Никто, Нигде, Никогда

      Всё происходящее больше напоминает Кевину какой-то сон. Жуткий, сюрреалистический. Тело Рико, распростёртое на полу раздевалки. Малкольм Линч, с непроницаемым видом шарящий по карманам Мориямы. Алекс со своей кривой глуповатой ухмылкой. И Джереми, не отходящий от Кевина ни на шаг. Джереми, постоянно касающийся Дэя — трогающий его плечо, его шею, его предплечье. Джереми, хладнокровно застреливший Рико.       Забрал у него пистолет и застрелил Рико Морияму сам.       Джереми Нокс — хороший парень. Идеально появляется в нужный момент, идеально мешает Кевину сделать глупость. И делает её сам.       Наверное, стоило позвонить в полицию. Во всяком случае, до того, как Нокс выпустил в Рико две пули, чтобы наверняка. После-то уже, конечно, было поздно. Сейчас — поздно тем более. Сейчас Линч выуживает телефон из кармана куртки Рико и прячет его в кармане своей. Кевин не комментирует его действий, Кевин ничего не спрашивает. Кевин Линчу доверился в тот момент, когда позвонил ему.       Первое правило манипуляции: дай человеку то, что он хочет. Кевин дал Линчу возможность умничать. И теперь просто делает так, как он говорит. Одна надежда на то, что у Малкольма действительно получится выпутать из этого дела их обоих.       — Где Жан? — едва слышно спрашивает Дэй, сразу после того, как записи с камер оказываются изъяты, а сами камеры — отключены.       Ваймак как раз успел обзавестись новыми камерами после того, как старые были разбиты. Успел вызвать службу, чтобы их установили. И теперь Линч с Алексом разбивают их — снова. Джереми с едва заметной улыбкой пялится на этот акт вандализма.       — В безопасности, — так же тихо отвечает Нокс, и тут же задаёт свой вопрос. — Как ты?       Джереми выглядит так, будто нашёл внутреннюю гармонию, постиг дзен. Едва заметные нотки волнения в его голосе звучат только сейчас — он действительно переживает за Кевина. Джереми спрашивает, как Кев, таким тоном, словно это не он застрелил человека.       Рико Морияму, конечно, но он всё-таки человек.       Скорее всего.       Если, конечно, Нил в ужасе не сказал Линчу, что Ичиро его убил, а это — какой-то грёбаный двойник или пришелец, какой-нибудь хитровыебанный оборотень, или сумасшедший, что провёл всё это время в пластической хирургии. И ещё, конечно, подделал голос.       Кевин хмыкает несколько нервно, и Нокс снова поглаживает его плечо.       Волнуется.       Один слишком идеальный, второй слишком умный, Кев понятия не имеет, как до этого докатился. И откуда здесь взялся Алекс. И как появился Джереми Нокс. Слишком много всего. Это кошмар, это дурной сон. И даже в этом кошмаре то немногое, что волнует Кевина — Жан.       — Они могут наведаться в Калифорнию тоже, — Кевин сглатывает. — Рико сказал...       — Рико мёртв, Кевин, — Джереми перебивает его, мягко и настойчиво, и всё же так упрямо. — Мёртв. А если Ичиро или кто-то ещё наведается в Калифорнию, Жана там они не найдут. Так как ты?       Рико мёртв. Мёртв, жив, снова мёртв. Всё произошло так быстро, словно в ускоренной перемотке. Словно мозг Дэя успевает лишь тупо регистрировать факты. Словно Кевин ещё не осознаёт случившееся.       Шок.       Отходняк.       Нервный срыв.       Кевин вообще-то неплохо держится.       Сообщение от Джереми Нокса наконец-то доставлено, Кевин бегло просмотрел его, когда набирал номер Нила. Лучше поздно, чем никогда.       Так Кевин всё-таки отвечает на заданный Джереми вопрос, пока он не повторил его в третий раз — с него станется.       — Жив, — хмыкает Дэй. — Благодаря тебе.       По правде, Кевин понятия не имеет, как он. Жив, дышит, не ранен. В порядке физически. Способен играть.       Остальное не должно иметь значения.       Судя по взгляду Нокса, он имеет в виду совсем другое.       На это сказать Кевину нечего.       Так Линч снова командует:       — Ты не выходил из общежития, — Малкольм смотрит Дэю прямо в глаза. — Ты провёл весь вечер в общежитии. Не знаю, что ты наплёл Эндрю и остальным, но ты торчал весь вечер в общаге. А потом приехал Нокс. Приехал из аэропорта сразу в общежитие, никуда не заезжая. Это понятно?       Кевин кивает. Джереми кидает на Кева короткий взгляд. Ладонь скользит по плечу, скользит по спине, остаётся на лопатках Кевина Дэя.       — Если всё пойдёт не по плану, я признаюсь, — Джереми говорит об этом так спокойно, словно речь не об убийстве. — И зачем мне в общежитие?       Линч смотрит на Джереми, как на полного идиота. То ли из-за этой его реплики, то ли из-за этого его вопроса.       — Затем, — вздыхает Линч. — Что мы сможем обеспечить тебе алиби. Кевин и мы с Алексом.       Ривера поднимает голову, заслышав свое имя. Кривая глуповатая ухмылка на его губах — Кевину кажется, что он до сих пор не понимает, во что именно вляпался. Не осознаёт до конца.       Но что будет, когда он осознает?       Страх комком в горле, тяжестью в желудке. Что, если он сдаст их? Сдаст Джереми. Зачем Линч вообще притащил его сюда? Малкольм должен знать, что делает. Малкольм...       Пальцы Нокса слегка цепляются за куртку Кевина, Джереми делает шаг ближе. Джереми притягивает к себе Кевина — снова. Объятья убийцы. Нокс пытается дать понять Кевину, что он здесь. Рядом. Зачем Нокс приехал? Жан попросил?       Нет, точно нет; с этой его идеальностью Джереми почти наверняка вызывался сам.       — А что будем делать мы? — Алекс интересуется, когда они выходят наружу. — Будем трахаться в твоей машине на парковке?       Ночной воздух, прохладный, освежающий. Они выходят на улицу, и всё произошедшее снова кажется похожим на ночной кошмар. Сюрреалистический, жуткий, и всё-таки просто сон.       — Садись в машину, — хмыкает Линч.       Кевин думает, что тачка Линча действительно годится разве что на то, чтобы в ней трахаться. Кажется странным, что о своём алиби Малкольм как раз и не позаботился, не подумал. Думает прямо сейчас.       Так они рассаживаются по машинам — Кевин и Нокс в арендованную, Линч и Алекс — в убитую Шевроле. Машина с нью-йоркскими номерами остаётся стоять на парковке возле стадиона. Ждать своего хозяина.       Рико не вернётся.       Не выйдет из раздевалки. Не выйдет на поле. Не даст очередное интервью, где обольёт грязью Лисов и лично Кевина. Не причинит больше никому вреда — ни Кевину, ни Жану, ни оставшимся в Иверморе Воронам.       Джереми убил его.       — Дыши, — Нокс заводит мотор, внимательно глядя на то, как тачка Линча выезжает с парковки.       Будто у него тоже возникли сомнения, что эта машина способна ехать не только с помощью эвакуатора.       Это «Дыши» режет Кевина без ножа. Так всё время говорил Дэю Жан, повторял в моменты, когда Кевина накрывала паническая атака. Теперь так говорит Джереми.       И даже если Нокс спас ему жизнь, имеет ли он право на это?       Джереми Нокс не играет грязно — Кевин был уверен в этом до того, как Джереми равнодушно выпустил две пули в тело Рико.       — Ты мог позволить ему убить меня, — Кевин говорит это только сейчас, в машине, оставшись наедине с Джереми.       Кевин осознаёт это только сейчас. Нокс мог просто подождать. Это не сходится с его идеальностью, это пошло бы в разрез с его принципами, но Джереми мог просто подождать. И Жан был бы его.       Нокс едет следом за машиной Линча, держится на некотором расстоянии. Кевин спрашивает себя, как Джереми вообще способен вести тачку после такого. Реакции, доведённые до автоматизма, или ему правда плевать?       — А ты мог позвонить в полицию, — Джереми улыбается уголками губ.       Мог бы. Самооборона или хладнокровное убийство — решали бы в суде. Кевин вообще-то даже не сомневается, что Нокс выпутался бы. Идеальный парень с идеальной репутацией — это так плохо вяжется с тем, что Рико Джереми попросту застрелил.       Кевин мог просто позвонить копам.       Кевин не мог.       — Не делай из меня совсем уж говно, Джереми, — Дэй хмыкает, смешок выходит нервный, на выдохе. — Я ведь не... Как бы я блять сдал копам тебя? После того, как ты... Блять. Нокс, схуяли ты такой идеальный?       Вопрос почти риторический, вопрос почти в пустоту. Джереми Нокс всё равно отвечает.       — Идеальный? Кев, я застрелил человека, — даже сейчас, когда Джереми говорит это, он улыбается уголками губ; так, как всегда улыбается.       Кевин думает: в этом есть что-то нездоровое. Что-то от психопатии. Джереми просто псих.       Который спас ему жизнь.       — И ты сделал это идеально, — эта беспомощность в голосе Кевина звучит, звенит, дрожит, и Кевин снова смеётся. — Ты, блять, появился в самый нужный момент, и... И спас меня. И зачем? И что теперь, Джереми? Заберёшь его у меня?       Спрашивать об этом — страшно. Но Кевин должен знать, ему нужно знать. Джереми мог позволить Рико убить Дэя. Появиться чуть позже. Пристрелить Морияму после того, как он застрелит Кевина. А потом утешить Жана.       Будь на месте Джереми сам Кевин, что бы он сделал?       Просто не приехал бы. И уж точно не стал бы геройствовать. И точно не стал бы убивать кого-то ради...       Ради кого?       — Ты очень плохо думаешь, Кев, — Джереми коротко качает головой. — И в первую очередь — о себе самом. И о Жане тоже. И обо мне. Нам надо поговорить, тут ты прав. Но ты действительно хочешь сделать это сейчас?       Так желудок липнет к позвоночнику. У Кевина нервная трясучка от одной этой фразы. «Нам надо поговорить». Обычно когда говорят такое, не имеют в виду ничего хорошего. Никто не произносит подобное с желанием сообщить, что ты выиграл в лотерею. Эта фраза звучит перед по-настоящему серьёзным разговором с хуёвыми последствиями. Так люди расстаются. Так признаются в измене. Так Жан мог послать Джереми, чтобы рассказать Кевину правду.       Жан не мог.       Он обещал.       Жан не мог сделать этого с ним. Только не так. Жан сказал, что не собирается от него отказываться. Жан тоже сказал, что им надо поговорить, ещё до Осеннего Банкета. Ещё до того, как Ваймак признался.       Кевин дышит.       Джереми кидает на него обеспокоенный взгляд, ладонью касается предплечья Дэя. Легко сжимает коротко, успокаивающе.       — А когда ещё? — Кевин усмехается — это нервное. — Чего тянуть? Там зелёный.       Там светофор сменился, и тачка Линча впереди уже тронулась, и а позади раздаются раздражительные клаксоны, и пальцы Нокса снова сжимаются, прежде, чем Джереми убирает руку.       Джереми переводит взгляд обратно на дорогу — но будто не видит её, не отдаёт отчёта, не слышит ни визга тормозов, ни клаксонов.       Там светофор сменяется снова на красный, Джереми делает глубокий вдох.       Они не успеют поговорить обо всём в машине, вот о чём думает Кевин. Не успеют по дороге в общежитие. Ещё немного, и они уже никуда не успеют — Джереми больше следит за реакцией Кевина и за самим Кевином, чем за дорогой.       Но эта фраза, «Нам надо поговорить» обычно предполагает, что разговор будет долгим. Прелюдия и попытки успокоить, потом чёртовы аргументы, а потом, под конец, та самая фраза, из-за которой мир Кевина рухнет.       В комнате не будет Ники — он в Колумбии, но наверняка будет Малкольм. А то и Алекс притащится. Джереми, скорее всего, руководствуется чем-то другим, раз хочет отложить разговор. Вбил себе в голову, что для Дэя хватит на сегодня и того, что уже случилось.       Будет забавно, если Кевина в итоге убьёт разговор, а не пуля из пистолета.       Джереми молчит долго. Подбирает подходящие слова и думает, как бы выразиться помягче. Как бы сказать идеально.       Тачка Линча укатила далеко вперёд, Джереми трогается с места только сейчас, через пару секунд после того, как загорается зелёный.       — Жан любит тебя, Кев, — начать Нокс решает именно с этого, и это, кажется, ещё хуже.       Это только повышает напряжение, Кевин ждёт продолжения, ждёт этой пули, ждёт приговора. Ждёт новости, которая его убьёт.       — Но? — Кевин озвучивает это первым, это «но», повисшее в воздухе. — Здесь налево сверни.       Джереми только вздыхает, послушно крутит руль, поворачивает. Их разговор тоже сворачивает в слишком опасную степь.       — Но? — переспрашивает, хмыкает, и всё равно продолжает улыбаться. — Кев, мы с тобой любим одного человека.       Кев. Дэя не зовёт так никто, кроме Жана. Так звала его мама. Теперь так зовёт его Джереми Нокс. Даёт ли тот факт, что Нокс спас его жизнь, право звать Кевина так, как ему хочется?       Кев. Это кажется чем-то личным. Из уст Джереми Нокса это кажется чем-то странным.       И если Кевин попросит не звать его так, Джереми почти наверняка согласится. Короткая форма имени режет уши. Режет сознание. Режет осознанием, что так зовёт его кто-то помимо Жана Моро.       Нокс сказал, что Жан в безопасности.       То, что Джереми любит Жана — для Кевина не секрет. Не было секретом ещё в Калифорнии. Невозможно так смотреть на человека и не любить его. Даже Джереми Нокс так не может.       — Нам сюда. Ты сделал это, чтобы у нас с тобой были равные шансы? — Кевин усмехается. — Спас меня для этого? Чтобы всё было честно?       От общежития до стадиона ехать всего ничего. Кевин на стадионе провёл всего ничего; несколько минут с Рико и чуть меньше часа с Джереми, Малкольмом и Алексом. Несколько минут по прямой — здание общежития уже видно. Кев пытается вспомнить, был ли здесь Джереми хоть раз. Он приезжал прямо к Эбби в прошлый раз, когда был здесь, а до этого... А до этого, кажется, нет. Кевин не помнит.       Джереми приезжал в Ивермор, когда Кевин и Жан были там, но в Иверморе всё было по-другому.       На парковке перед общежитием машины Линча нет. Свернул не там или поехал дальше. Может, поехал к копам, хотя вряд ли. Для этого Линчу не следовало уничтожать улики. Может, за этим и поехал. Избавиться от пистолета. От мобильника Рико.       — Ты такой глупый, Кев, — Джереми произносит это с какой-то особенной нежностью. — Какие равные шансы? На что? На то, чтобы причинить боль Жану?       Кевина передёргивает. Боль Жану. Дэй всё время причиняет боль Жану. Своими действиями, своей ревностью. В этом плане их шансы, конечно, не равны. В этом плане Кевин давно проебался. В этом плане Джереми следовало отобрать у него Жана давным-давно, но вместо этого Нокс спасает Кевину жизнь.       Кевин молчит, уставившись в окно, хотя смотреть здесь, на парковке, в общем-то не на что. Тачки Линча нет, а значит, в их комнате пока пусто. Но Кев остаётся сидеть в машине, даже когда Джереми глушит мотор, и Нокс не спорит. Не спрашивает. Ждёт.       Молчание неловкое, горькое; Кевин всё ещё ждёт того, что должно убить его. Того, о чём Джереми хотел поговорить на самом деле.       — Скажи это уже, — просит Кевин. — То, о чём ты хотел поговорить. Скажи прямо.       Взгляд Нокса Кевин ощущает почти физически. Так же, как прикосновение его ладони к своему плечу.       — Ладно, — соглашается Джереми. — Ты, Жан и я. Втроём. Вот о чём я хотел поговорить.       Дэй оборачивается только сейчас, чтобы убедиться в том, что Нокс не шутит. Предельно серьёзен. И даже не улыбается. Не в этот раз.       Ладонь на плече тёплая, тяжёлая. Джереми пытается его успокоить. Джереми пытается дать ему понять, что он рядом. Жест поддержки.       Сожмутся ли его пальцы, если Кевин сейчас попытается вырваться? Сбежать. Хлопнуть дверью машины.       Идти, кроме как в комнату в общаге, Кевину больше некуда.       Сбежать от разговора — это так в стиле Кевина и совсем не вяжется с Джереми Ноксом.       — С Жаном вы это уже обсудили, я так понимаю? — Кевин издаёт нервный смешок.       Джереми коротко качает головой.       — Нет. Не совсем, — но сейчас Джереми выглядит так, будто не то что сочувствует Кевину, но просто хочет забрать всю боль Дэя, всю ревность, все эти страхи и комплексы и сомнения. — Но я сказал ему, что он может не выбирать между мной и тобой. Жан думает, ты никогда не согласишься на это. Жан безумно боится сделать тебе больно. Жан... думаю, он так и не смог бы поговорить с тобой об этом в итоге. Поэтому говорю я. Ты хотел услышать прямо: вот тебе прямо. Я люблю Жана. А Жан любит тебя так сильно, что я не могу не любить тебя тоже. И я не идеальный, как ты думаешь. Я самонадеянный придурок и уверен, что рано или поздно у меня получится сделать счастливыми вас обоих. И даже не тем, что я от вас обоих отъебусь.       А вот теперь улыбается. Шутит и улыбается, и говорит прямо и говорит, что думает. Идеально, блять. Кевину почти смешно и горько. Было бы смешнее, если бы не было так больно.       Вот зачем Джереми Нокс его спас.       По крайней мере, это честно.       — А если я откажусь?       — Тогда я хотел бы узнать причины, — Джереми говорит это так спокойно, аж бесит.       Раздражает. Джереми словно готов принять всё — и в то же время гнёт свою линию. В этом есть что-то от психопатии — любить так сильно. Джереми то ли ещё не осознал, что убил человека, то ли ему плевать, то ли Кевин ни черта не разбирается в людях.       Он и не разбирается, просто у Кевина слабость к психопатам. Он был болезненно привязан к Рико. К Тетсуи. К Эндрю.       — Это... это так не работает, Нокс. Не так. Не знаю, как, но точно, блять, не так, — Кевин хмыкает, качает головой, пытается отвести взгляд, но Джереми смотрит на него — и правда ждёт причин. — Я плох в отношениях, блять. Даже на двоих. А втроём... Блять, нет. Я мудак, ты это знаешь, ты это знаешь даже лучше, чем Жан. Это должно быть отличный план: на моём фоне идеальный ты будешь выглядеть ещё лучше, и Жан наконец-то поймёт это. А потом вы от меня избавитесь, и...       Ладонь Джереми накрывает рот Кевина. Нокс просто затыкает его, заставляя замолчать. И Кев замолкает.       — Я не идеальный, — Джереми качает головой. — Ты очень глупый, Кев.       — Зато ты, блять, на моём фоне выглядишь очень умным.       Кевин злится. На Джереми Нокса очень легко злиться — и в то же время очень трудно, когда он улыбается вот так, как сейчас, одними уголками губ. Когда смотрит на Кевина так, как сейчас. Не как смотрит на Жана, но от взгляда Джереми Дэю всё равно не по себе.       — Ты просто очарователен в своей глупости, — выдыхает Джереми.       Лучше бы Нокс застрелил его. Почему-то именно эта фраза режет Кевина без ножа. Почему-то именно от неё Кевину так больно. Почему-то именно сейчас руки Кевина снова начинают дрожать.       И он отстраняется. Джереми убирает руку, и Кев отворачивается, снова смотрит в окно, но машины Линча нет.       — Думаешь, они правда трахаются в тачке где-нибудь на обочине? — плохая попытка сменить тему, Дэй открывает дверь машины, выбираясь наружу.       Холодно. Воздух холодный, и Кев ведёт плечами. Кевин не оборачивается, но слышит, как Джереми хлопает дверью машины тоже. Слышит, как Джереми подходит к Кевину со спины.       Кевин ловит себя на мысли, что ждёт нового прикосновения, коротких объятий.       Кевину эта мысль не нравится.       — Я бы не удивился, — Джереми улыбается — Кевин не видит, но слышит по голосу.       Джереми встаёт рядом, не обнимает, но стоит так близко, что плечом почти касается плеча.       — Джереми, я не смогу, — в глубокой ночи на парковке тихий голос Кевина кажется слишком громким. — Вы вдвоём там, вместе, а я здесь, и... Это правда паршивая идея. Я не смогу.       — В этом всё дело? — Нокс снова на него смотрит, и от этого взгляда, словно рентгеновского, просвечивающего все тайные мысли и страхи Кевина, хочется скрыться. — В том, что мы вдвоём там?       — Блять, а как ты себе это представляешь? — Кевин срывается. — Вы будете счастливо трахаться там вдвоём, а я...       — Не будем, — Джереми обрывает его так резко, так уверенно и так легко. — Если в этом всё дело, мы решим. И трахаться без тебя мы не будем. Кев, успокойся. Мы не делали ничего за твоей спиной. И не станем. Иди сюда.       Но это не так работает, и не должно работать так. Но как объяснить это Джереми? Они хорошо общались до этого, мало и строго по делу, и тогда между ними не стоял Жан. Кевин восхищался им, искренне восхищался, а Жан ревновал, а потом Дэй разрушил всё собственными руками, отправив Жана Моро к Джереми.       А если бы не отправил, если бы Жан оказался где-то в другом месте и с кем-то другим, Кевин уже был бы пару часов, как мёртв.       Но это так не работает, даже если у Кевина слабость к психопатам. Даже если убрать все факторы, исключающие ревность Дэя — и от этого уже само по себе смешно.       Но это так не работает — но Кев почему-то делает шаг, оказываясь в объятиях Нокса. Кевин почему-то позволяет себе уткнуться в его плечо. Кевин почему-то позволяет Джереми гладить его спину.       — Дело не только в этом, — выдыхает Кевин.       Легко понять, почему Жан повёлся. Если Джереми ведёт себя хотя бы вполовину так же, как вёл себя с Жаном — Кев понимает, почему Моро увлёкся. Джереми готов решить все вопросы и все проблемы, Джереми так упрямо гнёт свою линию, Джереми чёртов Нокс такой невыносимо идеальный.       Они неплохо общались раньше, но тогда между ними не было Жана.       — В чём ещё? — Джереми спрашивает.       Готовый вытащить наружу всё, все страхи Кевина, все волнения, все тревоги. Все вопросы, всё, мучающее Кевина, всё, мешающее ему спать ночами. А потом пристрелить всё это так же хладнокровно, как пристрелил Рико.       — Много всего, — Кев мотает головой. — Слишком много. Даже ты не потянешь.       — Жан тянет как-то один. Вдвоём с ним мы вытянем больше, — Нокс опять улыбается, коротко касается губами виска Кевина.       Надо дать человеку то, что ему нужно, чтобы он сделал то, что ты хочешь. Манипуляции. Джереми даже не манипулирует — он делает это так открыто, что это сложно назвать манипуляцией.       Что нужно Кевину? Помимо безопасности Жана, помимо собственной безопасности. Помимо экси.       Кевин думает, что понятия не имеет. Или просто слишком устал, чтобы думать об этом. Наконец-то усталость берёт своё. Или это эффект рук Джереми Нокса.       — Пойдём в комнату, — Кев мотает головой коротко, отстраняется. — Я затрахался ждать, пока они натрахаются.       Джереми только кивает — но выглядит так, будто до последнего не был уверен, что Кевин его за собой в комнату поведёт. Но так они идут, тихо шагая по пустому коридору, по лестнице вверх.       И Нокс молчит, лишь старается быть к Кевину ближе. Нокс застрелил Рико. Нокс спас Кевина. Нокс молчит, пока Кевин снова и снова задаёт себе вопрос: «Что ещё?»       — Выпить хочу зверски, — признаётся Кевин, открывая дверь и пропуская Джереми в комнату.       Здесь пусто; Ники в Колумбии, а Линч ещё не приехал. Здесь пусто, и никто не дежурит под дверью, никто даже не звонил. Значит, пока никто не знает, что произошло. Малкольм никому не сказал.       Интересно, правда, что ли, трахается с Алексом?       Кевина это не касается. Кевину бы со своей драмой разобраться. Драма Кевина разглядывает обстановку в комнате, нерешительно топчется.       — А я — курить, — вдруг говорит Джереми.       — Ты же не куришь.       — Бросил, — кивает Нокс. — Не такой уж и идеальный.       — Ты хуже. Даже курить бросил. Идеальнее не придумаешь, — Кевин нервно смеётся, и спустя секунду снова оказывается в руках Нокса.       Кевина трясёт. Это отходняк, это нервное. Это просто перепад температур. Это просто дрожь. И Джереми прижимает Кевина к себе так, словно может эту дрожь забрать тоже.       — Ты... ты можешь лечь на кровать Ники, — Кевин говорит: звучит так же нервно, словно он пытается сменить тему или просто заполнить тишину. — Не думаю, что Ники будет против, если ты переночуешь на ней. Или на диван.       Или Джереми может лечь с ним, но Жан вряд ли будет в восторге узнать об этом. Кевин снова думает, что они не справятся, не выдержат, сам Дэй точно не вывезет всего этого. Попросту не сможет. Все эти чувства, вся эта ревность, все эти нервы. Расстояние.       И Джереми Нокс, который кивает, но не разжимает рук.       — Всё хорошо, — шепчет Нокс Кевину на ухо. — Мы разберёмся.