— Голос грубее, Дамиано, что ты как девочка на первом свидании?!
Помещение в полумраке, редкие звучания гитарных струн, настраивание света массивных прожекторов. До концерта оставался считанный час, за бетонными стенами уже слышались назойливые голоса пришедших фанатов, но, казалось, довольно-таки просторное помещение вот-вот вспыхнет испепеляющим пламенем дикого напряжения, что исходило от нервно перебирающего в пальцах микрофон человека.
Подстраиваясь под настроение музыки, он то и дело запинался в вызубренных до костей словах, изредка кидая взгляды в пустующий зал, где, прислонившись к холодной стене, что-то очень увлечённо рассматривала на ярком экране телефона девушка, будто лента социальной сети действительно интересовала ее в данный момент, а на деле, отвлекала от скребущих мозг мыслей.
Как отрешенная от окружающей атмосферы, нервно закусывала измученную губу, стыдясь даже на секунду поднять взгляд зелёных глаз, искры которых ночью неожиданно потухли. Где-то в стороне, в паре метров от неё, бурно обсуждали предстоящий вечер пара-тройка приехавших к группе друзей, вонзая такое приевшееся мужское имя в болото запутанных мыслей, что, судя по утреннему взаимному равнодушию, уж точно не имело ни единого просвета.
Так хотелось влезть в его черепную коробку, выжать максимум эмоций из его организма, заставить лёгкую ухмылку хотя бы на миг расплыться на каменном лице. Сухой, пропитанный обидой взгляд, тупое рассматривание пола под ногами, сжимающие до хруста пальцы микрофон. Все предельно ясно — готов разодрать глотку истошным воем, вырвать из пульсирующего мозга любое, даже малейшее упоминание рыжих прядей, но продолжает стоять на сцене, охрипшим голосом напевая выводящий из себя куплет про чувства, мол «
ради твоей любви готов сделать все, что ты захочешь», и кидая короткие взгляды на ту, что точно
не захочет. По крайней мере, самой себе не признаётся в том, что хочет только одного — вернуться в глубокую ночь и после искреннего признания попросить остановить ее поток глупых отказов.
— Я бы на твоём месте сейчас не отказалась от пары рюмок текилы… — обреченный голос и чужая рука на остром плече, — Ви, солнце, что случилось? Ты выглядишь хуже, чем я вчера на интервью, отвечая на вопрос про происхождение названия нашей группы…
— Все в порядке, просто долго не могла найти удобную позу и уснула ближе к утру, — отмахнулась Вивьен, натянутой улыбкой скрывая подробности очередной бессонницы.
— За барной стойкой в четыре утра не так сложно найти место для своей пятой точки, — строго проговорила Виктория, хмуря подкрашенные брови, — Итан видел тебя… спускался, дабы хоть кто-то из работников угомонил шумящих соседей, а застал кое-что другое…
И солнечная опустила взгляд на собственные руки, что в панике сжали край тонкой майки, прокручивая в голове очередную ложь, которая, на деле, прозвучит как попытка поскорее закончить нежеланный разговор, и более чем уверенно взглянула на собеседницу, краем глаз улавливая легкие нотки испуга от видимой Дамиано картины напряжённого разговора между девушками.
— Я спустилась за водой на пару минут… — коротко ответила Вивьен, нервно заправляя прядь за ухо, — ждала, пока бармен принесёт новую упаковку… много гостей, сама понимаешь, всё быстро заканчивается…
— Именно поэтому ты плакала, да? — как-то печально ухмыльнулась бассистка, внимательно наблюдая за подругой, — Вивьен, я не поверю ни одной твоей попытке скрыть правду, и ты сама это прекрасно понимаешь.
Верить той, что не верит самой себе — идея не самая лучшая, и солнечная прекрасно понимала, что даже самая правдоподобная отмазка не станет скрывающей истину правдой, ведь по одной исходящей от нее отрешенности уже на подсознательном уровне было ясно — причина долгой бессонницы уже который десяток минут не могла найти себе место на сцене.
— Вик, сейчас не время обсуждать проблемы, — на выдохе проплела Вивьен, обреченно прикрывая уставшие веки, — давай потом, ладно?..
И улыбнувшись закатившей глаза подруге, развернулась, на ватных ногах стремительно быстро удаляясь в сторону уборной, дабы охладить пылающее огнём напряжения лицо. Всю прошедшую ночь, начиная с заказа крепкого алкогольного напитка, Вивьен провела на высоком барном стуле, тихо проливая с ресниц обжигающие каменное лицо слезы, пока заботливый бармен, словно одним своим присутствием стараясь разрядить обстановку, крутился вокруг застывшего во времени женского тела. И когда уже душа испарилась ровно так же, как и соленая жидкость из омертвевших глаз, она подняла ватное тело с горизонтальной поверхности, болезненными шагами приближаясь к номеру-люксу, за дверью которого в глухой тишине слышалось отрывистое сердцебиение спящего фронтмена.
Но даже такая изрядно тяжёлая ночь не могла сравниться с ранним утром, когда солнечные лучи нежно ласкали забитое болью мужское тело, пока он, абсолютно не обращая внимания на пробуждение соседки по номеру, кровати и сердцу, в спешке накидывал на крепкие плечи тонкую ткань мерцающей рубашки, стараясь как можно быстрее покинуть злосчастный номер, где каждый атом прохладного воздуха буквально кричал о том, что она совсем близко, но за невидимой глазу оболочкой отстраненности.
Сорвать которую, у него, к сожалению, не вышло.
И все оставшееся начало нового дня они в буквальном смысле не замечали друг друга, то без особо интереса рассматривая проносящиеся мимо минивэна улицы Парижа, то уже в который раз пролистывая открытые на телефонах вкладки. Но, когда замученные не самыми простыми событиями зрачки совершенно случайно сталкивались друг с другом, пляшущие в них чёртики безразличия превращались в дьяволов, желающих искупить свою вину и вернуть все на прежние места.
Но как раньше уже точно не могло быть, и Вивьен, зажмурив уставшие глаза, смыла с лица все неприятные воспоминания, оглянула собственное тело в зеркале, поправляя идеально подчёркивающий все женские прелести топ, и вернулась в теперь уже заполненное визгами радости фанатов помещение, заходя в зону для близких друзей. Сцена пустовала, ещё больше интригуя каждого находящегося в зале человека изредка высвечивающимся на экране названием группы, что, совершенно неожиданно, под громкие овации толпы, заняла предназначенные позиции, светясь от счастья пребывания в своём любимом деле.
Как всегда шикарные костюмы дорогущего бренда, уверенные в себе выражения лиц, безумное предвкушение исполнения двух песен, и Дамиано, что, будто, был точно не на сцене вместе с близкими друзьями, а где-то далеко в облаках своих тяжелых мыслях.
И словно в замедленной съемке, резкий удар узкой палочкой по барабану, первая волна вырывающейся из-под струн мелодии, тяжелый взгляд карих глаз… Музыка заполнила мрачное помещение, врываясь в затуманенную голову солнечной, одной только мыслью о предстоящей песне выбивая из трясущихся извилин все прежнее спокойствие.
Идеальный выбор, Дамиано Давид, чтобы в очередной раз показать своё влияние на ее разум. Давай, первой строчкой докажи ей это, заставь возненавидеть саму себя.
…I wanna be the first man you look at tonight…
Взглядом карих глаз намертво приковался к зелёным радужкам, прожигающим его тело насквозь.
…I wanna be stuck in your head and make you go wild…
Целиком и полностью въелся в извилины мозга, электризуя нервные окончания адекватного разума.
…I wanna drive you 'till the morning light and…
Прокатил на карусели небывалых эмоций, до самого рассвета крутясь в сновидениях.
…I wanna leave you alone in the middle of the night…
Окунул в глубокую бездну сомнений в самой себе, уединяя с очередной бессонницей.
…I wanna be a good man and see you smile…
Так настойчиво заставил тело трепетать от эмоций.
…And I wanna swim between your thighs…
Подарил ту нежность, что ты так легко отвергла.
…I wanna fuck you till you scream and cry…
Выбил всё отрицание из тела, залез под кожу, оседая уверенностью в своих чувствах.
…I wanna hold you in my arms tonight…
Своей лаской, искренностью, любовью захотел избавить тело от боли, заискрить потухшую зелень глаз счастьем, сорвать каменную стену с сердца.
…For your love I'll do whatever you want…
А она не захотела.
Не захотела любви. Не захотела привязанности. Не захотела и дальше, зрачками переплетаясь с карими глазами, вслушиваться в вырывающиеся хриплым голосом из самой глубины глотки слова.
Поэтому и ушла за бетонную стену напряжённого помещения, приковывая мужской взгляд к пустующему месту до самого конца выступления.
И ему будет все равно, до тех пор, пока обида не возьмёт верх.
***
— Все прошло бы куда лучше, если бы со сцены убрали бревно, да, Дамиано?! — злобно воскликнула Виктория, складывая руки на груди, — будь я на месте фанатов, зашвыряла бы энергетиками.
Прозрачные двери входа в Хилтон разъехались в разные стороны, впуская перевозбужденную и не совсем довольную поведением фронтмена группу в просторное помещение, где строгая управляющая как обычно вежливо улыбнулась вернувшимся гостям, провожая их уставшие тела до лифта.
— Да ладно тебе, уже все обсудили, хватит, — раздраженно фыркнул Томас, пряча руки в карманы ярких брюк, — сейчас спокойно соберёмся, доедем до клуба и выплеснем энергию там, только замолчи, пожалуйста…
Казалось, ещё секунда, и басистка разорвётся на мельчайшие атомы безумной злости, но сил и желания продолжать что-либо доказывать равнодушному по отношению к ее замечаниям парню не было уже никаких. Мысли о происходящем испарились из его головы ещё в тот момент, когда золото удаляющихся со своего места рыжих волос сверкнуло перед глазами, и все следующие два часа он, словно робот, выполнял указанные опытом действия, не желая объясняться перед разочарованными друзьями и уныло рассматривая носы чёрных ботинок.
— Ехать не придётся, дойдём пешком, — разрядил обстановку Лео, нажимая на кнопку нужного этажа, — я нашёл клуб за углом, вроде бы приличный, но хотя бы не придётся потом тащить вас пьяных до машины.
— Какая умная мысль от человека, которого обычно тащим мы… — наиграно задумчиво протянула Виктория, прикладывая руку к сердцу, — О Великий спаситель пяти алкоголиков, ради Вас я готова пить чай с ромашками и требовать классическую музыку!
И звонкий, так непринужденный смех заполнил душную кабину раскрывающего металлические дверцы лифта, и ребята, бурно обсуждая описанную бассисткой картину, направились в сторону номеров-люксов, где меньше всего сейчас хотела оказаться Вивьен. Всё те же опущенные в пол зрачки, мнущие друг друга пальцы, острые ноготки которых, казалось, оставят на нежной коже ладоней самые что ни на есть глубокие раны, и задумчивость. Настолько бездонная, как невидимый глазу купол отделяющий ее от остальных ребят, казалось, уже ничем не было возможно разбить.
— Вивьен?! — знакомый голос резким ударом прозвучал за спиной солнечной, и она оглянулась назад, всматриваясь в самый конец длинного коридора, — вот так встреча, вау!
— Что ты здесь делаешь? — удивленно нахмурила брови девушка, прослеживая за движениями подходящей к ней фигуры.
— Опять проекты Марко, ещё немного, и он захватит всю Европу, — недовольно фыркнула блондинка, посматривая за спину подруги, — отправил меня сюда, чтобы я разобралась с документами, которые он даже не читал… Мне нечего сказать на этот счёт, он как всегда в своём репертуаре. Впрочем, это не так важно, как встреча с тобой и твоими…друзьями.
Натянуто улыбнувшись все ещё удивленной неожиданной встречей Вивьен, Адриана проскользнула взглядом по стоящим позади подруги ребятам, задерживая зрачки на освещающемся экраном телефона лице фронтмена, что без особого интереса на миг вскинул голову, продолжая стучать подушечками пальцев по белоснежной клавиатуре.
— Ах, да… — солнечная нехотя развернулась, кладя руку на плечо блондинки и привлекая внимание ребят, — это та самая Адриана — соседка по квартире, мамочка по жизни, предательница, не предупредившая о приезде в Париж.
Наигранно злобно нахмурив брови, Вивьен ухмыльнулась со своих же слов, краем глаза замечая поглядывающего на подругу исподлобья Дамиано, что, неожиданно для самого себя, резко выпрямил затёкшую от сгорбленности спину, убирая телефон в карман бордовых брюк.
— Я смотрю, компания для вечеринки начинает увеличиваться, да? — язвительно дерзко приподнял уголки губ, взглядом карих глаз скользя по чужому женскому телу, — может пройдёмся по всем этажам, вдруг еще кого встретишь…
Ещё минуту назад медленно погибал от раздирающей душу тоски, а сейчас, нагло ухмыляясь и даже не смотря в сторону солнечной, едва заметно для остальных строил подведённые темным оттенком глазки новой знакомой, вальяжно раскинувшись возле светлой стены?..
— Да…тяжелый случай… — печально выдохнула Виктория, вновь переводя внимание с фронтмена на Адриану, — он имел ввиду, что мы были бы рады, если ты присоединишься к нам в клубе, как раз будет более удобная обстановка для знакомства.
— Ну, я до восьми буду занята, но с радостью приеду! — воскликнула блондинка, отвлекаясь на разрывающийся от звонка телефон, — черт! Я опаздываю… Увидимся. Вив, скинь мне адрес!
И девушка, одаривая компанию заинтересованных в ней ребят обворожительной улыбкой, сорвалась с места, убегая в только что подъехавшую кабину лифта, и, прежде чем металические дверцы медленно запахнулись, последний раз взглянула на заходящих в один номер Вивьен и Дамиано.
***
Прохладный ветерок неприятно щекочет разгоряченное лицо, развевая короткие пряди по воздуху и тонкими волнами проникая под просторную ткань самой простой из всех, что имеются, рубашки. Охлаждает кожу, расслабляет мышцы, опустошает голову. И нет ничего прекраснее чересчур большой дозы никотина в измученных за весь день легких, как будто тебе мало страданий, что уже который день захламляют опухший мозг.
А потом — раз, и ты уже сидишь за барной стойкой какого-то до предела убогого клуба, крутя в длинных пальцах очередной хрупкий бокал дешевого виски. Такой же хрупкий, как и твоё терпение по отношению к сидящим в метре миловидным девушкам, что оголяют свои белоснежные зубки, словно намекая на дикое желание закусить твою нижнюю губу ровно так же, как это делаешь прямо сейчас ты.
Но нежная кожа твоих уст терзается по совершенно другой
причине, что уже давно въелась в твой организм, комом неприятно распирая горло. Сидит на кожаном диване, такая вся, до омерзения уверенная в себе, смелая на словах, глупая на поступках.
И до черта красивая…
Такая, что глаза то и дело бегают по прикрытой тонкой тканью груди, вздымающейся от глубокого, будто специально выводящего всех в округе из себя, дыхания. Сидит и тупо смотрит на пьяную толпу танцующих на площадке людей,
наивно полагая, что расширенные от большой дозы алкоголя зрачки умело обходят стороной твоё тело, но сердце ёкает каждый раз, когда очередной прострел касается широкой спины своими зелёными волнами.
И так и хочется подлететь к ней, снося всё мешающееся на коротком пути, крепкой, по-своему властной хваткой сжать ее горло до боли напряженными пальцами и заставить посмотреть глаза в глаза, вынудить пухлые губы распахнуться, глотая
твоё испепеляющее дыхание, и показать, доказать, клеймом на бархате румяной кожи вывести
своё превосходство над ее отказами собственных чувств.
Но победу здесь одерживает только она, пока ты, как неуверенный в себе мальчишка, до резкого хруста костей мнешь татуированные пальцы, от одного только вида сцепленных в замок оголенных женских ног покрываясь тысячами мелких мурашек. Делает очередной глоток обжигающего глотку мартини, подушечкой пальчика стирая скатывающуюся по открытой шеи капельку, пока ты бесстыдно пялишься на ее стройное тело, без остановки прокручивая в извилинах только одну мысль —
зелень ее сверкающих глаз словно густые дебри поглотили тебе целиком и полностью, заставляя твоё сердце биться в унисон с ее, а не наоборот.
— На сцене ты совершенно другой… — женский голосок холодом прошёлся по загруженным извилинам, выводя Дамиано из неприятного транса.
Лениво, будто заставили, повернул голову в сторону усевшейся на соседний стул блондинки, бессовестно скользя взглядом по выдающимся формам женского тела, облаченного в трескающуюся по швам ткань узкого коктейльного платья.
— Что, прости? — нахмурил брови фронтмен, отставляя полупустой бокал в сторону.
— На сцене ты такой дерзкий, энергичный, одним взглядом срывающий с девушек нижнее белье… — мерзким тембром лаская мужские извилины, на выдохе ответила Адриана, — а сейчас сидишь тут один… почему?
— Не люблю подобного рода вечеринки, — коротко бросил парень, резким рывком опустошая прозрачный сосуд, — тем более, когда совершенно нет никакого желания.
Девушка замялась, кидая самодовольный взгляд на солнечную, что, крутя узкой трубочкой в стакане, исподлобья поглядывала на сидящую за баром пару. Напрягаясь всем телом, заставляла саму себя отвести зрачку в сторону,
но сердце не позволяло.
— Да брось! — радостно воскликнула блондинка, ладонью накрывая тыльную сторону мужской руки, — такие вечеринки — самая лучшая возможность избавиться от неприятных мыслей. Отдаться танцу и эмоциям!.. ах, не мне тебя учить, Дамиано Давид, пойдём!
И, ловко спрыгнув с высокого стула, убежала в центр зала, легкими движениями длинных пальчиков призывая фронтмена последовать за ней.
А он последовал.
Резким глотком вливая в организм новую порцию крепкого алкоголя, поставил ватные ноги на плиточный пол, под взором зелёных глаз направляясь к танцполу, где молодые люди, в том числе и забывшие обо всем друзья, в пьяном дурмане крутили бёдрами в такт энергичной музыки, до саднящей боли в горле подпевая известному треку.
И только тяжелые басы окончательно оглушили затуманенный мозг, а разум вырвался вместе с отрывистым выдохом, и он полностью погрузился в нынешние ощущения, напрочь выгоняя из головы каждую болезненную мысль, глухо стучащую по черепной коробке.
Липкие, обнаженные и горячие тела окружали его организм, заводя в бешеный, вырывающий из грудной клетки всю боль и ненависть к чувствам танец, что игриво ухмыляющаяся блондинка не оставила без внимания, медленно, едва заметно для него, укладывая холодные ладони на крепкие мужские плечи и плавно, с опаской оказаться отвергнутой, ведя их по тонкой ткани рубашки вниз, специально ноготками царапая влажную кожу.
И ему было настолько
все равно на окружающую его толпу нетрезвых людей, на замедлившую танец Викторию, что, хмуря светлые брови, в удивлении наблюдала за действиями друга, на сверлящие его кожу зелёные радужки глаз, что тяжелые веки прикрылись от блаженства, а руки самопроизвольно легли на женскую талию, прижимая чужое тело ближе к себе.
Музыка оглушала, длинные лучи ярких прожекторов приятно резали расширенные зрачки, и было так хорошо отпустить весь давящий на мозг груз воспоминаний, чувствовать заходящие под рубашку нежные женские руки, представлять, что они
принадлежат именно ей, своими острыми ноготками осторожно, боясь причинить боли, вырисовывают понятные только им обоим узоры, мурашками на его коже
доказывая чувства.
Но был только он, пьяно кидающий взгляд в сторону кожаного диванчика, едва знакомая девушка, блондинистые волосы которой ничуть не заставляли чёрные зрачки искриться, и дикая, ноющая в самом центре сердца
боль…
— Больно, да? — проплел изрядно пьяный женский голос прямо рядом с ухом, отчего затуманенная голова повернулась в сторону внезапного звука, — смотреть, как твоё в буквальном смысле отнимают…
— Да, — короткий ответ и очередной разрывающийся на части взгляд.
Совершенно чужие, такие мерзкие тонкие руки ведут вверх, окольцовывая крепкую мужскую шею.
Её шею!
— Вивьен, хватит мучать саму себя! — строго проговорила Виктория, прослеживая за расширенными от злости зрачками подруги, — ты гниешь изнутри. Знаешь, что можешь все исправить, но продолжаешь сходить с ума…
Может, к чертовой матери,
хватит доказывать самой себе, что тебе глубоко плевать на происходящее в паре метров. Смотреть, как он упивается чужим телом, продолжая думать только о тебе одной. Сгорать изнутри от дикого желания сорвать противные руки с его тела, оказаться на ее месте, показать,
кому принадлежит его сердце.
—
Хватит! — грубо воскликнула Вивьен, с характерным звоном чуть ли не швыряя бокал на стеклянную поверхность и подрываясь с места.
Злость закипала вместе с кровью, метаясь по пылающим огнём сосудам, мысли с каждым твёрдым шагом вылетали из пустой головы, окончательно освобождая идущее вперёд тело, и уверенность в своих действиях переливалась за края, поджигая вмиг вспыхнувшие пламенем зелёные радужки направленных в его сторону глаз.
Ни о чем не думая, расталкивая скопившихся на пути людей, что нечленораздельно выругались в выпрямленную до хруста в позвоночнике женскую спину, провожая взглядом ее твёрдое тело, она уверенными в себе шагами добралась до извивающейся под музыку пары, грубо скидывая чужие женские руки с мужского тела, что от неожиданности резко вздрогнуло, корпусом разворачиваясь к сверкающим прядям рыжих волос.
И крепко ухватившись за ворот белоснежной ткани, настойчиво притянула фронтмена к себе, властно, по-своему грубо накрывая раскрытые в удивлении мужские уста своими искусанными в порыве ревности губами. А он, казалось бы, опьяненный одним только ее прикосновением к коже собственной шеи, без раздумья ответил на поцелуй,
позволяя ей окончательно утопить его в бездне неистовых чувств.
И плевать было на столпившихся людей, что пьяными голосами переговаривались о происходящей картине, на сгорающую от возмущения блондинку и глупо улыбающуюся музыкантам бассистку.
Притягивая ещё ближе к себе, будто внедряя его под собственную кожу без остатка, ворвалась горячим языком в чужой рот, обводя ровный ряд белоснежных зубов и прикусывая нижнюю губу, чтобы он знал,
какова ее власть над ним.
А Дамиано знал. Чувствовал женские ладошки на своей шее и подчинялся ее настойчивым действиям, в унисон срывая с их губ отрывистые выдохи.
Два совершенно глупых идиота —
он чувства предложив,
она их доказав.
