Идеал в страдании.

Сознание зависает где-то в самом разгаре ночных сновидений. Сладкое удовольствие медленно растекается по всему организму, ощущение мягкости ласкает бархатную кожу и солнечные лучи, подсвечивающие полупрозрачный тюль, вынуждают слегка опухшие веки раскрыть веер длинных ресниц, подгружая умиротворенный взгляд в нежеланную после глубокого сна реальность. Вивьен удовлетворенно потянулась, казалось, каждой клеточкой своего тела, широко зевая и издавая нежный стон безмерного наслаждения. Светлая комната все ещё удерживала в прохладном воздухе витающие воспоминания ночной работы, что отразилась на нескольких белоснежных листах, раскиданных по всей поверхности темного стола. И солнечная привстала на локти, оглядывая помещение и самодовольно улыбаясь источнику собственного осознания идеально выполненной задачи. Он неуклюже раскинулся на широком кресле, удерживая опущенную голову ладонью и еле заметно спокойным дыханием вздымал оголенную грудь, отчего каждая выведенная на гладкой коже татуировка то и дело переливалась на солнечных лучах. И Вивьен задержала взгляд на мужском лице, что будто сияло от заглушенных сном мыслей, рассматривая каждый изгиб кожи, закрывающейся короткими прядями спавших на скулы волос. Совершенно не такой, как всегда, чересчур спокойный, сладко хмурящийся сквозь голубой сон. Бесшумно опустив ноги на холодный пол, девушка проскользнула мимо посапывающего Дамиано, направляясь в сторону ванной комнаты, где, закрыв дверь на серебряную щеколду, она взглянула в отражение висящего над раковиной зеркала, в который раз убеждаясь в красоте собственных изгибов миловидного личика. Прохладная вода приятно освежала разгоряченную после сна кожу впалых щёк, а маленькое колечко, подаренное когда-то маме своим мужем, наоборот, неприятно омываясь, скользило по тонкому пальчику, то и дело норовясь и вовсе соскочить в белоснежную раковину, отчего Вивьен раздраженно выдохнула, одним ловким движением снимая его с себя и кладя на узкую полку. Голова гудела от серьёзного недосыпа, но привыкшие к бессоннице извилины все ещё спящего мозга уже задумчиво перебирали планы на предстоящую неделю, как, внезапно, женское тело вздрогнуло от яростного ругательства за дверью. Настолько злобного, что очередная насмешка напечаталась в мыслях Вивьен, и она вышла наружу, чуть ли не сталкиваясь с психующем по непонятной причине мужчиной. — Три часа дня, твою мать! — проорал Дамиано, хватая солнечную за острые плечи и потрясывая в руках так, будто желая передать свой гнев в чужое тело, — через двадцать минут я должен быть на другом конце города! — Рада за тебя, не забудь заправить машину, — спокойно ответила Вивьен, продолжая чувствовать, как внутренние органы перемешиваются между собой, — и мозг адекватностью, ещё чуть-чуть, и ты задержишься здесь надолго, убирая поздний ужин, потому что меня укачало. Парень прищурился, сводя брови в одну линию и удивленно всматриваясь в зелёные глаза, после чего осознание своих действий и слов собеседницы внезапно встряло в голову, и крепкие руки отпрянули от женского тела, вытягиваясь вдоль сонного туловища. Вивьен вскинула брови, ухмыляясь с медленной реакции итальянца, и по-хозяйски прошла на небольшую кухню, окидывая взглядом горизонтальные поверхности в поисках свежей воды. — Ты всегда такой странный по утрам? — поинтересовалась солнечная, заполняя высокий стакан прозрачной жидкостью, — хотя ты, в целом, всегда странный… — Смешно тебе? — съязвил парень, складывая руки на груди, — а ты ванную заняла, между прочим! Девушка цокнула языком, показательно закатив глаза, и, как ни в чем не бывало, вновь уверенно прошла мимо мужского тела, будто специально задевая его своим плечом с целью показать абсолютное равнодушие по отношению к происходящему. — Когда я проснулась, ты валялся в кресле, как старый плед, так что, давай не будем мерится… — начала Вивьен, резкая замолкая от строгого взгляда фронтмена. — Я не старый! — как маленький ребёнок, бросил в сторону ухмыляющейся девушки Дамиано, скользя пылающими зрачками по женскому телу. Облачённая даже в объёмную ткань вязанного свитера и плотные джинсы небесно-голубого, какого-то по-своему ангельского цвета она каждым своим легким движением заставляла мышцы мужского тела сжиматься с неистовой силой, вызывая вспышки воспоминаний утренних мыслей. Такая сонная, игриво улыбающаяся, сверкающая зеленью глубоких радужек, расслабленно стояла в паре метров от него, продолжая шевелить пухлыми губами в попытках донести мысль до парня, что всем своим сознанием пребывал в спутанных после крепкого сна рыжих прядях. — Я, вообще, хотел сказать тебе «спасибо» за то, что ты приехала… — перебивая бесконечный поток речи, произнёс итальянец, — не знаю, где бы я был сейчас, если бы не твоя помощь… — Я не сделала ничего особенного, — ответила Вивьен, кидая взгляд на строчки новой песни, — не спать до утра уже привыкла, а ехать до тебя оказалось не так долго. — То есть благодарить мне нужно водителя, который так быстро довез тебя до меня? — ухмыльнулся Дамиано, подходя ближе к собеседнице, — или твою ночную работу?.. — Можешь отблагодарить мою уравновешенность, — хмыкнула Вивьен, — потому что ночью я готова была убить тебя, но твой вид показывал, что ты и так хотел было сложить руки на груди и дожидаться своего часа. Парень улыбнулся, прокручивая в голове непривычно нежный голос девушки, что исподлобья поглядывала на растрёпанные каштановые пряди чужих волос, крутя в пальчиках исписанный до самого конца карандаш. —  Сколько ещё ты будешь прожигать меня своим взглядом, пытаясь сформулировать грамотную речь, что точно не выйдет при одном только виде моих оголенных ключиц? — с нотками издевки над заклинившимся парнем поинтересовался женский голос. — Что? — удивленно переспросил Дамиано, будто у самого себя. — Вызови такси и поспи, пока будешь ехать, ты совершенно не соображаешь, — немного раздраженно ответила Вивьен, вешая маленькую сумочку на острое плечо, — я говорю: сколько времени ты еще собираешься опаздывать, пока витаешь в облаках? — Задумался… — глухо протянул парень, дергаясь всем телом, — все равно уже опоздал, теперь не имеет значения, на сколько, поэтому можно даже перекусить. Вновь уставился на девушку, одним только взглядом задавая вопрос, что, будто специально, перенёс женское сознание в тот самый день, когда легкий завтрак после неожиданного знакомства закончился не самыми приятными для воспоминаний моментами. — Мне пора ехать… — будто не хотя отказывать, произнесла Вивьен. И Дамиано поник всем телом, словно каждая мышца, удерживая уверенный в себе организм, глухо простонала, услышав нежеланный ответ. Карие глаза вырисовали в бесконечной бездне чёрных зрачков незаметную никому печаль, и легкие выпустили скопившийся от волнения воздух, словно выгоняя из мыслей предвкушение завтрака наедине с ней. — Есть запланированные дела? — поинтересовался парень, дабы узнать причину болезненного отказа, — или просто не хочешь снова оказываться со мной в одной компании за завтраком?.. — Я бы сказала, что мне не понравилось ужинать с тобой наедине, — хмыкнула Вивьен, обходя мужское тело, — но не люблю врать. И замеревшее от нечаянного прикосновения собственной руки к тыльной стороне женской ладони тело встрепенулось от сказанных девушкой слов, растягивая очевидный смысл в длинные нити маленькой победы над ее уверенностью. Его Ви ушла из просторной квартиры, тихо прикрывая за собой массивную дверь, но оставила шлейф пропитавших каждый сантиметр атмосферы духов и золотое, как манящие пряди сияющих на солнечных лучах волос, колечко.

***

Монотонность происходящих в жизни событий всегда незаметно поглощает в свои бесконечные дебри, терзая тугими раздумьями о смысле своего существования. И вот уже несколько дней подряд Вивьен четко шла по собственноручно расписанным планам, меняя только цвет помады на пухлых губах. Дни незаметно пролетали мимо вечно занятой девушки, оставляя только воспоминания, что быстро заглушались очередной волной поставленных задач. Ровные числа на потертом календарике яростно зачёркивались, перетекая в новые, совершенно ничего не меняющие даты. И каждый день ничем не отличался от предыдущего, будто реальность зависла на одном моменте, не желая вести девушку вперёд — к своим идеалам. Утро начиналось с неистового потока информации, что вечно озабоченная только лишь своими делами Адриана вываливала на Вивьен, пока та лениво перемешивала остывший кофе, пытаясь уловить хоть малейшую суть происходящего в жизни своей безбашенной подруги. После, как по содержанию самой нудной за всю историю существования человечества книги, солнечная возвращалась в свою ненавистную из-за надоевшего цвета стен комнату, где без изменений расписанный делами лист колыхался от тёплого ветра, что так сильно хотелось ощущать на приоткрытой коже, гуляя по вечерним улочкам Рима, пропитанным запахом полной свободы. Но стройные ноги, спеша, вели женское тело в сторону высотного здания, не давая возможности мозгу даже на секундочку сконцентрироваться на окружающей атмосфере, погружая сознание в бесконечные звонки сердитого хозяина клуба или очередной пылающей завистью коллеги. И даже трехчасовые тренировки балета наедине с собой перестали воодушевлять Вивьен, тупой болью плавных движений отзываясь в самом сердце, ведь каждый новый день уверенно отправленные заявки отвергались, и тоска, словно мрачная бездна, затягивала в себя девушку. А вечера и вовсе оставались теми же. Если ещё по дороге к исполнению запланированных дел и могло произойти хоть какое-то разряжающие серость будней событие, то, переходя порог шумного клуба, все повторялось по четко выстроенной цепочки. Шумное помещение встречало солнечную бестию мрачной обстановкой танцующих посреди зала людей, чьи мозги уже давно омывались крепким алкоголем, а легкие выплевывали очередной клубок ядовитого дыма. А дерзкий танцевальный костюм, сияющий от ярких прожекторов, и отрепетированные уже до дыр в черепе движения стройного тела будоражили людские гормоны, заводя душный зал пылающими искрами возбуждения. Но, казалось бы, такие яркие события жизненной цепи все равно приводили Вивьен в мягкую постель, что одиноко принимала ее в свои объятия, совершенно не согревая уставшее до пульсации в висках тело. Благо неприятная бессонница и вовсе перестала мучать девушку, будто хоть как-то тяжелая жизнь пыталась исправить ее страдания, позволяя на всю ночь забывать о тех воспоминаниях, что до бесконечности лезли в сонную голову. Тех развалившихся в кресле, посапывающих воспоминаниях. И сейчас, после двух недель тупой усталости и нудности в теле, Вивьен сидела в кожаном салоне такси, мчась на встречу с ребятами, что своими вечными уговорами вырвали девушку из карусели событий. И она была бесконечно благодарна Виктории, ежедневно мучающей настойчивыми звонками, ведь желание наконец-то выдохнуть из каждой клеточки своего организма неистовое раздражение от собственной жизни уже изрядно выбивало за края. Вивьен нервно выдохнула, поправляя спадающую с бледного плечика узкую лямку коктейльного платья, синий цвет которого идеально подчеркивал яркость рыжих прядей волос. Настолько идеально, что перед выходом из квартиры она несколько минут зависала в собственном отражении висящего на стене в прихожей зеркала, восхищаясь каждым изгибом своего тела, пока стоящая за углом Адриана судорожно закатывала глаза, дожидаясь скорейшего ухода подруги. Из-за угла жилого дома показалось двухэтажное здание, по внешнему виду которого Вивьен убедилась в правдивости отзывов, размещённых на официальном сайте, о том, насколько элитным и, казалось, предназначенным только для вип-персон, карманы которых расходились по швам от количества зелёных купюр, оно являлось. Машина резко затормозила, щёлочек разблокирования задней двери разрезал задумчивость девушки, и она, вежливо поблагодарив водителя, вышла на свежий воздух, уверенной походкой направляясь в сторону стеклянных дверей клуба, мимо пожирающих ее тело взглядов неизвестных мужчин. Громадное помещение кажущегося совсем небольшим снаружи здания встретило Вивьен спокойной обстановкой. Кто-то, бурно общаясь со своими друзьями и попивая дорогие коктейли, сидел за небольшими столиками, кто-то пританцовывал в такт громкой для ушей и спокойной для души музыке на специально отведённой для заряда энергией площадке. Вивьен оглянула увешенные различными картинами бордовые стены помещения и столкнулась взглядом с кованой лестницей, что вела на второй этаж, где ее уже ждали несколько друзей. И все такой же уверенной походкой она преодолела узкий между зависающими в разговорах людьми проход, и, наконец, вышла во второй, ещё более элитный зал. — Вииии! — разряжая музыку пролепетала Виктория, накидываясь на подругу с крепкими объятиями, — как я скучала! Как давно мы не виделись! — И ещё долго не увиделись, если бы ты не проела мне мозг уговорами встретиться, — ответила Вивьен, ещё сильнее прижимая подругу к себе, — я тоже ужасно скучала, Ви… Басистка шагнула в сторону, давая возможность солнечной пройти к большому столику, где несколько уже известных девушке после ночной вечеринки ребят с интересом осматривали ее обтянутое тонкой тканью тело. — Мне немного боязно задавать такой вопрос после того пари, но… — осторожно протянул Итан, — ты будешь что-нибудь пить? Мы заказали шампанское… Легкая дрожь от воспоминаний той самой ночи, когда в очередной раз она доказала фронтмену превосходство своей уверенности над его желанием вывести солнечную из себя, а потом, незаметно для самой себя, оказалась под влиянием сжимающих бёдра мужских ладоней, пока он губами вырисовывал узоры на впалом животе, пробралась в женское тело, касаясь кончиков пальцев, что предательски вздрогнули, тут же хватаясь за подол такого простого, но чертовски привлекательно платья. — Если это «Ruinart», я готова выпить несколько бутылок, — ухмыльнулась Вивьен, взглянув на Дамиано, что кивнул ей в знак приветствия, игнорируя намеки барабанщика, — а так, мне все равно, я просто хочу отдохнуть после трудных недель. Итан широко улыбнулся, подзывая к себе молодого официанта и активно жестикулируя в попытках перекричать громкую музыку, делая новый заказ. — Я готова была продать душу Дьяволу, лишь бы ты пришла сюда! — воскликнула басистка, кладя руку на чужое плечо. — А продала мне, — ухмыльнулся Дамиано, прикидывая руки к собственным щекам и растягивая губы в милую улыбку, — ты же пришла сюда ради моего обаяния, да? — Скорее ради этого чокера, — ухмыльнулась солнечная, указывая пальчиком на кожаную полоску, обтягивающую мужскую шею, что идеально подчеркивала цвет загорелой кожи. — А как тебе мой пиджак? — все также широко улыбаясь и самодовольно выпячивая грудь, прикрытую лишь плотной чёрной тканью, поинтересовался парень. — А тебе лишь бы на комплименты напроситься, да? — с нотками раздражения в голосе произнесла Виктория, поворачиваясь к улыбающейся Вивьен, — он все утро без остановки присылал мне фото своих нарядов, а покупать новый телефон из-за того, что на моем забилась память, он, видите ли, не хочет. Дамиано резко окаменел в выражении лица, вскидывая брови и цокая языком, отчего басистка показательно громко фыркнула в сторону друга, корча ядовитую рожицу и откидываясь на спинку кроваво-красного дивана. — А как иначе? Нужно всегда выглядеть презентабельно, — заумно произнёс парень, распахивая края чёрного бархата, — особенно, когда вокруг столько красивых девушек… И пылающий огнём самодовольства взгляд подведённых чёрным карандашом глаз столкнулся с залитыми легкой волной смущения зелёными радужками, будто по тонким нервам проникая в самую душу с целью вызвать дрожащее в женских извилинах волнение, но Вивьен равнодушно отвела в сторону чёрные зрачки, краем глаз улавливая тихий смешок наблюдающего за происходящим Томаса. А мужской взгляд переместился с миловидного женского личика, что, отчего-то, неумело старалось скрыть легкую улыбку, проскользнул по рельефным изгибам манящего тела, задерживаясь на тонких пальчиках, крепко сжимающих край яркой ткани и, тем самым, оголяя бледную кожу стройного бедра, отчего Дамиано нервно сглотнул скопившуюся слюну легкого возбуждения, мысленно перебирая в голове воспоминания открывшейся перед ним картины умиротворенно спящей на его кровати девушки. — Кстати, у нас произошло столько всего интересного, что не хватит и пары часов, чтобы все рассказать… — разрядила зависнувшую в воздухе обстановку Виктория, по-детски мило хлопая в ладоши. — Учитывая то, как ты любишь подробности, мы зависнем тут до того момента, пока здание не начнут сносить, — ухмыльнулся Томас, отставляя в сторону полупустой бокал, — а снесут его, потому что ты прожужжишь дыры в стенах своими разговорчиками. — Сказал человек, который всю дорогу сюда ныл от желания поскорее рассказать, как потратил пять часов на выбор гитары, — закатила глаза Виктория, яростно жестикулируя руками, — жди своей очереди, дружок. И бурные дискуссии на совершенно разные темы, начиная от серости прошедших дней Вивьен и заканчивая яркими событиями жизни ребят, заглушали бьющуюся в черепе музыку, что приятно окутывала женское тело, расслабляя уставший организм. Некрепкий алкоголь горечью проходил по напряженной от бесконечных разговор глотке, горячими волнами проникая в каждую клеточку тела и опьяняя разум, отчего солнечная и вовсе улеглась на мягкую поверхность дивана, принимая на свой вздрагивающий от радостного смеха живот голову Виктории. И не было ничего прекраснее той атмосферы, что крутилась вокруг рыжих волос, переплетаясь с прямыми прядями. А потом бесконечные танцы. Такие легкие и непринужденные, в кругу ставших уже близкими и единственными друзей, ещё сильнее опьяняющие разум, заставляющими тело пробиваться разрядами неистовой энергии и безудержного счастья от пребывания посреди небольшого танцпола, где чужие тела прижимались к Вивьен, то и дело норовясь якобы случайно коснуться узкой талии, провести по стройному бедру, что оголялось благодаря задравшейся ткани привлекающего внимания платья. Виктория и Томас, словно дети, прыгали посреди танцующей толпы людей, подпевая известной песне и смеясь с собственной неуклюжести. Итан и пара знакомых группе ребят бесконечно обсуждали обстановку в столь элитном клубе, рассматривая дорогие кожаные диваны и воспоминания своё первое появление в данном заведении. А Дамиано, будто отрешенный от происходящего в нескольких метрах от него, прожигал извивающееся женское тело своим подвыпившим взглядом, то и дело ерзая на кожаном диване в попытках найти расслабленную для напряженного организма позу. — Чего ты тут тухнешь? — послышался до боли знакомый голос из-за спины, и маленькая ладошка очертила мужское плечо, подушечкой пальчика тыкая фронтмена в грудь, — смотрю на тебя и думаю, как ты ещё не прилип к этому дивану. Вивьен самодовольно улыбнулась, склоняя голову вбок и обводя взглядом задумчивое лицо друга. — Не люблю вечеринки, — сухо ответил парень, приподнимая уголки губ от видимой им картины счастливой девушки. — Ой, все ясно, — раздраженно пролепетала солнечная, откидывая гудящую от бесконечных танцев голову спинку, отчего бархатная кожа женской шеи показалась из-за спадающих прядей волос, — а упорно доказывал мне, что ты не старый плед… Дамиано ухмыльнулся, чувствуя, как собственные пальцы предательски вздрогнули, желая сжать манящую женскую шею в попытках сделать каждый ее вдох, каждое слово, вылетающее из сладких уст подвластным своему разуму. Провести по чужой коже ладонью, задевая узкую бретельку платьица, что будто специально спадала с острого плечика, заставляя затуманенный алкоголем и возбуждением взгляд задерживаться на открытых участках тела. —  Ну, признайся, ты бы хотел трахать меня прямо здесь, на этом чертовом столе, пока я извиваюсь под тобой, оглушая тебя своими неистовыми стонами? — вновь взглянула на него, закусывая нижнюю губу, отчего помада размазалась по бледной коже лица. — Да… — глухо протянул Дамиано, облизывая пересохшие от волнения губы и, не моргая, всматриваясь в женское лицо. — Что «да»?! — раздраженно ухмыльнулась Вивьен, вскидывая брови, — я сказала тебе признаться в том, что ты маразматик, любящий зависать в кресле-качалке в доме престарелых, пока Моцарт оглушает твой скучный мозг, а ты «да»? — Я «нет», а ты бесишь меня, — цокнул языком фронтмен, округляя глаза от собственной глупости. — Даже не знаю, что поможет тебе в таком запущеном случае… — задумчиво протянула Вивьен, вставая с мягкой мебели, — но я бы на твоём месте купила слуховой аппарат. И женское тело направилось в сторону веселящихся ребят, пританцовывая в такт музыки, отчего солнечные пряди волос разлетались в разные стороны, светясь под влиянием ярких лучей громадным прожекторов. И Дамиано в который раз за вечер нервно выдохнул, сжимая руки в кулаки в попытках заставить самого себя объяснить своему разуму причину его уже заметного другим странного поведения, но все также продолжил сидеть на красном диване, кипя от злости на ни в чем не виновную узкую бретельку синего платья. Платья, которое продолжало, ехидно улыбаясь своей хозяйке, оголять стройные ноги во время энергичного танца в кругу Виктории и Томаса, что наблюдали за происходящим пару секунд назад, взглядами обсуждая неслышимые из-за расстояния разговоры двух ненавидящих друг друга людей. — Ви, у тебя помада размазалась, — прокричала сквозь музыку басистка, кончиком пальца дотрагиваясь до чужой губы. — Черт, — прошипела сквозь зубы солнечная, повторяя действия подруги, — пойду поправлю. Виктория одобрительно кивнула головой, продолжая двигаться в самом центре зала, а Вивьен, еле пробравшись сквозь масштабную толпу, направилась в сторону длинного коридора, ведущего к необходимому ей помещению. Уставшие от энергичных движений ноги казались ватными, голова гудела от плавающей по извилинам мозга музыки, но глупая улыбка легкости и непринуждённости вырисовывалась на женском личике, передавая организму бесконечное удовольствие от происходящей вокруг обстановки. И даже странное поведение фронтмена, чьи взгляды она весь вечер незаметно ему ловила на своём теле, не прибавляли ей желания скрыться с его прожигающих глаз, и она продолжала прокручивать в голове мысли предвкушения продолжения вечера, который невозможно было испортить ничем. Ничем… — Вивьен О’Доннелл?! — послышался немного пьяный голос со стороны, и солнечная повернула голову на источник громкого возгласа, — не может быть! — Мы знакомы? — с опаской спросила девушка, рассматривая стоящего в метре от неё неизвестного мужчину. — Нет, но я видел Вас в балете… — все ещё не веря своим глазам, ответил незнакомец, одной рукой опираясь о холодную стену в попытках найти опору для своего шатающегося тела, — настолько шикарная, у меня нет слов… Солнечная самодовольно улыбнулась, всем телом поворачиваясь к мужчине, отчего тот пробежался взглядом по синему платью, задерживая затуманенные алкоголем зрачки на стройных ногах девушки. — Я обожаю все, что связано с балетом, а когда увидел Вас, практически сошёл с ума! — продолжил осыпать девушку комплиментами, активно жестикулируя руками, — как же жаль, что Вам пришлось бросить такой талант… И Вивьен замерла, опуская резко сменившийся на глухую печаль взгляд, чувствуя, как болезненные воспоминания вновь проникают в, казалось бы, забывший обо всем мозг. — Это был не талант, а упорная работа, — строго ответила она, стараясь отвлечься от подступающих к глазам слез, — и уйти мне пришлось не просто так. — Да, я понимаю… Сломать позвоночник, перенести операцию, пролежать в коме и восстанавливаться три года… — печально протянул мужчина, вызывая ещё большее отвращение собственной жизни у Вивьен, — после такого вообще невозможно вернуться. Сердце остро закололо, ноги подкосились от ненависти к самой себе и мысли закрутились вокруг желания рано или поздно достичь своего идеала, что сейчас, без умолку обсуждаясь совершенно незнакомым мужчиной, забивался в самый угол болезненных воспоминаний. И одинокая слеза, что солнечная так усердно удерживала за рядом пышных ресниц, обжигающей холодную кожу лица дорожкой скатилась по щеке, оставляя за собой блеск когда-то разрушенной мечты. — Как жаль, что больше нельзя будет увидеть твоё красивое тело на сцене… — печально протянул мужчина, делая уверенный шаг вперёд, — мне нравилось, как ты сексуально двигала бёдрами, так и хотелось сжать руками твою… — Будешь сжимать загипсованными руками кислородную маску на больничной койке! — послышался до боли знакомый, пылающий яростью голос из-за женской спины, — она превосходная балерина, а не какая-то блядь, о которой можно так говорить! — Я просто… — попытался оправдаться мужчина, вжимаясь в стену под влиянием нависшего над ним напряжённого тела. — Просто заткнись и не смей в красках описывать подробности ее тяжелой судьбы! — прорычал сквозь стиснутые зубы Дамиано, отчего ноги испуганного незнакомца унеслись прочь. Напряжение происходящего въелось в бордовые стены, и оглушающее молчание повисло в душном воздухе. И он повернулся к ней, все еще пылая неистовой злостью, сжимая челюсти до скрипа белоснежных зубов, впиваясь практически до крови пальцами в кожу ладоней, пока она, поникнув всем телом, исподлобья удивленно всматривалась в его глаза, совершенно забывая о горьких слезах, что падали на плиточный пол, глухим звуком ударяясь по сжатому от моральной боли черепу. — Все хорошо… — тихо протянул Дамиано, вплотную подходя к трясущейся девушки, — и с тобой, и с помадой. Осторожно прикоснувшись подушечкой большого пальца к женскому лицу, он медленно стёр бордовое пятнышко с нежной кожи, внимательно наблюдая за собственными действиями из-под опущенных ресниц, пока Вивьен, не отрываясь ни на секунду, всматривалась в его карие радужки глаз, что скрывали за собой безумное переживание, еле замечаемое из-за мрачного освещения темного коридора. — Вернись в зал, — произнёс фронтмен, утопая в зелёных радужках глаз, — отвлекись от воспоминаний… —  Останови меня, мою руку, мои мысли. И девушка, крепко обхватив мужское предплечье тонкими пальчиками, отвела чужую руку от своего лица, продолжая смотреть в его затуманенные аккуратными прикосновениями глаза, и медленно, словно стараясь скрыть дрожь в теле, ушла в сторону зала, все также оставляя за собой шлейф въевшихся в память духов. Мысли затянулись в тугой комок, болезненно распирая череп, руки предательски затряслись, а приоткрытые благодаря судорожному дыханию губы все ещё ощущали на себе прикосновение чужих пальцев, что так нежно, будто боясь спугнуть, дотронулись до ее пылающего огнём обиды лица. Он знал все, как она и велела, в случае его заинтересованности, вдаться с помощью интернета в подробности, что горящая посреди ночи написания новой песни вкладка отобразила на ноутбуке. Самой обычной заинтересованности в ней и ее прошлом, зачем?.. — Как бы грустно не было говорить это… — печально произнесла Виктория, падая на мягкую поверхность рядом с Вивьен, — но нам пора ехать… — Почему так рано? — стараясь разрядить обстановку внутри своего организма, поинтересовалась солнечная. — Во-первых, клуб закрывается через час, сейчас повылезают странные люди в попытках оторваться последний час, — ухмыльнулся Томас, складывая руки на груди, — во-вторых, завтра вставать рано. — А я говорила, что надо идти в пятницу, а ещё лучше — в субботу, — цокнула языком басистка, внимательно следя за подходящим к столику фронтменом, — но нет, вы же все такие умные! Отрываться в клубе перед рабочим днём, что за идиотизм? — Да ладно тебе, не последний раз видимся, — коротко бросил гитарист, потирая ушибленную локтем Виктории руку. Дамиано обошёл закруглённый диванчик, усаживаясь на свободное напротив солнечной девушки место, и взглянул на неё из-под закрывающих глаза прядей волос, замечая, будто недавно пылающие светом рыжие волосы вдруг стали отражать тусклые блики печали. — Я надеюсь, ты хотя бы ключи от машины не потерял? — поинтересовался Итан, вставая с дивана, отчего каждый из ребят повторил действия друга, устремляя взгляд в сторону окаменевшего в выражении лица гитариста. — Черт… — выругался Томас, водя ладонями по кожаным брюкам и округляя глаза в панике, — я не настолько идиот, чтобы потерять ключи! Гитарист звонко рассмеялся, рассматривая испуганные выражения лиц друзей, что застыли на месте, разряжая внутренний транс ярким звоном небольшой связки. И, продолжая пребывать в легком шоке и покрывать все ещё радостного парня некультурными словами, они направились к кованой лестнице, что своими узкими ступеньками привела компанию друзей к стеклянным дверям выхода из элитного клуба, где ребята уже начали прощаться с Вивьен, договариваясь о следующей встрече. Контраст между душным помещением, пропитанным запахом крепкого алкоголя и дорогих сигар, и прохладным воздухом уличного вечера массивными волнами пробрался в затуманенный мыслями мозг Вивьен, освежая гудящие от усталости извилины. Девушка опустила тяжелые веки, избавляя зрачки от больно режущего света яркой вывески, гласящей название данного заведения. И спокойствие медленно укутало трясущееся от легкого ветра тело, еле слышимыми издалека разговорами друзей выгоняя все ненавистные воспоминания, что вновь засели в измученной голове, упорно отказываясь дать Вивьен возможность насладиться концом приятного вечера. Вновь открыв глаза и спустившись с широкой лестнице к идущим вперёд друзьям, солнечная достала из маленькой сумочки телефон, экран которого высветил пару-тройку пропущенных от Марко звонков, и игнорируя надоедливые уведомления, открыла приложение, вызывая такси прямиком домой, где на следующее утро ее будет ждать все тот же помятый лист, отражающий на своей белоснежной поверхности ставшие уже традиционными планы на день. — …кто-то просто отъелся за неделю, — перебил поток мыслей голос Виктории, что раздраженно оглядывала друзей, садящихся в машину. — Кому-то придётся ехать на такси… — тоскливо протянул Томас, запрыгивая на заднее сидение, — но точно не мне, ха-ха-ха! — Я поеду. — коротко произнёс Дамиано, открывая Виктории переднюю дверь и кидая взгляд на стоящую в паре метров Вивьен, что, не обращая внимания на друзей, внимательно всматривалась в горящий экран телефона. — Хочешь поговорить с не… — начала басистка, резко замолкая от кинутого строгого взгляда карих глаз на неё. — Не хочу, чтобы ты отморозила что-нибудь, пока будешь ждать машину, — раздраженно ответил фронтмен, помогая подруге усесться на кожаное сидение, — поэтому останусь я. Отражающая свет одиноко стоящего на узком тротуаре фонаря дверь с грохотом закрылась, вынуждая Вивьен вскинуть голову, разрезая ночной полумрак искрящим взглядом, и шум срывающихся с места колёс разбавил глухую тишину, окончательно выгоняя все мысли из каждой клеточки женского тела. — Почему ты не поехал с ними? — поинтересовалась Вивьен, подходя к стоящему к ней спиной Дамиано. — Места не хватило, — отмахнулся парень, вскидывая голову в чёрное небо, — дождусь такси… Вивьен сжала губы в тонкую полоску, утвердительно кивая и всматриваясь в мужскую спину, что закрывалась колыхающимся на ветру бархатом чёрного пиджака. Желтый свет фонаря все ещё падал на чужой силуэт, подчеркивая изгибы плотной ткани, освещая выбивающиеся пряди ранее крепко залаченных каштановых волос, и Вивьен сделала шаг вперёд, оказываясь в считанных сантиметрах от своеобразного идеала. — Ты вызвала такси? — тихо протянул Дамиано, уверенно разворачиваясь лицом к Вивьен, — а то как-то прохла…

Тепло.

Настолько, что хочется остаться посреди узкого тротуара, пока одинокие машины проносятся по обрамлённой декоративными деревьями дороге, создавая легкий шум скрипящих колёс, потому что тепло, ведь… Внезапно, не давая договорить мысль, она уверенно поддалась вперёд, своим ярким, до боли в чужих зрачках искрящимся взглядом пронизывая бешено бьющееся мужское сердце, и прижалась к нему всем своим телом, запуская руки под плотный пиджак, проводя ладонями по горячей коже, обнимая широкую спину, что вмиг покрылась тысячами мелких мурашек, отважно занимающих свои законные места. Горячее дыхание, обжигающее голую шею; прикосновение пропитанных солнцем прядей к лицу; подушечки пальцев, впивающиеся в гладкую кожу спины. Ощущения нежной и такой необходимой близости буквально перекрыло доступ воздуха, электрическими разрядами гоняя кровь по сосудам. Окольцевал ее узкую талию крепкими руками, ещё ближе прижимая к себе, закрывая, словно огромным куполом, от скребущих мозг мыслей, от тех воспоминаниях, которые он не безуспешно вытянул из неё в темном коридоре, будто убрал остатки боли вместе с помадой. Зарылся носом в мягкие пряди рыжих волос, вдыхая аромат солнечной бестии, что сейчас умиротворенно обводила носиком выведенные на мужской груди татуировки, безмолвно благодаря за помощь. Два совершенно чужих тела, что так отважно доказывали самим себе неистовую ненависть по отношению друг к другу, сейчас незаметными глазу нитями переплетали души между собой, передавая пылающее огнём тепло, согреваясь от такой непривычной для них близости. Какие, к черту, сомнения, попытки создать иллюзию безразличия? Необдуманно брошенные колкие слова, прожигающие самую душу взгляды ненависти? Какая, к черту, ненависть, когда солнечная бестия, умиротворенно глотая уличный воздух, всем своим дрожащим телом прижимается к горячему торсу обаятельного итальянца. Иллюзия безразличия была, есть и будет, но только не здесь, только не под куполом уединенной нежности.

Под взором чужих взглядов.

— Я же говорила, — блондинка выдохнула клубок мутного ядовитого дыма в воздух, прищуривая обрамлённые чёрными ресницами глаза, — не отвечала на звонки, не замечала в зале… — Хорошо, что я вовремя заметил, — прошипел сквозь зубы мужчина, сжимая в пальцах тлеющую сигарету и кидая последний взгляд на дарящих друг другу через крепкие объятия тепло людей.