Цвергово злато

      Материя снов - материал особый. Ибо сквозь сны мы видим самих себя, свои чувства и истинные переживания, скрытые глубоко внутри.       Признайте, ведь иной раз, видя обрывистые образы, участвуя в фантастических событиях мира небытия и фантазии, в конечном итоге, мы находим некоторые связи с реальностью. Так же было и с Лив. Сны её всегда были скомканными, странными. А с недавнего времени ещё и преисполненные вниманием Всеотца. Но сегодня ей явилось успокоение.       Далёкий и нежный плеск подземных вод о камни Свартальвхейма, скользящая древняя песнь без слов, наверняка выдающаяся, о временах, когда Муспель и Нифль, изредка именуемый Эливагаром, только начали соприкасаться и порождать Имира. Когда бездна Гиннунгагап обнимала Мироздание, была им. Тихий звон рабочих инструментов из мастерских. Было слышно как точились клинки и детали, а хруст драгоценной пыли самоцветов на зубах вызывал странного рода любопытство. Нежданный материнский голос, не матери Лив, а будто бы древней, всеобщей, обволакивал, успокаивал словами о нежной любви и защите. И мягкий гул дыхания издавался мелкими искорками, звал валькирию ближе к себе. Самые дальние уголки её памяти жаждали показать ей что-то, и она этому не сопротивлялась.       Во сне ступать по камню было странным - серая брусчатка была будто мягкой. Дыхание слегка спирало, но сердце сохраняло размеренный ритм. Вперёд, вперёд, вперёд - без остановки, к неизвестному, в самые глубины земель Свартальвхейма. Ещё шаг, и валькирия с головой ухнула в тёмные воды. Кругом всё та же размеренная песнь и тьма, в глуби которой лишь отблеск золота и щучьей чешуи.       И чем ближе валькирия становилась, тем больше щучьи хищные глаза приобретали цвет фиалки, а рыбья морда и тело приобретали очертания по-своему прекрасного молодого мужчины из рода цвергов. Тот был спокоен, умиротворён, сидя над златом. И завидев приблизившуюся фигуру, только руку протянул с кольцом. Не открывая рта, будто бы произнёс: "Бери, тебе дарю."       Как тут же золотые цепи Ран, богини-великанши, что штормы наводила, в миг цверга-щуку изловили. Изъяли и от злата, и от тёмной полноты покоя. Невольно стала Лив свидетелем. Из вод вон её сновидение гнало, представив уж видение иное, как Локи с цвергом в неприятный договор ступили. В ход шли угрозы, ругань, ложь. Ни шутки, ни улыбки, лишь требование злата. И в миг, когда решительность карла совсем раскололась, отдал в плату все сокровища, что у него были. Лишь кольцо утаил, с чьего помощью смог бы вернуть своё. Но и то божество-йотун приметил, потребовал отдать последнее, силой вырвал!       Тогда с ненавистью и нетерпением, с едкими слезами обиды цверг проклятие зло прокричал:

"Золото это, что было у Густа,

Братьям двоим гибелью будет,

Смерть восьмерым принесет героям;

Богатство моё никому не достанется!"

      А после, его с сетей выкинул Локи. Не нужен ему больше был цверг. За ошибку свою, Хенира и Одина, вновь он чужими слезами заплатит. — Андвари? — Лив совсем тихо произнесла это имя, не успевая во сне дотянуться руками до канувшего в воду цверга. Её вопросы были в яви. А некоторые ответы она получила во сне. Пускай, не была уверена в том, как именно их стоит толковать. Товарищи по несчастью ещё спали, кроме Ванадис, что сидя на лавке, теперь уже расчесывала волосы после сна. Но как только богиня поймала взгляд валькирии, улыбнулась и отложила гребень. — Не знала что ты тоже просыпаешься чуть раньше нужного.       Лив поежилась. Спать без какого-либо покрова в подобном месте было занятием странным, пускай необходимым. Тело было начинено ватой, мышцы гудели, припоминая девушке о схватке со змеем Нидхёгом. Сами собой ладони коснулись лица, растирая кожу на скулах. Это на самом деле помогало проснуться. Медленно же присев на скамье, Лив приметила, что Ванадис приблизилась, протягивая миску с водой. Умыться. — Ты всё звала мастера перед тем, как проснуться. Неужели настолько страшной была наша с ним сделка? — без интереса спросила богиня. Пускай, глаза говорили иное. Чуть насмешливые искры и совсем лёгкая улыбка тронула губы. Но Лив не обратила внимание, невнятно мотнула плечами. — Приснилось что я с ним торгуюсь, будто бы на рынке, — зачерпнула валькирия воду из миски, ополоснула лицо. Знала, что дева-берёза не поверила и будет знать лишь свою правду.       Так ли это было важно?       Нет.

***

— Сообщи... Привал, — изящным жестом Андвари отмахнулся от бога-громовержца Тора.       По группе тут же прокатился облегчённый вздох. Никто не знал, сколько именно они шли, но каждый порядком устал, благо неприятных перетравок удалось избежать. Пускай Локи явно был недоволен подобной "скучной" дорогой. Подшутить над Тором ему не дали, а иного в голову не шло. Только организовался привал, божество даже к еде интерес потеряло.       Дежурный разговор и сетование о потере Скидбладнира, самодовольное уверение цверга в том, что отныне проблема эта больше не принадлежит компании. Признаться, Лив слушала вполуха, стягивая на плечах тонкое одеяло и глядя в огонь. Приветливо танцующие огоньки постепенно баюкали, однако сон не шёл. И тогда взгляд мельком коснулся сидящего у стен ниши цверга, который с совершенной грустью смотрел куда-то вне. И тогда, пересилив скованность в теле, которая пошла от полудрёмы, валькирия мягким шагом, как во сне, подошла ближе, опустилась и увидела, как на самом деле надеваются маски на лица. Каждый мускул, каждая еле видная морщинка на лице и взгляд приняли облик бесстрастия и пренебрежения, но лишь на миг, затем Андвари приметил храп по стороны Локи и больше образ не держал. — Госпоже не спится?— вкрадчивый тон, впивающийся в мысли, как музыка, обречённый взгляд. Любой бы, увидев, разбил первое впечатление о цверге как о гордеце. Лив в своих мыслях сделала открытие, которое некогда её бы ввело в замешательство. — Трудно спать находясь в подобном месте... К тому же, от меня не смогла укрыться ваша подавленность. Мы чем-то обидели? — вновь будто током обдало от встречного взгляда. Цверг только приподнял уголки губ, выдавая меланхоличную улыбку, которая могла сказать намного больше, чем слова. — Я всего лишь задумался о старом друге. Это не должно вас волновать, госпожа, — старательно мужчина отводил взгляд, а Лив так же старательно пыталась его поймать.       Больше слов было не нужно, ведь вместо них всегда было практичным действие. Накрыв одну из кистей Анвари своей, валькирия, к удовольствию, не встретила сопротивления. Только вздох, который поставил приятное многоточие. Он восхитился, сколь аккуратной была ладонь ветте, с какой нежностью воительница была способна высказаться через одно лишь прикосновение. Мастер подмечал каждую деталь, даже незначительную: какими ухоженными были ногти и кожа. Сам того не ведая, поднёс кисть ближе к своему лицу, прочерчивая пальцем по линиям вен и сухожилий. Светло улыбнулся, восхищённо взглянув на лицо девушки.       А она могла лишь только наблюдать за тем, с каким мастерством тот осматривает её руки, подмечает. Как по-особому заправляет за аккуратное острое ушко прядь графитовых волос и мельком обращается к ней с немыми, совершенно не имеющими смысла вопросами и улыбкой.       Совершенно расстроенного лица Андвари ей хватило в странном сне. Пускай он чаще улыбается или с интересом закусывает нижнюю губу, составляя в голове что-то совершенно отвлечённое... Эти мгновения были слишком прекрасными, дабы попытаться их описать. Едва ли есть слова, чтобы передать тот покой и единение душ, которые настигли их и открыли пока ещё хрупкий мост к чему-то большему, чем деловые отношения.       Расстались они молча.       И лишь после того, Лив с упоением смогла сомкнуть глаза и упасть в беспокойство очередного сна. Видения, если говорить начистоту.       Один, Тюр. Неприятный привкус лжи сковал горло. Драл изнутри так, будто бы её саму, подобно Иггдрасилю пожирал Нидхёгг с корней, а с кроны - священные олени. Или же. Тому подобно, будто бы чьи-то руки, зубы выбив, толкнули прямо в глотку: вниз по пищеводу, разрывая тонкое волокно. К желудку, который смяли в кулак, разорвали изнутри. Ещё немного, казалось, что густая кровь, что невозможно было исторгнуть, забьёт дыхательное горло. О, Лив чувствовала, как эта самая бурая эссенция жизни медленно попадала в лёгкие, выжигая ей грудь и затылок тысячей лезвий. Но после - падение.       Слишком резко она проснулась. Сердце было не на месте, металось будто от яда. А у огня лишь Тор. Остальных давно одолел сон. Короткий разговор с громовержцем в полудрёме не дал никакого успокоения, лишь подтолкнул к настойчивым мыслям и неприветливым догадкам. Однако валькирия и Тор пришли к пониманию, что было куда важнее, чем отвлечённые беседы. Никто не держал друг на друга обид и зла. Остаток привала можно было спокойно проспать, вновь укутавшись в тонкую материю покрывала. Перед самым падением в сон, Лив увидела напротив умиротворённое выражение лица спящего Андвари. Тот выглядел совершенно беззаботно и беззащитно: подложенная под щёку кисть, вторая лежала чуть перед лицом. В тот момент цверг будто почувствовал слишком долгий взгляд девушки, из-за чего раскрыл одёрнутые пеленой сна глаза и тепло улыбнулся, тут же проваливаясь обратно в густую дрёму.