Никто, Нигде, Никогда

      В Колумбии сегодня ветрено. Кевин поднимает воротник куртки, зябко ведёт плечами. Прослушивает сообщение Жана у входа в клуб, уголок губ едва заметно дёргается. Это ожидаемо — то, что Моро решает свести татуировку. Кевин Дэй свою перебил, с тату Джостена случился прикуриватель. Вместо римской тройки на скуле Жана скоро будет девственно-чистая кожа. Кев думает, что это хорошее решение, по-настоящему правильное.       Такое же хорошее, насколько хорошим является Джереми Нокс.       Теперь Кев не носит таблетки Эндрю, теперь Миньярд не протягивает ему требовательно руку в немом жесте. Теперь Эндрю курит у входа вместе с Джостеном. Фантомная горечь никотина на губах у Дэя; Кевин вообще-то не курит, разве что очень редко, когда сильно напьётся. Теперь Кевин протягивает руку Эндрю в немом жесте, и до Миньярда доходит не сразу. Эндрю требуется несколько секунд, чтобы сообразить, что именно нужно Кевину, но вопросов он не задаёт.       Вместо Эндрю вопросы задаёт Элисон:       — Ты что, успел налакаться по дороге без меня?       Голос Элисон — притворно возмущённый, приторно-сладкий, как её духи, и она стоит у входа рядом с Кевином, пока все остальные заходят внутрь. Большинство из них здесь уже были: все, кроме новеньких. Теперь их тринадцать человек, и, чтобы приехать сюда, им необходимо три машины. Кевин сел в тачку к Малкольму Линчу — развалюху Шевроле, которая на ходу каким-то чудом и божьим промыслом. Кевин сел в тачку Линча, чтобы с Миньярдами, Нилом и Ники смогла поехать Рене — и села рядом с Аароном. Уокер поблагодарила его едва заметным кивком и лёгкой улыбкой, Аарон, конечно, даже не взглянул в его сторону.       Что творится между этими двумя, Кевин не спрашивает. Не его собачье дело. Хотят провести вместе лишние пару часов — пусть проводят. Кевину всё равно, где ехать; впрочем, именно насчёт этого Кев успевает передумать по дороге. Шевроле Линча родом из прошлого века дребезжит, под капотом что-то стучит, но Малкольм говорит, что знает, что делает. Его зазнайство Кевина бесит. Сегодня день такой — Кевина бесит всё.       Эндрю щёлкает зажигалкой, поднося её к кончику сигареты Дэя. Нил проглатывает очевидный вопрос: «Ты же не куришь». Нил сглатывает, он стоит так близко к Миньярду — но не касается его. Жан когда-то ревновал Кевина к ним обоим. Теперь они никак не могут дозвониться друг до друга, достучаться. Теперь они никак не могут поговорить, даже когда говорят.       Теперь их тринадцать человек, и в машине Бойда, помимо самого Бойда, Даниэль и Элисон, едет Трейси, их новый полузащитник. И ещё Дейв, нападающий, тихий настолько, что Кев то и дело забывает о его существовании на тренировках и вне поля. В развалюхе Линча едут Линч и Кевин — и ещё Алекс. У Алекса длинные тёмные волосы, вечно перехваченные чем угодно, только не резинкой для волос, кривая ухмылка и отличный удар. Алекс предпочитает играть на позиции полузащитника. Из него и из Линча может выйти толк — это если спросить Даниэль. По мнению Кевина, этот толк сперва из них надо вышибить.       — По-моему, там что-то отвалилось, — сказал Алекс, едва они отъехали.       — Да, — Малкольм только кивнул. — Я знаю.       Дэй пожалел, что не взял ничего с собой: фляжку или бутылку — что угодно, что помогло бы скрасить путь и сократить его.       Линч купил эту развалюху здесь, в Каролине, чтобы было на чём кататься к стадиону. Вообще-то, конечно, стратегически верное решение. Двух машин всё равно не хватит, чтобы вся команда добралась до стадиона. Так стратегически верным решением было сесть Кевину Дэю, звезде экси, с двумя первокурсниками, чтобы они не чувствовали себя оторванными от команды. Кев слушает, как под капотом что-то стучит, и думает, что его решение было слишком поспешным.       — Ты её купил? — фыркнул Алекс. — По-моему, это тебе должны были заплатить.       Кевин спорит сам с собой: скажет на это Линч, что «он знает», или нет.       Эта Шевролюха — бездонная дыра для выкидывания денег — разваливается на ходу.       Они доезжают каким-то чудом; Дэй не исключает, что это лишь из-за того, что Рене молится за них, сидя на заднем сиденье машины Эндрю, рядом с Аароном. Интересно, она держит его за руку?       Линч обернулся — не посмотрел в зеркало, но обернулся, чтобы лучше разглядеть Алекса Райли.       — Слышал, что друзей не покупают? — спросил Малкольм.       — И не воскрешают из мёртвых тоже, — Алекс лишь ухмыльнулся. — Ритуалы чёрной магии. Некромантия. Зомби.       — Это всего лишь реанимация, — Линч пожал плечами. — Ты ничего не знаешь о тачках.       — Смотри на дорогу, — Кевин оборвал этот спор.       Сейчас, перекуривая у входа в «Райские Сумерки», Кевин Дэй думает, что с Нилом в прошлом году было проще. По крайней мере, он был один и держал язык за зубами. По большей части времени. Когда Мориямы не было рядом.       Рико.       Теперь из-за Нила Рико мёртв.       Кевин всё ещё не может никак в это поверить. Элисон стоит рядом, очевидно, ожидая ответа на свой вопрос. Кевин — воплощение усталого раздражения. Элисон думает, что ему просто нужно выпить. Остальные проходят мимо; проходят сразу в клуб, только Дейв мешкает несколько секунд, словно раздумывая, не присоединиться ли ему к курящей компании.       Взгляд Дейва скользит по ногам Элисон: на ней слишком короткое платье со слишком длинным вырезом. Кев едва заметно усмехается.       Аарон за руку Рене не держит; Уокер идёт рядом с Даниэль.       Кев набирает сообщение Жану:       «Сделай это».              Кевин пишет:              «Я тобой горжусь».              Отправляет сообщение за сообщением:              «Тебя».              Жан молчит. Возможно, именно в этот момент ему сводят татуировку. Она будет бледнеть, пока не исчезнет вовсе. Так случается со всеми воспоминаниями, рано или поздно. Пока что Рико Морияма в его ночных кошмарах не бледнеет; кровь всё ещё кажется Дэю слишком яркой.       Кевин показывает Роланду четыре пальца.       Год назад он разбил мобильный Эндрю, чтобы только не звонить Жану. Сегодня они сдивигают два столика, забирая свободные стулья, чтобы всем хватило места. Первокурсники стараются держаться вместе — все, кроме, разве что, Малкольма Линча.       — Я слышал про это место, — говорит Линч.       Кевин ловит взгляд Эндрю; интересно, он взял сегодня с собой ножи? Под курткой не видно повязок. Они не берут пыль. Они не берут её с весны. Элисон об этом знает, Даниэль хватает ума не спрашивать. Рене садится не рядом с Аароном, но между Элисон и Трейси, она улыбается новенькой едва заметной ободряющей улыбкой. За Трейси не стоит переживать — девочки взяли Трейси Митчелл под своё крыло. Они за ней присматривают, приглядывают.       За Линчем приглядывает Эндрю Миньярд: Кевин и Ники поспорили на двадцатку, порежет Эндрю Малкольма до конца этой недели или нет. Ники уверяет, что нет. Ники говорит, что Эндрю изменился. Ники говорит, что у Эндрю есть Нил. Кевин уверен, что люди не меняются.       Дэй устраивается между Аароном и Ники. Выпивку притаскивают Эндрю и Нил. На подносе так много стопок и бокалов, Кевин цепляет собственный запотевший стакан, Кев ведёт по краю пальцем. Четыре пальца, три кубика льда.       Аарон придвигается ближе, говорит негромко, так, чтобы среди общего шума смог расслышать только Кевин:       — Пернатый сводит татуировку, — Аарон не смотрит на Дэя, констатирует факт, делится информацией.       — Да, — машинально отвечает Кев. — Я знаю.       Он начинает смеяться; нервно и несдержанно. На губах Аарона возникает едва заметная ухмылка; пара секунд и не больше — а потом Аарон опрокидывает в себя стопку. К отсутствию крекерной пыли Аарон так и не привык — но с Эндрю не спорит. В одиночку не заказывает.       Боится сорваться или просто знает, что Эндрю не разрешит. Не позволит. Не даст. О сложных семейных отношениях Кевин Дэй знает всё, хотя брат у него был только один — названный.       — Линч что, укусил тебя по дороге? — Аарон оттягивает воротник куртки Кевина, со смехом разглядывая его шею.       Все синяки и засосы на шее Кева уже сошли; не осталось никаких следов принадлежности Жану, кроме памяти, смс и нескольких телефонных звонков.       — Хуже, — Кевин только хмыкает в ответ. — Мы дышали одним воздухом.       Всё, что нужно Кевину после этой поездки: сигарета и виски на четыре пальца. Три кубика льда. Сообщение Жана, что всё в порядке. Дэй просто хочет знать, что с ним всё хорошо.       С Жаном лучше, чем всё хорошо: с ним Джереми Нокс.       Кевин пьёт. Частые маленькие глотки, это игра на выживание, игра на выбывание, игра на выёбывание. Аарон тянется за второй стопкой. Их молчаливое соглашение, перемирие, молчаливый тост. Принятие в пьянстве на один вечер.       — Тебя не бесит? — спрашивает Аарон. — Не Линч. То, что Моро сводит тату.       Кевин едва заметно морщится. Ему кажется, что едва заметно; на деле — губы кривятся в гримасе боли. Аарон смотрит в опустевшую стопку; не смотрит на Дэя, не смотрит на Рене, не смотрит на Эндрю. Не хочет видеть никого из присутствующих здесь.       — Меня бесит, что я не рядом, — Кев говорит это резко; выпил недостаточно, но в голову уже даёт. — Бесит, что не я рядом с ним, когда он принимает это решение. Бесит, что Джереми отвёз его в клинику, а значит, узнал раньше меня. Бесит…       — Джереми Нокс, — услужливо подсказывает Аарон. — Тебя бесит Джереми Нокс.       Даниэль что-то шепчет на ухо Элисон, Мэтт пьёт безалкогольное пиво. Малкольма оттеснили в самый угол, рядом с ним сидит Джостен. Кевин Нилу сейчас даже немного сочувствует. Малкольму, впрочем, тоже: Эндрю, как и всегда, сидит рядом с Нилом. Беседы разрозненные, у них у всех из общего — только экси и учёба.       Элисон уводит девчонок на танцпол. С Даниэль, конечно, идёт Мэттью. Ники увязывается следом. Алекс долго крутит патлатой башкой, ожидая, пойдёт ли кто-то ещё, но в конечном итоге встаёт сам.       Становится тише.       — Почему не пригласишь её? — Кевин меняет тему, оставляя реплику Аарона без внимания.       Бесит и бесит; а кого б не бесил? Аарон близко общается с Жаном. Жану нужен друг. Рядом с Жаном — Джереми, блять, Нокс. И Кев сам к нему Жана отправил. Так Кевин переключает внимание нормального Миньярда на что-то, что понравится ему явно меньше, пока внимание того Миньярда, который Эндрю, полностью обращено на Джостена.       Нил говорит с Малкольмом.       — Ты про Рене? — Аарон бросает быстрый взгляд на танцпол; народу много, Уокер не видно. — Просто нет.       — Я на вас не ставил, — Кев пожимает плечами. — Но почему нет?       Кевин не делал ставок на пару Рене и Аарона: ни на положительный исход, ни на отрицательный. Ему неинтересно, но Дэй поддерживает разговор в нужном ему русле. Тема разговора: любая, кроме, блять, Джереми Нокса.       Шутка в духе не того Линча: просто не та Уокер. В стакане Кевина плещется Джонни, Рене же отплясывает на танцполе вместе с Элисон и остальными.       Во взгляде Аарона — короткая вспышка злости на фоне продолжительной боли.       — Потому что нет, — отрезает Аарон.       Больше Кевин не спрашивает. На самом деле, просто не успевает — Аарон рывком поднимается на ноги, вставая со стула. Так же резко разворачивается и уходит — в сторону барной стойки. Выпивает свой положенный шот там, потом идёт на танцпол. Кевин не следит, просто смотрит.       Возможно, просто у Аарона ещё не отгорело по Кейтлин.       Хоть у одного из Миньярдов есть способность к нормальным чувствам, новость-то какая.       У Кевина отвратительное настроение и новый стакан с виски — бармен, четыре пальца.       Возможно, это снова из-за Эндрю, который смотрит на Аарона лишь один раз за всё это время — когда он встаёт и уходит. Взгляд долгий и нечитаемый, а потом Эндрю снова поворачивается к Джостену.       Нил говорит о чём-то с Малкольмом, переговаривается тихо. Кев отсюда не слышит ни слова — слишком шумно. Кев пьёт свой виски, надеясь на быстрое опьянение. Губы Джостена шевелятся, губы Эндрю — прямая равнодушная линия. Кевин угадывает по губам — Линч говорит: «Я знаю». Кевин пьёт.       Кевин стучит по столу, привлекая внимание Миньярда, а потом протягивает ему ладонь.       Неоднозначный жест, немая просьба.       Эндрю не говорит ничего, не спрашивает и не комментирует — но пачка и зажигалка ложатся в ладонь Кевина Дэя. В ответ Кевин коротко кивает; допивает свой виски в несколько глотков. Эндрю отворачивается, теряя терпение. Эндрю снова смотрит на Джостена. Присматривает за ним, и пялится, и — Кевин уверен — ловит каждое сказанное Нилом и Малкольмом слово.       Эндрю известно что-то о ревности и инстинктах собственника. Кевин его понимает.       Но сейчас Кев хочет напиться; без крекерной пыли Дэй обходится несколькими сигаретами, чтобы в сочетании с никотином в голову дало быстрее. Походка нетвёрдая, Кевин оглядывается, прежде чем выйти наружу, прежде чем закурить во внутреннем дворике у чёрного входа. Спиной к холодной бетонной стене. Это не Калифорния. Здесь нет Джереми и нет Жана, но есть виски на четыре пальца и можно выкурить две сигареты подряд до тошноты.       Кев проверяет телефон: Жан не пишет, Жан не звонит. Всё ещё в клинике — или не хочет его будить, или не хочет отвлекать. Дэй говорил ему, что будет в Колумбии? Кевин силится вспомнить. Они так мало говорят, расписание забито, три часа разницы; экран телефона светит слишком ярко в темноте.       — Лисы тянут тебя на дно.       Этот голос. Кевину не надо поднимать глаза, не надо поворачивать голову, чтобы опознать, кому он принадлежит. Кевин его помнит: некоторые вещи нельзя забыть, нельзя вытравить из памяти.       Этот голос, мелодичный и мягкий, бьёт как хлыст. С теми же нотками в голосе Тея говорила Тэтсуи: «Хватит», когда он перебарщивал. Ей потом тоже, конечно, прилетало, но она всё равно останавливала Хозяина, когда считала, что Кевину на сегодня достаточно.       Теодора Мулдани подходит ближе, каблуки цокают, глаза сверкают. Они очень давно не виделись — во всяком случае, вживую. Кевин думает, что предпочёл бы с ней не встречаться. Не объясняться.       — Они, по крайней мере, не избивают меня, — парирует Дэй.       — И не останавливают от саморазрушения, — Тея презрительно кривится. — Лишь потакают ему.       Кевин демонстративно подносит сигарету ко рту, обхватывает губами кончик фильтра. Затягивается, но дым выпускает в сторону. Тея всегда хорошо к нему относилась, слишком хорошо, чтобы это было правдой. Кев стряхивает пепел себе под ноги; прошлое, теперь это всё пошлое прошлое, которое они обратно никогда не вернут. Тея была ему кем-то вроде старшей сестры: наставницей и подругой. Теперь Тея стоит в паре метров от него и морщится: от запаха дыма или от вида пьяного Кевина. Теперь во взгляде Теи — лишь презрение и плохо скрываемая ярость. Теперь Тея больше не улыбается ему и не тянет руки, чтобы его обнять при встрече.       — Какого чёрта ты здесь делаешь? — спрашивает Дэй, и в его голосе — пьяная усталость.       Тея здесь одна или прихватила с собой других Воронов? Или она прихватила кого-то ещё? Когда-то Кевин доверял ей. Это было очень давно. Ещё до того, как Рико сломал Кевину руку. Задолго до этого.       Теодора вздыхает, скрещивая на груди руки. Она красивая. Она была красивой, когда Кев увидел её впервые. Сейчас она выглядит ещё лучше. Кевин думает, что злость делает её прекраснее. Он усмехается своим мыслям, затягивается снова.       — Пришла поговорить, — Теодора морщится.       Кевин лишь качает головой.       — Сейчас? Ты пришла поговорить сейчас? Здесь, в Колумбии? — Кев тоже злится, пьяная злость и пьяное бесстрашие, может, так действует шахматная фигурка, вытатуированная на коже; а может, всё дело в отчаянии. — Откуда ты вообще узнала, что я буду в Колумбии?       Можно было бы и не спрашивать: это Теодора. Когда ей что-то надо, она роет информацию не хуже Рико. Не хуже Жана. Как акула, почуявшая кровь, явилась на запах алкоголя и никотина. Нашла Кевина. Дождалась, когда он останется один. Пришла поговорить.       Дэй кидает взгляд на приоткрытую дверь. Он справится с Теей, если она одна. Она всего лишь девушка. Игрок национальной сборной, но всего лишь девушка.       Теодора пожимает плечами.       — Ты неосторожен, Кев. Тот, кто хочет знать, тот знает, где ты бухаешь на выходных и где и с кем проводишь летние каникулы, — губы Теи трогает лёгкая улыбка. — Я думала поговорить и с Жаном, но Колумбия ближе, чем Сан-Франциско. Но, конечно, если ты не желаешь разговаривать…       — Не смей. Приближаться. К Жану.       Недокуренная сигарета ломается в пальцах. Кевин бросает её себе под ноги, чтобы придавить кроссовком: то же он предпочёл бы сделать и с Теей. Голос Дэя дрожит от ярости. Глухой, клокочущей внутри. Она вот-вот выплеснется наружу. Вот-вот поглотит Тею. Мулдани, конечно, всплывёт. Вынырнет на поверхность, тряхнёт волосами и пойдёт дальше, стуча каблуками.       Сука.       — Тогда давай поговорим, — усмехается она.       Точно. Теодора приехала сюда поговорить. Кевина передёргивает. Здесь только они вдвоём — и музыка, доносящаяся из клуба. Как скоро Эндрю его хватится и хватится ли вообще?       — О чём? — Кев почти выплёвывает это Мулдани в лицо. — Хочешь услышать мою версию? Кажется, на шоу Кэти тебе хватило и другой истории.       Тея проводит рукой по волосам, Тея щурится, Тея смотрит холодно и зло.       — Твою версию? — Тея делает шаг по направлению к Кевину. — Я узнала о том, что ты сломал руку, из новостей. О том, что ты не считаешь это несчастным случаем, я узнаю из твоего интервью. Твой телефон не обслуживался. Ты не удосужился сообщить мне свой номер, как и никому из Воронов. Что я должна была думать?       Кевин, конечно, пытается отступить. Сделать шаг назад. Кевин прижимается спиной к бетонной стене.       Это всего лишь Тея.       — А ты думала, я пойду плакаться к той, что спала с Рико?       Глаза Теодоры распахиваются, такие огромные. Такие красивые. Обрамлённые длинными чёрными ресницами, её глаза полны шока и боли. Тея выглядит так, словно Кев её только что ударил. Дал оплеуху, пощёчину. Услышать это Тея точно была не готова.       Синие глаза Теи кажутся чёрными в темноте.       Кевин в темноте кажется собственной тенью.       Она не знала, что всё это время Дэй был в курсе. Всё это время Дэй знал. Мулдани требуется несколько секунд, чтобы взять себя в руки.       — Об этом хотя бы не знали все остальные, — Тея пытается ударить в ответ. — Как о тебе и Жане.       — Я знал. И я знаю. Вы трахались. О чём, говоришь, ты хотела спросить?       Они трахались.       Кевин знает это, потому что видел. Кевин знает это, потому что был в раздевалке, когда Тея пришла туда вместе с Рико. Ряды шкафчиков закрывали Дэя, который просто пытался прийти в себя в темноте после дополнительной тренировки и долгого горячего душа.       Теодора тогда тоже сказала Рико, что хочет поговорить с ним.       Кевин тогда просто упустил момент, когда было бы уместно выдать своё присутствие; пытался не шуметь, пытался не дышать. Пытался уложить в голове всё, что говорили друг другу Рико и Тея.       «Ты трахаешься с ним?»       Тея рассмеялась тогда.       Рико спросил именно в этой формулировке, грубой и резкой, Тею этот вопрос лишь позабавил. Кевин вслушивался в её смех.       «Нет, Рико. Конечно, нет. Он мне как младший брат», — вот что сказала Тея.       Они стояли в темноте раздевалки, Тея Мулдани и Рико Морияма, а Кевин прятался между рядами шкафичков, думая, что выбираться уже слишком поздно. Его увидят. Ему прилетит. К двери он не пролезет так, чтобы его не заметили. Рико спрашивал, трахается ли с Кевином Тея, потому что был только один человек, к которому Мулдани относилась как к младшему брату.       Кевин Дэй.       «Найди себе другого младшего брата».       Рико злился, Тея смеялась. Её смех казался Кевину неестественным. Шаловливые нотки. Флирт. Рико злился, Тея с ним заигрывала. Кевин чувствовал себя третьим лишним.       Если бы он себя выдал, ему прилетело бы от обоих.       «Я не украду его у тебя, Рико, — это прозвучало тише, мягче, заманчивее. — Скорее — я украду тебя. У него».       Так сказала Тея.       А потом говорить они перестали. Кевин боялся выглянуть, Кевин боялся выглянуть. Шорох одежды и поцелуи; и тихие стоны Теи.       Будто Кев задремал в раздевалке, и ему приснился кошмар эротического содержания. Все эти звуки; шлепки, и стоны, и дыхание. Рико удивительно тихий. Кевин вслушивался. Кевин представлял. Кевину хватило смелости и двух секунд, чтобы увиденное перечеркнуло все его фантазии.       Рико Морияма лежал на спине, и Тея, абсолютно голая, сидела на его бёдрах. Тея оседлала Рико — и её длинные чёрные волосы струились по её спине. Запрокинутая голова Теодоры и её стоны, и то, как она двигала бёдрами, — Кевину хватило, чтобы возбудиться. Кевину этого хватило, чтобы никогда больше не доверять Тее.       Он не рассказывал об этом Бетси — а, собственно, что было рассказывать? И что Бетси сказала бы? Кевин по прошествии нескольких лет сказал бы: в этом не было ничего такого. Тея хотела трахаться, и Рико ей хотелось больше, чем самого Кевина.       Они дружили.       То, о чём Тея хотела поговорить, — не имеет значения.       — Я думал, ты тут закидываешься, — голос Малкольма Линча вырывает Кевина из воспоминаний, из пошлого прошлого, порочного круга насилия и предательств. — Или, на крайняк, трахаешься. А ты с ней разговариваешь.       Последнее слово Линч проговаривает чётко, по слогам. В его голосе нет насмешки, хотя должна быть. В его голосе — доля разочарования: Кевин Дэй, звезда экси, даже не трахается.       — Пошёл вон, — говорит Тея, не глядя на Линча.       — Это общественная территория, — Линч, напротив, смотрит прямо на Тею.       — Это частный разговор.       — Да, — рассеянно кивает Малкольм. — Я слышал. Мои соболезнования. Он трахался так же, как играл? Рико.       Кевин думает, что год назад, на шоу Кэти Фердинанд, в попытке защитить его свой рот точно так же раскрывал Нил Джостен. А потом пришёл Эндрю. Сейчас между Теей и Кевином встаёт Малкольм Линч. Всё повторяется — не в точности, но имеет схожий мотив. Всё идёт не по кругу, но по спирали, изменения в каждом витке, но суть остаётся той же.       Кевин Дэй не в состоянии защитить себя — но ему похуй на себя.       Жан в безопасности. Кевин надеется, что хотя бы с Джереми Жан в безопасности. Нокс обещал его защитить.       Лицо Теи искажает гримаса ярости; Кевин думает, что боль выглядит точно так же.       Тея считает за лучшее игнорировать Малкольма. Кевин, напротив, ему отвечает:       — Примерно так же. В конечном итоге, оргазм она симулировала, — Кев пожимает плечами, а потом отрывается от стены.       Кевин кивает Линчу, и они уходят — обратно в клуб, обратно к их столику, где — спасибо, Роланд — уже стоит стакан с виски. Четыре пальца. Эндрю и Нила за столиком нет; Кевин отстранённо думает, что хоть кому-то сегодня перепадёт.       Когда Дэй, наконец, вернулся в их комнату — тогда, в их с Жаном комнату, — Моро, конечно, спал. Кевин дождался финала. Окончания акта. Завершения представления. Рико не издал ни звука даже во время оргазма. Дэй прислушивался. Дэй слышал всё — в ночи звуки особенно громкие. Рико натянул шмотки и вышел, Тея пошла в душевую. Когда Кевин уходил оттуда, одежда Мулдани так и валялась на полу. Кев подумал, что она раздевалась сама. Стянула с себя платье, потом — бельё. Кевин боялся, что Рико будет ждать её в коридоре, Кевин боялся наткнуться на него на выходе. Кевин почти бежал в свою комнату.       Личные комнаты Воронов делятся на два крыла: красное и чёрное. Свет в коридорах уже не горел. Кев почти бежал по памяти, на ощупь. Их с Жаном комната — Кев захлопнул за собой дверь и просто рухнул на кровать поверх одеяла. Просто дышал. Десять минут. Двадцать. Тридцать.       «Кев», — Дэй услышал голос Жана, повернул голову.       Моро и тогда не нужно было спрашивать, всё ли в порядке. Жан и так видел, что нет. Жан просто протянул руку — их кровати были так близко, — и Кевин, повинуясь порыву, схватил его ладонь. Пальцы Жана уже тогда были деформированы от постоянных переломов; не так, как сейчас, конечно, но уже достаточно. Достаточно для того, чтобы, вслепую вцепившись в руку Жана, точно знать, что это рука Жана.       Кевин сжимал его пальцы своими до самого утра, а Жан так ничего и не спросил.       Кевин пишет Джереми Ноксу:       «Если приедет Мулдани, убей её, но не пускай к Жану».       Джереми отвечает коротким и лаконичным:              «Обещаю».       Линч хлопает Кевина по плечу.