Идеал в страдании.

— Я очень разочаровался в тебе, Вивьен… — низкий голос пробил до дрожи в теле, своей сдерживающейся злостью проникая в сознание. Мрачное помещение тряслось от неприятно засевшего в организмах напряжения. Мужские пальцы сминали длинную сигарету, глаза горели злостью, легкие нервно выпускали клубки ядовитого дыма. Он был зол. По сложённым в узкую линию губам было предельно ясно, как бешено колотится его сердце. — Я не могла поступить иначе — всё зашло слишком далеко, — равнодушный ответ, устремлённый вперёд взгляд. — Ты в буквальном смысле не сказала мне ни слова, как я должен реагировать на подобное? — нотки голоса грубели, каждым словом все больше и больше выводя из себя своего хозяина. — Как угодно, сейчас это уже не имеет значения… — глухо протянула, зрачками обводя мужскую фигуру, — я не могла так больше, банально не выдерживала и не справлялась, и мне пришлось совершить этот, возможно, не до конца обдуманный поступок, но от скинутого груза стало действительно легче. Каменная стенка на пылающем сердце дала заметные разрывы, что сейчас он умело зашивал своими упорными словами. — Я все прекрасно понимаю, Вивьен, — твёрдо эхом голоса прошёлся по извилинам мозга, — но ты должна была учитывать, что я, в первую очередь, твой… — Начальник, да, — нервно выдохнула девушка, незаметно закатывая глаза, — но Вы завалили меня работой по самое не балуй, зная, что у меня есть определённые проблемы со здоровьем, которые за те две недели сумасшедшего графика усугубились до такой степени, что мне пришлось тратить последние деньги на обезболивающие. Равнодушие по отношению к замечаниям хозяина клуба сменилось на разгорающуюся внутри организма злость. С самого начала пребывания Вивьен в клубе он относился к ней с максимальной осторожностью, словно оберегая её от проблем, как собственную фарфоровую куклу, что страшно было потерять. Кажущуюся собственностью до тех пор, пока чересчур болтливый рот блондинки не выпалил сбивающую мужчину с пути к своей цели информацию. И ниточки, за которые он так успешно дергал молодое женское тело, в буквальном смысле оборвались татуированными пальцами, что от силы пару дней назад дозволено касались каждого сантиметра её кожи. — Возможно, я был не прав, я не отрицаю, но… — Марко уселся в кожаное кресло, подпирая щетинистый подбородок кулаком и всматриваясь в чужие зелёные глаза, — ты могла бы, как минимум, предупредить меня о своём внезапном отъезде, но не сделала этого, тем самым, очень сильно подставила… — Вы могли бы найти мне замену для своих важных гостей, — уверенно заявила Вивьен, откидываясь на спинку стула, — я в клубе работаю не одна, и любая другая девушка была бы не против показать свой уровень. — Да, но они летели из Германии только ради тебя одной, — твёрдо ответил мужчина, расплываясь в ехидной улыбке, — в нашем клубе самой лучшей стриптизершей являешься ты, — мерзко указал на неё пальцем, ощутимо касаясь острых ключиц, — только на твое тело каждый раз приходят посмотреть люди, и только ты одна возбуждаешь их своими формами до такой степени, что у нас туалеты заляпаны сама понимаешь, чем. Грязно. До отвращения мерзко воспринимать подобное мнение в свою сторону, хотя, прекрасно понимая, что так оно и есть. Но громкие слова все равно неприятно заскребли ушные раковины Вивьен, отчего недавно равнодушное личико вмиг скривилось, будто каждой своей морщинкой отказываясь осознавать очевидную правду. — Я не секс-игрушка, которой можно до бесконечности пользоваться, в руках посетителей Вашего клуба, Марко, — отточила солнечная, выпрямляя напряжённую спину, — я танцую не ради удовольствия, а ради денег, и мне, как и любому другому работнику, нужен адекватный график и отпуск. — Все было более чем адекватно, пока ты не стала отвлекаться на другие менее важные вещи, — строго проговорил мужчина, на что солнечная слегка подняла голову, в недопонимании всматриваясь в чужие глаза исподлобья, — и я бы на твоём месте сейчас сосредоточился на работе, ведь рано или поздно у тебя может появиться возможность вернуться в балет, а, как ты и сама понимаешь, дешево тебе такая радость уж точно не обойдётся, да и я, знаешь ли, имею свои связи, способные оборвать все твои попытки. Выполненный в тёмных тонах болотно-зелёного оттенка кабинет буквально впитал в себя разгорающуюся злость девушки, что, прокручивая в голове все свои смутные мысли, подушечками пальцев до красных пятен вцепилась в дубовую поверхность лакированного стола, стараясь тем самым сохранить остатки самообладания. Но ещё ни разу этого не удавалось сделать успешно, ведь любое упоминание ее безысходного положения до боли в груди пробивало адекватный разум. — Обязательно учту это сегодня, пока буду зарабатывать деньги, чтобы быстрее свалить из этой гнили, — уверенно выпалила Вивьен, резко поднимаясь со стула и выходя прочь из кабинета. Тяжёлая дверь с грохотом впечаталась в проем, заглушая очередную волну замечаний Марко. Вивьен прислонилась с шершавой поверхности холодной стены, выдыхая скоплённое за все время разговора напряжение, что, медленными волнами покидая организм, цепляли измученные нервные окончания. Около года назад она, как самая настоящая идиотка, строила щенячьи глазки статному мужчине, пока тот, прокручивая в пальцах дорогую сигарету, выслушивал молящие просьбы Адрианы взять потерянную в новой стране девушку на любую угодную ему должность. И ей было абсолютно все равно на чрезмерное внимание к своему отнюдь не самому плохому телу. Уже давно Вивьен научилась перекрывать неуверенность в самой себе безумным желанием достичь идеала. Но Марко в буквальном смысле не давал ей этой возможности, цепями обещаний удерживая ее возле себя. Слова о том, что вскоре он сумеет договориться со своими влиятельными знакомыми дать ей шанс вернуться в балет, слетали с его грубых уст вместе с очередным расписанием танцев, на что она могла только покорно кивать головой, с надеждой на удачу в следующем дне крутя задницей перед толпой ненасытных мужчин. И уже давно не было смысла надеяться на его общения, поэтому очередной яркий костюм бесконечным количеством стразов блестел в отражение зеркала, пока пальчики умело растушёвывали чёрный карандаш вокруг глаз. За бетонной стеной маленькой гримерки слышалась громкая музыка и объявления ведущего о выходе любимой всеми танцовщицы Вивьен О’Доннелл. Чужие, полные предвкушения голоса перемешивались между собой, создавая в голове солнечной впечатление тупого стада, желающего только смазать свои пересохшие от алкоголя глаза выдающимися женскими формами. И, почему-то, именно сейчас стало противно от самой себя. Будто раньше подобные присвистывания только активизировали клеточки сосредотачивающегося тела, а в данный момент, наоборот, заглушали желание получить очередную порцию зелёных банкнот под резинку сверкающих стрингов. Ведь не так давно одному человеку удалось засунуть в ее нижнее белье особо крупную купюру под названием «любовь», и сейчас мозг на полном серьезе требовал почувствовать его рядом. Но уже долгих два часа Дамиано не отвечал ни на одно сообщение Вивьен, что она, в порыве безумной злости на начальника, отправляла ему прямо в самое сердце, желая получить в ответ успокаивающие слова. Хотя даже на расстояние она знала, что он где-то рядом, сидит и думает о ней, пока предварительные строчки новой песни спешно выписываются серым грифелем на белоснежный лист бумаги. Тяжелый вздох вырвался из полуголого женского тела, выгоняя ненужные мысли из головы, и девушка направилась в сторону громадного зала, за полупрозрачной дверью которого во всю гуляли разноцветные лучи прожекторов. Мозг отважно уговаривал Вивьен двигаться вперёд, но ноги путались между собой, замедляясь каждый раз, когда взгляды коллег раздраженно стреляли в обнаженную спину. Но как бы сильно не хотелось сейчас развернуться и исчезнуть с глаз чужих людей, солнечная бестия, все же, распахнула вертикальную поверхность, оказываясь в шумной толпе возле барной стойки. Ник приветливо улыбнулся вышедшей из длинного коридора Вивьен, махом головы указывая на дожидающуюся ее позицию, и продолжил шустро выставлять перед посетителями узкие рюмки крепких алкогольных напитков. Зал кипел бурным разговорами, обволакивая каждого человека приятным весельем. Как обычно танцпол вздрагивал от безудержных танцев, дальние углы помещения скрывали в темноте страстные поцелуи влюблённых парочек, и тонкие струйки табачного дыма узорами вырисовывались в атмосфере отдыхающего клуба. Первые басы сменившегося трека ударили Вивьен по черепной коробке, и она, натянув самодовольную улыбку на строгое личико, медленно прошлась по плиточному полу, привлекая внимание выстроивших для неё узкую дорожку людей. Пьяные взгляды внимательно следили за женским телом сквозь полумрак помещения, цепляясь за раскиданные по спине золотые волны волос, и зрачки каждого расширились от предвкушения дальнейших действий танцовщицы, когда она, заняв необходимую ей позицию, резко развернулась лицом в зал, начиная плавные движения. Казалось, висящее в воздухе возбуждённое напряжение разрезалось изредка резкими действиями солнечной бестии, что, сделав достаточно большой перерыв в привычной для неё работе, сейчас отдавала всю себя, напрочь выгоняя из организма все гнусные мысли. Тело двигалось в такт музыке, то внезапно ускоряясь, то, наоборот, сладостно замедляясь, соблазнительно медленно водя ладошками по открытым участкам кожи. Нетрезвые зрители буквально замерли на месте, пошатываясь от опьянения и восхищённо наблюдая за сверкающим лифом, что солнечная изредка поправляла пальчиками, привлекательно улыбаясь в ответ на громкие возгласы из зала. Прикрыла выкрашенные чёрным карандашом веки, втягивая нижнюю губу острыми зубками и оставляя едва заметные покраснения на вздымающейся груди. И распахнула зелёные глаза, зрачками повела по душному залу, разрезая полумрак искрящимися радужками, и на миг забыла, как дышать. Чёрная шляпа прикрывала половину выразительного лица, руки, собранные в кулаки, скрывались в глубоких карманах простых спортивных штанов, и спина держалась характерно прямо, будто выдавая внутреннее напряжение всего организма. Будто она танцевала для него одного. И Вивьен попросту обмякла на высокой позиции, едва сдерживая нежную улыбку на серьёзном лице. Он стоял позади всей громадной толпы, в упор прожигая ее тело взглядом карих глаз, но даже на таком расстоянии она чувствовала исходящее от него родное тепло. Ощущала визуальные и, казалось, даже тактильные прикосновения к бархату ее разгоряченной кожи. Смотрела на него в ответ, глаза в глаза, как кошка выгибаясь на стеклянной поверхности барной стойки. Скучала так, что начала сбиваться с вызубренных движений, импровизируя на ходу для него одного. Дамиано пришёл давно, довольно долго дожидаясь выхода той, что сейчас безуспешно старалась отводить взгляд в сторону, но все равно зрачками сталкивалась с приподнятыми уголками мужских губ. И, даже стоя в самом конце огромного зала за десятками голов восхищенных людей, он знал, что она почувствует его рядом и разглядит его лицо в глухом полумраке клуба. А он будет мучать ее ожиданием уединенной встречи, и сам медленно сходить с ума. Громкая музыка сбавила темп, заглушаясь под влиянием рук диджея, и Вивьен, впервые за последнюю минуту глубоко вдохнув горячий кислород, слезла с позиции, отправила воздушные поцелуи аплодирующей толпе и, как ни в чем не бывало, направилась в сторону длинного коридора, скрываясь с вида карих глаз. Стройные ножки специально медленно шли по полу, отбивая высоким каблуком по плитке, и хитрая ухмылка расплывалась на лице, ведь сквозь громкую музыку и шум смешавшихся между собой голосов она слышала его тяжелые шаги за своей спиной. Знала, что дверь за ней не закрылась, потому что он шёл в считанных сантиметрах от неё, что крепкие мужские руки потянутся к ее узкой талии, окольцовывая ту и разворачивая к себе лицом, и желанные мысли, как по четко запланированному плану, воплотились в реальность. — Я знал, что ты не подойдёшь ко мне в зале, — тихо прошептал Дамиано, дыханием обжигая кожу женской шеи, — будешь дразнить, хитрая лиса… — А я знала, что ты пойдёшь за мной… — практически простонала в ответ Вивьен, чувствуя лёгкий поцелуй в районе скулы, — специально надел спортивные штаны… и кто из нас тут ещё дразнит? Парень провёл руками по женскому телу, пальцами зарываясь в взъерошенные пряди рыжих волос и вжимая возлюбленную в холодную стену, отчего она протяжно выдохнула, блаженно прикрывая глаза. — Я соскучился, Ви… — протянул Дамиано, невесомо касаясь чужих губ своими, — ты даже не представляешь, как. — Представляю, поверь, но… — ответила девушка, резко отталкивая фронтмена от себя и выпрямляя спину, — давай не здесь и не сейчас, ладно?.. Дамиано нахмурился, всматриваясь в зелёные радужки глаз с недопониманием, и мягко улыбнулся, вальяжно расслабляя тело и засовывая руки в карманы. — Если что, я успею надеть шляпу. — уверенно проговорил он, оглядываясь вокруг. — Я говорю не про тебя, а про себя, Дамиано. — строго ответила девушка. И, гордо вскинув голову, направилась в сторону гримерной, желая как можно скорее оказаться наедине с собой, что прямо сейчас рядом с ним не потерять самообладание и не позволить ему продолжить действия с ее телом, ведь рассерженный по неизвестной для Вивьен причине Марко мог выйти из своего кабинета в любой момент. А Дамиано, прокручивая в голове смысл сказанных возлюбленной слов, ускорил шаг и ухватился за тонкое запястье Вивьен, не позволяя ей закрыть дверь в маленькое помещение. — Что случилось, Вивьен? — серьезно нахмурил брови, испуганным взглядом бегая по женскому личику. — Дай мне десять минут, — проигнорировала вопрос, забирая руку из ослабившейся хватки, — встретимся в машине. И захлопнула тяжелую дверь, оставляя Дамиано наедине с зарождающимся внутри организма волнением.

***

Город, покрытый мраком, спал, ведь время уже давно перевалило за полночь, побуждая людей поскорее провалиться в глубокий сон перед очередным рабочим днём. Лунный шар освещал пустующие улочки, блеклыми лучами проникая в окна закрытых до утра кафе, где оставшиеся на ночную смену работники подготавливали скромные залы к раннему приходу спешащих по делам посетителей. Ни души на улице, ни скребущих по асфальту шин, ни говора ведущих ночных передач по телевизору. Глухая тишина, изредка разряжающаяся шелестом тяжёлой листвы, и, казалось, единственное на весь Рим горящее приглушённым светом окно жилого дома. Тихая, едва уловимая ушными раковинами музыка разливалась по маленькому помещению, отражаясь от настенной плитки в самые центры не спящих голов. Горячий пар висел в воздухе, незаметным облаком укутывая тела. И нежное, такое успокаивающее уединение, чего им явно не хватало последние месяцы знакомства. — …и я не понимаю, с чего вдруг он взъелся на меня, — раздраженно фыркнула девушка, поправляя лезущие на лицо мокрые пряди волос, — якобы я стала отвлекаться на какие-то ненужные вещи, а на какие? Ему-то откуда знать… Чёрный карандаш, ранее выведенный на веках ровными стрелками, потек, создавая мрачные круги вокруг ярких глаз, и они успели подметить это, заливаясь громким смехом, как маленькие дети, довольные увиденной веселой картиной. — Может, он видел нас в клубе?.. — нахмурился Дамиано, расслабленно откидывая голову назад, — надумал всякого ещё до того, как это всякое началось… — В клубе он никогда не вылезает из кабинета, — уверенно заявила Вивьен, проводя подушечкой пальца по твёрдой поверхности, — много бумажный дел, да и поводов обычно нет: лишний раз посмотреть на то, что видишь ежедневно на подготовках — только нервы пощекотать. Тонкие струйки дыма медленно расползались по воздуху, легким ветром улетая прочь в приоткрытую форточку. Контраст температур отрешал разум от реальности, вынуждая здесь и сейчас наслаждаться спокойствием. — Значит, кто-то другой сболтнул лишнего, — пожал плечами фронтмен, всматриваясь в лицо возлюбленной, — Адриана, например. Учитывая то, что она творила в том клубе, я не сомневаюсь, что ее рот способен и на такое. И он был прав. Настолько уверен, что Вивьен отвела взгляд в сторону, раздумывая над чужими словами, что она уже не раз прокручивала в своей голове, напрочь отказываясь верить в подобное отношение к самой себе. Снова запрещала осознанию реальности приниматься уставшим мозгом. По крайней мере, не сейчас. — Гнилое местечко, Вивьен, каждый может оказаться крысой, — продолжил парень, прищуривая глаза, — и вообще, тебе бы не мешало уйти оттуда, пока не поздно. — Ещё чего мне сделать? — резко поинтересовалась девушка, выпрямляя ватные от алкоголя ноги, — на жизнь мне как зарабатывать? — Для этого у тебя есть я, — самодовольно усмехнулся Дамиано, выкидывая сигарету ровно в стоящую неподалёку урну. Проследив за мимикой парня, Вивьен закатила глаза, нервно цокая языком, и приподнялась чуть выше, выпрямляя простреливающую несильной болью спину. — Ну уж нет, Дамиано Давид, — строго проговорила солнечная, водя указательным пальцем перед мужским лицом, — ты, конечно, молодец, но я не собираюсь сидеть у тебя на шее и вытаскивать из тумбочки столько, сколько хочется. Фронтмен ухмыльнулся, максимально близко придвигаясь к возлюбленной, и откинул копну рыжих волос за покрытую от прохладного ветра мурашками женскую спину. — Ну, раз не хочешь на шее… — глухо протянул он, обжигая мочку уха пламенеющем дыханием, — можем выбрать другое место…оно ждёт тебя, давно… Вивьен хитро улыбнулась, закусывая нижнюю губу и проводя пальчиком по оголенному мужскому торсу вниз, пока карие глаза внимательно наблюдали за зелёными радужками глаз, зрачками расширяясь от предвкушения дальнейших действий нежных ручек. — Знаешь, я давно хотела тебе сказать… — соблазнительно медленно протянула она, едва касаясь мужских уст своими, — ты такой извращенец, Дамиано, просто фу! — резко протараторила Вивьен, откидываясь назад и складывая руки на груди. Дамиано распахнул прикрытые глаза, расплываясь в омерзительно хитрой улыбке, и повторил действия солнечной, хватаясь за узкое горлышко темно-зелёной бутылки. — Сказала Вивьен, которая уже второй месяц постоянно шутит про мои трусы, — ядовито ухмыльнулся, делая уже который глоток шампанского за ночь, — а сейчас и вовсе сидит со мной в одной ванной голая… Воздушная пена сверкала под холодным светов одинокой лампочки, видящей над широким зеркалом, что отражало два разгоряченных тела, обнаженными спинами прислоняющихся к белоснежным бортиком узкой чаши. Вивьен перебирала облако пальчиками, принимая из мужских рук полупрозрачный сосуд с алкоголем и изредка ухмыляясь самодовольному внешнему виду возлюбленного. Растрепанные пряди каштановых волос прижимались к голове потрёпанной старостью золотой короной, чёрные круги вокруг глаз в знак поддержки подтёкшего макияжа возлюбленной и тонкая сигарета меж губ. Он явно сошёл с ума, но ему было плевать. Рядом с ним была она — такая же пьяная и довольная в его громадной шляпе и размазанной помадой. Как два самых настоящих идиота кидали друг на друга смеющиеся взгляды, обсуждая все самые разнообразные темы, и тихо наслаждались друг другом, надолго сохраняя каждую проведённую вместе секунду в памяти. — Это была твоя идея, я тут не причём, — отмахнулась девушка, забирая полупустую бутылку шампанского из чужих рук, — но она мне нравится, только смотри, чтобы корона череп не передавила. — Но ведь, если я стану умственно отсталым, ты будешь лечить меня на свои заработанные в клубе деньги? — состроил щенячьи глазки Дамиано, наблюдая за выпивающей девушкой, — буду грести деньги из тумбочки и ни в чем себе не отказывать. — Боюсь, что моей зарплаты не хватит на все твои прихоти, так что придётся записывать каверы на ваши песни, — печально вздохнула Вивьен, отставляя алкоголь в сторону, — только, боюсь, это дерьмо никто слушать не станет… Дамиано ухмыльнулся, сжимая пальцами женскую коленку, и переключил следующий тихо играющий на телефоне трек. — Знаешь, я давно приметил, что только из твоих уст получаются поистине волшебные звуки, — нежно ответил, всматриваясь в наиграно расстроенное личико Вивьен, — так что, можешь не уходить в глубокую депрессию. Вивьен вскинула голову, отворачивая уголок шляпы назад, и поддалась вперёд, укладывая ладошки на мужскую грудь, что вмиг вздрогнула, делая глубокий нервный вздох. — Знаю, и мне плевать на чужое мнение, — уверенно заявила солнечная, проводя подушечкой большого пальца по острой мужской скуле, — ради тебя в глазах других людей я готова выглядеть полной дурой. И он знал это, видел самую чистую искренность, плещущуюся в зелёных радужках опьяненных глаз. Чувствовал, как нежно она проводит ладошками по его волосам, перебирая прядки пальчиками. Готов был разорваться на мельчайшие атомы благодарности за то, что она отдалась ему целиком и полностью, доверилась каждой клеточкой своего тела и открылась, словно книга. — Иди ко мне, — тепло улыбнулся Дамиано, притягивая возлюбленную за острые плечи. И она прижалась к его груди розовеющей щекой, слушая биение его влюблённого сердца. А он знал, что поможет ей во всем, только если она научится любить по-настоящему.