Никто, Нигде, Никогда

      В этом году осенний банкет проводится на стадионе университета Блэквелл. За несколько недель до него даже в Гнезде царит атмосфера ожидания праздника. Вороны тоже готовятся — пусть и несколько иначе, чем остальные тринадцать команд. За несколько недель до банкета Жана перестают оставлять одного — за исключением его комнаты. Это начинается в понедельник: Джонсен со скучающим видом караулит его в коридоре — в ожидании, когда Жан выйдет из своей комнаты.       Они здороваются лишь кивками, Джонсен окидывает Жана скучающим взглядом, и Моро не придаёт этому никакого значения до того, как Джонсен отправляется за ним: сначала — на кухню, а затем — к стадиону, в раздевалку. Вороны никогда не ходят в одиночку, но обычно это не касается перемещений внутри Гнезда. За несколько недель до осеннего банкета Жану Моро не дают остаться одному ни на минуту: рядом с ним оказываются его товарищи по команде. На тренировках и лекциях, в зоне отдыха и на кухне, в душевой и на стадионе. Они окружают Жана плотным молчаливым кольцом. Ничего не говорят и ничего не спрашивают, просто следуют за ним по пятам и оставляют его у двери в его комнату — Моро подозревает, что кто-то из них остаётся караулить там всю ночь. Угроза это или же молчаливая поддержка — Жан не знает.       Был бы здесь Кевин — он сказал бы, что ставит на первое; но азартные игры в Иверморе запрещены — да и Кевина Дэя здесь нет. Кевин больше ему не звонит, ни с телефона Аарона, ни с любого другого. Жан просит Хлою — девушку с четвёртого курса — достать ему все записи игр сборной Пальметто с начала года. Хлоя — остренький нос и длинные волосы, чёрные настолько, что поглощают свет, — кивает и уже через пару часов приносит Жану стопку дисков.       Моро отсматривает записи за завтраком и обедом, анализирует на занятиях, сжимает губы. Рико отдаёт Жану папку: стопку листов, повествующих о приключениях Нила Джостена до попадания к Лисам. Натаниэль Веснински, сын Мясника. Жан должен его вернуть. Жан должен найти способ избавиться от Эндрю и вернуть Веснински туда, где он должен быть. Жан должен вернуть Кевина. От этого зависит его жизнь.       Руки Жана снова начинают дрожать, когда он вспоминает лицо Рико в темноте — и когда думает, что Морияма сделает с ним, если он не справится. Смерть Жана в таком случае не будет быстрой и точно не будет лёгкой. Моро захлебнётся в собственной крови. К тому времени Жану отрежут язык и сломают все кости на руках — ради этого Морияма возьмёт пару дополнительных лекций по анатомии.       На плечо Моро ложится ладонь — не худая и узкая, как у Хлои; тяжёлая, горячая. Жан поднимает голову на Дженкинса. Жан больше не остаётся наедине с собой и со своими мыслями: большой палец Дженкинса чиркает по коже в воротнике чёрной футболки Моро. Жест, означающий, что Жан не один. Жест, напоминающий Жану, что на его шее затягивается фантомная петля. То, что остаётся сделать Моро: кивнуть и проследовать за Дженкинсом. В комнату Рико.       Король без свиты; Дженкинс остаётся за дверью. За дверью, которая, к слову, единственная здесь — запирается. В комнате Рико Жан раньше не был. Не доводилось: святая святых. Королевские покои выглядят почти так же, как и комнаты остальных Воронов, разве что чуть больше. Кроватей в комнате Рико так же две — но одна пустая. Кевин жил вместе с Мориямой до того, как перебрался в комнату к Жану — фактически сразу, едва Жан поступил на первый курс университета Эдгара Аллана. Жан бывал тут так часто и раньше — с самого детства, с момента, как его семья переехала в Штаты. Жан никогда раньше не был в этой комнате.       Жан предпочёл бы не бывать в ней и дальше.       Рико кидает на него ничего не выражающий взгляд, от которого Жану становится ещё больше не по себе — насколько это вообще возможно. Рико, рассевшийся в одном из кресел, закинув ногу на ногу, смотрит на Жана Моро как на пустое место. Мороз по спине, по позвоночнику; выше. Ледяной холод сковывает Жану виски.       Жан топчется на пороге, а за дверью стоит Дженкинс. Не зайти и не выйти; Жан боится произнести лишнее слово. Морияма сегодня не в духе.       — Ты не едешь в Южную Каролину, — наконец произносит Рико. — И не будешь участвовать в матче с Лисами.       Жан делает глубокий вдох. Возможно, он просто легко отделается в этот раз. Надо держать язык за зубами, надо просто заткнуться и молчать, и максимум, что может позволить себе Моро, — склонить голову и сказать: «Да, Король».       Но вместо этого Жан говорит:       — Ты уже вышвырнул меня из основного состава? — Моро — покойник; во всяком случае, Рико смотрит на него именно как на покойника. — Как-то рано. Я только начал.       — Использую все рычаги влияния на Кевина.       Манипуляции и провокации. Если Жан не поедет в Пальметто, Кев может забеспокоиться. Заволноваться. В то же время у Жана будет больше шансов уговорить Дэя, если они встретятся лично.       — Вряд ли он заметит моё отсутствие, — Жан дёргает плечом. — Я буду больше полезен на поле.       На губах Мориямы возникает подобие улыбки. От этого подобия Жан едва сдерживается. Жана передёргивает; Рико Жана вот-вот вздёрнет.       — Ты будешь бесполезен на поле из-за травмы.       В королевских покоях становится так тихо, что собственное дыхание кажется Жану оглушительно громким. Лучше было бы перестать дышать хотя бы на время. Лучше было бы оказаться где угодно, но только не здесь. Жан уже знает, какой ответ получит, когда спрашивает:       — Какой травмы?       Губы Рико изгибаются в улыбке, больше похожей на гримасу, а потом Морияма поднимается из своего кресла.       Жан даже не сопротивляется, только глупо пытается закрыть лицо: Рико не смотрит, куда бьёт, и в то же время бьёт предельно филигранно — по болевым точкам. Когда он заканчивает, он просто зовёт Дженкинса: голос Мориямы доносится до Жана как сквозь толстый слой ваты.       За несколько недель до осеннего банкета на стадионе университета Блэквелл Жан превращается в ходячий кусок боли.       Кевин не звонит даже после игры. Моро не хочет предполагать, но всё равно не может перестать представлять, кто и как именно утешает Кева после поражения. Конечно, Вороны размазывают Лисов и без участия Жана. Моро — отличный защитник, по-настоящему неплохой, когда дело доходит до того, чтобы прикрывать спину Дэя, но Вороны — всё ещё лучшая команда. Всегда будет лучшей.       Дженкинс провожает Жана к комнате Рико ещё дважды.       — Тебе достаточно просто сделать то, что Рико от тебя хочет, чтобы это прекратилось, — говорит Хлоя после первого раза.       В ответ ей Жан не говорит ничего: у него нет сил не то что шевелить губами — но даже думать.       К осеннему банкету, впрочем, Жан Моро приходит к двум выводам: Кевину Дэю в университете Эдгара Аллана будет небезопасно. А ещё он умрёт без Кевина Дэя — и в этот раз даже не в переносном смысле.       Вернуть Кевина и вернуть Веснински — миссия почти невыполнима, но Жан уверен, что для этого просто необходимо избавиться от Эндрю. Для начала надо избавиться от бешеной псины, что ходит за Кевином по пятам.       Он наверняка с ним спит.       Кевин спит с Эндрю. Кевин спит с Нилом. Кевин не звонит ему.       Жан — комок боли, страха и нервов; к осеннему банкету ревность и ненависть Моро обостряется до предела.       Кевин и Рико — по-прежнему названные братья, и каждый из них пытается сделать Жана кем-то; просто их методы немного различаются. В конечном итоге, каждый из них убивает Жана — так или иначе. В конечном итоге, Жан Моро — всего лишь человек.       И он сдаётся.       Алекс. Стефан. Крис.       Жан повторяет про себя имена — фальшивые личности такого же фальшивого насквозь Нила Джостена. Стадион Блэквелл: Жан бывал здесь уже несколько раз. В те разы, конечно, Вороны выигрывали. Сейчас Жану тоже очень нужно выиграть: от этого зависит его жизнь. От этого зависит жизнь Кевина. На Веснински и Миньярда Жану плевать — но начать Жан собирается именно с Веснински.       Потому что на него собрано больше компромата или потому что в последние часы Жан раз за разом пересматривал интервью Кевина, где он говорит о Ниле. Чёрта с два его место в национальной сборной. Место Веснински — подле ног Рико. И Жан собирается ему об этом напомнить.       Жан снова сидит по правую руку от Рико. Тэтсуи устроил так, чтобы столы Воронов находились прямо напротив столов Лисов. Жан дожидается, пока вся сборная Лисов — девять человек минус окочурившийся Сэт Гордон — рассядется по своим местам. Жан наблюдает слишком внимательно, цепко улавливая простую иерархию. Эндрю сидит между Нилом и Кевином. Готовый убить за них обоих.       Он с ним спит.       Он спит с ними обоими.       Вороны буравят Джостена взглядом: Моро не задумывается о том, знают ли остальные его настоящее имя. Если и знают — будут молчать, пока обратного не прикажет Рико или пока Нила не выдаст Жан.       Сегодня у Жана Моро есть шанс всё исправить, и ему разрешено прибегать почти к любым методам. Угрозы, шантаж, манипуляции. Давление на жалость.       Однажды Кев сказал Жану, что это искусство: заставлять человека поступать так, как нужно тебе, но чтобы при этом он сам этого хотел. Тогда Моро только ухмыльнулся. Тогда Моро сказал: «Так вот чего ты добиваешься, каждый раз говоря мне — отсоси?» Фантомный смех Кевина звучит в ушах Жана, и уголки губ невольно дёргаются в улыбке. Кевин здесь, рядом с Нилом и Эндрю, старательно пялится себе в тарелку.       Это пора прекратить.       Жан встаёт из-за стола, стараясь делать это медленнее. Он всё ещё немного хромает после последнего посещения королевских покоев и разговора с Мориямой. Тупая боль, возникающая каждый раз, когда он опирается на правую ногу, напоминает Жану, что здесь и сейчас — его лучший шанс что-то исправить. Взгляд Рико, буравящий спину Жана, тоже подбадривает: возможно, единственный шанс.       — Я тебя где-то уже видел, — говорит Моро, с усмешкой глядя на Джостена, сразу после того, как Хлоя безропотно освобождает Жану место — прямо напротив Нила.       Их больше. Воронов больше. Численное превосходство. И у них у всех сейчас — одна цель. Вернуть своё. Что бы там ни считал Эндрю Миньярд, Кевин принадлежит Жану.       Жан старается не смотреть на Кевина. Жан не сводит взгляда с Нила Джостена, но краем глаза всё равно видит: Дэй смотрит на него. И губы у Кевина Дэя дрожат.       Хочется целовать их до одури, шепча Кеву прямо в рот, что теперь всё будет хорошо, что Жан всё решил, что Жан защитит его. Жан никогда не умел пиздеть Кевину — и едва ли теперь научится.       — Как там тебя? — Моро делает вид, что копается в памяти, выуживая имена, перебирая их. — Алекс? Стефан? Крис?       Жан хочет бросить Нилу в лицо: «Ты с ним спишь?» Жан хочет свернуть Нилу шею. Жан хочет узнать, что в Ниле Джостене такого, что Кевин принял его в команду, но он уже знает: Нил Джостен — сын Балтиморского Мясника.       Лицо Нила в момент, когда Жан перечисляет имена, — бесценно. Вытянувшееся, побелевшее, сравнимое разве что с цветом его девственно-чистой тарелки. Лисам не до еды. Как, впрочем, и Воронам.       Нил открывает рот, начиная что-то говорить. Оправдания. Фоновый шум. Чушь собачья. Жан знает, и теперь Веснински знает, что он знает. Нил открывает рот, но Жан не слушает его, Жан не слышит ни слова из того, что несёт Джостен.       Потому что Кевин зовёт его.       — Жан, — едва слышно произносит Дэй, и этого хватает, чтобы весь остальной мир, включая Нила, Эндрю и Рико, включая весь стадион Блэквелл — для Жана Моро просто перестал существовать.       Кевин Дэй зовёт его, и Жан наконец поворачивает голову.       — Кевин.       Они смотрят друг другу в глаза, впервые с декабря прошлого года. Взгляд Кевина сейчас — отчаянный, затравленный, почти умоляющий, и в то же время — до одури жаждущий. Кев смотрит на Жана так, словно в этом мире нет больше Рико, и никого больше нет, кроме Моро и Дэя, и целого мира тоже нет. Есть только они вдвоём.       Нил продолжает говорить: фоновый шум. В разборки вклинивается кто-то из Воронов. Что-то говорит сам Рико. Жан обращает на это столько же внимания, сколько времени уделяет просмотру утренних новостей об экси. Ни черта он не слушает — просто вглядывается в лицо Кевина так отчаянно.       — Ты должен вернуться, — наконец говорит Жан.       Он никогда не просил об этом Кевина, ни в один из звонков (целых два, какая щедрость, Дэй), он никогда не спрашивал, какого чёрта Кев бросил его там одного, но сейчас Жан просит его. Единственный раз Жан просит о чём-то важном. Потому что он не выживет в Иверморе без Кевина Дэя. В переносном смысле — и в самом прямом.       Фоновый шум. Кто-то отвечает вместо Кевина, кто-то отвечает вместо Жана. Эндрю подаётся вперёд, протягивая Моро руку, Эндрю тоже что-то говорит, отвлекает Жана; и Жан бездумно хватается за протянутую руку. Миньярд трахал Кева этими пальцами, которыми сейчас сдавливает ладонь Жана так сильно, что вот-вот переломает ему кости? Тогда они будут на равных — Кевин и Жан. Тогда Морияма пристрелит его, как пристреливают загнанных лошадей.       Фоновый шум.       Одна из девчонок среди Лисов — она смотрит на Жана так странно; взгляд Моро просто соскальзывает. Кажется, её зовут Рене — и она смотрит так, словно способна убить Рико Морияму.       На секунду Жану становится смешно. Простой серебряный крестик на груди и милейшая улыбка: её место — вряд ли среди этих отщепенцев, но Рене смотрит так, будто способна перешагнуть через труп Рико и добраться до Тэтсуи. Перешагнуть и через него тоже — и вырезать весь клан Морияма. Примерно так же смотрит Эндрю — только в случае с Миньярдом внешность соответствует содержанию.       Фоновый шум: Лисы наперебой доказывают, что Кевин никуда не вернётся.       На лице Кевина — гримаса боли, точно повторяющая гримасу Жана перед тем, как Эндрю наконец-то выпускает его руку. Кевин избегает смотреть на Рико — Кевин смотрит на Жана и только на Жана.       Моро переходит на французский. Он хочет сказать то, что не предназначено для чужих ушей. Он хочет сказать Кевину, что Дэй нужен ему. Хочет сказать, что без Дэя ему, Жану Моро, придёт конец. Хочет сказать, что любит его, — и, возможно, это последнее, что Жан скажет перед тем, как Рико убьёт его.       Фоновый шум: Нил Джостен говорит, кидается громкими словами в адрес Рико. Нил Джостен защищает Кевина.       Моро переходит на французский:       — Ты с ним спишь.       Это даже не вопрос. Это кинутое обвинение в лицо Кевина, смысл которого доходит до Дэя не сразу. Кев делает вдох и делает выдох, беспомощно качает головой и задаёт самый нелепый уточняющий вопрос, который только можно придумать:       — С кем?       Вполне в духе Дэя.       — Со своим ручным зверьком. Который перейдёт в нашу сборную в конце мая. Сиротке Доу приглашение не светит, — Жан прищуривается, в голосе Жана — неприкрытая ревность. — Мы лишь хотим вернуть своё.       — Что ты, блять, несёшь? — Кевин непонимающе смотрит на Жана — и всё ещё видит только Жана.       Нил вклинивается в беседу: у него паршивый французский и отвратительный акцент — и желание сунуть свой веснушчатый веснинский нос в чужие дела и чужие разговоры.       — Его купили, — напоминает Жан, но на лице Кева — всё то же непонимание, и только тогда до Моро доходит. — Он тебе не сказал? Господи, Кев. Он тебе не сказал.       Нил говорит, и никто не учит его, что надо помолчать, когда взрослые разговаривают. Фоновый шум. Нил уже знает, что сейчас произойдет. Кевин всё ещё не понимает. Нил ему не сказал — так какого чёрта было с ним трахаться?       Пальцы Жана сжимаются в кулаки.       Фоновый шум.       Кевин смотрит на Жана и не видит никого, кроме Жана.       — Он сын Мясника, Кев, — Жан сдаёт Нила без малейших угрызений совести. — Сын Веснински. В бегах от своего отца последний десяток лет. Единственный его шанс выжить — вернуться туда, где его место.       Жан не произносит вслух, но то, что повисает в воздухе: «Единственный мой шанс выжить — вернуть тебя».       Фоновый шум.       Кажется, вот-вот начнётся потасовка, драка. И Жану бы схватить Кевина за руку и увести оттуда. Жану бы защитить его — в конце концов, он всегда играл в защите, но всё, на что Жан Моро способен сейчас, — просто смотреть на Кевина.       Тренер. Наконец в игру вступает их тренер: Дэвид Ваймак. Отец Кева. Рявкает на всех них. Смысл происходящего плохо долетает до Жана. Что-то про смену столиков. Что-то про необходимость чего-то там — господи, это такой бред, это фоновый шум, а Кевин смотрит на Жана, даже когда кто-то хватает его за руку — и уводит.       Кевин уходит.       Жан возвращается на своё место, и на путь обратно до стула рядом с Рико уходит в два раза больше времени.       — Надо избавиться от Миньярда, — Жан говорит это, глядя в свою абсолютно пустую тарелку: нет аппетита и нет желания есть, нет желания жить; есть желание кинуться вслед за Дэем. — У Джостена есть маленькая слабость. Он не может устоять перед тем, чтобы защитить своих. Мученик. Он подставит себя, если кому-то будет угрожать опасность.       Рико кивает, холодно и отстранённо; на его аппетит разговор с Лисами не повлиял нисколько. Рико жуёт молча, а значит, Жану можно продолжать говорить. Это не спасёт его шкуру, но, пока он говорит, он не думает про уточняющий вопрос Кева.       С кем именно Дэй спит.       Господи.       Если бы Кевин не ушёл сейчас, в другой реальности, в параллельной вселенной он расхохотался бы, передразнивая Моро и пафосно складывая руки в молитвенном жесте: «Хоть бы это была клюшка».       — Вы проверяли Миньярда, но надо копать глубже. Что-то сделало его психопатом. Я бы начал с приёмных семей. Переговорил бы с каждой. С каждым. Что-то должно быть. Надави — и Джостен побежит защищать его, потому что не способен остаться в стороне.       Убить двух зайцев одновременно. Убить Миньярда, сломать Джостена. Вернуть Кевина. Больше не отпускать Кева от себя ни на шаг.       — Веснински, — поправляет Рико. — Его зовут Веснински. Когда вернёмся, я закажу ему форму.       Жан кивает, и остаток ужина проходит в молчании. Но едва убирают столы, Моро направляется в сторону Лисов. Конечно, Моро направляется туда не один. Моро в компании Воронов — и их в два раза больше, чем вся сборная университета Пальметто; это несложно, когда Лисов — всего девять. На сей раз Дженкинс берёт Нила на себя, оставляя Жану возможность встать прямо напротив Кевина. Им надо поговорить.       Судя по лицу Дэя, он всё ещё переваривает тот факт, что его дружок оказался сыном Мясника. И едва Жан появляется в его поле зрения, Кевин смотрит лишь на него — и ни на кого другого.       А потом рядом с Кевином вырастает Рене — как по волшебству, мило улыбается и протягивает Жану руку. Разбивает их, отвлекает их, и Моро морщится, но пожимает протянутую руку: второй раз за вечер его пальцы ноют от боли, хотя хватку Рене не сравнить с хваткой Миньярда.       Рене Уокер: так эта девица, чей взгляд говорит, что она способна убить Морияму и перешагнуть его труп, представляется. А потом она говорит:       — Что они с тобой сделали?       И это словно заставляет Кевина проснуться. Это заставляет Кевина посмотреть на Жана Моро иначе. Кев будто очухивается, смаргивает, смотрит всё ещё на Жана и не видит никого, кроме Жана. Только теперь он заглядывает в его душу. Только теперь во взгляде Кева слишком много беспокойства, и оно больше не имеет отношения к окружившим их плотным кольцом Воронов, что прямо сейчас третируют Нила.       Фоновый шум.       — Она права? — Кев снова переходит на французский. Джостен знает его и поймёт, о чём они говорят, — но Джостен занят, переругиваясь с Дженкинсом. — Что он сделал с тобой? Жан, ты…       Маска ледяного спокойствия на лице Жана Моро трескается — Кевину врать он не умел никогда, поэтому сейчас Жан делает то, что умеет: переходит в защиту. Сказать Кеву правду означает вернуть его в Ивермор. Сказать Кевину правду означает подвергнуть его опасности. Но Жан повторяет:       — Ты спишь с ним? — и это больше не звучит как обвинение, но звучит как вопрос, звучит как необходимость подтверждения приговора.       То, что убьёт Моро окончательно.       Спрашивая об этом, Моро не говорит Кевину правду: это больше не нужно. Перевод темы не срабатывает. Кевин слишком хорошо понимает, на что способен Рико.       — С клюшкой, — уголки губ Кевина дёргаются — доли секунды, но Жан замечает это, и в какой-то момент не существует стадиона Блэквелл, и не существует Рене Уокер рядом, и не существует никого и ничего, кроме них двоих — а между ними всё по-прежнему. — Я сплю с клюшкой, Жан. И с мобильником под подушкой.       Палец зажат на клавише «три»; так забит быстрый набор номера, по которому Кев ни разу не звонил со своего телефона. Кевин смотрит на Жана так, будто всё изменилось и теперь идиотом стал Жан. Кевин, готовый сделать шаг и просто вцепиться в Жана, чтобы увести его с собой и никогда больше не отпускать; Моро читает это в его глазах.       Фоновый шум прерывает раскат грома.       Кое-что похуже раската грома.       — Кевин Дэй, — произносит голос.       Тяжёлый и вязкий: от этого голоса пробирает дрожь по коже. Жан оборачивается — как и Кевин, как и все остальные Вороны. Вот, значит, как; пришло время для тяжёлой артиллерии. К Кевину подходит Тэтсуи Морияма. Тренер. Хозяин. На Жана Кев больше не смотрит, зато Жан наблюдает, как Кевин протягивает руку, вкладывая её в ладони Тэтсуи.       Хозяин. Кевин всё ещё зовёт его Хозяином.       На секунду Моро встречается взглядом с Рене Уокер, той девушкой, что стоит рядом с Кевом. Она не понимает ни слова на французском, а говорить на английском сейчас — всё равно что подписывать себе смертный приговор. Зато Рене прекрасно читает по глазам. Считывает что-то в глазах Жана и едва заметно кивает. Жан ни о чём не просил её вслух, да и про себя не успел сформулировать — но Рене кивает, давая понять, что она не оставит Кевина, не оставит его одного и не позволит Тэтсуи забрать его. Не позволит Тэтсуи сломать его.       Здесь же, в конце концов, люди. Осенний банкет. Целый стадион народу. Четырнадцать команд.       Разборки одного клана.       — Мясник, — Жан едва слышно зовёт Нила на французском, пока все отвлеклись на разговор Кевина с Тэтсуи Мориямой.       Нил хорошо умеет слушаться — вот и сейчас он, как послушный выкупленный щенок, идёт следом за Жаном к Рико. Поговорить.       У Рико будет мало времени: отсутствие Джостена заметят, Джостена будут искать. Это стадион — здесь все как на ладони, и в первую очередь их будут искать в раздевалках. В одну из них Жан и ведёт Нила. Домашняя раздевалка; где Рико Морияма ждёт щенка Веснински на разговор.       Возможно, Жана сегодня не убьют.       Всё зависит от того, что Натаниэль скажет Рико.       Кевин спит с клюшкой и мобильником; это не Нил и не Эндрю, а за эту ревность Дэй будет стебаться над Жаном до конца его жизни. Сколько им всем осталось жить, сейчас зависит исключительно от настроения Рико — и от того, что скажет ему Натаниэль Веснински. Жан не остаётся в раздевалке — но стоит у входа. Возвышается со своим ростом у дверей и едва заметно кивает этому огромному парню, который несколько минут спустя быстрым шагом пересекает поле. В поисках Джостена. Уже. Моро его не задерживает — даже не пытается: у него не было такой команды. Он лишь отходит от двери, пропуская Бойда — его фамилия Бойд, того, кто пришёл за Нилом, и с ним Кевин тоже не спит.       Жан дожидается — несколько секунд спустя из раздевалки выходит Рико. Они уходят с этого праздника жизни вдвоём: Рико и Жан — по правую руку Мориямы.       До возвращения в Ивермор Рико не роняет ни слова, но по возвращению он исполняет своё обещание. На игру с Лисами Жан не попадёт из-за травмы. Рико даже перевыполняет своё обещание: даже доползти в свою комнату Жану помогает Дженкинс.       Кевин не звонит.