Вернуть Эмили

Каково это — чувствовать течение времени? Неотвратимость, приближение конца… Время — это стрела, которая не прекращает свой путь. Но как объяснить это девочке, которая находится вне этого пути? Как объяснить смысл времени той, кого Вселенная затворила в игрушечной тюрьме вне пространства и времени? Белая Алиса хотела бы, чтобы кто-то рассказал ей об этом. Она бы с интересом слушала рассказы Джека — о том, как люди рождаются, взрослеют, влюбляются, заводят детей, умирают у себя в кровати и так по новой. Если бы только он пришел к ней, она бы внимала каждой мелочи, каждой оборванной фразе, брошенной им невзначай. И как так получилось, что во всей вселенной именно она оказалась обречена на вечное одиночество? Кто решил это за нее? Кто посмел обречь ее на ЭТО? Она медленно открыла глаза, постепенно приходя в себя на небольшом диванчике. Рядом с ней сидел Чеширский кот. После того, как ее комната рассыпалась на части, а незваные гости канули в недра Бездны, ей пришлось сотворить свою башню с игрушками заново. Стоило Белой Алисе махнуть рукой — и она снова сидела в любимой пурпурной игрушечной табакерке. От разрушений, спровоцированных вливанием Сабрие в Бездну, не осталось и следа. Воссоздать заново свою комнату Белой Алисе не стоило никакого труда. Она бы не смогла придумать ничего другого, даже если бы захотела. Она не знала ничего, кроме этой комнаты, которая стала для нее тюрьмой. Как много плохого судьба приготовила для Белой Алисы. Трагедия Сабрие, смерть Чешира, потеря сестры… Эти воспоминания не отпускали ее. Она хотела бы выкинуть все прочь, включая Джека, и такая возможность у нее была. Ведь Алиса— не человек и не цепь, а ядро этого мира. Довольно странное понятие, это ядро. Невесомый сияющий золотой сгусток света, который когда-то одиноко обитал в Бездне. Ядро — ее внутренний голос, они — одно целое. Хотя Белая Алиса предпочитала считать себя обычным человеком. Если она уничтожит воспоминания, то перестанет быть им, а если изменит свое прошлое, то перестанет быть самой собой. Шутить с судьбами других людей совсем не то же самое, что шутить со своей. Она не хотела терять дорогую сестру Алису и Джека, даже если все, что от них осталось — это отголоски прошлого. Она сходила с ума. — Чешир… в груди что-то давит. Что это? — спросила Алиса, когда слезы покатились из ее глаз. — Чешир проучит тех, кто заставил Алису грустить! — Не грусти, Алиса! — подпевали куклы. — Это… грусть? Интересно, грустит ли Алиса? Как ты думаешь, Чешир, если меня больше не будет… если я пропаду, исчезну… что станет с миром? Он исчезнет вместе со мной? Ему станет грустно, как мне сейчас?! — воодушевилась вдруг Алиса, вскочив с дивана. От тоски в ее голосе не осталось и следа, настроение ее сменилось в мгновение ока. — Чешира не заботит людской мир, если Алиса говорит про него. Но мир Чешира исчезнет, если Алисы не будет. В мире, где нет Алисы, нет и Чешира. — Я не хочу этого для нас, Чешир. Я не хочу исчезать… И грусть мне тоже не нравится. — Тогда почему… — Ах! Довольно болтовни! Устроим чаепитие! И вот, в круглой башне из ниоткуда появился стол. Часы, показывавшие три часа, сместились на двенадцать и зазвонили. Воля Бездны села во главе стола, летающий чайник наполнил ее чашку, и тогда она запела: Выпью чашку чая я, всё налив до края, Вылью много крови я, песню распевая! Кровь — чужая, не моя, нечего страшиться, Реки алые пролью я, будем веселиться! Куклы хихикали, паря вокруг Белой Алисы и подпевая ей. Рядом, на столе, сидела кукла тряпичного белого кролика, форму которого она обычно принимала, когда отправлялась гулять по просторам Бездны. Этот кролик странным образом напоминал ей о сестре. — Дорогой Чешир, сегодняшнее чаепитие просто прекрасно! — сказала Воля Бездны. — Прошу всех угощаться! В следующий раз, когда к нам придет моя сестра, мы окажем ей самый теплый прием! — Чаепитие у Алисы, м-ня! — подпрыгнул Чешир. — Попробуй печенье, Чешир! — Воля Бездны сотворила небольшую разноцветную шкатулку, в которой лежали печенья с надписями «съешь меня». — Это необычное печенье. Мне как-то рассказывал Джек, что люди делают такие на особые праздники. В печенье может попасться монетка, пуговица или бумажный листок с предсказанием. Предсказания — мои любимые! Так, посмотрим, что мне попалось в этот раз… «Возможна неожиданная встреча». Как ты думаешь, Чешир, к нам снова зайдут гости? — Чешир не хочет гостей. Чешир всех прогонит! — В прошлый раз наше чаепитие прервали! — воскликнули куклы. — Невежи! Невежи! Невежи! Прервали чаепитие Алисы! — Винсент, мерзкий мальчишка с красным глазом! — прошипела вдруг Воля Бездны, вспомнив своих недавних посетителей. — Гадкий, гадкий, гадкий, ненавижу! Как посмел заявиться в мою комнату?! Почему он появился в нашей жизни, Чешир? Почему он приходит и портит нашу жизнь?! — Чешир ненавидит Винсента так же сильно, как и Алиса! Если бы Чешир был достаточно силен, то разорвал бы его на части! За то, что выколол Чеширу глаза! — Ах, Чешир, новый глаз так идет тебе! Где же я его взяла? А! Я взяла его у того человека, который пообещал исполнить мою просьбу… В обмен на его желание. Я же исполнила его, Чешир! Я сделала так, как он хотел, разве нет? Я изменила день гибели той семьи! Они продолжили жить! Ради этого мне пришлось заглянуть в бесконечный круговорот всеобщей памяти… Найти этот день было очень сложно! — Алиса исправила прошлое, Алиса вмешалась в прошлое! — говорили парящие куклы. — Алиса исполнила свое обещание! — Да, Алиса, няу, что этому красноглазому еще нужно? Мы не успели забрать второй глаз, м-няу, ведь нам помешал мерзкий Винсент! — Так где же он? — расстроенно произнесла Воля Бездны. — Я же создала для него цепь! — Если Алиса пожелает, Чешир отправится в их мир и выяснит это. Хотя Чешир ненавидит людской мир, — сказала цепь, вылизывая длинную лапу. Но Алиса прослушала слова цепи — вместо этого она зловеще затихла, а потом так сильно сжала горло одной из игрушек, что та взвизгнула и разломилась пополам. — Почему он не возвращается? Почему не приходит? ПОЧЕМУ НЕ ИСПОЛНИТ СВОЕГО ОБЕЩАНИЯ?! — последнюю фразу Воля Бездны выкрикнула с таким безумием, что куклы, испугавшись, разлетелись по углам комнаты подальше от нее. Хотя рука Алисы дрожала от злости, сжимая обломки бедной игрушки, через несколько секунд она снова стала прежней. — Тот человек? Чешир, скажи еще раз, как его звали? — Красноглазого человека звали Кевин. — Кевин… Он скоро придет! Я уверена, что этот человек мне поможет! Он не может меня бросить! Ведь он попал ко мне неспроста… Только люди с красными глазами могут оказаться в самых глубинах Бездны. Остальные контракторы теряются там, где живут цепи. Бездна искажает их и превращает в таких же цепей. Ты знал, Чешир? А вы знали? — спросила Алиса кукол, отпивая из фарфоровой чашки. — Красные глаза означают связь души с Бездной. Поэтому они так мне нравятся! Вдруг измерение содрогнулось, и чашки чая расплескали красные капли на белоснежную скатерть. — В Бездне гость! В Бездне новый гость! Но ему не попасть в комнату Алисы! — заверещали куклы. — КТО МНЕ ВСЕ ВРЕМЯ МЕШАЕТ ПИТЬ ЧАЙ?! НАДОЕЛИ!!! — разозлилась Алиса и, резко вскочив со своего места, со всей силы разбила чашку об пол. Остальная посуда разлетелась со стола и разбилась о стены. — Алиса злится! Алиса разозлилась! Пожалуйста, не злись, Алиса! — кружили вокруг Воли куклы. — Давайте же узнаем, кто прервал чаепитие, — сказала Алиса. — Может быть, я приглашу его к себе и мы вместе попьем алого чаю! Как ты думаешь, Чешир, может это пришел тот красноглазый человек?..

***

«Ничего не вижу». Она открыла глаза, но не увидела вокруг ничего, кроме черноты. Стояла ли непроглядная ночь или ее настигла слепота? Пошевелиться было невозможно: тело онемело. А может, ее по ошибке похоронили? Тогда нужно попытаться выломать крышку, пусть и придется разбить руки в кровь. Задохнуться под землей — слишком страшно и мучительно. Никто не услышит, даже если она будет кричать во все горло… Она попыталась что-то сказать, но звуки ей не давались. Тогда она попыталась встать, но и тело ей не подчинялось. — О! — эхом послышался чей-то голос из темноты. — Это девочка! А сколько тебе лет? — М-гхм… — Чего-чего? Не знаешь, сколько тебе лет? Девочка ничего не ответила — только продолжила неподвижно лежать. — Ой-ой! Померла там, что ли? — захихикал голос. — Ау! Вставай! Вставай! Вставай!!! Наконец до ее сознания стал доноситься незнакомый голос. Кто-то звал ее сквозь пустоту и назойливо тыкал тряпкой в лицо. «Мне нужно… проснуться? Прекрати». Девочка снова зашевелилась, и на этот раз ей удалось принять сидячее положение. Все вдруг приобрело очертания, чернота отступила. Ее окружало странное, искаженное пространство, в воздухе которого неподвижно застыли разные предметы: двери, куклы, табакерки, пианино, лестницы, кривые зеркала, разбитые окна… Но все было такое неестественное, словно каждую бракованную вещь специально отобрали для местных декораций и хаотично разбросали вокруг. Да и в жизни таких искривленных окон и зеркал встретить было нельзя: слишком уж неестественные и причудливые формы они образовывали. В отражении их и вовсе переливалась смесь целой палитры, а не то, что должно было быть. Так что все это было больше похоже на глубокий и странный сон. Тишину нарушал лишь звук капающей воды. — Холодно, — слабым, едва слышным голосом произнесла девочка. На вид ей было не больше десяти-одиннадцати лет. Короткие золотистые кудри; атласные ленты, вплетенные в волосы; большие распахнутые глаза, точно два голубых алмаза; бледность вкупе с румяными щеками — все это делало ее похожей на куклу, сотворенную рукой настоящего мастера. Только вот взгляд у нее был совсем недетским и далеко не кукольным: наоборот, слишком серьезным и мрачным для ее лет. Да и красота давно уже скрылась под слоем скверны: волосы испачкались в запекшейся крови; ленты были порваны на лоскутки; лицо — в грязи и царапинах, платье превратилось в кровавые лохмотья. Отсутствующим взглядом она смотрела в одну точку. Таких кукол обычно выкидывают на помойку — ведь никому не нравятся сломанные, грязные игрушки. — Как тебя зовут? — спросил подлетевший к ее лицу белый игрушечный кролик в одёжке с бантом. Вместо глаз у него были две окровавленные черные глазницы. Этот-то голос и звал ее, пока она приходила в сознание. Девочка промолчала, ее взгляд все так же оставался неподвижен. — Сколько тебе лет? — не сдавался кролик. — Как твое имя? Сколько тебе лет? Как твое имя? Сколько тебе лет? Кролик повторял одно и то же снова и снова, кружа вокруг гостьи и тыча ей в лицо, пока девочка не взмахнула рукой и не выкрикнула: — Замолчи! Заткнись! — Она схватилась за голову, сжалась в клубок и снова рухнула на землю, задрожав всем телом. Ее трясло сильнее и сильнее, пока за ее спиной не показалась тень цепи. — Разве дворянки должны так выражаться? У-у-у-у! Какой позор! — хитрым голосом произнесла тень. — Эй, что такое? Вставай, с тобой же Воля Бездны говорит! Ах, ну что ты такая слабая? Давай тогда споем твою любимую песню! Мост падает, Падает, падает. Мост падает, Моя милая леди. За спиной девочки материализовалась десятка пик с головой, напоминающей криво заштопанный череп, из которого торчала пара гвоздей. Вместо правой глазницы у карты зияла большая дыра, а другой глаз был косо зашит. Цепь носила широкополый колпак с бубенчиком и цепью по периметру. На колпаке такими же неаккуратными штрихами была вышита десятка «Х». Жуткое зрелище. — Нет, не надо, — лепетала девочка, отмахиваясь от назойливого кролика руками. Десятка продолжила петь женским голосом: Построим его из древесины и глины, Древесины и глины, древесины и глины, Построим его из древесины и глины, Моя милая леди. — Я не хочу слышать эту песню! — крикнула девочка. Она наконец отпихнула кролика от себя и, кажется, ей стало легче. Она села. Сознание немного прояснилось. — Какая милая песня! — вновь донесся голос кролика, который стал повторять куплет. — Немедленно извинись перед Волей Бездны! — прошипела цепь. — Извините, — машинально ответила девочка. — Только прекратите петь. — Так-то лучше, — надменно произнес возвратившийся кролик. — Я не привыкла, чтобы меня швыряли гости! — Я не хотела. Вы были очень надоедливы. И в голове… столько голосов, музыки. Это получилось случайно. — Меня зовут Алиса, а тебя? — кружил вокруг белый кролик. — Эми...ли. — Эми...ли? Это как Эми-Ли? Или Эмми Ли? — Просто Эмили. — Зачем ты тут, Эмми Ли? — Я… не уверена, — ответила Эмили. Она попыталась вспомнить, но все было как в тумане. Словно до сегодняшнего момента в ее жизни ничего не произошло. Возможно, память еще не вернулась? — Какая ты милая девочка! Останься со мной? Мы подружимся! — Я не хочу тут оставаться. — У тебя есть друзья? — Не знаю. — А у меня есть кот. Его зовут Чешир. — Я ее друг, — вклинилась вдруг цепь. — Я десятка пик. Друзей Эмили я сожрала, чтобы привести ее сюда. Они все равно были бесполезные. Девочка очень страдала, пока не пришла я. Ей уже не так плохо, как раньше. — Как мило с вашей стороны! — приободрилась Воля Бездны. — Вы сделали это все, только чтобы попасть сюда, ко мне! Мне как раз было та-а-а-к скучно! Эмили ничего не сказала, только содрогнулась от постигнувшего ее вдруг мгновения боли. — Бездна медленно завладевает твоим телом, — весело сказала Воля Бездны. Она повисла перед лицом Эмили. — Скоро ты станешь похожей на одну из моих кукол. Сила Бездны превратит тебя в цепь. Но Эмили не понимала о чем идет речь, она молча сидела, пытаясь вспомнить, зачем сюда пришла. — Ты потеряла воспоминания по пути сюда, — продолжил кролик. — В целости сюда еще никто не добирался. Ну, почти никто. Твоя личность уже наполовину потеряна, без моей помощи ты не вспомнишь, кто ты такая. — Я вспомню, я смогу, — сказала Эмили. — А вот и не сможешь. — Ты, тупой кролик! — яростно воскликнула Эмили. — Только мешаешь! — Да как ты… — разозлилась Воля Бездны, но сделать ничего не успела. Десятка прикрыла Эмили. — Госпожа! Дайте нам шанс! Умоляем! — воскликнула карта. — Кстати, вам понравится история этой девочки! Вот почему я ее выбрала! Чтобы привести к вам! — Ты, низшая непокорная цепь! Я твоя создательница! — вспыхнул кролик, но выслушав десятку, немного успокоился. — Я слышала, — продолжила десятка, — что вы ищете красноглазого человека! Так вот Эмили была с ним связана! — Откуда ты знаешь, низшая цепь? — Прошу, госпожа, сделайте меня Королевой Пик! И тогда я вам скажу! — С какой радости ты хочешь стать Королевой Пик?! В Бездне уже есть такая! — Она целыми днями спит, не пожирает ни слабых цепей, ни людей и гляди того зачахнет! Я подхожу на ее место гораздо больше, я так много сделала! — Ладно, говори. Эмили, немного придя в себя, теперь пыталась уловить нить разговора. Неужели ее цепь за нее заступилась, хоть и ради своей выгоды? Просто немыслимо. — Я почувствовала отчаяние ее семьи еще давно. Я могла следить за семьей… Как там ее? Синфлер? Ну, неважно… — Синклер, — поправила Эмили. — Я все думала, когда же мне откроется путь! Там было столько отчаяния и боли, что выбирай не хочу, ее можно было пить чуть ли не из воздуха! К отцу путь так и не открылся, помер он, а потом меня опередил гадкий Альбус… Но тут вдруг история началась заново. А потом я увидела Эмили, и путь открылся! Я знала, что мне выпадет еще шанс. Так вот, Альбус еще хвастался перед тем, как уйти из Бездны, что он приведет ребенка несчастья. Я ему это не прощу. Как только стану Дамой Пик, я его убью. — Вот оно что, — сказала Воля Бездня, обращаясь к Эмили. — Значит, ты из той самой семьи? — О чем вы говорите? — спросила Эмили. Она ничего не поняла из слов десятки. Ее опять одолела боль, и она поновой скрючилась на полу. — Мало времени, госпожа, — сказала десятка. Тогда кролик приблизился к Эмили и коснулся ее лба. Глаза (вернее, две зияющие дыры) вдруг потекли черными слезами. Кролик отряхнулся и вновь стал наматывать круги в воздухе, беспокойно метаясь то в одну, то в другую сторону. Потом он застал на месте и громким визгливым голос закричал: — Почему вы, сестры, так любите друг друга?! Ненавижу! Ненавижу! НЕНАВИЖУ!!! А я?! Как же я?! Я всегда одна! — Сестры… — протянула Эмили. Она вдруг полезла в карман платья и вытащила оттуда красивую брошь. — Этой моей старшей сестры. Я знаю. Я хочу вернуть… ее… Я сохранила это, чтобы не забыть… Но кролику это, кажется, досадило. Брошь обратилась в пыль в руках Эмили. — Что… — сказала мисс Синклер. — Что ты наделала?! — Сестра, говоришь? — как ни в чем не бывало продолжил кролик. — У меня тоже есть сестра! Ее зовут Алиса! Я тоже хочу ее вернуть! — Зачем ты ее сломала?! Ты… гадкая! — Нет, я твой солнечный зайчик! Твоя сестра умерла, зачем тебе этот мусор? — ЭТО НЕ МУСОР! — разозлилась Эмили, а потом, со слезами на глазах, добавила: — Без тебя знаю. — Хочешь, я стану твоей новой сестрой? — Нет. — Твоя сестра какая-то неудачница. Может, это судьба? Она все время умирает. Тебе такая не нужна. Давай мы станем сестрами? Эмили все больше выходила из себя. Она хотела плакать; нет, рыдать, рвать и метать. Будь у нее силы, она бы оторвала этому кролику голову. Но жизненная энергия покидала тело Эмили, и она распласталась на полу. — Оливия… Я хочу к Ливи… — сказала она, а потом заплакала. — Я хочу к сестре! — Знаешь, — сказал кролик, — однажды я уже помогла человеку и спасла вашу семью. Он дал мне обещание и не выполнил его! Ты думаешь, я поверю кому-то еще раз? — Как… спасла? Нас никто не спасал! Оливию убили! — Как, как? — передразнила Воля Бездны. — Ты что, не помнишь красноглазого человека? — Кого?.. — Ну как его! Кевина! Ах, этот человек так злился, чуть не убил меня! А потом плакал. Ему было очень плохо. Он страдал, как и ты. Вообще-то сюда все попадают из-за своих ошибок. Глупые люди! Сначала все испортят, а потом пытаются исправить. Это ведь глупо, — рассуждала Алиса, но, не получив ответа от Эмили, шипя, продолжила: — Люди безобразные создания! Я их ненавижу! Особенно Винсента и Глена. Только Джек хороший! — Я не знаю, о ком ты говоришь! — срывающимся голосом произнесла Эмили. — Я только хочу увидеть Ливи! И все! Пожалуйста, хватит! — Она снова схватилась за голову. — Я эту вашу Ливи теперь тоже ненавижу! Почему вы о ней все так печетесь?! Что в ней особенного?! Почему вы просто не отпустите ее?! — Вы… — повторила Эмили, не понимая, о ком еще говорит кролик. — Госпожа Воля Бездны, вы поможете стать мне Пиковой Дамой? — вклинилась в разговор нетерпеливая цепь, но была проигнорирована. — Я привела девочку специально для вас! Постепенно в Бездне стали просыпаться низшие цепи. Почуяв отчаяние человека так близко, они стали сползаться, как пчелы на мед. Десятка запаниковала. — Пожалуйста, помогите, — говорила Эмили. С ее сознанием творилось что-то странное: оно то прояснялось, то терялось. Она стала судорожно хватать ртом воздух. — Нечем дышать… — Пошли вон! — крикнула десятка. — Давай так, — сказала Алиса, — я приведу тебе твою сестру, а ты приведешь мою. Ведь я не могу выбраться в ваш мир… Согласна? Эмили уже не понимала смысла слов, но машинально твердила «да». Новая волна боли заставила ее содрогнуться, и она снова обмякла, глядя в потолок. По щеке скатилась одинокая слеза — сознание ее было потеряно. Возможно, ей снилась сестра, потому что она только тихо сказала: «Ливи». — Кажется, и ты не уже не сможешь… — сказал кролик. — Давай ты останешься со мной навсегда? Со мной и Чеширом? Уговор есть уговор! Раз ты младше, я сделаю все первая! Я приведу твою сестру сюда и ты ее увидишь, а вы уже вместе приведете ко мне Алису! Тем временем десятка пыталась отбиться от назойливых тузов. Но численность голодных цепей нарастала, и карта перестала справляться, утонув в страшных воплях и злых пастях других цепей. Воля Бездны вдруг вмешалась. — ХВАТИТ ВОПИТЬ! Я НЕ СЛЫШУ ЭММИ ЛИ! Всех, кроме десятки, пространство порвало в лоскутки. По воде расплылась лужа крови, горка цепей так и осталась лежать на воде. Из-под них выползла раненая десятка. — Десять пик, — сказал кролик, — спасибо, что привела ко мне Эмми Ли. Я тебе признательна и в долгу не останусь! — Эмили… — поправила десятка. — А ты не перечь мне! Мне так больше нравится. — Она умерла? — Еще нет, я об этом позабочусь. Превращу ее в чудесную цепь! Но она нас уже не слышит… — Госпожа, я теперь стану Дамой Пик? — Да! Уговор есть уговор! На сей раз Воля Бездны придумала новый план, как добраться до красноглазого человека и заставить его выполнить свои обязательства. «Эмми Ли» для Алисы была уже бесполезна, потому что Бездна слишком быстро завладела разумом ребенка. Ну а тело… Тело оставалось обратить в интересную оболочку, и Алиса снова устроила чаепитие, принявшись размышлять над той историей, которую увидела, прикоснувшись к девочке. — Ну вот, Чешир! Снова лезть в прошлое!