Никто, Нигде, Никогда

      В раздевалке Троянцев шумно. Жан медлит, прежде чем зайти туда; громкие возмущённые голоса слышны ещё из коридора. Они собрались в общей зоне, до того, как разойтись по мужской и женской частям раздевалки. Жан застывает в нерешительности, и рука Джереми ложится на его спину. Горячая ладонь между лопаток — Жан чувствует тепло даже сквозь ткань футболки.       Заходить внутрь у Жана нет ни малейшего желания, но что он ещё может сделать? Развернуться и сбежать прочь?       Ручка двери кажется ледяной и слишком тяжёлой, когда Моро давит на неё, толкая дверь от себя.       — О, — говорит Альварес. — Наконец-то. Привет.       Альварес выглядит раздражённой, если не сказать — взбешённой. Если говорить совсем прямо: Альварес в ярости.       — Вы это видели? — Фил кивает в сторону; очевидно, в сторону Западной Вирджинии.       — Конечно, они видели, — обрывает его Лайла. — Это не успел посмотреть только тот, кому абсолютно плевать на экси. И тот, кто пробухал все выходные.       Жан не выходил из комнаты весь уикенд, сославшись на то, что у него слишком много домашки. Необходимость готовиться к зачёту по матану. Жана хватило на два звонка Кевину и одно сообщение Аарону Миньярду. Жана хватило ровно на то, чтобы отрицательно качнуть головой, когда Джереми спросил, хочет ли он поговорить об этом.       Поговорить о том, что Теодора Мулдани, новый тренер Воронов, открыто бросила вызов Лисам и Троянцам. Поговорить о том, что Хлоя Флеминг, которая всё повторяла, что Жану просто стоило сделать так, как велит Рико, — теперь капитан Воронов. Поговорить о том, что у Кевина случился новый приступ паники, едва он узнал, кому именно им придётся противостоять.       — Не женщина — настоящая змея, — Колина передёргивает, когда он вспоминает.       Колин смотрел эфир в записи, но его даже сейчас не отпускает ощущение, что Теодора следит за ним через экран. Колин Далтон — впечатлительный малый, как дожил до своих лет — непонятно. Жан отстранённо думает, что в Иверморе Колина сожрали бы, проглотили бы, не пережёвывая, — а Кол бы и спорить не стал, поперчил бы да посолил себя сам.       Жан знал Теодору лично лишь один год; до этого видел её только с трибун стадиона и с экрана телевизора. Жан пересекался с ней лишь в этот самый год — когда учился на первом курсе в Эдгаре Аллане. Тея тогда училась на пятом. Кевин, конечно, знал её гораздо дольше.       — Полегче, Кол, — Джереми улыбается уголками губ. — Не забывайся. Мы уважаем наших противников.       — Змеи — чудесные существа, — ехидничает Альварес. — Тогда, когда они рептилии.       Тея помогала Кевину с самого начала. Помогала освоиться на поле ещё до того, как Дэй стал официальным студентом Эдгара Аллана. Опекала его. Иногда защищала его от Тэтсуи; конечно, Кеву всё равно потом прилетало, но хотя бы не на стадионе при всех. По мнению Жана, Тея уже тогда была настоящей змеёй, просто моложе. Она восхищалась Рико и опекала Кевина Дэя; они дружили. Кевин был в неё немного влюблён. Жан знает это, потому что Кев сам ему об этом рассказывал, ещё в Иверморе, ещё до того, как между Дэем и Моро закрутилось то, что закрутилось.       Жан ревновал.       Кевин и Тея продолжали какое-то время переписываться, даже когда Мулдани уже выпустилась. Постепенно переписка сходила на нет — а к моменту, когда Рико сломал Кевину руку, они с Теей не общались почти полгода.       Жан это знает, потому что ревностно следил каждый раз, когда Кевин Дэй тянулся за телефоном. Ревновать к Теодоре не было особого смысла: отношения между Воронами запрещены — как романтические, так и просто секс, и с тем, кто нарушал правила, Тэтсуи не церемонился. Тея всё равно внушала Жану чувство опасности и чувство бессильной злости.       Это ненависть.       Это глухая ревность.       — Это из-за меня, — говорит Жан, обводя взглядом собравшихся Троянцев.       Троянцы: тридцать человек, с учётом новичков и самого Жана, собравшиеся в раздевалке. Все они сейчас пялятся на него. Жан тоже на себя пялится: кидает взгляд на своё отражение в огромном зеркале во всю стену.       — Чего? — Лайла смотрит на Моро недоумённо и непонимающе.       — Она взъярилась на вас из-за меня. — Голос у Жана — по-настоящему убитый.       Ладонь Джереми всё ещё лежит на его спине. Джереми реагирует на его слова первым.       — Нет, — отрезает Нокс.       В его голосе нет улыбки, но есть сталь, которую Жан, кажется, слышит впервые.       — Она взъярилась на нас, потому что она защищает своих и свою репутацию, — говорит Лайла, а потом подходит ближе к Жану.       — Лайла хотела сказать: потому что она сучка, — переводит Альварес. — Тебе, конечно, это известно лучше, чем нам, вы же играли вместе? Ну, вот. Она сучка. И ты здесь не при чём.       — Она будет мстить, — Жан коротко мотает головой. — Из-за меня она будет мстить всем вам.       Альварес только открывает рот, но Джереми за спиной Жана отрезает снова:       — Нет, — как лезвие ножа, как остро заточенная сталь, и Альварес остаётся только кивнуть. — Переодевайтесь — и на стадион. Обсудим всё это после.       Командный голос, капитанский голос, властный и резкий — Жан не узнаёт эти нотки в речи Джереми, а вот остальных Троянцев словно ветром сдувает — по раздевалкам и душевым. В общей зоне остаются лишь сам Джереми и ещё — Жан, которого Нокс удерживает за запястье, а потом поворачивает к себе лицом.       — Никто никому не будет мстить, — Джереми заглядывает в глаза Жану, смотрит серьёзно и спокойно, уверенно и упрямо.       Вот он, сверхъестественный дар Джереми Нокса: обаяние, убеждение — и улыбка на лице.       — Ты не понимаешь, — Жан сглатывает. — Помнишь смерть Сэта Гордона в прошлом году?       Жан выглядит растерянным. Жан выглядит напуганным. Жан выглядит немного убитым.       Жан дожидается кивка Джереми и продолжает:       — Это дело рук Рико, — произносит почти неслышно, хотя подслушивать тут их некому, но чёрт знает, где бродят призраки Мориямы. — Не его лично, но дело его рук.       — Рико Морияма мёртв, — отрезает Джереми.       Рико мёртв: так сказал Кевин, которому так сказал Нил. Об этом твердили весь месяц во всех новостях: Рико покончил с собой. Не выдержал поражения. Синдром отличника, внутренние комплексы. Джереми считает Рико глубоко несчастным человеком, а ещё — психопатом и садистом.       — Зато Мулдани живее всех живых, и она хочет…       — Она тебя не тронет, — Джереми перебивает Жана, отрезает снова: — Никто до тебя здесь не дотянется. Ни Теодора, ни Морияма, ни Хлоя Флеминг. Хотят взять реванш — пусть попробуют на поле. Но мы тебя защитим даже там. Я защищу. Понятно?       Жан отводит взгляд; он не просил его защищать, не просил убежища, не просил безопасности. Он не просил Джереми смотреть на него так, словно Жан — центр его вселенной; но Джереми смотрит. Джереми касается пальцами его лица.       — Защитить защитника — это очень забавная игра слов, — говорит Жан.       Жизнь сама по себе — смешная штука.       Аарон пишет Жану:       «Главное, Пернатый, чтобы защищённым был секс».       Позже, на поле, на тренировке, Альварес встаёт рядом с Жаном, плечом к плечу. Альварес улыбается. Легко пихает Жана плечом, смотрит на него искоса.       — Мы не дадим тебя в обиду, — говорит она. — Все мы.       Жан ловит взгляд Джереми с другого конца поля, и почему-то ему кажется, что Нокс эту фразу слышит. Жан видит, как шевелятся губы Джереми. Читает по губам: «Обещаю».              В пятницу утром Аарон говорит, что он не едет в Колумбию. В раздевалке, перед тренировкой, Аарон бросает это так небрежно, что Кев сперва даже не понимает, о чём именно он говорит. Аарон никогда не отказывался от поездки в Колумбию: даже когда они с Эндрю вообще не разговаривали, даже когда Аарон вовсю встречался с Кейтлин и даже когда они перестали заказывать крекерную пыль.       Наркотик, от которого у Кевина сводило скулы, если переборщить с ним и развести на доброе количество старого доброго виски.       — Чего? — недоумённо переспрашивает Ники.       — Я. Не еду. С вами. Сегодня. В Колумбию, — чётко и раздельно произносит Аарон. — Эндрю, не бей больше Ники по голове, мы рискуем охрипнуть в попытках до него докричаться.       — Я не глухой, — огрызается Ники.       — Тупой, как угол, — морщится Аарон. — Я не еду.       — Едешь, — равнодушно бросает Эндрю. — Один ты не останешься.       Прошла почти неделя с выпуска шоу Кэти Фердинанд, и ничего не случилось. Никто не умер, не отравился; никого даже не избили. Эндрю — и тот держал свои руки и ножи при себе — по большей части.       Это бездействие Воронов и Теи Мулдани только нервировало ещё больше.       — Может, и не один, — тут же влезает Ники, ничуть не обидевшись на «тупого». — Стой, ты помирился с Кейтлин?       Ники спрашивает не ради себя, но ради той двадцатки, которую он поставил на то, что Кейтлин и Аарон помирятся. Двадцатка против полтинника Кевина на то, что у них всё равно не выгорит.       Кейтлин, которая теперь прячется за спинами остальных Лисичек и на которую Аарон Миньярд до сих пор демонстративно не смотрит; Аарон так и не рассказал, что между ними произошло, но все Лисы и так были в курсе: что-то достаточно серьёзное, чтобы Аарон делал вид, что его бывшей девушки не существует.       На Кейтлин Кевину всё ещё жалко смотреть: Дэй считает, что он будет выглядеть так же жалко, когда Жан его бросит.       Не «если»; «когда».       — Нет, — Аарон мотает головой. — Я собирался провести вечер с Рене. Свободных мест в машине, чтобы поехать в Колумбию вместе, нет. Ещё вопросы?       Ники ошарашенно кивает:       — Ты и Рене? И как это понимать?       — У нас есть общие темы для разговора. Например, кого из вас — тебя или Малкольма — Эндрю уроет первым.       На счастье Аарона, они в мужской раздевалке, и Рене этого не слышит. Даниэль тоже. Зато это слышит Малкольм Линч.       — Я могу её отвезти, — говорит Линч. — Но в таком случае я пойду с вами.       Эндрю, конечно, ожидаемо отвечает:       — Нет.       — Мы могли бы поехать все вместе, — предлагает Нил. — Мы уже делали так в прошлом году. Было не так уж и плохо, верно? Можно и повторить.       Эндрю бросает на Джостена мрачный взгляд и в этот самый момент определённо ненавидит его на несколько процентов сильнее.       — Не утруждайтесь, — фыркает Аарон. — Ценю ваше рвение составить нам компанию, но — нет.       — А я думаю, что Нил прав, — Мэтт хлопает дверцей шкафчика. — Нам безопаснее держаться всем вместе. К тому же, у нас первая игра через неделю, и было бы неплохо сблизиться с новичками.       Малкольм закатывает глаза.       Нил вопросительно смотрит на Эндрю — но тот лишь пожимает плечами.       — Не думаю, что с нами может случиться что-то в запертой комнате в общежитии, — раздражённо бурчит Аарон.       — И чем ты собираешься заниматься с Рене в запертой комнате в общежитии? — лицо Ники застывает в притворном ужасе, Кевин не может удержаться от короткого смешка.       — Я поговорю с Даниэль. Не думаю, что девочки будут против совместной поездки, — Мэтт сообщает это Нилу, потому что больше его никто не слушает.       Теперь у Лисов тринадцать игроков; вполне себе счастливое число — вот о чём думает Кевин. В три машины они вполне поместятся — но так он думает, пока не замечает развалюху Малкольма Линча перед стадионом. Линч говорит, что она на ходу: каким-то же образом он сюда доехал. Ники говорит, что заплатит, чтобы не узнать, каким именно.       Кевин звонит Жану сразу после тренировки, но трубку тот не берёт: разные часовые пояса и несовпадение в расписаниях.