S'il te plait tue ma fierté

      Моник не любила слухи, а тем более сплетни. Эти лабораторные крысы могли выдумать, что угодно, а потом в обеденный перерыв перемывать косточки всем участникам сплетен. И мало того, что в обеденный перерыв, они могли заниматься этим и на рабочем посту. До дрожи в коленках бесили, когда шушукались за ее спиной и косо со страхом смотрели ей в спину. Но это не могло не радовать. Если ее обсуждали, значит ее боялись. Это был несомненно единственный плюс.       Вся Комиссия была взбудоражена сплетней о том, что появился некто, обладающий способностью перемещения во времени. Живёт в 2060-х годах, в апокалипсисе. Куратор и Совет Директоров были заинтересованы этой персоной и хотели заполучить его в коллекцию своих зверьков-киллеров.       Отделу метафизиков была интересна не персона, а её способности. «Только представьте! Перемещение во времени без помощи чемодана! Невероятный образец!» - восхищенно лепетал Брон на одном из собрании лаборантов.       Со временем желание вытащить из образца ДНК нити поселилось и в Моник. Вот только Куратор вряд ли это допустит. Он нужен им. Дюплесси ждал облом.       День не задался с самого утра. Сначала эти безмозглые кретины каждый раз подбегали к ней и спрашивали с идиотским вопросительным взглядом, что им дальше делать, будто они не знаю правила транспортировки особо опасных веществ. Так еще умудрились разбить две колбы с мышьяком и цианидом, и в лаборатории воняло чесноком и горьким миндалём. Если второй запах был более менее приятен, то от первого уже порядком кружилась голова.       Дюплесси приказала лабораторным проветрить помещения и хорошо вымыть каждую поверхность, следуя правилам обработки помещения после утечки особо опасных ядовитых и ядерных веществ, а также продуктов их полураспада. Виновникам она выписала немалые штрафы и понизила до испытуемых крысок. Затем удалилась в свой кабинет.       Сладостный цитрусовый аромат, которым пропитается не только весь кабинет, но и ее вещи, утешал взволнованные нервные клетки и приносил приятное расслабление. После инцидента хотелось поубивать каждого кто дерзнёт войти в кабинет.       Моник сидела, откинувшись на спинку кресла, и медитировала. Голова еще побаливала, а в горле стоял горький привкус чеснока. Ее халат давно валялся где-то на диване, поэтому она осталась только в белой рубашке и чёрных офисных брюках. Из приоткрытого окна в кабинет вырвался редкий ветерок и колыхал волосы, торчащие из небрежно пучка, что после беготни по коридорам грозился рассыпать чёрные кудри от одного резкого движения.       Но медитацию прервал резкий стук в дверь. Разлепив глаза и сфокусировав их на источнике звука, Дюплесси хрипло произнесла:       - Войдите.       Дверь кабинета отвалилась и в помещение впорхнула Куратор в очередном элегантном наряде, а за ней мужчина.       На вид ему было где-то около шестидесяти. Чёрный классический костюм и такая же классически белая рубашка. Он был седовласый и немного лысоват. Морщинистое лицо выражало если не усталость, то без эмоциональность, зелёные глаза перебирали обстановку в кабинете, а усы немного подрагивали от ухмылок.       - Знакомьтесь, это Моник Делюсси, наш второй по важности учёный метафизик.       Моник сконфузилась. Мало того, что эта старая вешалка назвала ее «второй», что она терпеть не могла и наравилась выколоть глаза и отрезать язык всякому кто так скажет, так еще и неправильно сказала ее фамилию.       - Дюплесси – устало поправила Моник и обратила взор на мужчину – Приятно познакомиться, мистер…       - Мистер Пятый Харгривз – прохрипел визитёр.       - Теперь мистер Пятый Харгривз будет работать на нас. Кстати, где мистер Брон? – блондинка присела на кожаный диван слева от рабочего стола, за которым восседала учёная, и пригласила мужчину сесть возле себя, похлопав по кожаной поверхности.       - Мистер Брон с лаборанткой находится в лаборатории в подвале. Затевает очередной эксперимент.       Моник ухмыльнулась, вспоминая с какой поспешностью этот напыщенный индюк спускался вниз. Конечно, ни о каком эксперименте речи идти и не могло. Он просто решил по-быстрому перепехнуться в течении пяти минут и опять вернуться в свой кабинет, весь потный и запыхавшийся, как будто там и не было никаких пяти минут, а, как максимум, часа два-три. На последнее Дюплесси закатила глаза и состроила кислую мину. Брон – идиот, если думает, что о его похождениях и перерывах в работе никто не знает.       - Что ж, тогда придется подождать его. Я уже послала за ним.       Учёная лишь улыбнулась. Похоже Брона обломали с очередным «экспериментом». Интересно было взглянуть на его недовольную мину.       Впрочем ждать долго не пришлось, и уже через пять минут раскрасневшийся учёный стоял посреди кабинета. Его серый костюм был немного помят, белая рубашка расстёгнута на две верхние пуговицы, а галстук он держал в руке. Жёлтые волосы поблескивали на свету. На лице худощавом и болезненном виднелись капельки пота. Спешил, очень спешил на встречу с Куратором, из-за которой его выдернули из объятий лаборантки.       - Я думаю, что все уже слышали о Пятом и повторять эти слухи мне не зачем. Перейдём ближе к делу – блондинка закурила сигарету и, затянувшись, выпустила белый никотиновый дым из приоткрытых губ, намазанных ярко-розовой помадой. – С этого дня мистер Пять становится работником отдела Коррекции…       - Но простите, причём здесь мы – слабый хрип прервал речь Куратора, на что сразу получил злобный взгляд голубых глаз.       - Я думаю Куратор хочет, чтобы мы провели необходимые исследования и модификации по мере их надобности – голос учёной звучал очень смело и даже напористо, в отличие от шёпота учёного, что чуть ли не терял сознания при недовольном взгляде Куратора.       - Именно, мисс Дюплесси. Вы все верно подметили.       Моник услужливо улыбнулась, еще бы. Когда это она была неправа. Гордо подняв подбородок, она встала из-за стола, перед этим достав из движка новый блокнот.       - Мистер Брон, - Дюплесси обратилась к блондину, стоявшему как истукан и глупо глазея на Куратора – думаю мистеру Пятому нужно показать лабораторию и сейчас взять несколько анализов.       - Да-да, пройдемте за мной – пролепетал ученый, услужливо открывая дверь и пропуская вперед себя Куратора и Харгривза.       - Какой идиот – шипит Моник и, надев халат, быстро удаляется за свитой из трех человек.       Брон что-то лепетал, постоянно присмыкаясь перед Куратором и Харгривзом. Вился, как волчок, возле этих двоих и не закрывал свой рот ни на секунду. Активно жестикулировал, показывая свою лабораторию и несколько приборов.       Куратору он надоел спустя две минуты экскурсии и теперь она не знала, как от него избавиться или сделать так, чтобы он наконец закрыл свой рот и прекратил льющийся поток слов, от которого трескалась черепная коробка.       Пятый хотел выстрелить ему в голову из винтовки или пистолета, только перед тем, как впустить его в Комиссию его обчистили и забрали абсолютно все оружие. Поэтому он просто пропускал все мимо ушей и устало озирался по сторонам, ища чем заткнуть учёного.       Моник наблюдала за этим со стороны. Брон был настоящим клоуном, шутом, что развлекает королевских особ и их гостей. Верный пёс Комиссии.       Огромное пространство, выделенное под лабораторию, разрезалось редкими коридорами. За каждой тёмной толстой дверью находилась большая комната, систематически распределённая под определённые нужды. Комнаты для испытаний с десятками приборов, постоянно что-то пишущих и замеряющих. Комната для химических веществ была больше похожа на библиотеку, только вместо книг здесь колбы и пробирки. Комнаты испытуемых выглядели, как помещения для пыток, кушетки с ремнями и столик с хирургическими инструментами.       Протаскав Куратора и Харгривза добрые два часа, по всей лаборатории и показав каждую скляночку, Брон провёл их в очередную комнату с небольшим письменным столом, кушеткой уже без ремней и шкафом с заклеенными какой-то бумагой стёклами.       Брон что-то шепнул Куратору и они вместе удалились. Оставляя Моник и Пятого на едине.       - Снимайте пиджак и садитесь на кушетку. – скомандовала Дюплесси, садясь на стул для того, чтобы заполнить необходимые бумаги.       Пятый снял пиджак и повесил его на вешалку возле двери. Пройдя глубже в помещение, сел на кушетку. Он внимательно наблюдал за действиями девушки. Сейчас он мог отчётливо разглядеть ее.       Черные крупные кудри выбивались из не аккуратного пучка и скользили по скулам. Тёмные брови сдвинуты к переносице, длинные ресницы вздрагивали и оттеняли черные глаза, делая их взгляд нежным. На бледной коже щёк были разбросаны несколько родинок, составляя причудливое созвездие. Розовые пухлые губки шептали что-то под нос, пока девушка усердно заполняла бумаги. На вид ей было не больше девятнадцати. Еще совсем молодая. Гибкий стан был окутан белым халатом, застёгнутым на все пуговицы, стройные ноги скрывались под чёрными брюками. Длинные сахарные пальчики с розовыми подушечками обхватывали стержень ручки и выводили какие-то знаки на белой бумаге.       Странно было видеть живые души, пробыв в апокалипсисе четыре десятилетия. Пятый решил осмотреть место, где он находится. Это была небольшая, сравнительно с лабораторными кабинетами, комнатка. Кушетка, письменный стол с кучей приборов и склянок, дубовый шкаф с заклеенными стёклами, несколько полок с книгами и папками – все что составляло обстановку в комнате. Вероятно, здесь тоже держали подопытных. Взгляд его наткнулся на висящую на двери табличку «кабинет для сбора анализов и проведения профилактических процедур и модификаций».       - Так это правда, что вы провели сорок с лишним лет один? – не отрываясь от бумаг, спросила Моник.       - Да, правда – кивнул Харгривз.       - И каково это было?       Теперь Дюплесси смотрела на мужчину. Взгляд ее заинтересованно блуждал по лицу, а уголки губ чуть подняты кверху, образовывая скрытую улыбку. Потухшие зелёные глаза на против выражали скорбь и боль. От этого взгляда стало не по себе.       Прожить столько времени в одиночестве и не сойти с ума, подвиг если не человека, то разума. О нем знали уже порядка двух месяцев, и он волновал их только в плане исследования и работы. Им было плевать кому лезть в душу, чтобы выведать что-нибудь этакое. На него было жалко смотреть, да и лесть в душу уже не хотелось. Если посчитает нужным сам расскажет, если нет, то так тому и быть.       - Мучительно – горечь произнесённых слов заставила учебную отвернуться.       Впервые она чувствует к кому-то сочувствие. Здесь в Комиссии это непростительно. Если хочешь выжить, должен испытывать только азарт экспериментов и желание власти. В противном случае, тебя просто сожрут и не подавятся. Это она уяснила еще давно и приняла условия этой жизни, если ее так можно назвать. Это выживание. Если не ты, то тебя. Элементарный закон естественного отбора, все как у животных. Человек сам по-сути своей животное, отличающееся от сородичей лишь наличием разума и речи.       Моник решила, что больше не будет расспрашивать о его жизни. Ей нужно было сделать замеры и отправить в Центр, чтобы они определили дальнейшую цепочку испытаний и модификаций старого организма. Для того, чтобы быть киллером нужна ловкость, сноровка и множество других физических и психологических качеств, что у простого смертного вряд ли найдутся все в месте. Дюплесси всего-то нужно было взять несколько склянок крови и мазок, а также показания давления, температуры тела и быстроты реакции.       - Можете одеваться – Моник черкнула последние показания и закрыла блокнот.       С этого дня начались многочисленные проверки старого мужчины. В боевом искусстве он был не промах, а даже наоборот слишком опытен, но в силу своей старости не мог использовать приёмы с лёгкостью. Матафизикам пришлось улучшать структуру ДНК. Теперь он был выносливее, проворнее и сильнее. Поэтому мог завалить даже самых опасных и сильных киллеров Комиссии. Но не только в силе он брал первенство, но и в умственных способностях, опять же благодаря матафизикам. Он мог просчитать действия наперёд, решал самые трудные головоломки, да и к тому же обладал потрясающей быстротой реакции. Спустя месяцы он стал лидером среди всех киллеров, что не могло их не разозлить. Какой-то старикан утёр всем нос.       Однако работа над совершенствованием продолжалась. Моник была единственной, кто понимал чем это может обернуться. Бездушный робот управляемый Комиссией и препаратами ее собственной разработки. Да, она и раньше способствовала модификациям работников и прививала им качества необходимые начальству, но в этот раз что-то мешало ей сохранять отстранённость и холодность суждений. Однако, списав это все на перерыв в принятии таблеток, она продолжала работать.       После появления Пятого Комиссию будто бы подменили. Все работники то и дело сбегали с рабочих мест, чтобы поглазеть на очередные тренировки киллера. Во всех углах шушукались только о нем. Он успел произвести настоящий фурор. Его встречали чуть ли не с фанфарами и фейерверками. Приглашали на корпоративы и вечеринки.       Старый ловелас пользовался огромным спросом у женской аудитории. На него вешались очередные любовницы, пытаясь хоть как-то привлечь внимание киллера, обеспечив себе там самым жаркую ночку. Особенно он был любим Куратором. Эта мадам тоже не упускала своего. Бабник, что ж поделаешь. Сами поживите девственником сорок с лихвой лет. Так себе оправдание, но это мы упустим.       Дюплесси похоже была одна единственная, кто не велась на любовные феромоны Пятого. Она считала его коллегой, возможно, приятелем, но ни как не любовником. Ее тошнило от вздохов и влюблённых взглядов своих коллег-женщин. Особенно от обсуждений постельных сцен. Мерзость.       Для Пятого Моник была как дочь или внучка. Он научил ее нескольким новым приёмом, а она обещала, что отныне все уколы и капельницы ему будет ставить именно она, рука у нее легче и синяков оставаться не будет. Некоторые взгляды и убеждения были схожи и быстро выливались в горячие дискуссии. Они часто разговаривали, сидя в кабинетах лаборатории. Пятый рассказал ей о своей жизни до и после апокалилсиса, однако про семью и способности умалчивал. Моник же рассказала о жизни в стенах Комиссии.       Они были похожи. Такие же несчастные с множеством шрамов и душевных болезней. У обоих был сложный характер и импульсивный гнев. Только ей нужна была власть над матафизиками, а ему хотелось домой к своей семье.       Пятый считал Брона идиотом и сопляком, Моник поддерживала его взгляды. Что может быть лучше общих врагов? Куратор. Эта дама была не выгодна им обоим. Ему, потому что из-за нее он попал в Комиссию. Ей, потому что мешала захватить власть в отделе.       Идеальный дуэт.