — оба образца крови трансформировались в нечто очищающее, исцеляя их от каких бы то ни было недугов. Для Янку это была ликантропия, хотя ему пришлось заплатить цену, его тело плохо отреагировало на плесень, и вылилось в искалеченную конечность. Женщина оказалась невосприимчивой почти ко всему. Крис подумал о Джейке Мюллере, о его крови и антителах, которые нашли в ней — возможно женщина не так уж сильно отличалась от него. Крис подумал об Итане, как он мог исцеляться почти от всего, благодаря плесени. Может она была чем-то средним между ними. В конце концов, сейчас Крис знал, что всё возможно, в особенности, когда дело касается грибков. Он потёр руками лицо и остановился перед дверью. Редфилд взглянул на неё сквозь пальцы, и тихо и медленно выдохнул. Ему не было больно сейчас — его тело немного ныло, и при каждом движении казалось, что его кости скрипят, но всё было не так уж и плохо. Ничего, что он не смог бы вынести. Он вернулся к своему привычному облику, хотя всё ещё оставался немного больше и теплее, чем обычно. Выглядеть как человек было лучше, чем ничего, в любом случае пока они всё не выяснят. Дом, казалось, был тёмным внутри, но зрению Крису не нужно было корректироваться. Больше не нужно. Без Янку внутри было тихо, тот отправился за водой, женщина безмолвно сидела на узкой кровати, и была почти незаметной из-за отбрасываемой на неё тени. Она не проронила ни слова с момента их возвращения в хижину, но левая сторона её лица периодически подёргивалась, и Крису не хватало смелости заговорить с ней. Он смотрел на неё несколько секунд. В одной руке женщина сжимала журнал, в другой — банку дезинфектанта. — Нитрат серебра, — пробормотала она, когда Крис сел рядом с ней, держась на почтительном расстоянии, кровать скрипнула под его весом. Она не смотрела на него, её глаза были устремлены в темноту. — Дезинфектант, в небольших дозах безопасен для людей, но ликанам он не нравится. Чтобы уйти, я облилась им, чтобы избежать их — спрятать свой запах, как сделал и ты, — она тихо рассмеялась. — Эта штука, знаешь ли, похожа на угольную пасту. Я вышла вся в грязи, словно была рождена землёй. Крис представил это. Он взял баночку из её руки, позволяя той безвольно упасть на колено. Серебро — слабость вервольфов, так ведь? Серебряные пули и всё такое. Классическое клише. — Не думал, что ликаны уязвимы к этому, — ответил Крис. — Их ДНК от обычных волков, разве нет? — Может быть, — она пожала плечами. — Мужчины и женщины отличаются, но они оба люди, и оба движимы запахом мяса. Возможно это применимо и к волкам, ликанам и приколи́чи, — она наконец посмотрела на него, женщина была достаточно близко к нему, чтобы Крис увидел блестящую белёсость её глаз. — Я забыла. Я заставила себя забыть — забыть, словно это было сном. Понимаешь? Крис переложил нитрат из одной руки в другую. Его пальцы медленно двигались в темноте пока не нашли всё ещё открытую ладонь женщины, лежащую на колене, её пальцы были холодными по сравнению с его горячей кожей, как обычно и было, и его беспокойство немного ослабло от ощущения прикосновения. Он едва касался её пальцев костяшками, но в момент прикосновения, воздух изменился, и тот же самый знакомый тяжёлый запах начал исходить от неё. — Ты знаешь, что значит быть одной? — спросила она, её голос был похож на подрагивающий шёпот. В нём не было звука, он был шероховатым, словно она была зла, и готова была расплакаться. — Мне было так одиноко. Я была всеми брошена — даже мой собственный разум покинул меня. Я была заперта в ловушке чьего-то тела, кого даже не знала. В незнакомом мне мире. Тонула в чувствах, которые были мне чужды. У меня ничего не было. У меня всё забрали. Всё. Даже саму себя и мой собственный разум. Её пальцы подрагивали, касаясь тыльной стороны его ладони. Крис чувствовал тошноту, головокружение от необъяснимого ощущения звука собственного голоса. Эти слова — всё, что она сказала, были словно руки, пролезшие внутрь него и вывернувшие его наружу. — Я знаю, — хрипло ответил он. Глаза женщины вспыхнули. — Я знаю каково это. Не иметь ничего. Даже себя. Были времена, Господи, сколько времени прошло, когда я ничего не помнил. Ничего. Я бесцельно бродил, у меня не было друзей, — его губы растянулись в улыбке. — В итоге меня нашли. Я вернулся. Может быть однажды, ты тоже сможешь вернуться. Она скривилась, будто хотела улыбнуться. — Я никому не нужна, Крис. — Но я же здесь, согласна? Что-то оживилось на её лице, блеснуло, словно блик от зеркала или пробившийся сквозь облака луч солнца. — Да, — прошептала она. — Ты здесь. — Ты назвала моё имя, — прохрипел он. — Ты сказала Крис. Это же был я? — вина обожгла горло Криса до такой степени, что почти затмила его голос, и женщина переложила нитрат так, чтобы дотянуться до него в темноте, кладя руку ему на шею, накрывая пульс. — Конечно, это был ты, — прошептала она, её голос подрагивал от лёгкого смеха. — Конечно. А кто ещё мог быть? Всегда был только ты. Плесень показала мне тебя. Я всегда знала, что ты придёшь, хотя и не знала тебя тогда. Я надеялась, что ты придёшь за мной тогда, когда мне было очень больно. — Мне так жаль, — отрывисто извинился он, вина поглотила разум. Женщина нежно провела пальцами по его шее. — Ну что ты! Ты же не знал. Он ничего не сказал. А что он мог сказать? Он чувствовал себя скверно, даже зная, что она права — он не знал. Но чувство, что он подвёл её всё ещё присутствовало, и это была вина. Она страдала, звала его, а он даже понятия не имел. Он не сделал ничего. Рука Криса отбросила намокший журнал. Его пальцы крепко сжали её руку. Он едва мог видеть её в тёмном углу, но он чувствовал её близость, приторное тепло её тела. Она всё ещё сильно пахла им, и это пробудило что-то ужасно болезненное. Он держал её так же, как она его в ту ночь, когда она нашла его у ямы, когда его тошнило кровью и плотью, когда он рыдал как дитя. Она нежно обнимала его, теплота её тела создала гармонию. Их сердца бились в унисон. Крис не ощущал такого умиротворения уже очень долгое время. Столько всего было неправильным и многое в мире было ужасным, но здесь, вот так, с ней, он мог справиться. — Я с тобой, — прошептал он ей. — Я с тобой. Дверь распахнулась, впуская шквал горького воздуха и громко ругающегося пожилого мужчину. Янку здоровой ногой захлопнул дверь, размахивая кроликом, которого держал за уши, и выругался на ветер. Крис и женщина в тёмном углу отскочили друг от друга, пока он не увидел их. — У тебя проблемы! — рявкнул Янку, показывая на Криса скрюченным пальцем. — Луна убывает. Скоро! Исчезнет. Рядом с ним торопливо на румынском заговорила женщина. У Криса пульсировали руки от прикосновения к ней, серебристый свет из заколоченного окна озарял её волосы, и всё о чём он мог думать в этот момент, это то, как его рука сжимает их в кулак. — Затмение? — спросила она его. Янку бросил кролика на покосившийся маленький столик и тяжело сел в кресло перед ним. — Да, — он снял шляпу и хмуро посмотрел на неё. — Это опасно. Нам сложно, когда мы меняемся — люди посильнее него теряли себя в кровавом безумстве. Женщина молчала. Крис неотрывно глядел на неё в надежде уловить что-то из их разговора, и её угрюмое выражение было плохим знаком. Она перевела, и Крис почувствовал тяжесть и холод в животе. Тишину прервал сухой звук ножа Янку, когда он освежевал кролика. Женщина погрузилась в мысли, поигрывая пальцами на своём предплечье. Крис наблюдал за их движением, его мозг работал словно влажный цемент. — Моя кровь, — пробормотала она, согнувшись, чтобы Янку не мог слышать её. Она начала закатывать рукав, открывая тёмные швы своей раны. Крис почувствовал, как по спине наползает неприятное чувство от одного их вида. — Моя кровь. Ему потребовалась секунда, чтобы понять. Её кровь… Укус. Криса укусил приколи́ч и после этого он изменился. Он, в свою очередь, укусил её, но она не поддалась хвори. Кровь. — Это передаётся через кровь, — неожиданно громко сказал Крис. Янку настороженно посмотрел на него с другого конца комнаты. Если у тебя есть антидот, который защищает от этого, он может и излечить… Она была лекарством. — О! Так вы выяснили? — на другом конце комнаты воскликнул Янку. — Наследственность, — спокойно ответила женщина. — Да, она, — Янку указал на Криса ножом. — Кровь, разумно. Как и прочие болезни. Другие, они говорили, что это проклятие, но мне лучше знать. Мой отец считал, что это болезнь, как кашель. Сказал, что попробует вылечить меня. Может быть ему и удалось бы, но пришла Миранда и теперь он мёртв. — Звучит так, будто ты испытывал меня. — Может быть, — глаза Янку заблестели. — Это мой секрет, это проклятие - болезнь. Лунная болезнь, так это называл мой отец. Никогда никому не рассказывай. Особенно незнакомцам. Ты ведь теперь не незнакомец, так ведь? Крис широко улыбнулся. Мышцы на его лице были напряжёнными, не привыкшими к такому движению, такая мысль была бы поводом для депрессии, если бы у Криса было время задуматься об этом. — А ты умнее, чем хочешь казаться, — сказал ему Крис, его голос громыхал от смеха. — Это тебе урок от старика — всегда будь начеку. — С этими словами Янку взял тушку и с лёгкостью вырезал сердце. В хижине повисла тишина, любопытная и уютная. Крис посмотрел на женщину и увидел, что она нахмурившись размышляет. — В книге Миранды, — начала она, замечая на себе его взгляд, — говорится, что моя кровь очищает любые хвори, попадающие в неё. Если моя кровь потечёт здесь, — она коснулась внутреннего изгиба его локтя, — тогда может быть она исцелит и тебя. Крис нагнулся, чтобы поднять журнал. Он пролистал начало и просмотрел других испытуемых. Миранда была дотошной, и в разделе объекта перечисляла все личные и медицинские данные в аккуратном и тщательном порядке. Имя, дата рождения, этническая группа и национальность, вес, рост, возраст и группа крови. Если их группы крови совпадут, то они смогут провести переливание — но журнал был повреждён водой, и Крис обнаружил, что данные женщины размылись. Бумага сморщилась, чернила расплылись и стали не читаемы. Порча разъела введение Миранды, так что непонятно было даже то, проводилось ли вообще лабораторное исследование её крови. — Чёрт, — прогремел Крис. Не то, чтобы это имело важное значение, он предполагал, что даже если им удастся выполнить переливание, они всё равно не смогут её провести пока они находятся в деревне. И это была очень смутная надежда. — Есть кое-кто, кто может помочь, — сказал ему Янку, он всё ещё сидел к ним спиной. — В ущелье, на севере, там… — он неопределённо махнул рукой, его губы шевелились в попытке подобрать слова, но затем он продолжил на румынском. — Старая электростанция. Она не использовалась десятилетиями. Когда произошёл взрыв, всё перестало работать, часы и стрелки компаса. Я мало что знаю, но плесень что-то делает в воздухе, как электричество. Я не знаю, я стар. — Тогда нам нужно попасть туда, — признал Крис, после того как женщина перевела ему. — Нам нужно найти выход отсюда. — Путь может быть опасным, — предостерёг Янку, слегка поворачивая к ним голову. Свет огня освещал лишь половину его лица, другая же была скрыта тьмой, и его улыбка стала широкой и мрачной. — Это место убивало людей посильнее тебя.