Анатомия мести

      Генри Ллойд вернулся в город довольно поздно — время уже шло к полуночи. Он думал приехать обратно вечером, однако по дороге из Детройта у него сломалась машина. Один водитель по доброте душевной согласился отбуксировать автомобиль Генри до ближайшего автосервиса в Стандише. Поломка оказалась ерундовой: её устранили часа за три. Как только его машину отремонтировали, Ллойд поехал дальше. Ему хотелось уже быстрее вернуться домой.       Дядя попросил Генри помочь ему с одним маленьким юридическим дельцем. Тот приехал к нему в Детройт в воскресенье, думая быстро со всем управиться и вернуться назад в понедельник вечером. Он мог положиться на Ричарда МакВи, работавшего уже пятый год у него в магазине. Ллойд воспринимал своего вьетнамского друга как равноценного партнёра, способного самостоятельно вести дела. Поэтому когда стало понятно, что у дяди возникли большие проблемы, о чём он сам бы никогда ни догадался, Генри с головой ушёл в их решение и провозился три дня.       Город, где он жил, находился в двухстах с лишним милях от Детройта. После прошлогоднего кризиса цены на бензин взлетели до небес. И всё же Генри поехал к дяде на своём бежевом Плимуте Вэлианте модели 1969 года, а не на автобусе. Билетов на воскресенье не было. Да и Ллойду больше нравилось колесить по Америке, сидя за рулём и чувствуя себя по-настоящему свободным и самодостаточным человеком, чем дремать на пассажирском кресле или маяться бездельем в купе. Он не бедствовал и мог вполне себе позволить такое удовольствие даже в столь непростое время.       «Мой дядя, оказывается, тот ещё профан, Рич. И вокруг него собрались такие же профаны. Он правильно сделал, что обратился ко мне. Родителям некогда, они люди занятые. Никто, кроме меня, ему бы не помог», — перед отъездом рассказал обо всём по телефону Ричарду, позвонив ему в магазин после разговора с женой.       «Сэнди, наверное, извела себя. Что ей ни скажи, а она всё равно будет волноваться», — думал Генри, проезжая через латиноамериканское гетто в Саут-Сайде. Дорога, тянувшаяся от выезда из города, привела его именно туда. Фонари здесь работали далеко не везде, из-за чего целые улицы были погружены во тьму.       Мокрый асфальт, горы мусора на тротуарах, разбитые машины на обочинах, зловещие переулки, где будто прямо сейчас поджидали своих жертв маньяки, однотипные бетонные дома с голыми и облезлыми фасадами, выбоины и трещины на дорогах, одинокие прохожие, похожие на бродяг, — перед глазами Генри предстали довольно депрессивные пейзажи. «Безвкусная мазня», — мелькнуло у него в голове при виде граффити. Он слышал, что в негритянских гетто дела обстояли ещё хуже: жилищный комплекс Марини-Грей превратился в адское место, будто провалившееся откуда-то из Африки.       Улицы спали, машины тут редко проезжали. Ллойд думал проскочить здесь и сократить время, хотя чутьё говорило ему, что лучше бы всё-таки объехать трущобы. Дорога от выезда из города тянулась прямиком в обитель «Белой руки». Объезжать её территорию пришлось бы долго. Зато путь через населённые латиноамериканцами кварталы занял бы от силы минут двадцать. Ллойд знал, что если тут не останавливаться, то никаких проблем не возникнет. Многие так срезали.       «Рич раньше жил в таких же местах. Ему бы не понравилось, что я еду через гетто. Его тяга огородить меня от всего напоминает гиперопеку. Даже моя мама надо мной так не тряслась. Рич стал каким-то нервозным после Вьетнама», — думал, поворачивая Ллойд. Навстречу ему ехал потрёпанный Форд Фэлкон 1960 года. Машина напомнила Генри ржавое ведро. Даже при тусклом свете фонаря он заметил потрескавшуюся краску на корпусе бело-зелёного автомобиля.       Вид человека, который сидел за рулём Форда, удивил Ллойда. В потрёпанном автомобиле сидел вовсе не оборванец или молодой головорез из «Белой руки», вовсе нет. Ллойд увидел в салоне приличного с виду человека в дорогом кожаном пиджаке и красной футболке-поло. Округлое лицо с пухлыми щеками уж никак не могло принадлежать нищему водителю развалюхи. Ещё и зачёсанные назад и уложенные то ли гелем, то ли бриолином волосы на голове человека в Форде добавляли ситуации сюрреализма.       «Я его где-то видел, — вспомнилось Генри. — Больно у него лицо знакомое». Приземистый силуэт Форда Фэлкона двигался уже позади машины Ллойда…       … Дарио Нери не придал особо значения проехавшему мимо Плимуту Валианту.       — Эй, Дарио, дятел в той бежевой тачке таращился на тебя. Он нас видел. Мы влипли! — сказал Поли.       — Да какая разница, Поли? Ты зря заводишься. Ну, видел он нас. И что дальше? Одних его слов мало, нужны улики посерьёзнее. А вот тут легавые круто обломаются на пару с прокурором. Посуди сам. Когда мы приедем к Джино, он разломает ко всем чертям эту треклятую колымагу. Ты видел, какой у него пресс? В нём можно спокойно раздавить целый грузовик. Эх, лучше бы мы вообще сразу поехали к Джино на свалку. Избавились бы от жмура и отвисали бы сейчас у Сонни. Нет трупа — нет дела. И напряга. Но раз Антонио сказал бросить «крысу» в хлев к латиносам, то ничего не поделать, — говорил Дарио. — Рядом с их треклятым баром нас никто не видел. Но на всякий случай у нас есть алиби: ближе к восьми мы зарулили к Сонни и веселились у него до утра. Парни подтвердят наши слова. «Пальчики» и волосы мы нигде не оставили. Не прикопаешься, чистая работа.       — Ага, удобно. Хоть руки не запачкали, когда выбросили этого ублюдка. Мне он не понравился с самого начала, — проговорил Поли, успокоившись. Аргументы Нери вразумили его. Поли расслабился и откинулся на спинку сиденья. — Теперь Антонио будет рулить вместо него?       — Должен. Он прирождённый лидер. Пойдём за ним дальше — поднимемся ещё выше. Ты только учти, что Антонио, как только его повысят, не даст тебе спуску. Ты и шагу не ступишь без его ведома. У него есть один серьёзный недостаток — он так и норовит держать тебя за яйца. Полный контроль, даже тотальный. Вот честно, иногда Антонио напоминает мне истеричную мамашку. Она в разводе, и её сын стал для неё центром вселенной. И этот сын — ты.       — Я видел как-то, как он тебя «полоскал». Мы тогда чуть не облажались.       — Даже если ты не облажаешься, тебя всё равно будут полоскать. Антонио считает, что он лучше всех знает, как тебе делать твою работу, как тебе правильно жить, чёрт возьми! Это утомляет. Тебе хочется почувствовать себя хозяином жизни. А в итоге ты чувствуешь себя маменькиным сынком. Иногда он меня просто вымораживает. Честно, меня достало, что он везде суёт свой нос, — говорил Дарио. Затем он вздохнул и продолжил: — Хотя я не знаю. Мы с ним вместе со школы. Может, с тобой он так нянчиться не будет. Но ты лучше слушайся его. Тут ведь вот в чём фишка? Он орёт, но ради твоего же блага. Антонио, чёрт возьми, всегда оказывается прав.       — С ним не пропадёшь, да? Он всех за нас порвёт?       — Да он вырвет позвоночник любому козлу, который быканёт на нас. В его опеке есть и свои плюсы. Если тебе лень шевелить мозгами, то ты попал по адресу. Антонио привык думать сразу за всех, а не за себя одного. Тебе надо лишь делать то, что он говорит. Никакого напряга, настоящий рай для тугодумов!       Дарио ненадолго замолчал, кое-что вспомнил и потом произнёс:       — Кстати, Антонио сказал мне, что он завтра замолвит за тебя словечко перед боссом. Ты понимаешь, какие перед тобой откроются возможности, когда тебя примут к нам в «семью»?       — Ага, — ответил Поли, зевнув…       … Капли дождя барабанили по крыше автомобиля. «Лёгкая морось», — подумал Генри. На лобовом стекле он заметил дождинки, медленно опускавшиеся вниз, оставляя за собой след. «Вспомнил, мы с ним вместе служили в армии. Точно. Чёрт! Я мог бы посигналить ему. Он бы тоже меня узнал. Поболтали бы как-нибудь потом. Не судьба, видимо. Странно, почему он ездит на такой развалюхе? По нему с виду не скажешь, что у него проблемы с деньгами», — задумался Ллойд.       За окном проносились высокие панельные дома, что своими прямыми и угловатыми очертаниями напоминали Генри гигантские коробки из-под обуви. От них так и веяло духом индустриальных трущоб, коптящих труб и повальной нищетой здешних жителей. Мрачные здания буквально сжимали узкую дорожную полосу с двух сторон, точно тиски.       Впереди Ллойд увидел небольшое столпотворение — группа зевак стояла прямо посреди дороги. Через пару секунд он обратил внимание на окровавленный труп, который лежал на блестевшем на свету асфальте. Слева улицу освещало жёлтое сияние неоновой вывески. «Тихуана», — прочитал Генри.       «Что ещё за чертовщина?» — задумался Ллойд. Он сбавил ход и свернул на обочину. Заглушив мотор, Генри вышел из машины. «Рич бы сказал, что я опять лезу не в своё дело. А если наш сослуживец убил этого человека? Как тут проехать мимо? Я должен рассказать всё полицейским», — раздумывал Генри, когда закрыл дверь и пошёл в сторону толпы.       Обитатели трущоб окинули удивлёнными взглядами Генри, человека, уж больно хорошо одетого по их меркам. Кашемировый плащ, рубашка с галстуком, синий пиджак — в такой одежде Ллойд выглядел сейчас как небожитель, спустившийся на грешную землю. Люди в залатанных джинсовых куртках или грязном тряпье же производили впечатление жителей свалки. От некоторых из них разило перегаром.       — Что здесь случилось? — спросил Генри.       — Тут проезжала одна тачка. Она тормознула, а потом дальше поехала. И тут бах! На дороге труп валяется, а вдалеке одна тачила поворачивает. Ты лучше скажи, что тебе здесь понадобилось, чистюля? — ответил угрюмый латиноамериканец в джинсовой куртке. Он пустил в лицо Генри клуб дыма. — Ты, часом, районом не ошибся?       — Хах, занесло же к нам такое чудо! — усмехнулся молодой житель гетто с длинными и торчавшими в разные стороны волосами. Его потёртая кожаная куртка выглядела раза в два старше своего владельца.       — Я видел машину в полумиле отсюда. Она ехала с вашей стороны, — объяснял Генри. Два говоривших с ним латиноамериканца не нравились ему. Однако он не хотел провоцировать конфликт с ними. Их враждебный настрой вызывал у него желание сесть обратно в Плимут Валиант и уехать отсюда от греха подальше. — Я не знаю, может, она здесь не проезжала. Но я по дороге сюда больше не видел других машин.       Угрюмый латиноамериканец сказал что-то по-испански и направился в бар.       — Постой пока здесь, чудо в перьях. Ты можешь здорово нам помочь. Наш дружбан его знает, — сказал молодой обитатель гетто, указав на труп.       — Так прямо и знает? — с недоверием спросил Ллойд.       — Так прямо и знает. Этот дядя часто сюда приезжал. К нему здесь хорошо относились. Тебе надо поговорить с нашим дружбаном.       — Сначала я поговорю с копами.       — Конечно, не проблема. Мы с Чико малость погорячились. Не оказали тебе должного почтения, дядя. Ты расслабься, тебя здесь никто не тронет.       «Они бандиты? Их ещё тут не хватало. Быстрее бы приехали полицейские. Я буду говорить только с ними. Я хочу поступить по закону, а не помочь одним бандитам отомстить другим», — решил Генри, почувствовав по-настоящему осенний холод на промозглой улице. Он посмотрел на исполосованное ножом тело смуглого мужчины.       «Похож на латиноамериканца или итальянца. Боже мой, что с ним сделали? Бандиты ещё хуже вьетконговцев. Во что только превратился наш город?!» — думал Ллойд, сдерживая рвотные позывы. Спустя шесть лет после возвращения домой из Вьетнама он успел отвыкнуть от вида изуродованных трупов.       Угрюмый латиноамериканец вышел из бара вместе с одним парнем с полоской тонких усиков на квадратном лице. Красные брюки-клеш, того же цвета приталенный пиджак, сиреневая рубашка из вельвета, лакированные туфли — ему явно нравились кричащие наряды и проблем с деньгами он, по всей видимости, не испытывал. Наглое выражение лица, дерзкий взгляд близко посаженных маленьких глаз, походка, манера держаться — всё в нём говорило о том, что «дружбан» принадлежал к числу местных «королей улиц». Всё смотрели на него с почтением.       — Добрый вечер. Не самое лучше время для прогулки. Чико сказал, что вы видели машину, которая уехала отсюда, — начал хорошо одетый латиноамериканец в ярком наряде.       — Да, — дал односложный ответ Генри. Спереди доносился рёв полицейской сирены.       — Что это была за машина? Вы видели, кто сидел за рулём? Номер запомнили?       — Вы действительно его знаете? — задал вопрос Генри, указавший на труп поворотом головы.       — Да. Он был хорошим другом. Вы лучше не увиливайте, кабальеро. Мы ценим добро. Вы поможете нам — мы вас отблагодарим. У вас ведь тоже есть друзья. Если бы их убили, вы бы хотели знать, кто это сделал?       — Конечно, — ответил Генри.       — Ну вот. Войдете в моё положение. Вы же добрый человек?       Рядом остановились похожие на сухопутные крейсера полицейские машины бело-синей расцветки, после чего из них вышли патрульные в закрытых кителях и фуражках. Стражи порядка приказали зевакам отойти в сторону и оцепили место, где лежал труп.       — А вот и полиция. Не стану вам мешать, — сказал Генри латиноамериканец в кричащем наряде.       Ллойда удивило то, как легко властитель трущоб отпустил его к патрульным.       — Я узнал водителя, — говорил Генри, перейдя через пару минут к самому важному. — Мы с ним вместе служили во Вьетнаме. Он не обратил на меня внимания. Я не сразу узнал его.       Парень в кричащем наряде стоял рядом и делал вид, будто он не слушал разговор Генри с усатым полицейским, а просто курил. На деле же латиноамериканец жадно ловил каждое сказанное Ллойдом словом.       — Вот так повезло! — усмехнулся патрульный, пока его напарник, всё записывал, положив блокнот на капот.       — Но вот имя… надо подумать. Его, кажется, звали Дарио, — вспомнилось Ллойду. — Дарио, Дарио… как же его фамилия? Неро? Нет, не то. Негри? Точно, я вспомнил! Нери! Дарио Нери!       Услышав имя водителя Форда Фэлкона, латиноамериканец встрепенулся и довольно хлопнул ладонями. Генри сначала хотел попросить полицейских, чтобы они прогнали короля трущоб, но потом передумал: «Он всё-таки потерял друга. Было бы несправедливо его прогонять. Бандиты тоже ведь люди».       — Скоро сюда приедут детективы из отдела насильственных преступлений, — сказал Ллойду полицейский. — Повторите им всё, что сказали мне. А потом можете ехать домой.       Уже в паре миль от гетто на ум Ллойду пришла одна пугающая мысль: «Они же не станут убивать Нери только из-за моих подозрений? Ещё ничего не доказано! Вдруг всё так совпало, и он не виноват?! Боже мой, его могут убить из-за меня!»       Уже дома Генри позвонил в полицию и сказал, что его разговор с патрульными и детективами слышали головорезы из «Белой руки». В ответ дежурный лишённым эмоций голосом заверил Ллойда: «Мы примем меры».

***

      Утром четверга Ричард МакВи сидел на своём рабочем месте в магазине. Генри позвонил часов в восемь и сказал, что задержится. На часах было уже одиннадцать, но он так и не появился. Ричард беспокоился за друга, сидя за белым прилавком, что находился справа от входа в магазин. Слева от него тянулись ряды длинных стеллажей с книгами. Они стояли боком к МакВи, благодаря чему он видел всё, что происходило между ними, когда приходили покупатели. Чтобы приглядывать за ними, ему даже было не надо вставать из-за стола.       Снаружи шёл дождь. Из окон в левой части здания открывался вид на оживлённый перекрёсток, маленькие здания магазинов, мокрые лужайки, деревца с жёлтой листвой и светлые частные домики. В пасмурную погоду они обычно серели. В них жили приветливые и доброжелательные люди, чей мир казался Ричарду совсем чужим. Даже спустя несколько лет после переезда он так до конца и не изменил свой образ мышления. МакВи продолжал мыслить как житель трущоб.       Проблемы жителей Норт-Сайда в его восприятии выглядели пустяками, особенно на фоне того, что пережил он в прошлом. Однако Ричард старался с пониманием относиться к их заботам, и они отвечали ему тем же. И в то же время у него никак не получалось поставить себя на одну ступень с ними. В общении с одной миловидной клиенткой, которая ему нравилась, МакВи смотрел на неё снизу-вверх. «Она студенточка из хорошей семьи, а я грязь из трущоб», — считал Ричард.       Вспомнив о ней, он отвлёкся и не заметил, как в магазин вошёл Ллойд с мокрым зонтом в руках.       — Прости, что я опоздал, Рич, — виновато сказал Генри. Ричард заметил, что его друг выглядел сонным и уставшим. — Я как тебе позвонил, так сразу вырубился. Сэнди меня не стала будить. Сколько времени я проспал? Я прямо какой-то варёный, голова туго соображает.       — Часа три. У тебя что-то стряслось? — поинтересовался МакВи. Он хорошо знал Ллойда: тот никогда не опаздывал без веской причины.       — Я приехал домой очень поздно, — сказал Ллойд, зайдя в маленький кабинет. Вход туда находился позади прилавка вместе с подсобкой. — А ещё мне ужасно спалось, Рич.       Ричард услышал, как Генри снял свой тёмный плащ и повесил его. Зонтик он поставил на пол, судя по звуку.       — Ты, наверное, скажешь, что мне надо было ехать дальше, и я влез в чужое дело, — продолжил Ллойд, когда вышел из кабинета, оставшись в кремовой рубашке, синем пиджаке и галстуке. Его тёмные коротко стриженые волосы успели промокнуть, пока он выходил из дома. — Но я не мог поступить иначе.       Дальше Генри рассказал о том, что ему довелось увидеть Дарио Нери. От слов о трупе и латиноамериканских бандитах у Ричарда чуть глаза из орбит не повылезали. Чем дольше он слушал рассказ друга, тем сильнее его пробирала дрожь. МакВи почувствовал страх, неконтролируемый и целиком иррациональный. В Ричарда словно ударила шаровая молния, и тихий ужас нахлынул на него со всей внезапностью, подобно вражеской атаке. Когда Генри сказал, что он ничего не стал утаивать от полиции, МакВи передёрнуло.       — Я знаю, ты пятьсот раз говорил мне не лезть в чужие дела, Рич. Если Нери действительно убийца, то мой долг дать показания против него в суде. Что же, я должен был вчера сделать? Ехать дальше и обо всём забыть?       Выслушав Генри, Ричард точно провалился в бездну. Его искалеченное жизнью в трущобах воображение нарисовало жуткие картины того, что могло ждать Ллойда в будущем. МакВи доводилось видеть в прошлом труп человека, ставшего неугодным кливлендской мафии. Страх ветерана со шрамом на щеке оказался настолько сильным и пробирающим, что его почувствовал даже Генри. Он стоял перед прилавком.       — Дружище, — начал МакВи, собравшийся с мыслями, — я тебя прошу… нет, я даже умоляю. Позвони копам и скажи, что ты ошибся, тебе показалось. Всё ещё можно исправить. У тебя ведь жена и сын. Не рискуй ими. Нельзя доводить дело до суда. Хочешь, я на колени встану?       — Его могут и не довести до суда, Рич. Успокойся. Ты посмотри на себя. Ты прямо затравленный зверь, честное слово. Ты так испуган, что уже ждёшь чьей-нибудь смерти. Твоё лицо выдаёт тебя.       «Я будто снова в бою», — подумалось МакВи. Во Вьетнаме он точно так же волновался за Ллойда.       — Ты так не нервничай, Рич. Уж поверь мне, ордер могут вообще не дать. Кроме моих слов у полиции пока ничего нет. Возможно, потом объявятся другие свидетели. Или полицейские найдут какие-нибудь улики. И потом, а если Нери не виноват? Вдруг всё просто так совпало? Там было много поворотов. Ты мыслишь иррационально, Рич.       МакВи тяжело вздохнул. Остатки здравого смысла говорили ему о возможной правоте Ллойда.       — Ты говорил, что латиноамериканцы оживились, стоило им услышать о Нери, — произнёс Ричард, стараясь обуздать свои эмоции. Однако в его голосе всё равно слышался страх. — Им его имя что-то да сказало.       — С чего ты взял? Ты думаешь, они знают Нери?       — Да.       — А если нет, Рич? Откуда ты знаешь? Возможно, они просто обрадовались узнать имя незнакомца, убившего их друга. Вряд ли бандиты из Саут-Сайда знали Нери.       — Я буду молиться истовее еврейских фанатиков, чтобы так всё и было. Тебе повезёт, если латиносы убьют случайного человека, а не члена «семьи».       — Я позвонил вчера полицейским, когда приехал домой. Предупредил их, сказал, что мой разговор с патрульными слышали латиноамериканские бандиты. Дежурный ответил, что полиция примет меры. Доверимся ей. Давай, хватит тебе себя изводить. Ты накручиваешь, — сказал Генри Ричарду.       — Я боюсь за тебя, дружище. Ты меня пойми, я хорошо знаю повадки этих гнид. Я не хочу, чтобы уличная шваль полоснула тебя ножом. Я ведь тогда из неё такую кашу сделаю, что никто не разберёт, где там руки, а где ноги. Ты столько для меня сделал. Я хочу защитить тебя.       — Порой, Рич, ты меня пугаешь. Ты будто так и не вернулся из Вьетнама. Но спасибо за заботу. Давай. Предоставим дело полиции. Не изводи себя. Мне интересно, что было в нашем магазинчике в моё отсутствие?

***

      Ближе к обеду Моретти подъехал к ресторану «Катания» на Эшленд-Роуд в Маленькой Италии. Он вошёл в просторное тёмное помещение, где всюду суетились официанты, чьи фигуры мелькали туда-сюда, проносясь мимо тёмно-коричневых столиков и увлечённых занятной беседой посетителей. Антонио снял пальто, повесив его на специальном месте, и затем отправился в зал для особых гостей.       Там царила полная тишина. За длинным столом сидел невысокий полноватый мужчина с огромным носом и лицом рыночного торговца. Его звали Лука Мацца. Несмотря на столь простую внешность, он обладал властью, какой не могли похвастаться некоторые люди с наружностью президента или аристократа из высшего общества. Этот лысоватый человек в строгом костюме, чья голова по форме напоминала колоб теста, прошёл непростой путь от самых низов, будучи сыном нищего сицилийского крестьянина, приплывшего в Америку за лучшей жизнью, и теперь пользовался огромным уважением.       — Приветствую тебя, мой мальчик. Присаживайся напротив меня, — сказал Мацца, окинув доброжелательным взглядом чёрных глаз Моретти.       Зал для особых гостей представлял собой небольшое, но уютное помещение. Оно идеально подходило для разговора по душам или для торжества маленькой компании состоятельных посетителей. Отсутствие окон здесь Мацца относил к плюсам.       Моретти обошёл стол, на котором горел маленький светильник с абажуром, чья форма походила на миниатюрный колокольчик, и сел туда, куда ему сказали. В углах рядом со светло-коричневыми стенами стояли небольшие торшеры. Мацце всегда нравилось сидеть в приятном полумраке посреди. По его просьбе в зале для особых гостей обычно выключали люстру, если он заглядывал туда.       — Как всё прошло? — спросил Мацца.       Антонио начал свой рассказ. Лука внимательно слушал его и молча ел. В одной тарелке у него лежал фальсомагро — тушёный в вине и томатном соусе мясной рулет с начинкой из варёного яйца, ветчины и сыра. В другой Моретти увидел пасту с сардинами. Попутно он наблюдал за грубыми руками андербосса. Они принадлежали человеку, не чуравшемуся тяжёлой работы. Шрамы от порезов на ладонях Луки внушали Антонио уважение к нему.       — Дарио c Поли приехали в полвторого, — рассказывал Моретти. — Сказали, что всё прошло нормально. Однако ближе к утру к нам припёрлись легавые. Они хотели поговорить с Дарио.       Мацца кивнул и доел пасту.       — Копы сказали, что некий Генри Ллойд видел Дарио в полумиле от «Тихуаны», — продолжил Моретти. Молодой гангстер чувствовал волнение. Как-никак, именно ему приказали убить предателя и передать «сообщение» латиноамериканцам. Прокол Дарио бил как по нему самому, так и по Антонио. — Этот Ллойд откуда-то знал Дарио, и мне стало интересно, кто он такой. И вот честно, бывают же в жизни настолько идиотские совпадения! Я сначала подумал, что легавые издеваются над нами. А нет же! Я вспомнил его.       Лука спокойно слушал Антонио, жуя кусок мясного рулета. На слова Антонио андербосс ответил лишь тихим кивком головы. Со стороны Мацца сейчас напоминал директора школы, перед коим предстал нашкодивший ученик.       — Мы с Дарио служили вместе с ним в одном взводе, — добавил Моретти. — Ллойд всё время лез, куда не просят. Как-то раз я чуть не набил ему морду. Чёртов чистоплюй. После дембеля мы с Дарио его больше не видели. Я уже успел забыть про него… И вот он объявился. — Антонио тяжело вздохнул. — Я виноват, синьор Мацца. У нас появились осложнения из-за меня. Однако я не вижу оснований для беспокойства. У легавых есть только слова Ллойда. Больше им нечем крыть. Мы все сказали им, что собрались вечером отметить день рождения Сонни, никуда не выходили, сидели на квартире. Соседи всё подтвердили. Наши деньги они сполна отработали. Дома у Дарио сказали, что он уехал вечером к Сонни.       — Мне нравится твоё самообладание, мой мальчик, как и твоя смелость признать свою вину, — с улыбкой на морщинистом лице произнёс Лука. — Всё идёт по плану, и он остаётся в силе. Вы втроём хорошо поработали. Ты по праву займёшь место… своего предшественника. Именно благодаря тебе мы вычислили «крысу» в нашей «семье». Как говорится, в семье не без урода. Когда я стану доном, мы полностью вернёмся к истокам. Это нужно сделать, просто обязательно, мой мальчик. Только так мы сможем удержаться на плаву. Пока у меня нет для тебя поручений. Ты отлично поработал. Отдыхай до моего звонка. Передай своим друзьям, что они пока свободны.       — Я бы хотел узнать, когда Поли примут в «семью», синьор Мацца. Я знаю, дона Томаса можно беспокоить только из-за действительно важных дел. Но Поли хорошо себя показал. Мы с Дарио готовы за него поручиться. Вы недавно говорили мне, что книги приёма открыты.       — Я поговорю с доном Томасом. Вряд ли он мне откажет. Мы ведь с ним вместе начинали в подворотне. Но даже если он и откажет, то мы возьмём Поли к себе, когда я стану доном. А я им обязательно стану, попомни мои слова. Сынишка дона Томаса не вырос ещё, чтобы приказывать нам с тобой. Он не тот человек, который нам нужен. Поверь мне, мой мальчик.       Стоило Луке заговорить о сыне Томаса Беллини, как тот вошёл в зал в сопровождении крепкого мужчины лет пятидесяти. Главный претендент на мафиозный «престол» был полной противоположностью амбициозного андербосса — высокий, стройный, холёный и похожий на титулованного аристократа, влиятельного молодого политика или преуспевающего бизнесмена высокого полёта. И в то же время от его пронзительного взгляда Моретти стало не по себе. Не каждый человек производил на него такое впечатление. Рослая фигура Беллини выглядела довольно внушительно. Лука и Антонио поприветствовали его.       — Познакомься, Джузеппе. Это Антонио Моретти, я рассказывал тебе о нём. Именно он вычислил «крысу».       Беллини сел на большой стул с мягкой бордовой обивкой. Он стоял с краю стола. Его подручный встал позади него.       — Впечатляет, — сказал сын дона и посмотрел на Моретти. Тому тут же захотелось отвернуться. — Однако у вас вышел промах.       Джузеппе повторил всё то же самое, что до него рассказал Антонио.       — Отец доверяет вам, хоть ваша затея показалась ему рискованной, из-за неё может начаться война с латиносами, — ответил Беллини. — Его настораживает ваша уличная манера вести дела. Я от неё тоже не в восторге.       — С латиносами надо говорить на понятном для них языке, Джузеппе. Вчера я им доходчиво объяснил, что с нами шутки плохи, и лучше им играть по нашим правилам. Иначе мы сотрём их в пыль. — Ладонь Луки скользнула по столу то вправо, то влево. Он словно стирал ей пыль. — Скоро они запляшут под нашу дудку, вот увидишь.       — Латиносы уже не те мальчики для битья, что лет десять назад. Теперь это агрессивное и сплочённое меньшинство, готовое растерзать вялое и пассивное большинство. А ещё у них полно козырей в кармане. Спасибо «крысе». Всё, что знал он, вероятно, знали и латиносы. Они запросто могут найти ваших людей и убить их, если начнётся война с ними. Повод для неё у них теперь есть. И тут есть ещё один интересный момент. Генри Ллойд говорил с полицейскими рядом с «Тихуаной». А там, как я слышал, постоянно ошиваются головорезы из «Мано Бланка». Они могли услышать Ллойда. Или же им обо всём рассказали местные пройдохи. Я бы не стал рисковать на вашем месте. Дарио Нери и вообще всем вашим людям стоит на всякий случай… залечь на дно. Да, именно, залечь на дно.       — Ты переоцениваешь клопов из Саут-Сайда, Джузеппе, — резко оборвал сына дона Лука, пренебрежительно махнув ладонью. — «Белая клешня» — сборище трусливых ублюдков. Никакой войны с ними не будет.       — Однако они пытались убить Антонио. Вы сами сказали об этом отцу.       — Не они. Галло подрядил каких-то уродов из Дарема убрать Антонио. У «Белой клешни» кишка тонка для такого. Латиносы боятся не то что убить кого-нибудь, а даже сунуться на нашу территорию. Мы выиграем её без единого выстрела.       — Хотелось бы верить. Я передам ваши слова отцу. Всего доброго.       Джузеппе вышел из зала вместе со своим молчаливым подручным.       — Он думал, что загнал меня в угол. Хах! Ни черта не вышло, — злорадствовал Мацца. — Скоро он признает мою правоту. Вот увидишь, Антонио. Всё-таки нравишься ты мне, мой мальчик. Ты жёсткий, держишь слово и готов драться. А ещё хорошо стрижёшь бабки. Именно такие люди мне и нужны. Дон Томас и его сын хотят превратить всех нас в офисных менеджеров. Ты представляешь, мой мальчик? Мы так скоро выродимся в изнеженных и беспомощных слабаков. И тогда нас раздавят к чертям. Дон Томас и его сынишка забыли о том, что молодые шакалы понимают только язык силы. Я не хочу, чтобы нас раздавили, как мелких букашек. Ты меня понимаешь?       — Да, — ответил Моретти. Он доверял Луке. И в то же время слова Джузеппе о возможной мести «Белой руки» показались Антонио стоящими внимания. Молодой гангстер решил перестраховаться, что его и спасло.

***

      Полицейские пытались выяснить, услышали ли латиноамериканские бандиты разговор Генри Ллойда с патрульными или нет, через своих осведомителей. Против них сработал отлаженный механизм гангстерской конспирации. Обо всём, что произошло ночью у «Тихуаны», знали только Роберто, один из саутсайдских вожаков и любитель кричащих нарядов, его парни, которые заставили молчать целую улицу и сами держали рот на замке, и «хефе». А у стражей порядка не было своих людей ни в его окружении, ни в самой верхушке «Белой руки». Все же остальные гангстеры из Южного округа знали не больше, чем детективы в штатском.       «Стукачи» два дня без устали вынюхивали любую информацию о Генри Ллойде и Дарио Нери. Когда один осведомитель сорвал, что называется, «джекбот», в Маленькую Италию заехал старенький Хадсон Корнет Голливуд модели 1957 года с откидным верхом. В его салоне сидели три смуглых паренька в потёртых джинсовых куртках и белых повязках на лбах.       Роберто велел им убить Дарио Нери и Поли Мартино: «Итальяшки оскорбили нас! Они думают, мы их испугаемся. Ага, конечно! Не с теми связались! Убейте этих двоих, и тогда итальяшки приползут к нам на коленях! Их вонючая семейка уже не та, что раньше! Пора показать им, чего мы стоим! Скоро весь город будет наш!»       Дарио и Поли шли по тротуару в сторону пиццерии «У Ланго» на Элстон-Стрит, минуя кирпичные многоэтажные дома. Они двигались в сторону светившейся яркими огнями неоновой вывески. Прохожих вокруг оказалось немного, как и проезжавших мимо машин.       Красный Хадсон Корнет резко свернул к тротуару. Не успел Нери и слова сказать, как с заднего сиденья машины ударил сразу из двух стволов обрез. Дробь вонзилась ему прямо грудь, прошив её и кожаный пиджак с футболкой насквозь. Дарио громко закричал на всю промозглую улицу и упал. Его спутник потянулся за оружием. Нападавшие предусмотрели такой вариант. Сидевший рядом с водителем боевик выстрелил из револьвера Смит и Вессон 36. Пока Поли щёлкал предохранителем, в него уже попали, и он рухнул рядом с Дарио.       Далее латиноамериканец с револьвером и выскочил из машины, после чего Смит и Вессон стукнул два раза. Затем стрелок засунул в рот Нери мятую бумажку с посланием. «Белая рука» ответила «семье» Беллини той же монетой.