Никто, Нигде, Никогда

      Игру с Лисами Жан смотрит в комнате отдыха, в компании Воронов, что так отчаянно стараются попасть в основной состав — и им не хватает упорства, мастерства и мозгов. Компания паршивая, но Жан сейчас просто рад, что не находится один. Сердце Моро болезненно сжимается каждый ёбаный раз, когда камеры выхватывают Кевина Дэя.       Двойка на его щеке всё ещё выглядит так, словно нарисована перманентным маркером. Татуировка самого Жана в этот момент горит огнём, горит от фантомных прикосновений Кевина — когда несколько лет назад он водил по ещё чистой коже пальцем. Чертил пять линий: три вертикальных и две горизонтальных. Дал Жану то, что ему было нужно: уверенность в том, что Моро может стать кем-то. Кевин дал ему себя, а потом сбежал — и всё равно остался. Сейчас Жан предпочёл бы оказаться никем и нигде; но они имеют то, что имеют: закинувшись обезболом до собачьего кайфа, Жан пялится в экран телевизора, наблюдая за тем, как Кевин забивает в ворота Воронов.       Лисов это, конечно, не спасёт. Команда Эдгара Аллана почти в прямом смысле раскатывает Лисов по полю, размазывает. Вратарь — Эндрю Миньярд — всё-таки хорош, Жан успевает оценить, как рьяно он защищает свои ворота. Кевин в нём не ошибся, и это царапает изнутри: это значит, что Кев не ошибся и в Ниле Джостене, и в нём, в Жане Моро, не ошибся тоже.       Спит с клюшкой.       Кев спит с клюшкой и с мобильником под подушкой.       Жан засыпает с мыслью, что эта ночь — последняя; каждая ночь — последняя.       Кевин не звонит в перерыве между таймами. Кевин не звонит после матча. Лисы, скорее всего, напиваются после, оплакивая поражение — но Кев не звонит, ни пьяный, ни трезвый.       К Хэллоуину Жан больше похож на собственную тень — или, вернее, избитую тень собственной тени; но к Хэллоуину Жан хотя бы возвращается к тренировкам.       А за день до Хэллоуина Дженкинс снова провожает Жана в комнату Рико. Королевские покои выглядят точно так же, как и за несколько недель до этого: ничего нового. Никаких украшений. Никаких свечей и фигурок к Хэллоуину. Всё это — не в стиле Рико.       Меняется лишь выражение на лице самого Мориямы, когда Дженкинс остаётся за дверью, а Жан остаётся стоять у порога комнаты, уткнувшись взглядом в пол. Рико выглядит довольным. Удовольствие Мориямы — вещь непростая, близкая к садизму, близкая к боли других людей. Жан думает о том, что ему стоило сдохнуть раньше. По крайней мере, Кев в безопасности. Кев спит с клюшкой, не с Миньярдом.       — Мы едем в Южную Каролину, — сообщает Рико Жану, и эта фраза заставляет желудок Моро нервно сжаться.       В Южной Каролине находится Пальметто. В Южной Каролине находится Кевин — и ещё Веснински. Кого из них хочет навестить Рико и кого заберёт с собой? Кевин не звонил Жану — но что, если он согласился вернуться ради него? Вернуться, чтобы Жана Моро больше не тронули?       Жан не поднимает взгляда с пола; на полу в комнате Мориямы — ковёр с длинным ворсом, пушистый и мягкий. Удобно ходить босиком и удобно стоять на коленях. В этот раз Рико не требует последнего. В этот раз Рико выглядит чуть более расслабленным, чем обычно. Чуть более воодушевлённым. Это пугает едва ли не больше, чем когда Рико Морияма в ярости.       Жан хранит то же молчание, что хранит его телефон в последние дни. Недели. Вечность. С последнего раза, когда Кев звонил ему, прошла целая вечность.       — Я воспользовался твоим советом, — Рико смотрит прямо на Жана, буравит взглядом, пронизывает, пялит, пялится. Кажется, ему доступны все мысли Жана Моро, и если когда-то раньше Жан считал, что Рико — слеп, то теперь незрячим Жан считает только себя. — В одной из приёмных семей Миньярда нашлось кое-что интересное.       Жан молча изучает ворсинки на ковре Рико Мориямы. Чёрные, длинные. На них нет ни соринки. Как будто ковёр новый, или, как минимум, только что пережил все личные круги ада местной уборщицы. Жан хранит молчание, по-прежнему, — и так же ловит каждое слово Рико.       — В обмен на небольшую услугу с нашей стороны Дрейк разберётся с нашей маленькой проблемой.       Маленькая проблема — это про Миньярда. Маленький, ещё меньше Рико. Жан понятия не имеет, кто такой Дрейк и какая услуга ему требуется, но его терзают сомнения, что с Эндрю может разобраться хоть кто-то.       — Дрейк? — это первое, что Жан произносит за всё время нахождения в покоях Короля сегодня; вообще за сегодня, за последние несколько дней — или целую неделю.       Кевин не звонит.       — Дрейк Спир, — взгляд Рико изучает лицо Жана, изучает его реакцию на имя того, кто способен разобраться с их маленькой проблемой.       Моро бы сказал: с маленьким недоразумением.       Имя звучит знакомо; но Жан не нарыл ничего интересного. Ничего, что можно было бы принести Морияме в зубах.       Рико молчит ещё какое-то время, а потом кивает — то ли Жану, то ли самому себе:       — Встретимся с ним сегодня вечером.       От черноты ковра Моро начинает мутить; от неё, или от предстоящего полёта, или от тона голоса Рико, или от фамилии Спир, которая не предвещает ничего хорошего. То, что Рико собирается полететь с ним, удивляет Жана; а ещё это означает, что сегодня королевские покои Моро покинет на своих ногах. Кевин не спит с Эндрю — но Эндрю называет Кевина своим. Чистая боль Жана мешается с грязной любовью, Дженкинс выглядит слегка растерянным, когда Жан сам выходит из комнаты Рико. Никаких сборов; полёт туда и обратно. С собой Жан берёт лишь бумажник и телефон. Жан — по правую руку от Рико, на заднем сиденье машины — их отвозит в аэропорт Дженкинс. Жан — по правую руку в бизнес-классе в самолёте: не смотрит в окно и не притрагивается к ланчу. Жан может думать только о том, что он находится так близко к Кевину.       И так бесконечно далеко от него.       Дрейк оказывается здоровенным, ростом с Жана, татуированным хмырём с противной ухмылкой. Они взяли арендованную машину по приезду в аэропорт, Моро за рулём, Рико сидит на заднем. Королю нужен извозчик — вот о чём думает Жан — и только поэтому Морияма взял его с собой. Или есть любая другая причина. Моро не знает, Моро не уверен, Моро не спрашивает.       Дрейк подсаживается к Рико и улыбается; Жан разглядывает их в зеркале заднего вида. В основном, конечно, Дрейка — на Рико Жан уже насмотрелся на целую жизнь вперёд.       — Как дела у Энди? — это первое, чем интересуется Спир, и улыбочка у него становится ещё более гаденькой. — Он всё ещё близок с Аароном? Думаю, у меня есть пара идей, как убрать его с вашего пути.       Рико слушает его молча. Жан задаётся вопросом, что Дрейк знает о клане Морияма и понимает ли, что заключает сделку с дьяволом. Впрочем, трудно ожидать чего-то другого от человека, который называет Эндрю Миньярда «Энди». Жана царапает имя Аарона.       Дрейк не нравится Жану, и в этом нет ничего удивительного. Тюремные замашки и гадкая ухмылка; Спир называет фамилию прокурора, что взялся за него всерьёз. Рико обещает ему, что они ничего не найдут. Жан думает, что там есть что искать. Дрейк Спир — старший ребёнок в одной из семей, в которых провёл детство и юность Эндрю. Мотался по приютам и приёмным семьям: неудивительно, что Миньярд вырос психопатом. А Аарон — нет. Интересно, каково это — чувствовать себя избранным близнецом? Одного забрала мать, а другой попал в семью с Дрейком. Жан старается не задаваться вопросом, что Дрейк Спир собирается делать и каким образом планирует разобраться с Эндрю. Жан старается об этом не думать, когда рулит обратно, когда они стоят в очереди на посадку, когда Рико Морияма делает вид, что Жана Моро не существует, и когда Рико на Жана пялится.       Жан набирает код, заходя обратно в Гнездо; возвращение домой или возвращение в тюрьму. Жизнь кажется паршивой штукой, когда твой дом — что-то вроде Гнезда, но едва Жан заходит, рядом с ним снова оказываются Вороны. Хлоя и Джонсон — молчаливая поддержка, его молчаливый конвой. Жан снова чувствует, что может дышать, — только что-то всё ещё не даёт ему покоя.       Это становится не самой лучшей традицией — звонки по ночам, но у Моро нет другого времени, когда бы он мог позвонить. За полчаса до ночной тренировки — Жану Моро светит ночь без сна и пуля в висок, если Рико прознает, — но Жан набирает номер, сохранённый в памяти телефона.       Голос у Аарона Миньярда такой же, как и у Эндрю Миньярда, только интонации иные. Судя по его голосу, Аарон не очень рад звонку в два часа ночи из западной Вирджинии. Голос у Аарона заспанный, злой.       — Да?       Жан, если честно, не рассчитывал, что ему ответят. Возможно, именно потому и позвонил: успокоить совесть, мол, сделал всё что мог. Аарон рушит его планы, просто взяв трубку. Сонный и мрачный. Кев звонил с этого номера с вечность назад, когда умер Сэт Гордон. Знает ли Аарон об этом, или Кевин просто попросил позвонить, и Аарон отдал мобильный, не задавая лишних вопросов? Или Кев просто одолжил телефон, пока Аарон в пьяной отключке валялся где-то в их доме в Колумбии?       Кевин спит с клюшкой.       — Слушай, милая, звонить и дышать в трубку — это, конечно, клёво, но тебе бы лучше хотя бы назвать своё имя, — у Аарона есть чувство юмора, или он непроходимо туп.       Аарон говорит шёпотом, чтобы не разбудить остальных.       — Тебе стоит держаться как можно дальше от Дрейка, — Жан говорит это очень тихо, но уверен, что Аарон Миньярд тщательно ловит каждое его слово.       Тишина, кажется, длится целую вечность, а потом Аарон переспрашивает:       — Чё?       Жану всё больше кажется, что это самая идиотская идея, которая когда-либо приходила ему в голову. Хуже только была идея целовать Кева в душевой Гнезда. Жан внимательно смотрит на дверь и вслушивается в тишину: он почти уверен, что вот-вот раздадутся шаги Рико, но в этот раз Моро будет к ним готов — если к появлению Мориямы в своей комнате вообще можно быть готовым.       — Дрейк Спир. Держись от него подальше, ладно? — Жан повторяет и теряет терпение: глупая была затея, совершенно идиотская.       Жан вслушивается: Аарон выходит из комнаты, плотно прикрывая за собой дверь, говорит всё ещё достаточно тихо, но уже не шёпотом.       — Это не Эндрю, — после длительной паузы говорит тот из Миньярдов, который чуть более нормальный. — Это Аарон. Насчёт Дрейка и всех остальных — это к Эндрю.       И как объяснить Аарону, в чём дело, так, чтобы он поверил? Жан понятия не имеет. Жан не продумывал так далеко. Но, кажется, Аарон знает что-то про Дрейка, раз уточняет, что это — к Эндрю. Жан не собирается защищать Эндрю, Жану плевать, что Дрейк с ним сделает, Жану правда абсолютно похуй.       — Это касается вас обоих, — Моро делает глубокий вдох. — Просто. Держитесь подальше от него. Ты и твой бешеный брат.       — Ага, — в голосе Аарона Миньярда — больше никакой сонливости, только злая насмешка. — Моему бешеному брату будет очень интересно тебе перезвонить и поинтересоваться, какого хера.       Это была очень глупая идея. Возможно, самый глупый поступок Моро в его жизни — сразу после того, как он познакомился с Кевином Дэем и подружился с ним.       Моро делает глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Аарон ждёт, Аарону правда любопытно: нахуя. Аарон не спрашивает, кто это.       — С твоим братом разберёшься сам, — наконец говорит Жан. — Я хотел предупредить тебя.       — Ага, — Аарон кивает — или Жану кажется, что он кивает: Жану просто слишком легко это представить. — И что теперь я тебе должен? Маленькую услугу, типа сдать Дэя? Ну так вот, уясни себе, пернатый: со своим Кевином разбирайся сам. Мне похуй на Кевина, на Эндрю, на Нила и на всю эту компанию задротов экси.       Почему-то именно это заставляет Жана улыбнуться. Задроты экси, вот уж точно. Возможно, они подружились бы с Аароном, сложись жизнь немного иначе: если бы Жан не был бы в Воронах, а Аарон не был бы с Лисами и у Аарона не было бы брата-психопата.       — Как он? — Жан не может удержаться, чтобы не спросить.       — Лучше всех, — Аарон негромко фыркает. — Костерит всех на разные лады. Заебал.       — Он и мёртвый будет орать на каждую травинку на тренировке, — Жан не может не улыбаться.       Аарон не может не рассмеяться.       Призрак Дрейка Спира — татуированного здоровяка с Жана ростом — меркнет, растворяется в темноте.       — Вали спать, пернатый. И не звони сюда больше. По ночам. Ауфидерзейн и уебензибитте.       В трубке раздаются короткие гудки, на лице Жана расплывается короткая усмешка. Если Аарон и дальше будет звать его пернатым, на день рождения Моро пришлёт ему презент: анальную пробку с лисьим хвостом.       Дженкинс находит Жана лишь спустя пару недель: его тяжёлая ладонь ложится на плечо Моро почти привычно, но Жан всё равно едва заметно вздрагивает. Дженкинс не читает его мыслей, и по его лицу вообще не похоже, что он думает о Жане хоть что-то, — но ему приказали привести Моро. Почему Рико не звонит ему сам, почему просит того же Дженкинса, почему передаёт просьбы через ту же Хлою? Дополнительное устрашение, признание того, что Жан не никто больше, — или, наоборот, попытка указать его место: на коленях перед королём?       Иногда понять Морияму тяжелее, чем Эндрю Миньярда.       — Эндрю Миньярд лежит в психушке, — Рико криво усмехается, когда Дженкинс закрывает за собой дверь, оставаясь, как и всегда, снаружи.       Сегодня Жан не рассматривает ковёр, но с недоверием и тенью ужаса разглядывает лицо Рико. Не нужно спрашивать, правда ли это: у Рико Мориямы нет чувства юмора.       — В психушке?       — Его снимают с его таблеток. По счастью, его направили в то заведение, где у меня есть пара знакомых психиатров, — Рико коротко смеётся.       Его смех ещё хуже его ледяного молчания. Жан ещё не знает, что произошло, не понимает, почему. Не понимает. Не хочет понимать. Колени вот-вот подогнутся и он вот-вот упадёт на чёрный пушистый ковёр. И эти ворсинки ждут его, ждут, чтобы поглотить, чтобы утянуть прямо в ад.       Жана вот-вот вырвет на этот самый ковёр.       — Что произошло?       — О, Дрейк справился со своей задачей. Изнасиловал своего Энди. А потом умер. Такое случается, если бить клюшкой в голову.       Жан едва стоит на ногах, и единственное, за что он держится, — усмешка Рико Мориямы.       — Эндрю убил его?       — О, — Рико, кажется, забавляют вопросы Жана. — Нет. Не он. Не тот Миньярд. В тихом Аароне тоже водятся черти.       Аарон Миньярд, которому Жан звонил в два часа ночи, прося держаться подальше от Дрейка Спира. Теперь по поводу Аарона началось судебное разбирательство. Жану не надо спрашивать: в прокуратуре у Рико тоже есть свои люди.       Горло сжимает, сдавливает — и Жану так тяжело глотнуть воздуха. Рико открыто наслаждается его реакцией: чёрт знает, как именно он её трактует, но ему точно это нравится.       — Тебе стоит подготовиться к Рождественскому ужину, — Рико кивает Жану на дверь. — Подумай, что ты скажешь Кевину и как именно заставишь его вернуться. Ты же знаешь, Миньярд будет рад компании там, где он сейчас.       В психушке. Это лучше чем смерть. Это хуже чем смерть.       Жан должен вернуть Кевина, Жан должен вернуть Джостена. Жана вышвырнут из основного состава — и из Ивермора — Жана просто пристрелят — Жана просто запихнут в психушку в палату к Миньярду. И — точно не к тому Миньярду, который нормальный.       Жан сжимает пальцами телефон в кармане джинсов, когда выходит из комнаты Рико. Дженкинс по-прежнему стоит в коридоре: сегодня он уже ничему не удивляется. Жан почти не хромает — почти бежит. Жан пишет Аарону на ходу:       «Я только узнал. Как ты?»       Аарон Миньярд отвечает через три минуты:       «Нахуй иди, пернатый».       Аарон добавляет спустя ещё минуту:       «Твой Дэй в порядке, только пьёт больше обычного».       Аарон пишет чуть позже:       «Не пиши сюда больше».       Жан выбегает на стадион, как есть — в футболке и джинсах, пока на стадионе никого нет. Жан наворачивает круги, пытаясь убежать от самого себя и игнорируя боль в ноге.       Кевин ему так и не звонит.