Если есть ещё что-то

Саша вернулся на блок. Леня к этому времени, уже занял место у пульта. Борис ему всё объяснил. На блоке, было тихо, за исключением звуков работающих приборов, что для Акимова было странным. Сразу, по возвращению к нему с расспросами пристает Игорь: — ты где был? — у Ситникова. — Акимов прожигает спину Лёни взглядом. Тот даже не оборачивается. — у Ситникова? — удивляется Киршенбаум — что ты там делал? — чай блин пил — бурчит Саша. — Игорь, чё ты пристал ко мне? — просто ты сегодня какой-то не такой — пожимает плечами Игорь. — я нормальный. Давайте работать. Новичку всё объяснили? — ага — отзывается Борис не отрывая взгляда от приборов. Леня продолжает стоять спиной к Акимову. — ну и прекрасно. — Саша опускается за стол, и принимается заполнять какие-то бумаги. Но буквы расплываются, смысл ускользает. А перед глазами возникают события десятилетней давности. Детский лагерь " Нахимовец». Севастополь. Июль 2009 год Акимову страшно. Так, как никогда ещё не было страшно. Раньше ему казалось, что он ничего не боится. Он же мужчина. Но сегодняшняя ночь показывает обратное. Он лежит уставившись в потолок. В комнате все уже спят. Будто и не произошло ничего страшного. Будто все обычно. Но для Саши — сегодня необычная ночь. Сегодня он совершил непростительный поступок. Он закрывает глаза. И тут же перед ними возникает образ Лёни. Страшно окровавленное лицо, руки и ноги. Он смотрит на него своими большими глазами, в которых застыла пустота. Губы еле и хрипло шепчут " помоги». Но Акимов мотает головой. Ему страшно. Рядом слышатся голоса. Кто-то тянет его за руку. — пойдем отсюда, быстрее. Он все равно уже не жилец. А если нас здесь увидят, ты сядешь за убийство. И мы пойдем как соучастники. Тебе только 16… — я же не хотел…он сам. — никто не будет разбираться. Если мы останемся тут, на нас повесят его убийство. Понимаешь? — но он ещё жив. Вон, дёргается и хрипит. — говорит второй парень. — вы что, в тюрьму захотели? Вам это нужно? Тебе Акимов это нужно в свои 16? Саша молчит. Он в последний раз смотрит в глаза тому человеку, прежде чем его тянут за собой сильные руки. За спиной раздается слабый, но душераздирающий крик — не бросай меня, Саша! Не бросай. Помоги мне! Помоги… Но он не оборачивается. Наоборот ускоряет шаг. А потом и вовсе бежит прочь. Подальше. Потому что страшно. Потому что, бежать безопаснее. Уже в лагере ему становится легче. В комнате тихо обсуждают, то что произошло и договариваются, никому ничего не говорить. И Саша даёт слово. — никто ничего не видел, никто ничего не знает, ясно вам? — говорит сын директора лагеря. — если что, мы не в курсе какого хрена его туда понесло. Нас с ним не было. Сам виноват. Договорились? — договорились. — отвечают ребята. — нам проблемы не нужны. Но, если мы всё расскажем, будет всем. И нам, и воспитателям и моему отцу — продолжает «главарь». А так, все будут говорить, что он сам виноват. Нас вместе никто не видел… — А вдруг он ещё жив. Вдруг его найдут и тогда… — голос Акимова дрожит. — У него слабое сердце. Оно не выдержит такой нагрузки. Да не переживай ты, Саня. Если что, ты был с нами, и вообще это несчастный случай. Ты не виноват… Акимова начинает трясти. Он встряхивает головой, пытаясь сосредоточиться. Все эти десять лет его мучали кошмары. Все эти годы, он боялся, что однажды эта история всплывет. Но чего он точно не ожидал, что в один из дней на его блок придет работать тот самый человек из его ночных кошмаров. Он снова поднимает взгляд на хрупкую фигуру за пультом. Хочется подойти, поговорить, но он не знает, что именно сказать. С другой стороны, ему не хотелось бы об этом говорить. Но что толку, если воспоминания напрочь засели в голове. И все-таки он берет себя в руки. Пытается сосредоточиться на работе. вроде как получается. Краем уха он слышит как Борис разговаривает с Лёней. Обычные вопросы: где учился, женат ли, где живёт? Леня отвечает односложно. Из разговора Саша узнаёт, что Леня окончил МИФИ с красным дипломом, живет в общежитии, не женат. И каждое слово Лёни отдается болью в груди Акимова. И вот Борис доходит до самого главного и болезненного для Саши. — У тебя проблемы с ногами? — осторожно спрашивает Боря — Да — кивает Леня — неудачная травма детства. — Расскажи…- Игорь тут же встревает в разговор. — Чего вы к парню пристали? — неожиданно для самого себя встревает Акимов. — больше заняться не чем?! Он боится, что Леня расскажет все. Скажет, как Саша, человек, который является примером для подражания, его бросил. Оставил мучится, не смог помочь. Хотя мог. Мог и хотел. Но…страх оказался сильнее человеческой совести. — А чего ты злишься? — взгляд Бориса падает на Сашу. — вполне нормальный вопрос. — Может Леониду неприятно это вспоминать — сквозь зубы шипит Саша, не отрывая взгляда от Лёни. — Ничего особенного. — Леня пожимает плечами. — Упал с велосипеда как-то. Сломал ноги. Потом врачи допустили какую-то ошибку, и кости не так срослись. — голос Лёни звучит спокойно. Так спокойно, что Акимова снова пробирает слабая надежда, что это не тот Леня. Просто сильно похож. Но нет, он тот самый. -Вот собственно и вся история — заканчивает Леня свой рассказ. — наверное тебе тяжело было? — сочувственно вздыхает Игорь. И Акимов больше не может себя сдержать. — Ну сколько можно, может быть поработаем уже? Сами халтурите и другим мешаете. Сейчас Дятлов придет, люлей выпишет. Потом языки почешете. — голос Акимова строгий и раздражительный. Леня сразу отворачивается к пульту. А Борис с Игорем удивлённо переглядываются. — да что с тобой такое? — ничего. Работайте. — Акимов снова углубляется в бумаги, а на душе отвратительно неспокойно. Куда его несёт? Ещё даже не вечер, а он уже устал, выжат как лимон и раздражителен. Да и персонал это заметил. Он сам всё портит своими руками. На его счастья, наступает обеденный перерыв и Столярчук, позвав Киршенбаума выходят в столовую. Леня ещё возится у пульта. И Саша, улучив момент когда они на блоке остаться вдвоём, подходит к Лёне. — Леня… — слова Акимову даются трудно, в горле сразу же пересыхает. Лёня смотрит прямо и ровно в глаза. — я хотел узнать как у тебя дела? — вы сейчас серьезно? — Леня поднимается бровь. — послушай, то что тогда произошло…- Акимов не успевает договорить, Топтунов его резко перебивает: — всё это осталось в прошлом. И здесь вы мой начальник, а я ваш подчинённый. Не более. Всё остальное не имеет отношения к работе. — но я должен объяснить, Леня… — не нужно ничего объяснять, Александр Федорович — он специально выделяет эти слова. — И можете не переживать, я не стану трепаться об этом. Ваш авторитет останется нетронутым. — Леня обходит Акимова, и собирается выйти. — зачем ты так? — тихо спрашивает Саша. Но Леня не отвечает. Уходит в глубину темного коридора. Сутулый, опираясь на трость. А Акимову хочется разбежаться и ударится головой о стену. Он даже слушать его не стал. А может быть и к лучшему. Слишком поздно уже что-то объяснять и искать себе оправдание. Леня не отвечает, не потому что не хочет, а потому что ему больно. Больно вспоминать, говорить об этом. Он надеется начать всё с чистого листа, забыть всё что связано с прошлой жизнью. Но боль в ногах постоянно напоминает об этом. А теперь ещё и Акимов. Он не знает, как теперь жить дальше, со всем этим, осознавая, что каждый день он будет встречаться с человеком которого когда-то сильно любил. Или по крайней мере был влюблен. С которым ему нравилось говорить, общаться и считать его своим другом. С человеком, который его оставил умирать. Который исчез, оставляя только боль, и унижения. Все, что мог вспомнить Леня, пока его сверстники играли в футбол, катались на велосипеде, встречались с девушками, так это инвалидное кресло, лекарства и больницы. И Леня не хочет об этом. Судьба и так предоставила ему много испытаний. И всё что ему остаётся, это благодарить врачей за то, что он хотя бы ходит. Может работать. А на операцию в Швейцарии он ещё заработает. Обязательно заработает. Потом окончательно поправится, найдет достойного человека, с кем проживет в любви и согласии… Это пока он один, никому не нужный со своей хромотой, а когда он вылечится, всё изменится. Но это будет потом. Сейчас главное не загонять себя воспоминаниями. Не дать им завладеть его разумом. Акимов — начальник. Не более. Нужно думать об этом. Потому что, стоит подумать о чем то другом, и он чувствует, что уже не справится. Ситников ждал новостей из третьего блока. Брюханов приказал сидеть на телефоне. Хотя, положа руку на сердце, Толе хотелось сорваться туда, чтобы лично контролировать ситуацию. Ему доложили, что авария не большая, но предпосылки были. Однако, причин для паники не было. Там работали специалисты и профессионалы. И если бы было что-то серьезное, уже давно сообщили бы. Но на душе становится неспокойно. В голове — обрывки той страшной аварии, которая забрала невинные жизни, подорвала здоровья и принесла проблемы не только ему, но и его близкому человеку. Он хорошо помнит ту ночь. Испытания на выбег турбогенератора в который раз срывались из-за нехватки пара и излишка воды. Анатолий Андреевич знал — проблемы в конструкции реакторов. Знал это и Дятлов. Он помнит, как часто они обсуждали это за чашкой чая, в маленькой кухне и болтали. Но Брюханов велел провести испытания. Никто в ту ночь не переживал — была обычная смена. Не переживали операторы, выполняющие свою работу. Не переживал Ситников, заступивший на дежурство. Потому что был уверен на сто процентов — испытания провалятся и в этот раз. Не переживал директор атомной станции — Брюханов. Потому что причин для переживаний не было. Переживал один единственный человек. Им был главный инженер — Анатолий Степанович Дятлов, который руководил испытаниями. В ту ночь, произошла авария. Из-за перегрева реактора, разрушились технологические каналы. Один человек погиб. На руках у Дятлова. Он лично выносил молодого СИУТА из крайне опасного помещения. Пытался оказать первую помощь, но 25-ти летний мальчишка скончался от полученных травм ещё до приезда скорой. А Анатолий Андреевич тоже получил дозу облучения в 250 рентген. И если бы Дятлов его не вывел из того ада, он бы прямо там потерял бы сознание и вряд ли его уже спасли бы. Сам Толя тоже получил сильное радиационное облучение. Кроме того именно Дятлова обвинили в аварии, и официально признали виновным. Но знали все — Дятлов настаивал на отмене испытаний, но версия вышестоящего начальства была выгодна им самим. Дятлову грозила уголовная ответственность, но тут вмешался Брюханов, и его оставили, правда понизили в должности. Отчасти в этом заслуга Ситникова. Но, Дятлов такой жест не принял. Не мог принять, зная какой ценой далось это Ситникову. Наверное в этот момент у них всё и разладилось окончательно. Ситников вздохнул. Что ему мешает, как тогда, в поселке, на залитых солнцем полях признаться Толе, что он ему нужен? И плевать на всё остальное. На свои собственные отношения, с которыми уже нет ни любви, и взаимности. Просто привычка. Да и не было никогда этой любви, если это не была любовь к Толе. Возможно, дело в том что Дятлов куда сильнее. Что ему ещё больнее и хуже чем самому Ситникову. И Ситников знает — ближе и надёжнее человека у него нет, но не может это принять. Потому что, считает Дятлову это не нужно. Звонок в кармане мобильного, раздается неожиданно, заставляя Анатолия вздрогнуть. Толя быстро лезет а карман, и тут же хмурится, посмотрев на дисплей. Ему звонит Ваня, сын Анатолия Степановича. Ситников быстро нажимает кнопку. — Да, Ваня, привет. — дядя Толя, тут Ольга опять с ума сходит. — не здороваясь, кричит мальчик в трубку. — А отцу не дозвониться. Ни мобильный, ни рабочий не отвечают. Анатолий знал Ольгу хорошо. Это была гражданская жена Толи. Его первая жена, мать Вани, сбежала от них куда-то за границу. А мальчику нужна была мать. Вот Толя и связался с ней. Ситников помнил, как поначалу всё у них было хорошо. Так хорошо, что у Ситникова иногда сводила скулы от ревности. Но он не имел права. Правда Ольгу он ненавидел не поэтому. Толя был слеп, и не видел того, что видели другие. Не слушал даже своего собственного сына, не говоря уже о Толе. А когда увидел — было слишком поздно. Ольга тянула из Толи деньги: дорогие рестораны, клубы, шмотки, регулярные поездки за границу…потом пошли богатые любовники и постоянные измены. Начались скандалы. Ситников несколько раз пытался вразумить Дятлова, но тот лишь ухмылялся в своей манере. " Брюхановым своим командуй» — фраза которую он так часто любил повторять. А потом и вовсе Ольга подсела на наркотики. Толя несколько раз лечил её, но всё безрезультатно. Точнее некоторое время было тихо, но случались срывы. Вот и в этот раз, видимо у неё началась ломка. В таком состоянии Ситников её видел, и знал, что она психически неуравновешенная. И оставлять с ней ребенка крайнего опасно. — Ваня — Анатолий Андреевич соображает быстро. Сейчас. За тобой приедет моя бабушка. Я ей позвоню. А папа вечером тебя заберёт. — а почему он сейчас не может приехать? Почему ты не можешь приехать сам? — понимаешь, у нас тут небольшая авария, много работы. Но я тебе обещаю, как только отец освободиться он сразу приедет за тобой. — хорошо — Ваня соглашается. — так, ты дома? — Ситников слышит положительный ответ, и продолжает: — выйди на лестничную клетку, скоро приедет Раиса Марковна. Отзвонитесь, когда приедете к ней домой. Получив согласие Ситников отключается. Сначала звонит в кабинет Дятлова, но трубку не снимают. Чертыхнувшись, он набирает телефон бабули. Бабушка Толи — Ситникова Раиса Марковна, была женщиной в возрасте, но происходила из аристократической семьи и всегда хорошо за собой ухаживала. Ей уже было под семьдесят, но выглядела она максимум на пятьдесят. Сама водила автомобиль, носила высокие шпильки и успевала заводить интрижки с молодыми любовниками. С Толей у них была большая дружба — родители развелись, отец женился на молодой женщине, мать уехала за границу, и воспитанием Толи занималась бабушка. А ещё ей очень симпатизировал Анатолий Степанович в отличии от господина Брюханова, которого бабушка на дух не переносила. Раиса Марковна, тоже знала о проблемах, в семье Дятлова. Они даже дружили некоторое время с Ольгой. Но бабуле она тоже не нравилась, в отличии от Вани, с которым та была не прочь посидеть. Дозвонившись до бабушки, и изложив свою просьбу, Анатолий отправился на поиски Дятлова. Он даже не мог предположить, что Брюханов, заставит его пойти на третий, аварийный блок, откуда его уже увезут на скорой.