Он мог помочь, но неподвижно смотрел как тот живьем сгорал, Как ярким озарился светом, и пеплом вниз на пол упал Зал от изумления приподнялся: «Да это выше всех похвал!» Аплодисменты прозвучали, и ученик покинул зал
- Все готово? - Конечно, мастер. Склонившийся в уважительном поклоне ученик бережно подал склянку зеленого стекла. Густая жидкость колыхнулась внутри, когда тонкие пальцы с черными ногтями мягко обхватили горлышко. Дыхание перехватило – догадается ли? Но нет. Седой колдун, чьи волосы лунным серебром стелились до земли по глухому черному балахону, не колебался. Поднес склянку к губам, выпил зелье, поежился слегка, скользнул по ученику отстраненным взглядом золотисто-зеленых глаз. - Приступим же. Улыбнулся – и раскинул руки, взмахнув полами темной мантии, приветствуя переполненный зал. Послушный его воле, ученик взял факел с подставки – и коснулся длинных одежд. Они занялись мгновенно, вспыхнули, как солома в сухой год – и в тот же миг расширились от понимания глаза старого мастера. Его юный протеже не скрывал больше широкой улыбки, растянувшей алые губы, и лютой зависти, мерцавшей угольями в зеленых глазах. Раскрылся в немом крике рот – но не ужаса вопль наполнил зал, а смех, раскатистый, гремящий. Пламя взметнулось выше, поглотило всю фигуру целиком – и угасло, лишь закружился по сцене блестящий пепел. Даже костей не осталось от старого мага. Не по плану пошел известный фокус, но глупый зал не понимал. Зрители восприняли это как должное, аплодировали стоя, кричали браво. Ученик церемонно раскланялся и покинул сцену, презрительно взметнув ногой серую пыль. Настало его время.Специально зелье перепутал: «Он все равно уже был стар Я знал, наставник мне в наследство театр этот завещал Окончил ярко представление», - с иронией себе сказал Лицо намазав белой пудрой, гений обмана ликовал
Он давно это задумал, только подходящего момента оставалось дождаться. Чтобы наверняка. Чтобы точно знать, что театр на него записан, и наставник, его в ученики из десятков других выбравший, отныне лишь пустая помеха на пути к славе. И вот, заветные слова сказаны, а дальше лишь дело техники осталось. Подменить надежное леденящее зелье, огонь отражающее, на холодную водичку с мятой, да с каплей бальзама, разум туманящего. И вот, свершилось представление – теперь он прима этого театра. Кружась по гримерке и напевая, Грелль смеялся, как дитя. Старого мастера не было жаль. Он отжил свое. Сколько лет уже театром заправлял, сколько чудной магии творил – и не только за деньги! Даже просто так детишек радовал, задаром, глупец. Он же не собирается так впустую расходовать свой талант. Лишь избранным он будет его дарить, тем, кто дороже заплатит за представление. Теперь все здесь поменяется! Но не стоит зря время тратить. Нужно готовиться к следующему номеру. Теперь он, наконец-то, покажет что умеет. Выйдет из тени старого мастера. Тот научил его всему, что сам знал, так что Сатклифф вполне сможет пользоваться и его трюками, но сегодня особенный день, и трюк будет особенный. Грелль улыбнулся и взялся за пудру, поправляя макияж.Не малым было удивление, когда он в зеркало взглянул: Лицо покрыто черной сажей, взбешенно он ее швырнул «Как сюда войти смог посторонний? Была гримерка заперта Хороший фокус, но не сильно такой мог впечатлить меня»
Словно порыв ледяного ветра пронесся по гримерке, и Грелль содрогнулся, ощутив в воздухе запах лилий. Резкий, сладковатый, сильный аромат никогда ему не нравился, зато учитель их любил. Мастер… Грелль повел нервно плечами, окинул гримерку взглядом, но не увидел ничего необычного. Скорее всего, из зала запах принесло, ведь мастеру всегда несли эти нелепые белые цветы. Сам Грелль предпочитал благородные розы, алые, как едва пролившаяся кровь. Фыркнув презрительно, он перевел взгляд обратно в зеркало – и в ужасе отшатнулся. Из глубины хрустальной поверхности на него смотрела перемазанная сажей и напуганная мордашка, в которой он с трудом узнал себя. Страх сменился бешенством. С яростным криком Грелль запустил пудреницу, полную черного порошка, в стекло, смахнул на пол косметику. В голове не укладывалось, как мог кто-то проникнуть в эту гримерку, которую они с мастером всегда делили на двоих – и всегда запирали на ключ, когда приходило время выходить на сцену. Да и кому могло понадобиться осуществлять такой идиотский розыгрыш?Толпа уже звала на сцену. «Теперь мой выход», - он сказал
Зал снаружи гудел все громче, и Грелль, проклиная неведомого шутника, торопливо стер сажу, ограничившись простым макияжем. Что ж, он все равно прекрасен, и ничто не остановит его на пути к триумфу, которого он так долго ждал! Ничто и никто! Оскалив заостренные зубы и поправив плащ с заправленной в петлицу розой, Алый маг подхватил бензопилу и неторопливо зашагал по коридору к ярко-освещенной сцене.«Мы начинаем представление, я вас давно не удивлял Я опасный подготовил номер…», - вдруг словно ожила пила На пол его упали руки, затем скатилась голова
Он долго репетировал этот номер, чтобы убедиться, что ни в чем не напортачит. Танец со смертью – с работающей бензопилой, «случайно» отсеченная кисть… или другое повреждение – и чудесное выздоровление! Прямо на сцене – благодаря зельям мастера. Тот смеялся до колик, когда Грелль делился с ним подробностями, и он же показал, как правильно все исполнить, но предупредил тогда, что затея эта опасная, ведь играя в одиночку, можно не успеть эликсир принять, что срастит вновь разорванную плоть. Но Грелля это не пугало. Он кровь любил. Зал взорвался овациями. Он поклонился, взмахнув багряной гривой. На сцене не успели прибраться, и темный пепел до сих пор чернел на месте гибели старого мастера. С усилием отвел Грелль глаза и широко улыбнулся зрителям: - Мы продолжаем, дамы и господа! Сейчас вы увидите зрелище, пугающее и прекрасное в своей сути. Я подготовил сольный номер, который заставит вас… Вдруг пила взревела в его руках, словно живая. Сильной дрожью отозвалось ставшее родным оружие в пальцах и плечах, и, не успел он даже вскрикнуть, вывернулось и рубануло сверху вниз. Алые капли брызнули в разные стороны пестрой крапью и полетели на сцену отрубленные руки с тонкими белыми пальцами и окрашенными красным лаком ногтями. Однако пила зависла в воздухе, словно удерживаемая неведомой силой. Горе-фокусник рухнул на колени, ослепленный болью и ужасом. Мелькнуло последней грезой лунное серебро волос и глаза – теплые, зеленовато-золотистые, грустные и насмешливые одновременно – и отсеченная бензопилой голова покатилась следом по темному дереву. Облако алых волос скрывало потеки крови.Он был распилен на кусочки, ей словно кто-то управлял «Какой реальный вышел фокус», - передний ряд негодовал Как юла вскружился черный пепел, в нем старый чародей стоял Он сняв цилиндр поклонился: «Я в нем ошибся, господа»
Взмах, взмах, еще взмах – не остановилась пила, пока не рассекла на кусочки тело молодого мага. Звенящая тишина повисла в зале. Люди замерли, ошеломленные кровавой расправой. Под изумленными взглядами взвился черный пепел и вновь появился на сцене среброволосый старый чародей. Взглянул отстраненно, с сожалением, на останки ученика, снял шляпу, поклонился: - Не бойтесь, дамы и господа. Все это – магия. - Слишком реальный трюк получился, - несмело крикнул кто-то – и тут же смолк под пронизывающим взглядом. - О да, весьма реальный, - усмехнулся колдун. – Как и хотел мой юный протеже. Жаль, я ошибся в нем. Меня простите, господа. На сегодня мы завершим наше представление. …До сих пор дает выступления старый мастер. Поражаются и любуются его фокусами молодые и старые. Всех влечет магия фокусов. Старый чародей ждет своего нового ученика…Пусть разум все, отрицает теперь Но нас всех восхищает талант! Ты поверь в волшебство - Зажигается свет, и весь зал рукоплещет тебе. …Он словно влечет к себе…