***
Уехав из Франклингтона, Антонио провёл четверг и пятницу в раздумьях. Он понимал, что Роберто Бланко не приказал бы убить Дарио и Поли без одобрения своего босса. И такое решение принимал именно главарь «Белой руки». Мозг Моретти долгое время затуманивало нестерпимое желание отомстить Бланко, из-за чего из головы у молодого капо вылетело всё остальное. Теперь же Антонио осознал, что он был должен прикончить ещё и лидера «Мано Бланка». Но в то же время сон, в котором Моретти увидел Дарио, натолкнул того на одну интересную мысль и заставил вспомнить слова Луки о столько нужной для всего мафиозного «семейства» Беллини «встряске». «Если бы Лука не сказал выбросить труп вонючего выродка Галло в гетто, то эта проклятая война бы не началась, и Дарио не убили. Лука спровоцировал «Белую культяпку». Но почему грохнули Поли? Дарио срисовал Ллойд. Грёбаная белоручка. Однако он не срисовал Поли. Если выродки из «Белой культи» хотели грохнуть только Дарио, то они подловили бы его одного. И ведь выродки грохнули именно тех, кто выбросил чёртов труп в их проклятом гетто. Я не верю, что это совпадение. Откуда латиносы прознали, что Поли выбросил жмура в гетто вместе с Дарио?» — размышлял Антонио в четверг, стоя на берегу озера Гурон. Впереди он видел огромные валуны в темной воде и молочное небо. В воздухе ощущалась свежесть, дул озёрный бриз, и Моретти чувствовал его холодное дыхание: спину и затылок гангстера обдавало холодом. Позади него шелестела жёлто-коричневая листва на полуголых деревьях. «Лука понимал, что «Белая культя» ответит. Он врал тогда в сентябре и хотел, чтобы Дарио и Поли остались в городе. Я ни хера не верю, что Лука ошибся. Столько всего не может совпасть. Ему была нужна война. Но зачем? — думал Моретти и наблюдал за течением озера. — Неужели дело лишь в том, что грязные выродки из гетто так опасны и хотят нас раздавить? А почему Джузеппе Беллини и дон не торопились начинать с ними войну? И Лука противоречит сам себе. Сначала говорит, что «Белая культя» никчёмное трусливое дерьмо, а потом орёт, что они опасны и надо грохнуть их всех, пока они не раздавили нас. Ни черта не сходится. Но зачем ему тогда нужна была эта война? И как он навёл грязных выродков на Дарио с Поли?» В субботу Антонио вернулся во Франклингтон. «Я бы хотел предъявить Луке за его сраную «встряску». Но что я ему скажу? Ты, старый выродок, подставил Дарио и сейчас сдохнешь? А я чем это докажу? Мне нечем крыть. Так я лишь дам ему понять, что я хочу грохнуть его. И что дальше? Одному мне Луку не грохнуть. Сонни и Карло пошлют меня, у них нет счетов к Луке. Им не упал такой риск, они меня сдадут. А Лука закажет меня своему уроду в шляпе, — думал по дороге в «Маленькую Италию» Моретти. — Уж если мстить Луке, то так, чтобы он не знал, что у меня на него зуб. Иначе ни черта у меня не выйдет. Я один и мне нужна поддержка». Когда Моретти подъезжал к «Катании», у него появилась одна идея. Он вспомнил о Джузеппе Беллини: «Они с Лукой друг друга еле терпят. Помню, Джузеппе говорил, что от Луки много проблем. Как бы они вообще не сцепились между собой после войны с «Белой культяпкой». Лука уверен, что он станет доном. Но Джузеппе башковитее его. Он не дешёвка какая-нибудь. На кой чёрт дону ставить вместо себя Луку, а не своего сына? А ведь был ещё наш консильери. Дон мог сделать главным его. Но выродки из гетто грохнули его. Джузеппе говорил, что в «Белой культе» не могли прознать о том, где жил наш консильери. Его смерть выгодна Луке. Он мог навести на него выродков. Возможно, теперь он собирается избавиться от Джузеппе. Я уверен, он не сдаст меня Луке. Но я не понимаю, почему они с доном не разобрались с Лукой? Он проговорился, а война в их планы не входила». Зайдя в зал для особых гостей, Моретти решил всё-таки попробовать получить «контракт» на убийство главаря «Белой руки». В идеале молодой капо хотел отомстить и ему, и Мацце. Джузеппе Беллини, как считал Моретти, встретившись с ним, вряд ли бы сразу разрешение на «решение вопроса» с Лукой. Да и сам Антонио не собирался тут же предлагать сыну дона убить Маццу. Молодой капореджиме планировал сначала подготовить почву для такого разговора и заодно понять, что на уме у Джузеппе Беллини. Телохранители взглядом проводили Антонио к столу, откуда аппетитно пахло тушёным мясным рулетом, ветчиной, спагетти и чесноком — Мацца в обе щеки уплетал фальсомагро и пасту Алла Норма. — Приветствую, мой мальчик, — сказал андербосс. Его голос звучал приветливо и доброжелательно. — Здравствуйте, синьор Лука. — Присаживайся. Моретти сел напротив Маццы. — Встреча с клопом из «Белой клешни» прошла удачно. Я в тебе не сомневался, мой мальчик, но всё же расскажи мне о ней, — произнёс андербосс. Под скрежет ножа и вилки, которыми орудовал Лука, Антонио поведал ему о том, как он «решил вопрос» с Роберто Бланко и что сделал потом. — Как по маслу! Отлично, мой мальчик! Так держать, — радостно воскликнул Мацца. Затем он посерьёзнел. — Я понимаю, как это было важно для тебя. Твоя боль из-за смерти Дарио и Поли — она и моя тоже. На то мы и семья. «Да неужели, чёрт бы его побрал?! А когда он наводил грязных выродков на Дарио, он чувствовал грёбаную боль?! Чувствовал, сука?!» — закипел Моретти. Он кое-как совладал с собой, чтобы не наброситься на Луку. — Я не знал их лично, — продолжил Лука. — Но зато я хорошо знаю тебя, мой мальчик. Поэтому когда клопы из Саут-Сайда убили твоих друзей, у меня душа болела за тебя. Чёрт возьми, как же мне было больно на тебя тогда смотреть! Я хотел порвать на ремни всех ублюдков из «Белой клешни» до единого! Но я сдерживался при тебе. Не хотел грузить тебя своими переживаниями и думал, как помочь. Крутился то там, то сям, чтобы устроить тебе встречу с убийцами Дарио и Поли. А вот дома я не выдержал и как-то раз вмазал по дверце шкафа. Бах, и она тут же отвалилась! Не рассчитал малость. Наверное, если бы Лука сдержался во время того разговора с Джузеппе, когда тот отчитывал его, словно нерадивого сотрудника фирмы, и не говорил, что «семье» Беллини нужна «встряска», то Антонио поверил бы тому, что сейчас сказал ему андербосс. Больно убедительно звучал его голос. В нём смешались и боль, и гнев, и сожаление. А взгляд! Мацца смотрел на молодого капо с такой теплотой и пониманием в глазах, как на родного сына. «Лживый выродок. Он мог подставить и меня под пули, а потом ездил бы ушам Джине, как мне сейчас», — пробежало в голове у Моретти. Сделав небольшую паузу, Лука произнёс: — Я догадываюсь, что ты теперь хочешь раздавить самого главного клопа в Саут-Сайде. — Мацца сжал правую ладонь в кулак, резко опустил его на стол и затем покрутил им, словно давя мелкую букашку. «Да, чёрт возьми! И не пришлось даже ничего говорить», — подумалось Моретти. Он приготовился к тому, что Мацца даст ему «контракт» на главаря «Белой руки». — Наших ребят убили с его ведома, — сказал Лука. — Будь у нас возможность прихлопнуть его, я бы отправил тебя по его душу ещё в сентябре. Но тогда к нему было очень сложно подобраться. А сейчас ещё сложнее, мой мальчик. За ним всегда едут две машины с охраной. И вместе с ним сидят ещё три ублюдка. Если он идёт пешком, то вместе с толпой клопов. И места выбирает такие, что там нигде не спрячешься с винтовкой. Даже Джээфкей не пёкся о своей заднице так, как он. Чтобы прикончить главного ублюдка, и целой команды не хватит. Но я уверен, мой мальчик, что рано или поздно он обязательно где-то проколется и мы его подловим. Вот увидишь. Все ошибаются. И он не исключение. Нужно подождать. Я понимаю, ты не хочешь, чтобы вышло как во всяким там книжках: «Я ждал двадцать, нет, тридцать проклятых лет, ублюдок. Тебе хана, я тебя на меха пущу, тварь». Я и сам хочу, чтобы ты или Марко прихлопнул главного клопа из Саут-Сайда. — Мацца резко махнул рукой, будто убивая муху. — Но со сволочью такой масти не сводят счёты за два дня. Тебе и так крупно повезло, что я столько выудил через своего информатора. «Не зря Дарио во сне сказал мне кончать возиться с латиносами. Однако я дал клятву, — задумался Антонио. — А Дарио сказал во сне… черт, что за бред?! У меня едет крыша. Сон, чёрт подери! Сон! Но не спроста же он мне приснился?! Лука подставил Дарио и спровоцировал выродков! Он виноват! С него и спрос, чёрт бы его побрал!» «Крысить против своих мерзко. Я обязан Луке, он похлопотал, чтобы меня повысили до капо. Он напрягался ради меня, — рассуждал по дороге к дому Джины Антонио, продираясь через промозглые улицы Франклингтона. — Но Лука подставил Дарио. И даже если бы Ллойд его не срисовал, то Лука бы всё равно навёл выродков на него». Джина несказанно обрадовалась возвращению Антонио и очень крепко обняла его, из-за чего у него заболело правое плечо. От ударов приклада «Тренч гана» при интенсивной стрельбе по латиноамериканцам оно превратилось в один сплошной синяк. — Я соскучилась по тебе. Ты уехал на два дня, а мне показалось, что на неделю, — сказала девушка. — Я… тоже скучал по тебе, — ответил Моретти. У него чуть не вырвался болезненный стон. Джина не стала расспрашивать у Антонио, как он съездил по неким делам в Детройт. Когда он помыл руки, переоделся и сел вместе с ней на диван, она сначала рассказала ему о забредшем в её салон пьяном чудаке, который без остановки повторял слово «класс», затем о вчерашнем споре с подругой. — Слушай, мне надо обсудить с Микки кое-что важное. Ты бы не могла сказать ему, что я хочу с ним встретиться? — спросил Антонио, переменив потом тему. Он решил передать через брата Джины весточку для Джузеппе Беллини. — Конечно, Антонио, — произнесла она. — Позвони ему сегодня. — Хорошо. «Обратного пути теперь нет», — подумал Антонио, ощутив, что он только что перешёл незримую грань.***
В воскресенье ближе к часам двум Ричард не на шутку встревожился из-за внезапного звонка в дверь. Он уже приготовился к худшему, подумав, что вот и настал тот чёртов час, которого он так боялся всю неделю: жестокие и хладнокровные мафиози пришли, чтобы убить его шквалом дроби прямо на пороге квартиры. От страха у него затряслись руки, а на лбу выступила испарина. Правда, потом он вспомнил, что сегодня к нему мог заехать Ронни Грейнджер. Однако прежде чем подойти к входной двери, Ричард всё-таки достал из оружейного сейфа пистолет. — Кто? — спросил он, почувствовав, как быстро заколотилось его сердце. Из гостиной в коридор доносился низкий бархатный голос футбольного комментатора. — Свои, Рич, — ответил Ронни. «Хвала Господу!» — с облегчением подумал Ричард, вздохнул и положил «Астру» на комод. — Давно не виделись, — сказал Грейнджер, когда зашёл в прихожую, и МакВи закрыл за ним дверь. — Собирайся, едем в наш новый «офис». — Да. Ты посиди на кухне, я сейчас. — Ты ждал кого-то ещё? — задал вопрос Рональд, взволнованно посмотрев на лежавший на комоде пистолет. Через секунду он принялся прощупывать Ричарда взглядом, из-за чего тот почувствовал себя будто на допросе в ФБР. — У тебя проблемы? Ты же не меня собирался так радушно встретить? — Пойдём на кухню, я объясню. А ты уже решишь, можно ли мне ехать с тобой или нет. МакВи и Грейнджер быстро пришли на кухню, погружённую в серые тона из-за пасмурной погоды за окном, и сели за стол. — Так что у тебя случилось, Рич? — спросил Ронни, расстегнувший молнию на своём «бомбере». — Цыплячье дерьмо, вот что случилось, — нервно ответил МакВи. — Я недавно вспомнил про парня, который служил вместе со мной и Генри во Вьетнаме. Его звали Антонио, и он чуть ли не бил в морду любого, кто называл его Тони. Фамилия Моретти или Морелли, что-то такое. Он дружил с Нери. Это тот мафиози, которого узнал Генри и которого завалили латиносы. И Морелли, мать его, тоже был из вашего Фраклингтона. Я помню, Моретти возился с Нери, как с родным братом. Они, кажется, дружили ещё до армии. Чёрт их знает, как они попали служить вместе. Нери был ведомым, сам бы он в «семью» не пролез. Я не сомневаюсь, его туда протащил Моретти. Ты предупреждал меня, что мафиозные гниды могут узнать о наших посиделках в «Янки Дудл». И чтоб его, если Моретти услышит мою фамилию, то он небось вспомнит, что я дружил с Генри во Вьетнаме и горой за него стоял. У меня редкая фамилия. Я в полном дерьме. Боже! Гниды могут прийти за мной когда угодно! Грейнджер с невозмутимым видом выслушал МакВи и задумался над его словами. — Что мне делать, Ронни? — растерянно вопрошал Ричард. — Успокоиться и дать мне подумать, — ответил Рональд, откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок. Минуты две вигиланты просидели молча. Голос комментатора раздражал Ричарда, как и повисшее в воздухе напряжение. Неопределённость и молчание Грейнджер угнетали МакВи, на чьём лбу вновь потёк пот. «Пусть Ронни скажет, что мне не крышка, что есть ещё какой-то выход. Неужели мне конец?» — думал он, сдерживая дикий крик, рвавшийся из него наружу, точно бешеный пёс из клетки. — Когда вы все дембельнулись? — спросил, нарушил пугающее молчание, Ронни. — В конце шестьдесят восьмого. — Этот Моретти знает, что ты переехал из Кливленда к нам? — Нет. — И после дембеля ты его ни разу не видел? — Ни разу, Ронни. — Ты зря завёлся, Рич. Столько себе накрутил. Даже если Моретти услышит про тебя и вспомнит, кто ты такой, то изменится не так уж и много. Уголовники точно так же понаблюдают за тобой для начала. Ты друг Генри, но это не говорит о том, что чёрных братков убил именно ты. Ты же до армии ничем не промышлял и закон не нарушал? — Я чист, Ронни. — Значит, по идее, преступных наклонностей у тебя нет. Ты, как говорит мафиозная братия, цивил. К тебе будут долго присматриваться. Не дашь уголовникам повода, они от тебя отстанут. А Морелли — дело десятое. Пока «правильные парни» ничего не знают о ваших посиделках в баре и не следят за тобой. Так что успокойся, Рич. Иди и положи ствол в сейф. «Фух! Хвала Господу! Пронесло! Как же хорошо! Мне не конец!» — обрадовался про себя Ричард. — Ты думаешь, мафиози пришли бы к тебе и позвонили в дверь, а ты бы их уложил? — спросил Ронни у МакВи, когда тот вернулся на кухню. — Наверное. — Ствол тебе не помог бы. Ты не понимаешь, как убивает мафия. Она не станет ломиться в лоб, как вьетнамские коммунисты. Ты будешь идти домой вечером, и тебя где-нибудь подкараулит неприметный уголовник. Ты его даже не увидишь, а он быстро подбежит к тебе и… ты понимаешь. Даже если ты носишь ствол с собой, то ты не успеешь достать его из кобуры. Поверь мне. Мафии не нужна драка, ей нужно такое избиение, чтобы враг свалился после первого же удара. «Может, Моретти уже завалили? — думал Ричард, одеваясь. — Он был задиристой гнидой. Или скоро его прикончат латиносы. Война с ними продолжается». — Насчёт копов, кстати, можешь не переживать. Джонни недавно поговорил с Корбеллом, и он отвязался. С ним дело ещё проще, чем с мафией, — сказал Грейнджер. — Уж я не знаю, Ронни. Я до чёртиков боюсь и Корбелла тоже. Он упёртая гнида. — Чего сразу гнида, Рич? Я понимаю, мафиози. Они гниды. А Корбелл простой коп. И Боб сказал, что Корбелл не похож на продажного ублюдка. Он отработал версию и скоро сдаст дело в архив. — Хотелось бы верить. На улице Ричард почувствовал запахи дождя и озона. Вместе с Ронни молодого ветерана обдало холодом, и они оба засунули руки в карманы курток. Издалека слышался гул моторов машин и шипение их покрышек по мокрому асфальту. — На следующую неделю передают солнечную погоду, — сказал Грейнджер перед тем, как обойти лужу на тротуаре. — Хорошая шутка. — А ты где свою тачку поставил? — полюбопытствовал МакВи. — Я её нигде не вижу. — Так бы я поставил её рядом с твоим домом? Я оставил свою «ласточку» в паре кварталов отсюда. — Ладно, веди. Как Сэм? — Не здесь, Рич. В машине. Пока вигиланты шли к «Шеви», Рональд с интересом посматривал на аккуратные двухэтажные домишки вокруг. — Симпатичный у тебя район, — произнёс он. — Не то что у меня. За сколько тут квартиру взял? Или ты её снимаешь? — Снимаю. — Понял. А не знаешь, какие здесь цены на квартиры? — Нет. — Жаль, я бы сюда перебрался. «Только бы с Сэмом не стряслось никакое цыплячье дерьмо. Ронни вроде спокоен. Не наплевать же ему на Сэма?» — подумалось Ричарду. По привычки он нервно озирался по сторонам и присматривался к стоявшим рядом с тротуарами машинам, так и ожидая увидеть внутри них парочку чернявых гангстеров и их наглые морды. Однако ему на глаза попадались лишь пустые салоны. Тепло ещё не выветрилось из «Шеви» Грейнджера, и МакВи, стоило ему в неё сесть, расстегнулся. В нос ему ударила смесь запахов бензина и автомобильного кондиционера с ароматом хвои. — С Сэмом всё в порядке, — сказал Ронни, заведя мотор. — Держится молодцом. Но возникла проблема с Джеком. — Что с ним? «Шеви» выехала на дорогу. — Уголовники проверяют его, пасут с утра до ночи. — Боже! Я не хотел! Всё опять из-за меня. — Успокойся, Рич. Джек в курсе. Мы водим «Синдикат» за нос. Мафиози не знают, что Джек помогает нам. Они не собираются его похищать. Но если и соберутся, то мы узнаем об их планах от копа, выручившего Сэма. Я потолковал с ним вчера. Хороший парень, немного старше тебя. Чем-то мне напомнил Боба. Везунчик он, я тебе скажу. Свой источник в «семье»! Чёрт возьми, у нас в «Бюро» редко кому выпадала такая удача. Я ему даже завидую. Но парень он что надо. С ним мы не пропадём. Немного помолчав, Ричард сказал: — И всё равно я чувствую себя виноватым теперь ещё и перед Джеком. — Мы понимали, на что шли. Ничего ужасного не случилось. Ты переоцениваешь «Синдикат», — проговорил Грейнджер и затормозил на перекрёстке. На светофоре горел красный свет. — Не терзай себя, Рич. — Ладно, — ответил МакВи. Однако он не перестал считать себя виноватым: «Я же втянул их, а не кто-то другой». Вскоре загорелся зелёный, и «Шеви» двинулась дальше. — Если хочешь знать, то лично я не считаю тебя виноватым. Не ты попался на крючок мафии, — сказал Ронни, — а Сэм. Но нам надо не виноватых искать, а устроить такую охоту на гангстеров, какая им и не снилась. — Ты правильно думаешь. — Так мы же команда, Рич. Нам ещё дрязг не хватало. Это по части уголовной шантрапы. Хотя Хелл считает иначе. Она рвёт и мечет. И как раз валит всех собак на тебя. — Дерьмо цыплячье. Я думал, она наоборот обрадуется и захочет перестрелять мафиозных гнид. — Хелл трясётся за Сэма. Потому-то она рвёт и мечет. Я не слепой. По ней видно, Сэм ей как отец. — С чего ты взял? — Ты сам подумай, Рич. Он старше её на тридцать лет. Почему, когда Сэм работал вместе с ней, она общалась с ним, а не со своими ровесниками? С Сэмом всё понятно. Его сыновья выросли, и он нашёл себе дочурку. А Хелл росла в полной дыре. Может быть её отец напивался до синьки, мордовал жену с дочерью. Зато Сэм показал ей, как должен вести себя настоящий мужчина и отец. Но вот Джонни считает, что Хелл просто запала на Сэма ещё до того, как её изнасиловали. Он же хорошо выглядит для своих лет. Но Джонни ошибается. А ты что думаешь, Рич? Кто из нас прав? — Я не знаю. Я не задумывался об отношениях Сэма с Хелен. У меня голова совсем другим забита. — Понимаю. Затем Ронни переменил тему: - У меня есть ещё одна хорошая новость. Я видел позавчера Боба. Спросил у него, не надумал ли он вернуться к нам. Боб ответил, что не знает. Но зато он согласился помочь нам с деньгами. Уже маленькая победа и первый шаг к его возвращению. — Ты всё ещё думаешь, что Боб вернётся в нашу команду? — Абсолютно, Рич. Время на нашей стороне. Грязные бабки «Синдиката» — это хорошо, но сейчас нам не помешает ещё один охотник. — Почему сейчас? Раньше он был не нужен? — Сэм расскажет. У него лучше получается объяснять такие тонкости. — Ты рассказал Бобу, что Сэм влип? — Нет. Вигиланты проехали три квартала без единого слова. Затем МакВи спросил: — А что с моей просьбой? Ваш хороший коп узнал, какая гнида приказала убить Генри? — Пока нет, Рич. «Источник» Брукса в процессе. Не думай, что он всё разнюхает за пару дней. Мы его сильно нагрузили. Через двадцать с лишним минут вигиланты добрались до Эшбери, невзрачного района на западной окраине Франклингтона. Миновав склады, автобазы, пару забегаловок и скопище однотипных домов, они приехал к унылой развалюхе, окружённой металлическим забором. Напротив неё уже начинали тянуться в сторону видневшейся вдалеке полоске деревьев широкие поля. «Опять буду мотаться чёрт знает куда», — подумал Ричард. — Домик Джека смотрелся получше, — сказал он. — Эта хибара выглядит слишком стрёмно. — Ага. И внутри она не лучше, чем снаружи. Спасибо хоть гараж есть, — проговорил Грейнджер, заехав во двор. К удивлению Ричарда, входная дверь в ветхое здание оказалась железной и выглядела куда более прочной, чем сама развалюха. Грейнджер повёл МакВи по узкому коридору с голыми серыми стенами. Там тускло горела лампа и пахло бетоном. Здание не отапливалось, и в нём на каждом шагу чувствовался холод. Повсюду разносился шум шагов Ричарда и Ронни. Сэм Аллертон ждал их в маленькой комнатке, сидя за столом. Вместо коричневого ковбойского пиджака с бахромой МакВи увидел на нём чёрный свитер. Поздоровавшись с Ричем и Рональдом, полковник сказал: — Присаживайтесь. Оказавшись перед полковником, Ричард почувствовал, как его начала заедать совесть. — Сэм, мне очень жаль, что так получилось с тобой и Джеком. Я не хотел! Прости меня, — с болью в голосе произнёс МакВи. Во рту у него стоял ком. — Я втянул вас в свою войну. — Опять ты заладил, Рич, — проворчал Грейнджер. — Хватит. — Ты ни в чём не виноват, — сказал Ричарду Сэмюэл. — Вся вина лежит на мне. Я подвёл всех нас. Не ты. И даже если бы ты не попросил нас помочь тебе, то рано или поздно я или кто-нибудь другой из нас ошибся. Как бы мы ни старались сделать всё правильно, ошибки неизбежны. Важно уметь быстро оправиться от неудачи. Но не обвинять друг друга. — Вот именно. Я то же самое говорил Ричу, пока мы ехали. А до него никак не дойдёт. — Рич просто на эмоциях. К рассказу МакВи о Моретти-Морелли Аллертон отнёсся так же спокойно, как и Грейнджер. — А вы можете узнать через своего хорошего копа, есть ли в «семье» Беллини такая гнида или нет? — спросил Ричард. — Хорошая идея, Рич, — ответил Ронни и посмотрел на Сэма. — Стоит попробовать. Аллертон кивнул Рональду и затем рассказал МакВи о своём плане и о поездках «Бампи» в «Маленькую Италию» через граничивший с гетто в Остине Кенсингтон. — Когда я ещё работал в «Бюро», то про Маццу ходило столько баек, — предался воспоминаниям Грейнджер после того, как речь зашла про Луку Маццу. — Он был тогда кем-то вроде суперзвезды в «Синдикате». Я слышал, будто двадцать-тридцать лет назад Мацца утопил одного ушлого хитрюгу в проруби. А десять лет назад якобы или тупой до бесстрашия, или залётный и не знавший наших авторитетов ворюга стащил все драгоценности из дома Маццы. Ну и потом правильные парни подвесили его на крюк, как свиную тушу. Но копы в глаза не видели трупа этого ворюги. Ещё одному бедолаге однажды Мацца, по слухам, так зажал голову в тисках, что у того аж глаза вылезли… — Больная гнида, — с омерзением выпалил Ричард, оборвав Ронни. — И изворотливая, Рич. Копы не нашли ни одного трупа. А треп мелкой уголовщины, которой вроде бы как что-то сболтнул слышавший звон правильный парень из «семьи», — юридической силы не имеет. — Однако наша первая цель — Флойд, — напомнил полковник и посмотрел на МакВи. — Джонни понаблюдал за ним со среды по пятницу. Вчера и сегодня за Флойдом следил Ронни. Флойд ездит одной и той же дорогой туда и обратно и проезжает по Фентон-Стрит. Там однополосное движение. И ближе к стыку Кенсингтона с Остином есть участок со сгоревшими домами. Флойд не ждёт того, что мы снова появимся в Кенсингтоне. Ещё и утром. Они с мафиози думают, что загнали меня в глубокую нору. Лучше момента для атаки не придумать. — Ещё бы, самое то, — согласился с Аллертоном Ричард. — Но нам придётся действовать не так, как обычно. Флойда хорошо охраняют. В машине вместе с ним едет три прихвостня. Машину Флойда сопровождает ещё одна машина с двумя прихвостнями. Всего шесть человек. Мы устроим на него засаду все впятером. Притворимся дорожниками, возьмём пикап, перекроем дорогу и остановим бандитов. — Аллертон раскрыл лежавший рядом с ним блокнот и взял ручку. — Скажи мне, какой у тебя размер одежды? МакВи ответил на вопрос Аллертона. — Пока мы выбираем подходящее место для засады, а Джонни ищет пикап. Спецовки, каски, дорожные конусы и знаки купим завтра. Ориентировочно у нас всё будет готово к следующим выходным. Многое зависит от того, успеет ли Джонни найти подходящий пикап. Мы соберемся в пятницу вечером. Я скажу, что мы будем делать дальше: либо ждём, либо выступаем в субботу. — Я подброшу тебя в пятницу, — сказал Ронни. — Засада на Флойда — очень рискованная операция. Но другой возможности разделаться с ним у нас нет. Пока вы свободны. Готовься к возможной схватке с прихвостнями Флойда, Рич. Упражняйся в тире и вспоминай, чему тебя учили в армии. Ричард и Ронни вышли во двор. По пути к гаражу Грейнджер сказал: — Я не сомневаюсь, что Сэм перестраховывается и нагоняет жути. Мне это знакомо. В «Бюро» и полиции начальство делает точно так же. И на задержание трёх уголовников приезжает пятьдесят копов. Всё у нас пройдёт гладко, как и раньше. На шестерых бандитов сразу мы ещё не охотились. Но их всего на одного больше, чем нас, а Сэм знает своё дело. — Хорошо, если так, — ответил Ричард. Слова Сэма о возможной схватке с чёрным гангстерами взволновали его. Мысленно и чувственно он вернулся во Вьетнам, в те моменты, когда его рота готовилась к боевым выходам. Ричард знал, что атака неизбежна, его или Генри могли убить вьетнамцы, и ничего уже нельзя было не изменить. Оставалось лишь нервно ждать приказа выступать и молиться, чтобы всё обошлось. А дальше как повезёт.***
«А вот и Аль Каброне пожаловал. Отлично», — обрадовался во вторник Эрнесто, увидев, как мафиозо на парковке открыл дверь приземистого универсала, и из него вышел Лука Мацца. Опасения пуэрториканца насчёт того, что андербосс и его свита могли поставить свой «Форд Каунти Сквейр» где-нибудь в другом месте или приехать на машине, которую Эрнесто ни разу нигде не видел, оказались напрасными. Впрочем, бывший рейнджер имел план и на такие случаи. Теперь ему оставалась самая малость — дождаться возвращения Маццы на парковку и одним нажатием пульта отправить его прямиком в пылающую преисподнюю. Ставки были очень высоки, что завораживало Эрнесто и тешило его самолюбие, так как исход войны с мафией сейчас целиком зависел от него. Если, конечно, «хефе» не ошибся по поводу Джузеппе Беллини. В любом случае убийство Маццы здорово бы повысило авторитет «Пиротехника» в «Монте Морено». Неудача же, конечно, ударила по его репутации, но от жестокого наказания бывшего рейнджера защитила бы редкая «квалификация» и холодный прагматизм Педро Кармоны. «Хороший подрывник на дороге не валяется. Выбор у «хефе» невелик: или я, или тупые каброны с улицы, которые взорвут сами себя, пока разберутся, как обращаться с С4. Это не игрушка для безмозглой рвани в банданах», — твёрдо считал пуэрториканец. Вместе со здоровяком и сухощавым типом в кепке Мацца показался на тротуаре. Четвёртый гангстер остался в машине. «Он нам не помешает», — отметил Эрнесто. Он собирался разделаться с мафиози одним способом, о коем бывший рейнджер узнал, когда увидел в новостях репортаж о терактах в Северной Ирландии. Ему не пришлось бы даже подходить к приземистому универсалу и цеплять к его днищу заряд взрывчатки, вызвав подозрения у сидевшего в машине гангстера. Эрнесто придумал куда более изящный план. С довольным лицом и злорадствующей улыбкой пуэрториканец сделал пометки на своей схеме парковки. Он набросал её до приезда итальянцев, отметив, сколько машин там было и где стояла каждая из них (В первом ряду «Пиротехник» увидел три авто, два в центре, одно заметно правее остальных. Во втором ряду — джип и фургон, поставленные рядом друг с другом ближе к забору в левой половине парковки. В третьем ряду расположились еле заметная малолитражка и жёлтая «баржа» и универсал мафиози. Рядом с ним пустовало несколько свободных мест). После пуэрториканец подозвал к себе сидевшего на заднем сиденье паренька с безликой внешностью. — Держи. Нужную тачку я обвёл, — произнёс Эрнесто и дал лист бумаги со схемой пареньку. — Угу. Удачи вам, — ответил тот и, открыв дверь, вышел из машины, а в салон «Понтиака» латиноамериканцев пробрался запах уличной сырости, а по затылку Эрнесто пробежал холодок. В паре кварталов от парковки безликого паренька ждал Даниэль. Эрнесто доверил ему самую ответственную и опасную «работу» — пригнать на парковку заминированную машину и поставить её рядом с «Фордом» мафиози. Однако Даниэль хотел знать, где именно стоял универсал итальянцев, чтобы потом не искать его, колеся туда-сюда, а сразу подъехать к нему. «Светиться» лишний раз на парковке и даже рядом с ней он не мог. Во-первых, Даниэль выглядел бы странно, если бы сначала пришёл туда пешком, осмотрелся, а затем подъехал к «Форду», что насторожило бы его водителя. Во-вторых, чем меньше Даниэль мелькал бы на парковке, то тем меньше людей успело бы присмотреться к нему и запомнить его. Он и без того сильно рисковал и не желал, чтобы какой-нибудь скучающий продавец из магазинчика с видом на парковку, ошивающийся рядом зевака или поставивший своего «стального коня» белый воротничок потом сумел бы более-менее внятно описать полицейским, как выглядел странный латиноамериканец. Потому Эрнесто решил набросать для Даниэля простую схему и передать её через «посыльного». Пуэрториканец тоже рисковал и решил держаться подальше от заминированной машины. На прошлой неделе он подсыкал один глухой проулок ярдах в пятистах от ряда магазинчиков и парковки. По его плану, Даниэль был поставить там накрытыми всякими хламом двумя зарядами C4, встретиться в другом месте с безликим пареньком и вернуться обратно. Изначально Эрнесто думал поручить такое опасное дело одному головорезу, но ближе к выходным подумал, что для этой «работёнки» ему не найти никого лучше Даниэля. Тот видел в прошлый раз универсал мафиози и смог бы узнать его, попадись он ему на глаза. Ну и раз Даниэль воевал во Вьетнаме, то понимал, что со взрывчаткой шутки плохи и на заминированной машине стоило ехать медленнее черепахи строго по правилам и глядеть в оба, дабы ни в кого не врезаться. И у него, в отличие от простых парней из гетто, хватило бы смелость сесть в такое авто. Многое также зависело от доверия к подрывнику. И тут Даниэль тоже отлично подходил: они с Эрнесто давно знали друг друга и, что называется, хорошо «сработались». «Время пошло», — пуэрториканец взглянул на часы. Они показывали семь минут второго. По его расчётам, Даниэль должен был подъехать через двадцать-двадцать пять минут: пока он встретится с безликим пареньком, пока вернётся к машине, пока доберётся до парковки. За это время, как рассчитал бывший рейнджер, Мацца и два его подручных успели бы вернуться к своему универсалу из кинотеатра, заметить они слежку за его входом (Эрнесто отправил туда пару неплохих парней для наблюдения). Или же мафиози могли понять, что Пабло лгал, и прихвостни Кармоны не только вывели предателя на чистую воду, но и использовали его как приманку, заманив их в ловушку. Эрнесто опасался того, что итальянцы в этих двух случаях, скорее всего, вернутся на парковку и уедут ещё до приезда туда Даниэля. «Хорошо этим ирландцам. Пригнал тачку под утро, поставил таймер и залёг на дно. А там убьёт десять прохожих — отлично, убьёт двадцать — ещё лучше. Как мины «чарли». Или наши с Уиллом. Неидеальный всё-таки план. Но придумать план получше ни у кого бы мозгов не хватило. Это не жрать текилу. Пусть Пабло только попробует облажаться. Я сам урою этого каброна, — думал Эрнесто, чувствуя нарастающее волнение. — На нём всё завязано. Хефе говорил не напрягаться из-за него Но у хефе же никогда не выходит лажа? С Маццей не договорился, «крысу» проспал, сам чуть пулю не поймал. Оно и видно, как он не лажает».***
Марко Росселли с самого утра чувствовал себя как на иголках из-за встречи с Пабло. Матёрый капо и раньше нервничал перед каждой «стрелой» с латиноамериканцем. Безопасность Луки целиком лежала на Марко, и он осознавал, как сильно они рисковали, встречаясь с Пабло лицом к лицу: «Повезёт, если наша ручная крыса попадёт в мышеловку, и латиносы сразу завалят её. Но если у них котелок варит, то они заманят Луку на стрелку с их крысой и прикончат его. Плевать они хотели на сопляка вместе с его чахлым папашей. Им нужен Лука. А то давно бы бахнули сопляка, как жирдяя». Однако сегодня Росселли нервничал сильнее, чем обычно. Его не на шутку пугало затишье на «гангстерском фронте». Почти неделю назад мафиози убили Роберто Бланко и Хоакина Альвареса, сожгли склад с наркотиками в гетто Саут-Сайда, но латиноамериканцы даже не попытались отомстить за них, хотя бы взорвать или обстрелять из машин пару букмекерских контор и ювелирных магазинчиков, где продавали краденые украшения, что было совсем не похоже на «Белую руку». Она обязательно отвечала на любой удар «Синдиката». Марко считал, что латиноамериканцы затаились и готовили такой ответ, от какого у всей верхушки «семьи» Беллини полетели бы искры из глаз. Вчера Марко попробовал отговорить Луку от поездки на встречу с Пабло: — Брат, я вот как чувствую, Кармона хочет провернуть что-то покруче, чем послать своих бакланов пошмалять из тачек по нашим точкам. Хотели бы — давно бы уже пошмаляли. Я отвечаю, Кармона что-то замышляет. Давай я завтра смотаюсь без тебя. Лука тогда остался верен себе: — Не мандражуй, Марко. Клопы Кармоны готовятся прихлопнуть Джузеппе, как муху. Мы дали им железную наводку. Вот увидишь, скоро они подпалят ему задницу, и мы потом станцуем на его могиле. Я не оставил им выбора. Но даже если ты прав, то саут-сайдские ублюдки не попрут на нас днём, ещё и когда вокруг полно народу. Бомбу к машине Джино они не присобачат, Джино их спалит. И ты тоже не слепой, дружище. Чего ты мандражуешь? Марко, возможно, бы и согласился с Лукой, ведь в его словах звучало рациональное зерно. Но иррациональный страх и ветеранское предчувствие беды не давали Росселли покоя. Он привык доверять своему чутью, словно лучшему другу. Оно не раз спасало ему жизнь в Новой Гвинее и на Филиппинах. И во время междоусобной войны франклингтонской мафии в 1947 году ветеранская чуйка тоже не подводила его. «Лука не рубит, что латиносы не мы. Мы не шмаляем средь бела дня и шугаем толпы цивилов. А латиносы другие. У них есть один профи-бомбист. Но он должен знать, где стоит наша колымага. А латиносы знают только, что у нас стрела в кинотеатре с их крысой, — думал по дороге в Четхем Росселли. — Кармона может послать туда пяток тупорезов на тачке. Они подловят нас у входа и загасят. Палевно, профи так не светятся. Зато мелкая шелупонь даже не врубится, как рискует. Пять придурков и их капитан в обмен на Луку — недорого. Но шелупонь должна попасть в яблочко. Нас трое, у входа в кинотеатр полно цивилов. Ещё срежут их вместо Луки. Голимый план. Ну так и Кармона не гений». После того как мафиози припарковали машину и вышли из неё, Росселли словно вновь очутился в джунглях островов Тихого Океана: вокруг враждебная территория, и враг таился там на каждом шагу. Его нервы натянулись, подобно тетиве лука перед выстрелом. Как обычно, Марко искал что-то подозрительное, всё строго по шаблону и на уровне рефлексов, хоть он и ожидал удара у входа в кинотеатр. «Подстрахуюсь. Мало ли что», — решил матёрый капо. С виду Росселли вроде бы слушал болтовню Луки. И лишь очень наблюдательный человек заметил бы, как карие глаза Марко бегали от одного прохожего к другому. Росселли запросто отличал простых горожан, действительно шедших по своим делам, от оперативников в штатском и сорвиголов из других преступных группировок. Взгляд, выражение лица, движения, поведение, одежда, обувь и то, как их носили, — всё это выдавало с поличным врагов «семейства» Беллини. Любая проезжавшая мимо его них с Лукой машина также привлекала внимание Марко. С парковки гангстеры вышли на тротуар. Справа сквозь сероватую стену облаков пробивалось бледно-жёлтое, почти белое, солнце. Оно совсем не грело, и мафиози по-прежнему пронизывал осенний холод. На свету блестели лужи. — Она не понимает, что у неё растёт нормальный мальчишка. Все дерутся, с некоторыми так и надо, они по-другому не понимают. И Джонни молодец, не дал себя в обиду. Ну сломал он тому выскочке палец. Чёрт с ним, срастётся. Зато будет знать наших. Пусть лучше Вики гордится, что Джонни вырос не слабаком. Наша порода, — рассказывал о проделках своего внука Лука. — А учителя у него школе одни бабы. Кого они могут воспитать? Изнеженных нытиков с трясущимися ручонками. Как хорошо, что моя кровь взяла своё, и из Джонни не сделали такого неженку. И где оно вообще видано, чтобы мужчин воспитывали бабы? — И не говори, брат, особенно молодые крали в самом соку. Мой Арти запал на такую. Сидит весь урок, пялится на неё, ни черта не пишет. Я ему дома говорю: «Ты слушай, что тебе говорит мисс Спаркс, и смотри в тетрадку. Он кивает, а потом опять пялится на её смазливую мордашку весь урок. Спасибо, хоть не полез лапать её за сиськи, — проговорил Марко, чьей взгляд переместился на противоположную сторону улицы. Коричневые двухэтажки, магазинчики и несколько припаркованных машин — от его глаз ничего не ускользнуло. — Я видел её. Вызвала как-то в школу и рассказала, что Арти ни черта не пишет на её уроках и пялится на неё. И не скажешь же, в чём дело. А то начнётся: «Папа, зачем ты всё рассказал? Я тебя просил?» Два машины на противоположной стороне улицы оказались пустыми. В третьей Росселли увидел двух мужчин. Они словно кого-то ждали, как посчитал встревоженный капореджиме. «Феды? Не, они бы ехали за нами. Но хвоста не было. А эти двое торчали тут до нас и колёса свои сюда прикатили с другой стороны», — задумался Марко. Не подав виду, он пошёл дальше и почувствовал ещё больший холод, чем раньше. — Ты хоть в курсе, чем живёт Арти. А я как помню, мой Эдди в его годы был сам себе на уме. И трижды убейся, а не поймёшь, что у него на душе. Сидит кислый и еле живой, у него явно проблемы, но он ничего не говорит, — сказал Лука. Марко разглядел сидевших в белой машине людей, и у него тут же сжалось сердце от страха за Луку, после чего матёрый капо выругался про себя. Мужчины в авто показались ему до боли похожими на латиноамериканцев из-за смуглого оттенка кожи. Рука Росселли инстинктивно потянулась к револьверу под курткой. «Как?! Откуда?! Какого дьявола они тут забыли?!» — думал немолодой специалист. Вопреки его ожиданиям латиноамериканцы не выбежали из машины, паля на всю улицу, и даже не преследовали мафиози, дав им спокойно уйти. «Что за ботва? Они ждали нас. Больше там некого пасти. Или они не латиносы? Издалека сойдут за них. У меня не закипели мозги, я точно видел их. Ждали не нас? Так я и поверю, что похожие на латиносов хмыри тёрлись тут не из-за Луки. Ботва какая-то, — рассуждал Марко. — Тогда какого чёрта они не пасут нас? И откуда они прознали, что мы прикатим сюда? Одно понятно, нам пока нельзя соваться к кинотеатру». Россели подождал, пока они с Лукой и рослым телохранителем не отойдут на приличное расстояние от подозрительного автомобиля, и лишь затем произнёс: — Подожди, брат. Я тут кое что увидел. Подойди-как ближе. Лука сразу посерьёзнел и сделал, как сказал Марко. Тот слегка наклонился и проговорил ровным и тихим голосом: — Рядом с парковкой стоит мутная тачка. В ней два-три хмыря. Вроде латиносы. — Серьёзно? — переспросил Лука. Здоровый детина-телохранитель, заметив, что Мацца и Росселли остановились, «притормозил» недалеко от них. Он сделал вид, будто разглядывал витрину магазина одежды. — Да. Надо глянуть, кто они, — ответил Марко. — Проклятье. — Не выдержав, Мацца громко топнул по асфальту, из-за чего удивлённые прохожие посмотрели на него, как на полоумного. А потом отвернулись и пошли, кто куда. — Тише, брат. Жестом матёрый капо подозвал к себе рослого телохранителя. — Топайте вон в то кафе. — Марко указал на одноэтажное здание с яркой вывеской через дорогу, когда к нему подошёл здоровяк. — Сядете подальше от окон и меня ждите. Не притопаю через полчаса — рвите отсюда когти. И ни за что не суйтесь на парковку. — Я пойду, гляну, что там за хмыри трутся. Не спалят и не почещут за мной — притопаю к вам. Если эти хмыри не латиносы — тоже притопаю к вам. Спалят и увяжутся за мной — ну, поиграем в кошки-мышки. Я уведу их в Даунтаун или Вест-Сайд. — Ублюдки! Откуда они узнали?! — злобно пробурчал Мацца и по-волчьи оскалился. — Ты подожди кипятиться, брат. Дай я разберусь. Ты всё запомнил? — Да, чёрт возьми. Росселли снял бейсболку и протянул её здоровяку, обнажив свои начавшие недавно седеть чёрные волосы: — Держи. Вернёшь потом. — Угу. «Слишком большая, я в ней утону», — подумал Марко, прикинув, как на нём бы смотрелась куртка рослого телохранителя. — Махнуться с Лукой тоже не вариант. Его куртка мне великовата. И латиносы в первую очередь на него зырили. Уж точно запомнили его. А тут я нарисуюсь в его куртке. Сразу срисуют». — Ну, погнал я, — произнёс затем Росселли. — Ты поосторожней там с этими ублюдками, — сказал Лука, в чьём голосе слышалось волнение. — Замётано. По дороге к парковке Марко согнулся, точно как какой-то горбун, опустил плечи, слегка наклонил голову вниз, засунул руки в карманы куртки и изменил походку: длинные, уверенные шаги с синхронными с ногами движениями рук стали короткими и тяжеловесными. «Глядишь, фортанёт, и эти хмыри не срисуют меня, — подумалось ему. — А если срисуют, то не будут шмалять. Им же нужен Лука. Но как знать». Попутно Росселли присматривался к каждому закоулку и запоминал места, где он их видел, на случай, если ему пришлось бы бежать от стрелявших в него латиноамериканцев. Также матёрый капо вспоминал, что и где находилось в Четхеме, и мысленно продумывал, куда бы он пошёл, если боевики из Саут-Сайда решили бы только проследить за ним. Со временем у него вырисовался кое-какой вариант. Вскоре намётанный глаз Росселли заметил ту самую белую четырёхдверную машину и людей, похожих на латиноамериканцев. Они сидели спиной к нему. Немолодой специалист смешался с людским потоком и неторопливо приблизился к подозрительному автомобилю. «Двое. Я думал, их трое. Видел вроде троих. Я не слепой. Ботва какая-то», — подумал Росселли. В паре ярдов от белой машины он почувствовал бешеный прилив адреналина. Рука матёрого капореджиме потянулась к оружию, а лучник готовился вот-вот отпустить натянутую тетиву его нервов. «Была — не была, погнали», — пробежало в мыслях у Марко. Рядом с водителем сидел приятной наружности молодой человек в сером плаще и с газетой в руках. Однако Росселли догадался, что на самом деле тот смотрел в сторону парковки, как и водитель. «Латиносы, без вариантов. Уроды», — нервно подумал Марко и пошёл дальше.***
Эрнесто показалось, что он краем глаза увидел на тротуаре знакомую фигуру. Опустил газету и присмотрелся получше. «У него куртка, как у шестёрки Маццы. Но он был в кепке. И походка у него другая. Ему здесь делать нечего. Он должен сейчас уже зайти в кинотеатр вместе с Аль Каброне, — задумался, следя за сгорбленным худосочным мужчиной Эрнесто. — И всё-таки он похож на шестёрку Маццы. Странно всё это. Хотя… может быть каброны засекли наших мучачо у кинотеатра. И теперь Мацца послал сюда свою шестёрку на разведку. Но каброны не знают, что мы видели их в прошлый раз на этой парковке и ждём их тут. Иначе бы они сюда не приехали. Каброны могли предусмотреть, что мы раскроем Пабло и заманим их в ловушку у кинотеатра. Но не здесь. Ничего не понимаю». А худосочный горбун в это время уже пропал из виду.***
— У хмыря в плаще рожа больно цивильная. Зато второй будто бабуин из зоопарка. Маловато их, чтобы накинуться на нас. У кинотеатра тоже стоит тачка с двумя латиносами. Бычьё с улицы. Кроме тебя латиносам ждать и на парковке, и у кинотеатра больше некуда. Валить отсюда надо, брат. Я так думаю, — тихо сказал Луке, Марко, когда они вышли из кафе на улицу вместе со здоровяком. — А за Джино я пошлю потом ребят. — Вот ублюдки! Какого х.?! У них же есть отличная наводка на Джузеппе! Ко мне решили лезть, сукины дети?! Ничего, я им устрою! — ругался, плюясь и топая ногами, Мацца с разъярённым видом буйного берсерка и ненавистью ко всему живому на лице. — Не ори, брат. — На ремни порву эту шушеру! Мрази! «Чтобы знать, где мы поставим тачку, надо было как-то проследить за нами на прошлых стрелках. Верняк, — размышлял уже в автобусе, что следовал в Норт-Сайд, Росселли, державшийся за поручень. Рядом с ним молча стоял пышущий злобой Маццы с раскрытым ртом. — Пабло заливал нам. Ага, но я бы тогда спалил, что нас пасли до парковки в прошлый раз. По-другому латиносы не прознали бы, где ставили тачку. А раз так, то вот же задница! Я облажался! Мля! Ну хорошо, я облажался. Это чёртов факт. А что тогда собрались провернуть латиносы? Заряд к днищу нашей колымаги присобачить? Так видели небось, что мы оставили Джино в колымаге. Не прокатит. И что тогда они задумали?»***
Эрнесто не давало покоя внезапное появление горбуна. Оно заставило бывшего рейнджера усомниться в том, что всё шло по его плану. Ему казалось, что мафиози провели его, как наперсточники простачка. Он отправил водителя к парням, следившим за входом в кинотеатр, узнать, зашёл ли туда Мацца. — Неа, мучачос не видали пока его вообще, — сказал водитель, вернувшись минут через двадцать. — Они сидят в непонятках, интересуются, Аль Каброне вообще приехал или как? И спрашивают ещё, что им делать дальше. — Дай подумать, — ответил пуэрториканец. — Лады. «Слепые пендехо. Мацца с шестёркой в кепке вот как-то их засекли. Либо… — тут пуэрториканца захлестнула горькая и обжигающая изнутри, словно яд, злость, что отразилась на его лице. На нём появилось свирепое выражение, и оно уже не принадлежало мелкому служащему или возрастному студенту, за коего принимали «Пиротехника» прохожие, а жестокому бойцу, готовому взрывать людей с утра до вечера. «Пута! Каброн в кепке засёк нас, когда шёл мимо нас с Маццей! Си, ну конечно! Потом каброн вернулся и убедился, что не ошибся. Пута. Но я не мог поставить машину в другом месте. Только оттуда было видно, что там на парковке. Великолепно. Ждёшь одну подлянку, а получаешь другую. Мучо грациас», — думал Эрнесто. Желание изорвать в мелкие клочки газету, вдарить по бардачку так, чтобы с него слетела крышка, в порыве бессильного гнева, бушевало внутри него ещё минут пять, пока пуэрториканец не одолел его, точно бешеного зверя, и успокоился. Он привык гасить такие вспышки ещё во Вьетнаме и знал к себе подход. Для него на первом месте стояла выдержка. — Скажи им подождать ещё час, — сказал водителю Эрнесто. — Если Мацца не объявится, то тогда передашь им, чтобы они уезжали. — Си. За следующий час нервного ожидания всякая надежда на лучшее умерла, что называется, с концами. «Пута. Такой шанс. Плакали теперь мои бабки. И когда теперь мне подвернётся такая возможность?» — со смесью из досады и печали подумал Пиротехник, посмотрев на часы. — Всё, мучачос с крысой уехали, — проговорил водитель, вернувшись. Эрнесто кивнул. — А мы понаблюдаем за их водилой. Рано или поздно он уедет отсюда, — добавил Эрнесто. Он понимал, что слежка за водителем Маццы ничего даст, но решил попытать удачу. Через пару часов к универсалу мафиози подошёл мужчина в шляпе и светлом пальто. Он остановился у двери водителя, наклонился и, переговорив с сидевшим в «Форде» гангстером, сел в машину. Не прошло и пары минут, как она выехала на дорогу и проскочила мимо латиноамериканцев. Как и ожидал Эрнесто, они с водителем зря потратил время. В Даннинге мафиози заехали на подземную стоянку. Пока латиноамериканцы добрались до неё и нашли там универсал итальянцев, тех уже след простыл. «Классный выдался денёк. А он ведь ещё не закончился. Самый приятный момент ещё впереди», — промелькнуло в мыслях у Эрнесто, предвкушавшего непростой разговор с Кармоной.***
Джузеппе ждал Антонио Моретти в зале для особых гостей ресторана на тридцать седьмом этаже Дженкинс-Тауэр, приехав заранее. Изначально молодой капо предлагал ему встретиться в одном кафе на своей территории, но мафиозный принц отказался туда ехать, опасаясь, что Мацца хотел так заманить его в ловушку. Но и не встретиться с Моретти мафиозный наследник тоже не мог: «Если он заодно с Лукой, и я откажусь от встречи, то они догадаются, что я их раскусил. А если Моретти не заодно с Лукой, то тут даже интересно узнать, что у него ко мне за дело. И неплохо бы тогда заодно сделать из него союзника. Или хотя бы выгодного партнёра». Поэтому Джузеппе решил пригласить Антонио в ресторан в небоскрёбе, посчитав, что если тот не захочет приехать туда, то он явно снюхался с Лукой и Марко Росселли. Молодой капо согласился встретиться там с сыном дона. «Дочь капо встречается с капо. Забавно выйдет, если я потом повышу до капо её брата. И чем чёрт не шутит, если у неё родится сын, то мало ли, может и он тогда станет капо. Появится целая мафиозная семья внутри мафиозной семьи», — с усмешкой отметил про себя Джузеппе за пару секунд до того, как в небольшой зал, где царил приятный и расслабляющий полумрак, вошёл Антонио Моретти. Его фигура в кроваво-красном костюме спешными шагами приблизилась к круглому столу, за коим сидели Джузеппе с Сильвио Серрой. — Добрый вечер, Антонио. Рад вас видеть, — произнёс Джузеппе и поднялся. — Здравствуйте, — ответил Моретти. Он выглядел зажатым и взволнованным, что удивило Джузеппе: «Такой крутой рубака, любимчик Луки, а нервничает, как робкий тихоня. С чего бы это? Не порядок». — Как добрались? — с добродушной улыбкой на лице спросил Беллини. — Более-менее быстро, — ответил Антонио, сев за стол. Он скрестил руки на груди, что вышло у него непроизвольно, а затем заёрзал на стуле. То ли ему было неудобно сидеть, то ли он сильно волновался. «Будто это не он хотел со мной поговорить, а я вызвал его к себе на ковёр, чтобы разнести в пух и прах», — подумалось Джузеппе. — В первый раз здесь? — поинтересовался он. — Да. — Надеюсь, вам понравится здесь. Хороший ресторан. Готовят тут не хуже, чем в «Катании», а ещё какой вид! Вы только посмотрите! Моретти повернул голову влево и взглянул в окно, но панорама вечернего Франклингтона оставила его равнодушным. — «Катания», как по мне, прошлый век, — продолжил Джузеппе. — Вы не стесняйтесь, заказывайте всё, что захотите. Я угощаю. — Спасибо. — Микки говорил мне, что вы хотите обсудить со мной что-то очень важное. Но вы не сказали ему, что именно. Признаться честно, я заинтригован. — Это касается Луки, — выдавил из себя Антонио. — Я хотел поговорить с вами с глазу на глаз и чтобы Лука не узнал о нашем разговоре. «Уже интересно», — пробежало в голове у Беллини. — Понимаю, — сказал он. — Познакомьтесь с Сильвио. Он моя правая рука. Вы можете доверять ему, как мне. — Хорошо. Но я не хочу, чтобы кто-то ещё знал, о чём мы с вами говорили. Если Лука узнает, то у меня будут большие проблемы. — Договорились, Антонио. Так что же вы хотели со мной обсудить? — Я… я думаю Лука специально натравил на нас латиносов. Он хотел, чтобы началась война с ними. Я помню, Лука говорил вам, что нам нужна встряска. Это ещё было, когда вы заехали в «Катанию» и сказали ему, что черномазые облажались с Ллойдом. — Припоминаю. Вас тогда вроде бы повысили до капореджиме. Продолжайте. — А вы помните, Лука убеждал вас, что латиносы никчёмные и трусливые выродки, и войны с ними не будет? — Да. — Он врал вам. Джузеппе с огромным интересом выслушал доводы Антонио. Он говорил осторожно и без спешки, тщательно подбирая слова. Иногда делал паузы, чтобы собраться с мыслями и духом. Когда пришла официантка, молодой капо вместе с Джузеппе и Сильвио сделал заказ, а затем продолжил. На лице Моретти мафиозный принц видел неподдельное напряжение, а в его круглых глазах — полное понимание того, что он ходил по лезвию ножа, и один неверный шаг стоил бы ему жизни. Антонио преодолевал себя, однако не боялся смотреть в глаза Джузеппе и выдерживал его пристальный взгляд. «Он думает точно так же, как мы с Сильвио. Не похоже, что врёт», — решил Джузеппе. Пока он прислушивался к тому, как звучал голос Антонио, и наблюдал за его лицом, то заметил, что оно кривилось от боли, стоило молодому капо упомянуть своего погибшего друга. Один раз Моретти даже схватился за сердце. «И ведь не сказать, что они с Лукой придумали такую легенду для Моретти. Смерть этого Дарио и второго парня была нужна Луке, как воздух. Их убили из-за него. Выкинуть труп в гетто — идея Луки. Не похоже, что Моретти плевать на своего убитого друга. Если он не идеальный лжец», — посчитал Джузеппе. Официантка принесла заказы. Но ни Антонио, ни Джузеппе не притронулись к еде. У молодого капо закончились доводы, и он задал один вопрос сыну дона. А вот Сильвио, слушая их разговор, молча наслаждался сочным говяжьим стейком. — Лука, скорее всего, навёл латиносов через своего информатора, — проговорил Джузеппе. — Ему нужно укреплять своё положение, чтобы не попасть под раздачу. — Информатор, — с задумчивым видом сказал Моретти. Под чавканье Серры он переварил слова Беллини. Потом произнёс: — Лука навёл латиносов не только на Дарио и Поли, но и на нашего консильери. — Лицо Антонио вновь исказилось от боли. — Лука заверял меня, что скоро он станет доном нашей «семьи». Консильери и вы его конкуренты. — С Абеле всё ещё сложнее. Он был против того, чтобы мой отец сделал Луку своим преемником. Абеле видел меня новым доном. Мы с ним хорошо ладили. И он советовал отцу передать все наши «семейные» дела мне, — приоткрыл завесу тайн для Моретти Джузеппе. В то же время он не говорил ничего такого, о чём не знал Мацца. — Ещё недавно отец передал Луке мусорную компанию Абеле. Она приносит большие и, главное, чистые деньги. Лука давно зарился на неё. Я не знаю, он говорил тебе, что когда закончится война с «Мано Бланко», я стану новым доном. Потому чтобы задобрить Луку, отец передал ему компанию Абеле. — Лука не говорил мне об этом, — признался Антонио. — Он уверял меня, что ваш отец выберет его, а не вас. «Конечно отец выберет Луку, если меня взорвут латиносы», — подумалось Беллини. — Почему Лука так думает? — поинтересовался он. Моретти принялся лихорадочно вспоминать, что говорил ему когда-то давно Мацца. А Джузеппе пока снова сверлил его холодным и пронзительным взглядом, что, подобно тарану, пробил бы защиту молодого капо, вздумай он лгать и притворяться. Антонио, как и прежде, сидел спокойно и никак на это не реагировал. Теперь он ушёл целиком в свои мысли. — Лука сказал мне, что он давний друг вашего отца, а вы ещё слишком молоды и неопытны, — нарушил вскоре молчание Моретти. — И всё? — спросил Беллини. — Да. Луку надо остановить, синьор Джузеппе, пока он не навёл латиносов на вас. И вы говорили, что от него много проблем. — Говорил. Но мне интересно, Антонио, чем вам насолил Лука? Насколько я знаю, он помог вам с повышением и расхваливал вас перед моим отцом. И вот теперь вы, считай, закладываете мне его. Раз вас приняли в нашу дружную «семью», то вы понимаете, что такими обвинениями впустую не разбрасываются. И зачем так рисковать? Ну, метит Лука на место моего отца, ну, навёл он латиносов на Абеле. Вам-то что? Вы знаете Луку лучше, чем меня. Будет хорошо, если на самом верху окажется он. Он ведь может и ещё с чем-нибудь вам помочь. Антонио даже не дрогнул, слушая тираду Джузеппе. Он будто с самого начала ждал, когда мафиозный принц поинтересовался у него, что такого ему сделал Лука и почему Моретти решил предать его. «Наконец-то», — прочитал на лице молодого капореджиме Беллини. — Я поклялся, что все, кто виноват в смерти Дарио, сдохнут, — без колебаний и волнений процедил сквозь зубы Антонио. — Чёртова встряска Луку стоила жизни Дарио. Он во всём виноват! — В голосе Моретти слышалась кипучая злоба, а на лице отразилась гримаса искренней ненависти. Его голос походи на шипение гиены. На какое-то мгновение он из человека превратился в жуткое существо из пучин ада. — Мы с Дарио выросли вместе. Он мне как брат. Был. Я хочу, чтобы Лука… — Антонио резко замолчал, но Джузеппе мысленно продолжил за ним: «Сдох». — Ответил за всё, — сказал затем Антонио и выдохнул. «Посмотрим, что он скажет дальше. Предложить убить Луку — вот тут ох как запахнет провокацией», — подумал Джузеппе. — Угу. Вы хотите мести. Но почему вы пришли ко мне? — поинтересовался Беллини. — Рассчитались бы с Лукой сами. Кинули бы дурацкую картонку с намалёванной белой рукой, и мы бы решили, что Луку убрала «Мано Бланка». — С Лукой всегда охрана. И вы с ним еле переносите друг друга. — Это ещё мягко сказано. Но что вы хотите мне предложить, Антонио? Или о чём вы хотите меня попросить? — Лука стоит выше меня. Я не могу спросить с него. Но вы и ваш отец способны остановить его. В вашем конфликте я буду за вас, синьор Джузеппе. Вы можете рассчитывать на меня. «А я думал, он начнёт сразу подбивать меня убить Луку. Неожиданно», — удивился Джузеппе. — Конфликт — даже не знаю, можно ли так назвать наши отношения с Лукой, — произнёс он. — И всё же вы поступили правильно, что рассказали обо всём мне. Лука зазнался. Однако отец всецело ему доверяет даже после того, как он втянул нас в войну. Сейчас Лука стоит во главе нашей «семьи», а мой отец просто следит за ситуацией. Он совсем плох. Но я думаю, случись что, то отец снова встанет у штурвала. Правда, ненадолго. — Лука не говорил мне, что он рулит нашей «семьёй». — Тогда бы ему пришлось сказать и то, что после войны он снова станет номером два. И сколько после этого такого поворота стоить его уверения о том, что новым доном будет он, а не я? Лука явно не просто так вас в этом уверял. — Он ещё говорил, что меня ждёт большое будущее. Лживый выродок, — прошипел Моретти. — За кого он меня держит?! За грёбанную дешёвку, чёрт подери?! Сучий потрох! Я ему, мля, не дешёвка! «Ну просто вылитый Лука! Оно и понятно, почему он так ему приглянулся», — заметил Джузеппе, разглядывая инфернальный лик Моретти и слушая поток его ругательств. — Успокойтесь, Антонио, — сказал он. — Я понимаю, что вы чувствуете, но не криком делу не поможешь. Для вас всё ещё только начинается. Лука лишь недавно приблизил вас к себе. Теперь многое зависит от того, как вы покажете себя дальше. Потом, может быть, вы станете ещё ближе, и он посвятит вас в свои планы. Всему своё время. Слова Беллини погасили вспышку гнева Моретти, точно мощная струя воды багровое пламя. Молодой капо угомонился, а у Джузеппе появилась идея, как проверить его на вшивость. — Знаете, Антонио, у меня к вам предложение, — проговорил Беллини. — Вы часто видитесь с Лукой? — Да чуть ли не каждый день. Дальше Моретти не сказал ничего нового, ибо Беллини и так знал о утренних встречах Маццы с Флойдом и тремя капореджиме. — Угу. Моё предложение такое: я хочу знать, что вы там обсуждаете все вместе и что на уме у Луки, — перешёл к сути Джузеппе. — Не думаю, что вас затруднит время от времени рассказывать мне о его делах и планах. Неприятная работёнка. Но наводить латиносов на наших людей ещё хуже. Что скажете? — Я… мне надо подумать. Или я должен ответить прямо сейчас? — Хотите для начала всё взвесить? — ответил вопросом Джузеппе. — Да. Дайте мне два дня. — Договорились. Послезавтра Микки скажет вам, где мы с вами встретимся в пятницу. Если дело в деньгах, то не проблема. Скажите, сколько хотите. — Мне не нужны деньги. «Он согласится. Куда денется? Настучал один раз, настучит и сто раз. А я сравню его слова с тем, что мне расскажет Фрэнки «Туз». Если Моретти и правда хочет отомстить Луке, то он мне пригодится», — подумал Джузеппе. — Что вы думаете об Антонио, Сильвио? Он говорит правду? Или пудрит нам мозги? — полюбопытствовал Джузеппе после ухода Моретти. — Он не лгал. На войне я видел ребят по типу него. Их друзей убили враги. Они спали и видели, как бы отомстить. Солдаты, мирные жители — без разницы, главное поквитаться. Никакой пощады, — ответил, смотря вовсе не на лицо Джузеппе, а куда-то очень далеко, Серра. — Моретти не притворялся. Каждый раз, когда он говорил про своего друга, я чувствовал его боль. — Тем не менее, разузнайте о нём и его друге побольше. И стоит понаблюдать за ним.***
Эрнесто с радостью бы сейчас вернулся в джунгли Вьетнама и отправился в самый безумный рейд по вражеским тылам, лишь бы не ехать к «хефе» и не рассказывать ему о своём провале. «Пиротехник» сгорал от стыда, ведь это он неудачно выбрал место для наблюдения за парковкой. Ладно, если бы подкачал Даниэль или паренёк с неприметной внешностью. Эрнесто всё равно бы пришлось отвечать за провал перед Кармоной, однако он не чувствовал бы такого стыда, так как промах вышел не у него лично. А тут он, бывший рейнджер, силовая элита всей «Белой руки», тихий спец, привыкший свысока смотреть простых молодчиков из трущоб, завалил такое дело, проколовшись, как дилетант. То, что пуэрториканец в первый раз пробовал убить человека взрывом заминированной машины, ни сколько не оправдывало его в глазах Кармоны. И всё-таки как бы того ни хотел Эрнесто, он, преодолев себя, отправился на встречу с «хефе». Бывший рейнджер понимал, что от неприятного разговора ему никуда не деться. Не приедет он, так Педро Кармона пришлёт за ним своих боевиков. «Если бы я знал, где по ночам стоит тачка Маццы, то я бы поджарил каброна. Похимичил бы ночью, а утром поджарил бы его, как отбивную на сковородке», — думал Эрнесто, подъезжая к тиру «Зоркий вакеро». Минут пять Кармона слушал пуэрториканца, старавшегося выглядеть невозмутимым и рассудительным. Но говорил тот через силу, и у него перехватило дыхание. Он не стал врать и выгораживать себя перед «хефе». Не хотел попасться на лжи и заработать неприятности. Кармоне ничего не мешало потом расспросить подручных «Пиротехника» о неудачной засаде на Маццу и узнать от водителя правду. А вранья Кармона ни за что бы не потерпел. Пока «хефе» слушал Эрнесто, то его лицо оставалось непроницаемо. Он с прищуром смотрел на пуэрториканца и не прерывал того. Холодное безмолвие Кармоны по-своему нервировало «Пиротехника», не знавшего, чего ждать от босса дальше. И хотя бывший рейнджер оставался уверен, что сегодняшний провал не будет стоить ему жизни, он не сомневался, что «хефе» всё же накажет его, но по-другому. И пугало тут то, что он в два счёта и без пыток сломал Пабло, сделав из него безвольного и покорного до ужаса исполнителя. Когда минуты горького позора наконец-то прошли, и пуэрториканец замолчал, Кармона продолжил с прищуром и загадочной неопределённостью на лице продолжил пронзать его взглядом. Потом достал мундштук и сигареты, но не проронил ни слова. Лишь молча пустил клубы дыма. Вонь сигарет быстро заполонила маленький кабинетик Кармоны и перебила сладкий запах его одеколона. «Ожидание боя хуже самого боя, — подумал Эрнесто, с трудом сохраняя невозмутимый вид. — Надо переключиться. Я уже всё рассказал хефе. Осталось узнать, что он решит. И всё, потом я поеду к Изабелле и хорошенько отжарю её. Хефе не посадит меня на цепь, как Пабло. Я нигде не наследил, копы меня не ищут». — Значит, Маццу нам пока не достать, — ледяным тоном нарушил молчание Кармона. — Вернёмся к старому плану. Я дам тебе возможность загладить свою вину за провал с Маццей. Как говорят в мафии, ты сделаешь мне одолжение. — Что это значит? — спросил Эрнесто, почувствовав подвох. Он слишком мягко отделался, а Кармона оказался уж очень милосердным, что не вязалось ни с его натурой, ни с его положением. Иначе бы он никогда не забрался на самый верх. — Никаких денег, ты теперь работаешь на то, чтобы загладить свою вину. Из-за тебя теперь война с Беллини закончится ещё не скоро. «Вот в чём дело. Никакой оплаты за «заказы». Грациас, что я хоть ничего не задолжал хефе», — подумал Эрнесто. У него свалился камень с плеч. Эрнесто заметно выделялся на фоне большинства латиноамериканских гангстеров тем, что он не имел своего «бизнеса». Кармона платил ему, как наемному трудяге. Это больше роднило пуэрториканца не с бандитами, а с «солдатами удачи». Большую часть денег он получал после «исполнения контракта». Но если за месяц выходил простой, то Педро платил ему некое подобие минимальной зарплаты. — Понял, хефе. Мучо грациас. Я не подведу вас, — заверил Кармону Эрнесто. — Надеюсь на это, «Эль Пиротехнико», — холодно сказал Педро. — В твоих интересах больше не облажаться. Иначе… тебе же будет хуже, а не мне. Взгляд Кармоны из непроницаемого превратился в предупреждающий и намекающий на большие неприятности.