Никто, Нигде, Никогда

      Жан застывает, замирает, лёжа на спине; голый под одеялом, с перемазанными кремом пальцами, только что закончивший говорить с Кевином, только что кончивший, Жан пялится на Рико и замирает в судорожной попытке сделать вдох. Глаза Мориямы кажутся чёрными в темноте, а на губах застыла презрительная улыбка, едва заметная; гримаса ярости.       Как долго Рико здесь стоит и сколько он слышал?       Моро точно следует что-то сказать, но он не знает, что именно сказать, чтобы ему не досталось больше, чем достанется. Взгляд Рико, ощупывающий его поверх одеяла, — верх мерзости. Морияма вторгается в его комнату и во что-то личное, слишком долго храня молчание и разглядывая Жана в темноте. А что до самого Жана — так в его голове слишком много мыслей, слишком много паники. На секунду Моро кажется, что Рико сейчас сделает шаг и сдёрнет с него одеяло, а потом...       Эта секунда длится дольше вечности.       — Как дела у Кевина? — Рико, наконец, нарушает молчание, прижимаясь спиной к запертой двери.       Как мог Жан его не заметить? Не услышать, как он зашёл. Упустить. Слишком занятый стонами Кевина Дэя в трубке и собственными эротическими фантазиями, занятый тем, что имел себя пальцами, растягивал. Морияма пялится на него так, словно Жан растягивал себя для Рико — и теперь Рико пришёл взять своё.       Жана Моро продала его семья за долги, очень давно, ещё до переезда в штаты. Жан всегда знал, где его место. Жан всегда был никем.       Жан всегда принадлежал Кевину Дэю и никому больше.       — Видимо, смерть Гордона не оказала на него должного эффекта, — Рико кривит губы в насмешке. — Впрочем, я не удивлён. В такой компании Кевин, должно быть, почувствовал себя неуязвимым.       Эндрю. Морияма имеет в виду Эндрю и его страсть к ножам. Эндрю и пару лет колонии. Эндрю, который защищает Кевина. Эндрю, который почти наверняка с ним спит.       Рико рассматривает Жана так внимательно, так тщательно, словно никогда раньше его не видел. Не разглядывал, что внутри. И теперь навёрстывает упущенное. Теперь в голову Жана приходит мысль, что иметь Эндрю на своей стороне — не так уж и плохо.       Иметь Эндрю.       Жана передёргивает.       — Эндрю — психопат, — выдыхает Моро.       — Я говорю не об Эндрю, — Рико морщится при одном упоминании о Миньярде. — Нил Джостен. Я забрал сувенир с шоу. Стакан, на котором остались отпечатки Нила. Попросил кое-кого заняться этим. Я был почти уверен, что найду что-то интересное, но это...       Жан смотрит на Рико. Во рту пересохло, и губы — чёртова наждачка, сухие, обветренные; Жан чувствует себя голым перед Рико и никак не может понять, о чём он говорит. «Это». «Этим» может быть всё что угодно; главное — компромат, и Нилу придёт конец, а Жан не сможет предупредить Кевина, даже если захочет. Разве что позвонить тренеру. Разве что позвонить Аарону. Жан почти уверен, что и Ваймак, и Аарон Миньярд пошлют Жана Моро нахуй, если вообще возьмут трубку.       — Кто он такой? — Жан спрашивает медленно, тщательно взвешивая каждое слово.       Рико делится с ним, потому что уверен в том, что Жан — на его стороне? Или у него есть иная причина — любая другая? Рико Морияма — садист, и разобраться в том, что творится в его голове, — всё равно что понять мышление Эндрю Миньярда. Жан не понимает, во всяком случае — пока что.       — Настоящее имя Нила Джостена — Натаниэль, — Рико в открытую смакует момент, наслаждаясь реакцией Жана. — Натаниэль Веснински. Сын Балтиморского Мясника. В чём дело, Жан? А, Кевин не поделился с тобой этой тайной?       Сын Балтиморского Мясника. Нил. Джостен. Сын маньяка, психопата, ублюдка. Такая же собственность клана Морияма, как и Жан Моро, как и Кевин Дэй. Натаниэль в бегах последние лет, наверное, десять. Жан знает не очень много, но, даже не вдаваясь в детали, он прекрасно понимает, о чём идет речь.       Или — нет.       Рико считывает всё, что ему нужно, по затравленному взгляду Жана. Рико ухмыляется. Теперь Рико снова чувствует себя тем, кто он есть. Королём.       Он делает несколько расслабленных шагов от двери, усаживается напротив Моро — на кровать Кевина. Кровать едва слышно скрипит, сердце Жана сжимается. Рико сидит на кровати Кева — и это кажется неправильным, совершенно абсурдным. Как, впрочем, и вся жизнь Жана Моро, все эти месяцы.       Нил Джостен — сын Балтиморского Мясника. Дэй сбежал к отцу, сбежал к Эндрю, сбежал к Веснински. Хорошая компания: сын Мясника, психопат и звезда экси. Жан кривит губы в нервной усмешке. Втроём. Забавный у них союз. Но какого тогда чёрта Кев звонит Жану, когда ему плохо?       — У нас с тобой были разногласия, Моро, — Рико подаётся вперёд, говорит тихо и уверенно, а на лице по-прежнему — гримаса отвращения и какого-то отчаянного удовлетворения. — Но мы сходимся в одном. Кевин должен вернуться. Подумай об этом, Жан. Подумай как следует, что нужно сделать, чтобы вернуть его в Гнездо. И если вернёшь — я закрою глаза на ваши маленькие шалости.       Рико, кажется, впервые в жизни зовёт его: Жан. По имени. Он в курсе, как зовут Жана. Не самые лучшие новости. Сначала Моро думает об этом и только потом понимает, о чём ещё говорит Рико.       Закрыть глаза на их маленькие шалости.       Они смогут... Что?       — Это твоё решение — или хозяина? — негромко спрашивает Жан.       Моро просто хочет знать, насколько высоки ставки.       — Прикуси язык, если не хочешь, чтобы я тебе его отрезал, — улыбка на лице Рико становится похабной, ещё более мерзкой, чем раньше. — Язык тебе ещё понадобится. Целоваться по-французски. И лизать Кевину задницу.       Морияма не может знать. Не может знать, что Жан уже это делал. В номере отеля не было камер. Жан чувствует, как его снова начинает мутить. Рико почти наверняка просто так это ляпнул и теперь наблюдает: попал в цель своей фразочкой или нет? Сейчас Жан лежит на кровати, голый под одеялом, и у Рико наконец-то есть возможность смотреть на него сверху вниз в прямом смысле.       Жан криво ухмыляется: и почему эти мелкие такие говнистые? Рико, Джостен, Миньярд. Концентрат выебонов.       — Уговори вернуться их обоих, — повторяет Морияма. — И сможешь трахать Кевина хоть на стадионе под камерами. Если вернёшь кого-то одного — тебя вышвырнут из основного состава Воронов.       Жан смотрит на Рико, облизывая пересохшие губы. Это похоже на сделку с дьяволом. Жан вглядывается в чёрные в темноте глаза Мориямы: дьявол живёт в мелочах и носит не «Прада», а сидит на кровати Кевина и смотрит на Моро так, словно вот-вот достанет контракт, где в конце страницы требуется расписаться кровью. Морияма делает Жану предложение, от которого нельзя отказаться, и Жан всё равно уверен в том, что Рико пиздит, как дышит. Но одна мысль о том, что он сможет быть с Кевином вот так открыто, целовать его перед камерами, не скрывая ничего. Быть с Кевином.       Это всё, что нужно Жану. Быть с Кевином и играть в экси.       — Надо лишить их психопата. Миньярда, — наконец произносит Жан. — Убери Эндрю Миньярда, и Кевину ничего не останется, кроме как вернуться.       Рико растягивает губы в новой кривой усмешке.       — Мы проверяли Эндрю Миньярда и не нашли ничего, что стоило внимания.       — Вы — проверяли, — Жан поджимает губы. — А я — нет.       Он должен вернуть Кева. К чёрту экси, к чёрту Джостена, но он должен вернуть Кевина. Рико не остановится ни перед чем. Рико что, правда позволит ему быть с Дэем вот так, не скрываясь, у всех на глазах?       Жан представляет, как целует Кевина сразу после матча, прямо на стадионе, прямо перед камерами.       Рико позволит — а вот Тэтсуи изобьёт его своей тростью до потери сознания.       — Тогда займись делом. Найди мне что-то на Миньярда. И займись Веснински. Верни Кевина, верни Натаниэля. И сможешь стать кем-то, — Рико задумчиво склоняет голову набок, изучая лицо Жана так, будто решает в прямом эфире: способен Моро стать кем-то или нет. — А пока — иди сюда.       Последние слова, сказанные тише, мягче, слаще яда, бьют, как хлыстом. Сначала Жану кажется, что он ослышался. Но ослушаться он не смеет.       Нагота и растянутая задница в креме; пальцы, наспех вытертые об одеяло. Жана трясёт, когда он встаёт с кровати. Он не понимает, не хочет понимать, не хочет представлять, что его ждёт сейчас.       — На колени, — командует Рико.       Это звучит уже жёстче. Это звучит куда ужаснее. Это звучит как приговор, но Жан послушно встаёт на колени перед Рико. Не поднимает головы; взгляд упирается в ширинку брюк Мориямы. У Рико даже не стоит. Рико тянет руку, ладонью давит на затылок, грубо, бесцеремонно. Жан сжимает зубы. Подчиняется. Носом утыкается в пах Мориямы, задерживает дыхание.       Рико усмехается, тянет Жана за волосы, заставляя Моро поднять на него глаза.       — С Кевом ты был гораздо более воодушевлён, — в темноте глаза Рико кажутся чёрными, две дыры, две бездны, два портала в ёбаный ад.       Жан сжимает зубы и молчит. Смотрит Рико в глаза и молчит. Молится про себя и молчит.       Кевину нельзя сюда возвращаться.       Кевин должен вернуться.       Рико разжимает пальцы, отпихивая Жана ногой. Моро проезжается по полу, униженный, обнажённый, разбитый. Кожа ссадинит. Рико щелкает ножом-бабочкой; у него нет ножен, но после встречи с Эндрю он, видимо, тоже решил вооружиться. Жан сглатывает, почти ощущая будущий порез на горле: длинный, от уха до уха. Фантомная боль. В глазах Рико читается без труда: он порежет Жана на лоскуты и не задумается — кто-то он или всё ещё никто.       — Надо объяснять, что будет, если ты не справишься?       Жан мотает головой, Рико продолжает на него смотреть. У Рико даже не стоит, но Жану кажется, что Морияма пялит его взглядом.       — Нет, Король, — едва слышно произносит Моро. — Я справлюсь.       Жан уже не справляется.       Дрожат плечи и руки, дрожат колени. Рико поднимается медленно, не сводя с него внимательного взгляда. Морияма не произносит больше ни слова — ему нет нужды прощаться. Морияма захлопывает дверь, что не запирается.       Жану жарко.       Жану холодно.       Жан срывается в ванную, желудок выворачивает. Несколько минут прощания с ужином; прощания с прежней жизнью, прощанием с собственной жизнью. Жана трясёт на ледяном кафельном полу.       Ему нужно найти что-то на Эндрю и найти, чем зацепить Джостена. Ему нужно вернуть Кевина. От этого зависит его жизнь. Он должен здесь выжить.       Кевину нельзя возвращаться.       Кевин спит, там, за много тысяч миль, в Колумбии, в Южной Каролине, сжимая в пальцах мобильник Аарона.