***
-Хей, бро. Это Се Шунюань, познакомься, он классный парень. Мы тусуемся вместе уже месяц, но никак не получалось вас лбами столкнуть, познакомить. Рукопожатие, какие-то вопросы, на которые Йи отвечает больше инстинктивно, постоянно пялясь на Чао за спиной нового знакомого. Тот доволен как кот, наевшийся сметаны. Это что-то ломает внутри парня, а ладошки предательски потеют, отчего он старается как можно быстрее отстраниться, не дать понять свою слабость. Они начинают тусить вместе слишком много. Это напрягает. Ведь теперь нужно держать лицо, нельзя так просто подойти к настолько близкому тебе человеку и просто пихнуть его в плечо, завалить на спину и в шуточной форме побороться. -Прекрати - краснеет Чу Чао при первой же такой попытке, меняя их местами, нависает сверху, а в душе молодого Йи что-то дрогает - Не делай так. Мы же не одни. Шунюань в свою очередь лишь раскидывает руками, оставаясь в отдалении, и неловко хихикает. -Вы прям такая парочка со стороны - отбрасывает он ненужный комментарий. Чао краснеет пуще прежнего. -Поговори мне тут. Лю Йи хочется кричать. Почему они не одни? Когда они останутся вдвоем? И какого черта друг тащит этого задохлика с собой на каждую встречу. Лето превращается не то в Ад, не то в забытье. И юноша старается угомонить те чувства, которые охватывают его сполна. Одно из них ему знакомо с детства - возмущение, раздражение, непонимание. Во втором он пока что не может разобраться. На тренировки Чао Йи заглядывает редко, так как друг предупреждает, что пока что может не так уж сильно себя контролировать и боится причинить вред. Йи весело хмыкает, потому что этот громила неделю назад разбил носы тем, кто вздумал посмотреть на него косо на какой-то пьянке и еще посмел лепетать про то, что парень водится с непонятными типами без силы и способностей. С ним, Лю Йи, если быть точнее. Обидчики залетали в карету скорой помощи как на крыльях, многие разбитым лицом не отделались, зато при друге Чао сама забота, сама верность. Сердце пропускает удар. Старушки-курильщицы зачем-то начинают обращать на него внимание. -Опомнились, в 17-то лет! - парень говорит это вслух, ничего не стесняясь и не страшась. Во-первых, он здесь кто-то вроде серебряной ложки, они бы не посмели ему ничего сделать. Во-вторых, что уж греха таить, многие из них глуховаты, слеповаты и уже одной ногой в могиле. Скорее всего на его мальчишеский гонор не обратят внимания. -Держи - изредка отрываясь от созерцания пространства впереди, покачивания на креслах и курения, одна из бабулек хлопочет на кухне. Медлительно, ворчливо, но зато на выходе все отпрыски богатых родителей получают дурманящие своим запахом паровые булочки со сладкими бобами. Иногда с другой начинкой, которая попадается старухе под руку. Но эти Йи любил с особым обожанием, из-за чего даже сокрушался на искреннее "спасибо", когда получал свою порцию. Булочек в этот раз получилось много и ему набрали целую корзинку. Парень непонимающе переводит взгляд с них на старуху. Та подмигивает, хотя казалось бы из-за обвисшей кожи вокруг глаз уже давно должна была потерять такую способность. -Ты в последнее время совсем скис, сопляк - то, что они не имели право ставить их в угол и гонять палками, дубася по голой заднице, еще не означало, что их что-то стесняло в выражениях. Нет, хорошими и добренькими они были только с его прекрасной сестрой, Лю Бию, парней же держали за очередных шкетов, которые были недостойны фильтрования их речи - Больше не дружишь с тем паршивцем? Чу Чао в их загородном доме знали все. Потому что не престало такому парню прятаться в тени, ища встречи с другом. Он практически с ноги заходил в дом и любезно обменивался обкладыванием матов со старушками, иногда воруя у них папиросы для верности. Чтобы не портить сложившийся образ, так сказать. Это срабатывало. Старушка еще раз указывает на корзину, как бы намекая, почему бы не поделиться радостью от вкусной еды, даже если это будет какой-нибудь неотесанный грубиян. Лю Йи с ней согласен, что поражает до глубины души. Тренировку можно и прервать на полчаса, никуда твоя сила от тебя не сбежит. Он застывает с корзиной в руках около особняка семьи Чу. Он располагался буквально в десяти минутах ходьбы (ну, ладно, напряженного бега, но Йи то бежал, он так и исчислял время). Чу Чао оттачивает свое мастерство под громкие аплодисменты Шунюаня, который примостился в теньке рядом. Странно, но как оказывается друг уже вполне способный, а его льдышки не задевают сидящего в нескольких метрах парня. Корзинку с уже остывшими булочками Йи выбрасывает, завернувши за угол. Целится куда попало, прилетает точно в розовый куст госпожи, живущей напротив. Лю Йи плевать. Он старается заглянуть в глаза близкого человека, найти там ответы на дерзающие его вопросы. Находит лишь хитринку, когда Шунюань останавливается, не дорассказав какой-то анекдот и затягивает, чтобы шутка получилась смешнее. Йи вообще не помнит ни одного слова из этого разговора. На одном из летних собраний высшего света, которое съезжается в пригород погреть свои задницы на чистом воздухе, они наконец-то вместе, пусть и надоедливый Шунюань маячит на горизонте. Он, и Йи готов упасть на колени и благодарить кого попало, занят, представляясь некоторым важным особам, сопровождая мать. Его способности раскрылись неделю назад и все восторженно поздравляли юное дарование. Так случалось со всеми, кто представлял из себя хоть какую-то ценность. С Лю Йи так не здоровались ни разу. -Не кисни - когда к горлу подступает особо крупный ком, а глаза предательски начинает щипать, к нему придвигается Чао, соприкасаясь плечами, а вся грусть магическим образом рассеивается - Мы же с тобой и так знаем, что ты круче всех, правда? Йи хмыкает, легонько толкаясь. Вот он, его родная душа, его друг, его Чу Чао. Тот человек, без которого дышать становилось сложнее. Йи так рад, что не потерял эту связь, что готов заплакать уже от радости. -Кто это? - Шунюань все же находит их укромный закуток в течение вечера и теперь оглядывается, пытаясь понять, на кого указал Лю Йи. В центре зала большое столпотворение, все стремятся облепить парочку каких-то ученых, которые привели на данное собрание своего сына. Тот выглядит жалко, прикрывая лицо слишком длинными волосами, жмется и старается вдавить голову в плечи, но под присмотром родителей все же заставляет себя пожимать руку всем, кто к нему приближается. -А, этот - смеется Се Шунюань - Это Пэн Юн, сын четы Юнов. Говорят, что его мать родом из "стопок", вы знали? -И что? - пожимает плечами Чао - Какая разница? Чего его облепили то, на пацана жалко смотреть. Лю Йи покрывается красными пятнами. Чао всегда было плевать кто ты. Не смей переходить ему дорогу и можешь быть хоть из грязной канавы. А так у него ко всем отношение одинаковое. Иначе не стал бы он так близко общаться с бесталанным пацаном. На репутацию этому громиле было откровенно плевать. -Вроде бы у него обнаружили талант, который раньше не был зарегистрирован - шумно выдыхает Шунюань, протягивая Чу Чао бокал с пуншем, который успел взять со столика. В его руках такой же, они чокаются и отпивают, заинтересованно оглядывая этого Юна. -Эй - падает голос Лю Йи. Его тут же треплют по голове родные руки, отчего парень успокаивается. -Ты можешь потерпеть годик и пока что не пить? Ты ведь несовершеннолетний. -И что? -А то - цикает Чао - Одно дело, когда мы с тобой вдвоем, другое дело собрание. Не порти себе имидж, старина. В их глазах ты как белый лист, так не мызгай же его. Лю Йи не пьет с того дня вообще. Не то, чтобы у него был огромный опыт, пару раз крепленного вина в компании Чао, потому что "мелкий, ты меня уже затрахал со своими "давай нажремся, давай нажремся". Давай, но под моим присмотром и пару глотков, ладно? Успеешь нажраться?". Но просто решает, что до совершеннолетия ни капли в рот. Его репутация его тоже мало волнует, но раз уж переживают. К Юну в тот вечер они, предполагаемо, не подходят. Решают присмотреться со стороны, ровный ли тот парень. Потом о новом даровании как-то забывается. Осень встречает его относительно теплой погодой и проливными дождями. Она пролетает незаметно, хотя каждый день парень ловит себя на невыносимой мысли, что скучает. Раньше такого не было. Никогда такого сильного желания встретиться не было. Странно, может гормоны шалят. Они обмениваются друг с другом письмами и в тех Чао не забывает упомянуть, что их дома с Шунюанем располагаются чуть ли не по соседству. Йи глотает кружку уксуса впервые в жизни, хотя сам не понимает с чем это связано. Зима - время веселое. Он выбивает себе поездку на тот же курорт, что и Чу Чао. Веселится ровно до того момента, как видит друга на лыжах, а рядом предполагаемо ошивающееся недоразумение. -Привет, бро - синие глаза смотрят прямо в душу, радостно шурясь. Йи ненавидит синий и готов сбрить к чертовой бабушке свои волосы, которые им отливают. Бывают же совпадения. Сдружиться с Шунюанем приходится. Тот оказывается неплохим парнем, если быть честным, просто Йи изначально настроился его игнорировать. По окончанию месяца, проведенного в крепкой троице он думает, что возможно зря. Хотя и ловит себя на мысли, что ужасно потеет, стоит этим двоим наклониться друг к другу слишком близко. Собственные чувства до сих пор не поддаются расшифровке. Сестра встречает его прекрасными новостями: в конце весны ей исполняется двадцать лет, она уже вполне состоявшаяся девушка, но кое-чего ей до сих пор не хватало. Замужества. Родители, кажется, единственную дочь любили и баловали, потому-то не спешили впихнуть ее первому встречному представителю правительства с жирным пузом на собраниях. Ждали, пока она найдет того самого. Ее "женишок" ухлестывал за Бию почти год, а на день рождение, по слухам, пожелал сделать ей предложение. Он был баснословно богат, куда выше по положению их семьи, не нуждался в том, чтобы отправлять своих близких каждое лето в дом со старухами-курильщицами, которые брали за воспитание детей почему-то меньше, чем стоило их проживание в городе. А еще этот мужчина был хорош собой, отличная пара его неземной сестре. Лю Йи садится рядом на диване и обнимает девушку. Он рад, нестерпимо рад, но будет тосковать без нее в родном доме. Ее волосы, такого же цвета, как и у парня, только на тон светлее, падают на плечи, струятся по спине. Йи трогает их, убеждаясь в том, что они по-прежнему невероятно мягкие, закрывает глаза, расслабляясь. Друзья решают навестить его дом неожиданно. Чу Чао проходит спокойно, почти как к себе в хоромы, Шунюань чуть смущенно трется около входа, дожидаясь разрешения на вторжение. -Привет, маленький проказник - Бию обнимает Чао как родного брата, лохматит волосы - Ты не меняешься, разве что вширь становишься больше. Чу Чао краснеет, но наглой ухмылки не убирает. -А ты? - девушка тянет тонкие ручки к Шунюаню. Йи замечает, как того берет дрожь и ухмыляется: сестра мало кого могла оставить равнодушным - Ты Се Шунюань, правильно? Братец рассказывал о тебе. Ну же, заходи, чувствуй себя как дома. Если бы Йи мог, он бы никогда не позволил этой встрече состояться. Сестра не сидит дома, вечно мотаясь по городу, готовясь к дню рождения и втайне планирует скорую свадьбу. -Он слегка сумасшедший, мой жених - не скрывая, откровенничает Бию - Но, по крайней мере, он любит меня. -А ты его? - парню важнее всего в данной ситуации было состояние сестры. Та кивает, хотя и слегка замедлившись. -Кажется, что да. Но знаешь, - Бию разворачивается к нему и смотрит с неприкрытым интересом - я так и не поняла, что такое настоящая любовь. Мне нравится встречаться с ним и я вижу наше будущее, но у меня не щемит в груди и не дрожат руки, когда мы видимся. Возможно, это все дурацкие книжки для девушек, которых я начиталась в детстве, но я представляла себе любовь, которая такая, знаешь, необъятная. Которая разъедает тебя изнутри и потом создает тебе новое сердце, которое уже не может не любить, не отдавать, не быть рядом. Я уверена в нем, - она вздыхает, обратно откидываясь на диван - но не знаю, есть ли это та любовь, о которой так много говорят? Что для тебя любовь, Йи? Парень застывает. Потому что у него такое уже было. И в груди щемило, и сердце пропускало удар, и пальцы дрожали. А еще все внутренности скручивались, натягивались нервы, голова шла кругом. А он в свои 17 лет только понял, что же это означает. -"Блять, я влюблен в своего лучшего друга" - паника разрастается до небывалых размеров, потому что это неправильно. Так нельзя. Это все равно, что предать их дружбу, их связь. Эти чувства надо скомкать и выбросить, пока не выбросили самого Йи, заподозрив в неладном. Бию усмехается, когда не получает ответа, кладет свою ладонь ему на плечо. -Возможно, что твоя любовь проявит себя чуть позже. Тогда и расскажешь, ладно? - она встает и уходит из комнаты, оставляя его одного. Парень срывается с места и в библиотеке за следующую неделю перечитывает все-все плаксивые ванильные женские романы, которые в состоянии найти. Потому что ему нужно убедиться. Под конец он падает лбом прямо в раскрытую книгу и рыдает так, как давно себе не позволял. Он не мог, не должен был, а сердце то уже не выкинешь. Поганое сердце! За три недели до дня рождения сестра ловит его после семейного ужина, который проходит весьма натянуто. Старший сын только-только окончил учебу в академии, возвращается гордостью отца и умилением матери, а они все равно хмурятся, неохотно пожирая поджаренного гуся, напичканного яблоками. Странно, вроде бы тот даже не подгорел, но Йи списывает все на и так жесткое от природы мясо, которого в птице меньше, чем костей. Бию обрисовывает ему ситуацию, при этом светясь от счастья: -Я отменила помолвку - девушка лепечет, хватает его то за плечи, то за руки и пытается закружить в пустой комнате - Мне кажется, А-Йи, что я наконец-то нашла ту любовь, о которой так желала. -Ты ведь всего пару недель назад говорила, что это бред! Бию останавливается, лукаво заглядывая в его глаза. -Я расскажу тебе кое-что. Не будешь сплетничать? - парень активно мотает головой. О ком сплетничать, о сестре? Да она в этом доме самый дорогой для него человек, одна из немногих в этом мире, кому он открывался по-настоящему, обнажая свое сердце. Одна из двоих - Около месяца назад я стала получать письма от неизвестного мужчины. Сначала я не обращала на них внимание, но потом зачиталась. Представляешь, он писал мне стихи! - Бию взвизгивает, подпрыгивая на месте - Обратный адрес он не указывал, я не могла ответить. Но неделю назад он пометил, куда я могу отправлять свои письма. У нас завязалась переписка. Не смотри на меня так - она обиженно надувает губки - Я понимаю, что знать не знаю с кем переписываюсь, но понимаешь, моя душа впервые трепещет от ожидания ответа. Он умен и начитан, а еще его слова каким-то волшебным образом растопили мое сердце. Ах, я сейчас говорю как влюбленная идиотка, но ничего не могу с собой поделать. Лю Йи удивляется настолько, что успевает опомниться сидящим на лестнице на второй этаж особняка. Его сестра, его любимая Бию, которая воротила нос от стольких кандидатов на протяжении последних пяти лет, теперь с головой ушла в чувства к человеку с переписки, которого даже не видела. Ему было не понять, но сказать что-то настолько счастливой сестре он не мог. В конце концов он был не лучше, влюбляясь в лучшего друга. Бию начала получать цветы чуть ли не каждый день. Ромашки, пионы, розы, букенвиллии, тюльпаны, веточки сирени. Она расставляла их по всей комнате, расцветая вместе с ними. Один раз Йи удалось взглянуть на письмо, отправленное незнакомцем, когда сестра отлучилась по делам в город. Бумага была плотная, необычная, ее сложно было достать в этой местности. В письме мужчина сочинял стихи о незабываемой красоте Лю Бию, советовал какой-то травяной чай против головных болей и бессонницы. Видимо, девушка жаловалась на них в прошлом послании. Под конец незнакомец, смеясь, напоминал, что красота Бию способна затмить солнце и луну, а также предостерегал, чтобы вместо лекарственных трав она не положила в чай по незнанию ядовитые. "Я не советовал бы прекрасной леди ходить за ними самой. В наше время в дикой природе слишком много неизведанного, прекрасная Бию. Я знаю о Вашей любви к долгим прогулкам по лесу и лугам, но мне нестерпимо желанна становится мысль попросить Вашей руки и пройтись вместе. А пока что предостерегаю Вас о возможной опасности". Все это было глупым, странным и непонятным неокрепшему Лю Йи. Какой интерес расписывать на полстраницы рецепт какого-то древнего травяного чая? У них закончились пилюли и другие лекарства? Это мужик совсем сумасшедший. Сестра стала одеваться во все синее. -Синий теперь мой любимый цвет - хихикала она, прижимая письмо к самой груди. Йи фыркал, но так, чтобы она не заметила. -Эй, ты как? - на заднем дворе его находит Шунюань. Йи забывает спросить как он тут очутился и зачем прокрался в особняк ночью. По недавнему письму от Чу Чао он знал, что они вдвоем в скором времени должны прибыть к ним в город, чтобы посетить день рождения его сестры. Он был на следующий день, а Лю Йи был безбожно пьян. Парень протянул другу бутылку крепкого алкоголя, где-то в глубине сознания улавливая, что когда-то кому-то пообещал не пить. Странно, все сейчас было так туманно. Шунюань смотрит неловко, опускаясь перед ним на землю, а Йи впервые в жизни рад, что пришел он, а не лучший друг. Или уже это был не лучший друг? Возлюбленный? Безответная первая любовь? Блять. Се Шунюань хихикает, а младший понимает, что внутренний монолог, в котором он утопал последнюю минуту был нехера не приватным, а проговоренным пусть и заплетающимся языком, но вслух. -Ты влюбился в Чу Чао? - кое-как приходит в себя от хохота Шунюань - Да ну нафиг? Йи кивает, хотя не понимает зачем. Говорит грозное и вполне четкое "отвернись" и, не дождавшись действий со стороны, склоняется, чтобы извергнуть все, что предпочел отведать сегодня за ужином. От алкоголя он еще не блевал. -С почином - шепчет сам себе парень и улавливает сбивчивое: -Я ему не расскажу, не переживай, все останется между нами. Шаги удаляются, а парень засыпает под открытым небом. Плевать! Сестра встречает гостей сама в роскошном платье. Кажется, по неосторожности влюбляет в себя еще парочку молодых сердец. Не впервой, думает Лю Йи, готовясь отбивать от Бию поклонников. Правда, сейчас он был мало на что годен, голова все еще гудела после вчерашнего акта уничтожения дорогого виски отца в одиночку, а глаза он разлепил ближе к вечеру только из неимоверной любви к сестре, на празднике которой обязан был присутствовать. Она ведь ждала его. Чу Чао находит его довольно быстро. Красивый (до безобразия) и улыбчивый, как один игривый кот из древней английской сказки. Лю Йи старается дышать через раз, чтобы не выдать все как есть, потому что молодая кровь кипит, а они не виделись долгих полтора месяца. И даже вчера этот гаденыш не пришел навестить его, хотя был так нужен. -Не смотри на меня так - вздыхает наигранно удрученно старший - А то я изойдусь слезами. Йи пихает его в бок и отворачивается, пряча краснеющие щеки. Черт, и надо же ему было родиться таким бледным, каждый неровный вздох и тот отображался на подлом лице. Они занимают себя разговорами, пока не концентрируются на вошедшем в зал Пэн Юне. Тот более бодрый, чем при их первой встречи, по крайней мере не сутулится и идет вполне ровно. -Чего это он тут забыл? - спрашивает Йи у подлетающей сестры. Чао деликатно целует ее руку и говорит какой-то стандартный и до смеха избитый комплимент. Бию закатывает глаза, а лишь потом отвечает: -Я встретила его в городе пару недель назад, мы виделись раньше на одном собрании. Он неплохой парень, один раз помог мне разобраться в рецепте на травяной чай. Я в этом ничего не смыслю, а его родители ученые. Я не удержалась и пригласила его, лишним не будет. Тем более, - девушка укоризненно тыкнула в их сторону - он собирается поступать в академию этой осенью, как и вы. Вам следует подружиться. Парни не подходят друг к другу целый вечер, все еще держась в отдалении. Юн сматывается спустя три часа, когда решает, что уважительно соблюл все правила приличия. Кажется, что он даже не понял куда попал и что здесь происходит. Поздравительная речь от родителей, огромный торт и толпа ликующих собравшихся. Вечер проходит сказочно, пока утомившаяся Бию не решает пройти в опочивальню. Йи недовольно морщится: на часах и одиннадцати вечера нет, а она устала. Плясать в местном клубе до рассвета как-то раньше сестра не уставала, чес слово. Девушка загадочно окидывает зал и быстро скрывается в своей комнате. -Ясно - шипит Йи - Опять что-то задумала. -Тогда может мы тоже, этого того? - Чу Чао подмигивает, кивая в сторону еще нетронутых бутылок вина. -Ты же говорил мне не пить! -Я говорил тебе не палиться перед важными шишками на встрече старикашек - прикусывает себе язык от раздражения старший - Чтобы не портить репутацию семье, а главное самому себе. А это твой дом. Неужели ты не покажешь старине Чао какой-нибудь укромный уголок. Да хоть два, думает Йи, не глядя хватает бутылку вина с первого же стола, тащит друга за рукав куда-то в отдаление дома. Они полночи зависают, болтая без умолку. Алкоголь хорошо развязывает языки и руки, и когда Йи закидывает на колени старшего ноги, устало и пьяно утыкаясь тому в плечи, Чао даже не возражает. -А где твой Шунюань? - вяло шепчет Йи, опаляя горячим дыханием оголенную шею. Он слегка приподнимает голову, чтобы его было лучше слышно, хотя так называемые "вертолеты" его не радуют своим скорым появлением. Приходится снова опустить ее на плечо друга. -Не знаю - хрипит Чао слегка приглушенно, а затем снова хватает бутылку вина. Глотает остатки не глядя, отбрасывая ее в сторону - Ты чего так быстро наклюкался? Одна бутылка ж была. Ты ел что-нибудь? -Каким числом? -Что? -Ты спрашиваешь, ел ли я. Я уточняю, про какое число идет речь - Йи веселится от собственной балбесной шутки, понимая, что сегодня действительно не брал крошки в рот. А вчерашний ужин и того остался осадочком на маминой лужайке позади дома. Еще раз хихикает, представляя, какую гримасу эта женщина могла состроить. -Пошли, пьянь - Чао встает, приподнимая его ноги нежно, бережно - Останусь сегодня у вас, присмотрю за тобой. Сам дойдешь? Лю Йи хмыкает что-то по типу "Нгхм" и слышит один смешок прямо над ухом перед тем, как его хватают и уверенно перебрасывают через плечо. -Я так блевану - предупреждает парень, который магическим образом сумел слегка протрезветь от такого действия. -Только не на мои шикарные ноги. -На твою шикарную задницу - Йи сдается, повисает как мешок с картошкой и старается лишний раз не рыпаться. Было бы странно, если бы друг понес его как принцессу. Такое сплошь и рядом встречалось в тех романах для женщин, что он успел изучить в семейной библиотеке, но к реальной жизни это никак не относилось. Чао прекрасно знает где располагается его комната, не в первый раз здесь остается. Заносит, аккуратно укладывая на постель. -Тебе помочь раздеться, детка? - старший усмехается, сам начиная раздеваться, а Йи теряет дар речи. Полуголого друга с тех пор, как он осознал свою влюбленность он еще не видел. -Блять - выдыхает он. Похоже, что это теперь его слово паразит. -Что? Все-таки помочь? - ответом служит прилетевшая в Чао подушка. Они еще какое-то время борются, пока не чувствуют нахлынувшую усталость. Чу Чао засыпает почти сразу, у него невиданная способность отключаться по щелчку. Йи не спится, тошнота отступает, а до этого он провалялся без задних ног почти сутки. Парень приподнимается на локтях и долго всматривается в чужое лицо, оно сейчас почти безмятежное, спокойное. Он ни о чем не переживает, находясь рядом. Не боится. Это заставляет младшего усмехнуться. Он оглядывает оголяющийся торс, когда легкое одеяло скользит к бедрам. Чао переворачивается к нему на бок, продолжая спать. -Я, кажется, тебя люблю - тихо-тихо, почти неслышно шепчет Йи и, не удерживаясь, целует в щеку. Парень перед ним слегка морщится, словно просыпаясь, и младший испугано вскакивает с постели, накидывая футболку и домашние спортивки. Сбегает из собственной комнаты как поганый вор, хотя это его сердце по сути беспардонно украли. Он сидит, опершись спиной о стенку, пытается прийти в себя. Он только что поцеловал того, в кого был влюблен последние несколько месяцев, того, рядом с кем ему было комфортно последние несколько лет. Он сделал это и по всей видимости должен был сгорать от стыда, но был так счастлив сейчас, что не ощущал ничего более. Поделиться радостью с Бию о том, что он, вроде как, тоже нашел свою судьбу и любовь, было самым верным решением. Солнце уже начало подниматься, озаряя особняк и даже если он потревожит сон сестры, та точно не будет против, всегда выслушает и потреплет по голове, пригладит иссиня-черные волосы, одарит его ласковой улыбкой. Его любимая сестра. Дверь раскрывается без единого скрипа и Йи вспоминает, что забыл постучаться перед тем, как застывает, не дыша. Тело сестры валяется посреди комнаты. Безжизненные, холодные глаза смотрят на потолок, а кровь уже успела застыть, впитаться в ковер. Голова пробита выстрелом из пистолета, ошметки черепа и мозговой ткани разбрызганы по всему периметру. Горло перерезано каким-то не заточенным ножом, отчего рана остается неровная, кожа свисает с шеи. Йи как-то отдаленно слышит свой крик. На него сбегается весь дом, недовольный таким пробуждением, но увидев картину, начинают бросаться вперед к мертвой девушке, отпихивая и сбивая парня с ног. Он падает на колени, чувствует, как все тело дрожит, тошнота снова подступает к горлу, а глаза уже ничего не видят, устеленные слезами. На стене напротив окна кровью Бию написано насмешливое "С днем помолвки, душечка". Кажется, что ее бывший "женишок" оказался сумасшедшим не только на словах. Сзади его хватают крепкие руки и Йи пытается вырываться, наконец-то прийдя в сознание. Хочет избавиться от этих оков и подбежать к сестре, любимой, родной Бию, потрепать ее по плечу, заставить встать и улыбнуться ему вновь. Но его не отпускают, затаскивая сначала в коридор, а потом ведут обратно в комнату. -Тише, тише - Чу Чао держит крепко, не отпуская - Тише - он повторяет это сотни, тысячи раз перед тем, как младший сдается, в последний раз содрогается в громкой, горькой истерике и отключается, желая забыться хотя бы во сне. "Женишок" решает откупиться, как будто Бию была не больше, чем выигрышная игрушка на ярмарке. Родители Йи ничего не могут поделать: стоит им хоть пальцем пошевелить в его сторону, как их затопчут, закопают, оставят на улице без гроша в кармане. Таков мир, в котором они существуют. Здесь ничего не происходит по справедливости. Никто так и не узнает, что случилось с единственной дочерью семьи Лю, присутствующим на вечеринке оглашается, что она уехала на неопределенный срок заграницу. Только те, что были в доме в ту ночь - сама семья, немногочисленная прислуга и а-Чао - вынуждены хранить молчание. Лю Йи не чувствует, как протекают дни. Он понимает, что около него постоянно кто-то находится, обхаживает и старается не дать опуститься в себя с головой. Но ничего больше, чем сдерживание предательских слез, он пока что позволить не может. -Как он? - обеспокоенно спрашивает Шунюань, придя проведать друга. Чао поворачивается к нему и стискивает зубы, качая головой. Шунюань и сам сейчас мрачнее тучи - Я переживаю - эти слова выбивают почву из-под ног и Йи снова рыдает. Он даже рад Шунюаню. Тот не раскрыл его позорную тайну влюбленности в Чу Чао, не позволил этой связи распасться из-за недопонимания, а теперь скорбит о Бию так, словно является частью их семьи. Йи даже говорит тихое "спасибо", содрогаясь при этом всем тело, правда. -Я не могу поверить, что мы не можем ничего сделать - шипит грозно Чао. Он расквашивал наглецам носы, если те говорили что-то в сторону его друзей. Неужели он не может отомстить за любимую сестру мелкого? Шунюань заторможено переводит взгляд с одного на другого, вздрагивает, услышав порыв Чао, но молчит. -Это все из-за того гада, что слал ей письма - шмыгает носом Йи. Он приходит в себя, перенаправляя горе в злость, теперь сверкает заплаканными глазами, почти рычит - Это все из-за него! Тот "женишок" прознал об их письмах, поэтому и взбесился. -Брось - нервно улыбается Шунюань - Это не он убил твою сестру, а тот урод, ее бывший. Если уж кому и мстить, так ему. Лю Йи было уже не остановить. Кажется, он угадывал все, что происходит вокруг размыто, без полного осознания. Чу Чао не спрашивает ничего, плетется следом. Он загораживает младшего своим телом, чтобы того не узнали в темноте улиц. Они легко находят огромный трехэтажный дом в отдалении от центра, где горят половина фонарей. Люди внутри не спят, стены содрогаются в какой-то увеселительной музыке. -Уроды, еще и пируют - плюется под ноги Чао, протягивая напарнику руку. Йи хватает, сразу же тянется к чужой силе, заполняет свое тело. Ему сейчас не до трепетных сплетений. На следующий день по городу проносится трагическая новость: дом самого богатого семейства загорелся, погибли все жильцы. Вроде бы виновата проводка, или неисправная система управления, непонятно, но закрывающиеся на кодовый замок двери также заклинило, из-за чего никто не успел выбраться. Пока все с заметным испугом рассуждают, как же это могло случиться, в доме Лю закатывают пышное празднование на троих. -Лихо вы их - Шунюань оттаял, стал более-менее напоминать человека и держался молодцом, хотя Йи видел, что вся история оставила на нем свой отпечаток - Теперь душа Бию может быть спокойна, она отомщена. -Да - поднимает в руке стакан виски Чао, но не улыбается, посматривая на темнеющего с каждым глотком Йи. -Нет, не отомщена - возникает младший - Я все еще должен найти того урода с письмами. Кто бы он не был, но именно после него начала твориться эта чертовщина. -Ты и его хочешь убить? - задавлено пискнул Шунюань. -Нет, пусть живет - пожимает плечами Йи - Просто хочу понять, зачем кому-то отправлять почти замужней девушке письма, но при этом отказываться показывать себя? Если бы он вышел из тени и был рядом, может быть всего этого бы не произошло. -Это уже нам неизвестно - вздыхает Чу Чао. Он видел, что творится с младшим, знал его не один год. По идее надо было бы вразумить мальца, сказать, что путь, по которому он идет неправильный, сестра не хотела бы этого. А с другой стороны, когда это они выбирали правильную светлую дорогу вместо того, чтобы разбивать, уничтожать и рвать в клочья. Чу Чао решил, что последует за парнем, даже если тот решит разбиться в лепешку. Потому что тот был его немного придурковатый, но все же лучший друг. Его родная душа. И сейчас эта душа нуждалась в поддержке как никогда раньше. Шунюань тихо кашляет, привлекая внимание. -Ты говорил, что в письме к Бию он упоминал травяной чай и ядовитые растения? - спрашивает парень растерянно, дожидаясь утвердительного кивка - Я не знаю, но пару недель назад я сталкивался с Пэн Юном, мы беседовали о разном. По-моему его родители ботаники и сам он тоже в этом хорош. По крайней мере рассказывал мне про какие-то цветочки не затыкаясь. Говорил, что дома у них есть целых сад цветов, которые выращивает его мать. Она из "стопок", кстати - напоминает парень, вскидывает вверх палец - У них вроде там о приличиях никто не заботится, может быть сын пошел в мать? Но в любом случае, это лишь мои предположения. Друг утыкается в выделенный ему стакан с виски и делает вид, что пьет, а сам исподлобья наблюдает, ждет реакции. Чу Чао бьет кулаком по полу около себя. -А я еще защищал этих уродов - он шипит, негодует и старается не смотреть сейчас на Лю Йи, потому что понимает, что такого не вытерпит. Подскочит на ноги и пойдет убивать всех, кого встретит - Правду говорят, что люди из "стопок" хуже грязи под ногами. Следом идет лето, совершенно безрадостное в этом году. Йи проводит свой день рождения, кутаясь в одеяле, он вообще никуда выходить не хочет. Периодически навещающие его друзья во всех красках описывают то, как проходят их издевательства над Пэн Юном, хотя по большей части в этом замешан остается только Чу Чао. -А этот придурок делает вид, что ничего не знает - друг опускается на колени около кровати и утыкается лицом ему в ноги - Не хочет раскалываться. Ничего, малыш, мы его сделаем рано или поздно. Легче от этих слов не становится. Он своими глазами видит, как Чу Чао задирает Юна за день до вступительных экзаменов. Зачем он вообще здесь? Чтобы семье было легче дышать без него? Чтобы самому забыться хоть на время? Лю Йи не понимает, а просто плетется тенью сзади друга, оставаясь безмолвным. Какие-то болваны, которые ухватились за Чао как за спасительную соломинку перед Ксаго, кажется, подначивают ему, оскорбляют совместными усилиями. Шунюань стоит рядом, но ничего не говорит, опускает руку на плечо Йи и слегка сдавливает. Какой-то полоумный додумывается вступиться за Пэн Юна за пару минут до практического экзамена. Они перебрасываются парочкой обидных фраз, которые в масштабе Вселенной ничего не значат. Вроде бы, вспоминает Йи, этот самый полоумный тоже из "стопок", что не добавляет ему красоты в глазах друга, которого от "этих" теперь передергивает. Лю Йи плевать, он с удовольствием бы сейчас уткнулся мордой в подушку и не вставал бы оттуда никогда. Даже вид трясущегося, зашуганного Юна не радует. -"Верните мне сестру и катитесь ко всем чертям!" - Лю Йи следует за командой, стараясь поднимать ноги выше, чтобы не споткнуться о какую-нибудь корягу. Для заземления проводит рукой по вискам, который наигранно веселый Чао сбрил ему неделю назад. -Давай добавим изюминку твоему имиджу - старший появился как всегда негаданно, просто стараясь поднять ему настроение. А Лю Йи задыхается от того, что его сердце разорвали на два куска, один из которых нагло раздавили и выбросили за ненадобностью. -Эй, что это за хрень такая? - кто-то впереди смеется, тыкаясь щекой в иголки ели. Они здесь по всему лесу растут, одинаковые и неинтересные деревья, а кому-то приносит удовольствие их обсуждать. Идиоты, лучше бы следили за тварями, они ведь поджидают их на каждом шагу. -Ахах, это канадская ель, - Шунюань подначивает, оставаясь веселым в их странной компании - из нее делают прочный, но эластичный материал для бумаги, кстати. -О, Шунюань, твои родичи ведь в бумажной промышленности варятся? Хороший навар там, слышал. -Ну, да - парень стеснительно усмехается, а Йи вскидывает голову, фактически чувствуя, как шестеренки скрипят в его черепе и начинают работать. Бумага. Плотная, не похожая на ту обертку, которая продавалась у них в городе. Синие платья, которые Бию стала носить за несколько недель до смерти. Синие глаза, которые сейчас дружелюбно улыбаются ему. Шунюань, который оказался в их доме поздно ночью накануне дня рождения сестры. Где он был на празднике? С кем Бию танцевала в последний раз, перешептывалась, а окончив кружиться по залу, поспешно сбежала в свою комнату, счастливая и радостная, делая вид, что устала, хотя было всего одиннадцать вечера. Се Шунюань, Се Шунюань, Су Шунюань. -Я убью тебя! - младший не разбирает, кто перед ним еще, видит четко лишь одну фигуру. Хватается за нож, спрятанный в кармане и в один прыжок преодолевает расстояние между ними. Шунюань успевает только пикнуть, закрывая лицо руками, а нож практически достигает своей цели. Шунюаня хватают, оттаскивая назад, а Йи утыкается носом в землю, растерянно хлопая глазами. -Кто посмел? - рычит взбешенный парень, подрываясь. Над ним нависает хмурый Чу Чао. -Отойдем? Поговорить - он не дожидается ответа, хватая младшего за руку и рывком ставя на ноги. Тащит в отдаление и тяжело дышит - Послушай, я понимаю, что ты сейчас не в самом лучшем расположении духа, но приди в себя, молю. -Что? - Йи кричит, размахивая руками, в которых уже не обнаруживается ножа. Где он его кинул остается только гадать - Ты не понимаешь? Он! Да он! И Бию! - слова вырываются непонятными отрывками и сказать ничего внятного не получается. Чао снова хватает его за руки, останавливая, и долго смотрит прямо в глаза. -Шунюань рассказал мне все. -Что? - снова повторяется Йи, чувствуя себя невероятно глупым. -О том, что ты ко мне, кхм, испытываешь - старший не сдерживается, облизывает губы и отстраняется, отчаянно краснея - Послушай, я не хотел тебе говорить, у тебя горе как никак. Но он предупредил меня, что ты сболтнул ему это по пьяне и теперь, заваленный своими заботами, решил отыграться на парне. Обещал прикончить, чтобы он ничего не рассказал мне. Он не хотел, честно, но что ему оставалось делать? Ты его запугал. Я бы не стал верить такому, но ты же сам признался мне той ночью. Даже поцеловал. И мир рухнул в одночасье. -Ты не спал? -Нет - Чу Чао выдыхает рвано, прикрывая левый глаз рукой, склоняет голову - Послушай, давай сделаем вид, что ничего не было. Я не стану кидать тебя, ты, блять, мне самый близкий друг. Но не надо кидаться на Шунюаня только потому, что он услышал лишнего, ты ведь не впервые это делаешь, он предупредил. Ты его зашугал, а ведь он горевал вместе с тобой и был рядом. Я тоже рядом, несмотря ни на что, а, мелкий? Лю Йи понимает, что его обставили. Играли им, как шахматной фигурой, причем далеко не самой основной на поле. Были на несколько шагов впереди, называйте как хотите. И что он сейчас должен был сказать другу после настолько восхитительно разыгранной партии? Ой, ты все не так понял, на самом деле Шунюань прикрывал свою жопу, потому что именно он писал всякие непотребства моей сестре. А так как ты и я поклялись уничтожить и втоптать в грязь любого, кто за этим стоял, то он струсил, не желая лишаться связей с тобой и очевидно боясь расправы, такой, которой мы учинили с семейкой бывшего "женишка". Так что все его слова это подстроенный театр и в нем нет ничего правдивого. Правдивого? Правдивого. Йи понимает, что есть. По крайней мере та часть про влюбленность в лучшего друга. -Ты остолопый кретин - вылетает из его рта сначала тихое, но потом крики становятся только громче - Ты последняя сука, которая променяла меня на эту лживую тварь! Я тебя ненавижу, слышишь? Я тебя, блять, презираю, урод, козлина, хер собачий! Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Он, кажется, бежит. Бежит до тех пор, пока не перестает слышать сзади раздающиеся голоса. Удивительно, но Чу Чао бежал вслед не так уж и долго, до тех пор, пока его не окликнули товарищи. Вот и вся цена их невероятной родственной связи. Забывшись, Йи все-таки поскальзывается и падает в какую-то неглубокую речку. Промокший с головы до ног, продрогший из-за поднявшегося вечернего ветра, он кое-как ковыляет в неизвестном направлении. Нога не сломана, но болит адски. Вполне возможно, что потянул. Происходящее потом он помнит смутно. Забивается в какие-то расщелины, а с наступлением ночи слышит пронзающие сердце крики. Подрывается, гонимый страхом, несутся куда-то, лишь бы не слышать этих воплей. Через какое-то время видит прошмыгнувших мимо троих: один из них точно Шунюань, хватающийся за разодранный бок. Сердце снова пропускает удар. -Блять! Он бежит, игнорируя противную боль в ноге, в том направлении, откуда секунду назад убегала эта троица, и думает, что лишь бы успеть. Хотя бы в этот раз лишь бы успеть. -Блять. Чу Чао, валяющийся в луже собственной крови, усмехается, видя его. Почти получается поднять руку, чтобы приветственно помахать, но сил у старшего слишком мало. До Лю Йи отголосками доносятся мысли, что он не жилец. -Что случилось, бро? - пытается сказать он хотя бы не дрожащим голосом, но все напрасно. Слезы снова начинают обжигать щеки. -Никакой я тебе не бро после того, что ты мне наговорил -Чу Чао отчего-то не злится - Иди сюда - слова даются ему с трудом и после этой фразы струйка крови течет по подбородку, падая на грудь. -Почему они тебя оставили? - Йи не хочет ничего понимать. Он хочет вернуться в прошлое и дать себе звонкую пощечину, чтобы не оставлять этого человека одного. Кажется, что и вторая половинка его сердца скоро будет безжалостно уничтожена. Чао смеется надрывно. -Бросили и бросили, чего теперь уже. Рядом в траве валяется механическое тело оледеневшего тюремного цербера. Йи замечает его только сейчас. Ужасный вой раздается прямо под уход, младший щурится. -Эй, малый - рука старшего протягивается до его щеки, стирая слезы. Теперь на коже остается грязь и еще не застывшая кровь - Можешь сделать то, что я тебе скажу сейчас и не пререкаться. Йи кивает пару раз, накрывая большую ладонь на своей щеке собственной. -Хороший мальчик - улыбается Чао. Его белоснежные некогда зубы теперь отвратительно красные, перемазанные кровью - Во-первых - не говоря ничего, Чао сдирает со своего Обачена один золотой пласт и суют ему в свободную руку - Это чтобы тебе хватило энергии. Она останется здесь даже если я...Ты понял. И не смей умирать еще лет сто, ясно тебе, засранец? Чао затихает, а потом начинает откашливаться, пачкая в крови его водолазку. Вой раздается еще ближе, но у Йи словно заложило уши. Он может только прижимать руку к своей щеке и не двигаться. -А во-вторых, - старший улыбается еще раз, поднимая голову - можешь меня поцеловать? Лю Йи хочет затормозить, переспросить и уточнить правильно ли он расслышал. Но рука, лежащая на его щеке, мягко тянет его вниз, увлекая за собой. Поцелуй выходит невнятный, такой, словно с ним прощаются, с привкусом железа во рту. В какой-то момент парень чувствует, как сквозь все его тело проходит разряд чужой энергии, но он настолько близкий и родной, не в силах причинить вред, что Йи даже не думает отстраняться. Чу Чао харкает кровью, откидывая его, толкая в грудь из последних сил, хотя какие-то ее сгустки все-таки попадают в рот. Лю Йи пытается сдержаться, надувает щеки, но все равно тошнит, отвернувшись максимально далеко. Когда он поднимает голову, то обнаруживает еще одного цербера сзади. Тот стоит неподвижно, ненатурально свернув конечности, словно его закоротило. -Соре, - Чао вытирает губы рукавом черной водолазки - первый поцелуй вышел не очень, да? Потом он толкает его ногами в грудь так, что младший кубарем катится в горки. Он даже не заметил, что она здесь есть, пока бежал. Последнее, что он видит, так это то, что новый цербер, обезумевшее создание, призванное сохранять порядок в стенах тюрьмы, прыгает в сторону старшего, вцепляясь своими острыми клыками тому в лицо. А он, такой глупый и безнадежный, так и не перестает улыбаться, пока не испускает последний дух. Лежа на сырой земле и иногда просыпаясь как в бреду, Лю Йи видел, как его тело искрится как оголенные провода. Он обхватывал золотой пласт Обачена крепче и снова терялся в этой непроглядной тьме. В госпитале его быстро латают и объясняют в чем дело. По безжизненному взгляду даже не надеятся, что парень станет поступать в академию. Не предлагают. Вот теперь у него точно не осталось сердца. Одна половина была убита точным выстрелом в голову, следом за которым ей перерезали горло. Вторая - покинутая всеми, в том числе и им, отдала свои последние силы, чтобы вытащить влюбленного балбеса из всего дерьма, что свалилось на их головы. А потом ее растерзали, окрашивая траву под ней кровью. Йи больше всего на свете хочется забиться в рыдании, но с удивлением он понимает, что не может проронить ни слезинки. Первое, что он делает - пытается задушить Шунюаня. Попытка с треском проваливается и понимает это Йи только когда его везут в главный корпус раньше срока. -Как с цепи сорвался - ворчливо вздыхает сидячий рядом юнец, которому от силы лет 16, и дальше с головой уходит в изучение каких-то отчетов на своем планшете. Что ж, решает парень, будем действовать дальше по плану. Он натянуто улыбается директору, жалуясь, что все это просто нервы и кто бы не двинулся после увиденного на Ксаго. Врет, конечно же. Его совсем не трогали церберы и они же не приходили к нему в страшных снах, вселяя ужас своими светящимися красными глазками-огоньками. Его страх - это окровавленный друг, улыбающийся ему несмотря на жуткую боль, доживающий последние мгновения. Не церберы. Ло Веньян вдыхает, причитает что-то себе под нос, но с доводами соглашается. Его допускают к обучению. Шунюань не попадается ему в коридорах или в общежитии. Ему не удается даже выяснить в какой из многочисленных комнат он живет. Или хотя бы на каком этаже. Это не страшно. Легкая смерть этому уроду по плану Йи не положена. Он убьет его медленно, со вкусом. Чтобы тот испытал тот же ужас, что и младший. Чтобы надрывался, роняя слюни в полуобморочном состоянии. Наличие у Шунюаня друзей немного выбивает землю из-под ног. Лю Йи гадко усмехается. Ну конечно же, кто бы мог подумать, что он не сможет окружить себя подушкой безопасности. Плевать, он убьет любого, кто встанет у него на пути. Это было решено уже давно, а сердца, которое подсказало бы остановиться и не рубить с плеча у него, как можно догадываться, уже нет. Объединение с дебилом Джингом было вынужденным. Он его презирал и ни во что не ставил, но только с его силой и ненавистью мог воплотить свой план в жизнь. Кажется, этот недотепа недолюбливал того пацана из "стопок", что вступился за Пэн Юна на вступительных. Ван Ибо, или как-то так. Бред, капризы ребенка, которому все было дозволено, но Йи ничего не говорит. Ему правда плевать. Он плюется ядом, когда вторая попытка также позорно сливается. На этот раз был и план, и церберы. Стоит присмотреться к этому Ибо поближе, чтобы в следующий раз он не доставил хлопот своими неожиданно откуда пробуждающимися силами. Сделку с Джингом, в таком случае, придется приостановить. Планы касаемо Елоеросса рушатся, стоит ему вырваться из цепких рук недоумка, принявшегося его душить. Ну уж нет! Сначала он осуществит задуманное, а уж потом рвите его на части. И точка! -Опять он - почти стонет Йи, оказываясь в кратере с Ибо. Парень предполагал, что столкнулся с ним вчера ночью, но не мог быть уверенным на все сто. Темно же было как в могиле. Проклятье, ведь это означало, что в той пещере мирно посапывал Се Шунюань. Ну как так-то?! -"Упс, неловко вышло" - думает про себя Йи, видя чужую руку, которую вчера удачно прокусил. С кем не бывает. Поле цикуты и нежно обволакивающие его чужие силы. Хм, он прикрывает глаза на секунду и чувствует, что все еще сидит на крыше заброшки с Чу Чао, ему 17, он пьет крепленное вино и делит вечер с тем, кого... Когда до истечения времени остается всего пару секунд, Лю Йи решается. Его бесило все, что он увидел: и мило воркующие Сяо Чжань с Ван Ибо, и то, что они предлагали ему поговорить с Шунюанем. Последнее было невыполнимо. А на счет первого парня выворачивало. Почему кто угодно мог быть в это жизни счастлив, а он проебал все за несколько месяцев? Почему? Поцелуй с Ибо не нес в себе никакого подтекста, так что сыну директора не стоило напрягаться. Просто, как хорошо указал на это в последний раз Чао, это был оптимальный способ быстрой связки. Это Йи запомнил даже слишком хорошо. Ибо смотрит на него прямо, взгляд не отводит. Все понял, засранец, а ведь в голове парень сам себе делал отметочку проследить за ним тщательнее. Как там говорится? -"Упс, неловко вышло". После его душещипательной тирады становится легче. Не им, он видит их ошарашенные лица, которые ничего не понимают. Ему. Выстрел со стороны кажется спасительный кругом. Он бы не хотел сейчас разгребать все это дерьмо. Он устал. Он хочет получить свое сердце назад или не хочет больше так жить. Если Бог есть, то Шунюань расплатится за все сполна сам, без его вмешательства. Хватит. Лю Йи так больше не выдержит и не намерен даже стараться хоть долю секунды. Когда перед глазами все темнеет, он самодовольно понимает, что все наконец-то закончилось. Между сердцем и смертью, смерть наступила раньше. Да и пофиг. -Эй! Ты, блядский засранец! Я же велел тебе не умирать еще лет сто! Лю Йи искривляет ухмылку, чтобы она хоть немного напоминала человеческую улыбку. -Что ты будешь делать. Ладно, чего от тебя еще было ожидать, ты ведь та еще оторва. "Та еще оторва". Лю Йи это определенно подходит.***
Лю Йи умирает, не успев прибыть в госпиталь. Врачи носятся вокруг, ругаются и стараются провести быструю реанимацию. Их усилия остаются напрастными, но почему-то на лице вечно хмурого парня под конец жизни застывает благодатная улыбка. Словно бы ему приснился хороший сон. Разбор полетов после экзаменов, ясное дело, отменяется. Председатель экзаменационной комиссии начинает публично рвать на себе волосы, вереща, что он увольняется, потому что еще одного судебного заседания он не перенесет, остальные преподаватели стараются сделать все возможное, чтобы информация не просочилась в массы, а между собой чуть ли не на каменцах выбирают, кто будет говорить о смерти сына семейству Лю. Учитель Цянь стоит в сторонке, а потом, нервно вздыхая, берет эту ответственность на себя. Он ведь обучал парня эти полгода, как-никак. "ШэньПэнСе" и "Крутая крутотень" даже не успевают сдать инвентарь, выделенный им три дня назад. Сяо Чжань как-то совсем уж наплевательски кидает мешок на стол комиссии, хотя предмет для изучения в нем находится отличный. Пока что об этом некогда вспоминать. Они чудесным образом оказываются на крыше приютившего их общежития, когда Ибо понимает, что А-Джун, видимо, помимо того, что гений, так еще и хранитель всех ключей мира. Или же снова виновата его способность. Фыркнув себе под нос, парень заходит последним, прикрывая железную дверь. Им очень срочно надо поговорить. Се Шунюань не перестает исходиться в рыданиях и успокаивается только спустя минут сорок. Друзья не винят его, не стараются перебить эти страдания, просто терпеливо ждут, хотя где-то в глубине души понимают, что после его рассказа прежним уже ничего не станет. Если он правда как-то замешан в смертях нескольких людей, то им придется резко менять направление и придумывать новый план. Ибо ожидает услышать от уже успокоившегося Шунюаня все, что угодно. Что тот случайно выбросил слишком много энергии и кто-то задело. Что он бросил Чу Чао на Ксаго, спасаясь бегством. Что, в конце концов, он отчасти виноват в том, что у Йи слетела крыша. Но не настолько чистосердечное признание. Парень рассказывает о том, что сдружился с Чао и компанией в прошлом году и изо всех сил хотел им понравиться. Хотел обзавестись крепкой дружбой. О том, что тайно писал Лю Бию, сестре Йи, любовные послания, а про травяной чай в одном из них упомянул, столкнувшись с Пэн Юном на очередном собрании и разговорившись. Сам Юн после такого поледенел и практически не моргая смотрел на партнера. Он, как и все окружающие, до сих пор не знал, что Бию была зверски убита, а не просто уехала заграницу. Эта тайна семьи Лю была скрыта лучше, чем запас золота. Рассказывает Шунюань и о том, как ее бывший "женишок" узнает про эти письма и решает отомстить. Как Чу Чао и Лю Йи поджигают его дом, убивая всех присутствующих. Как дальше хотят добраться и до самого незнакомца из писем, но перепуганный Шунюань, не разобравшись как поступить, отводит их, указывая на Юна. Парень замолкает, не поднимая головы. -Продолжай - хрипло командует Юн и Шунюань сдается, рассказывая все как есть. Что Чу Чао никогда просто так не хотел задирать его, а просто мстил за лучшего друга. Что он не недолюбливал людей из "стопок", просто его чувствами удачно манипулировали, когда он был слишком беззащитен, больше наблюдая за состоянием Йи, чем вдаваясь в подробности. -Лю Йи заподозрил меня на Ксаго - совсем притихшим голосов Се Шунюань заканчивает свой рассказ - Пытался убить. Чао не дал. Отвел его в сторонку поговорить, а потом они рассорились. -Почему он винит тебя в том, что погиб Чу Чао? - без эмоциональным голосом выпрашивает Ибо. Плечи Шунюаня вздрагивают. Младший хочет докопаться до истины, почему-то это очень важно для него сейчас, а на этот вопрос он ответа в истории друга так и не нашел. -Он...Он - парень всхлипывает, готовясь опять разрыдаться - Как-то раз он случайно сболтнул мне по пьяне, что влюблен в Чу Чао. Я понимал, что рано или поздно он сможет меня обнаружить, так что разболтал Чао, будто бы он кидается на меня из-за этой информации, а не из-за сестры. Мол, чтобы я держал язык за зубами. Чу Чао просто не так все понял. Они замирают в тишине, каждый размышляя о своем. -Я пойму, если вы не захотите со мной общаться - шепчет Шунюань, утыкаясь носом в грудь, а потом и вовсе встает, желая уйти. Для него нахлынувшие воспоминания и так оказались слишком давящие, а еще и упреков со стороны он не выдержит. -Подожди - Юанджун поднимается следом, останавливая парня на полпути к выходу. Тот удивленно окидывает его взглядом, но молодой гений поворачивает голову, обращаясь к оставшейся на холодном полу троице - Юн, Ибо, вы, кажется, спрашивали когда-то почему моя способность называется "крылья"? Он не ждет ни кивка, ни вялого ответа. Снова смотрит на Шунюаня взглядом, от которого не убежать. А сзади на спине у А-Джуна вырастают иллюзорные, полупрозрачные, переливающиеся всеми цветами радуги крылья. Не такие, как у бабочки, фыркает Ибо. Скорее похоже на стрекозу. Шунюань успевает лишь открыть рот, стоит младшему подлететь (натурально, подлететь) к нему и коснуться одной рукой лба. Студенты прикрывают глаза, будто сговорившись, и стоят в таком положении пару минут. Потом крылья спадают. -Вот и все - Юанджун отряхивает руки, но обратно не возвращается. Шунюань открывает глаза и смотрит растерянно, слегка пугливо, сжимается и, что-то проговорив, убегает. -Что ты с ним сделал? -Он не будет помнить ничего, что касается нас с вами. Останется просто студентом академии - Юанджуна трясет и Чжань уже хочет подбежать и утешить лучшего друга, но тот реагирует моментально - Не надо Чжань-Чжань. Мне сейчас лучше побыть одному. Он уходит следом. Ибо начинает догадываться каким образом подчищают память абитуриентам, которым не выпало счастье поступить в академию. Пэн Юн не плачет и не ноется, как все привыкли. Смотрит перед собой долго, расфокусированным взглядом перед тем, как тоже подняться с пола. -Хфм - хмыкает парень, направляясь на выход и слегка шатаясь - Кто бы мог подумать. Так он не гнобил меня и просто держался рядом с Чу Чао не потому, что он хороший человек, а потому, что сам же всех и настраивал? Надо было познакомиться с ребятами до этого, может получилось бы поладить. И Бию мертва. А Шунюань просто выпытывал из меня информацию для писем, а потом удачно скинул на меня вину. Буду знать - он еще что-то бормочет себе под нос, прикрывая дверь. Осадок от пережитого дня все на себе ощущают настолько, что не знают, смогут ли прийти в себя ближайшее время. Ибо хочет сорваться и чем-то помочь Юну. Поговорить, просто посидеть рядом, потому что от таких новостей даже у него сердце разрывается. Страшно представить, что происходит в душе у парня. Но понимает, что пока что Юну лучше побыть одному и все обдумать. Чуть позже они обязательно поговорят еще раз. -Как ты себя чувствуешь? - вместо этого он поворачивается к Сяо Чжаню. Тот странно тихий, неразговорчивый, уткнулся взглядом в пол и сидит, словно его здесь и нет. -Хреновенько -пытается усмехнуться старший. Выходит плохо - Не знаю почему, я ведь знал их вскользь, но почему-то мне очень грустно сейчас. Ибо кивает, соглашается. Да, с этим еще надо научиться как-то жить. Когда на улице уже полночь, А-Джун все еще сидит на корточках, оперевшись о стену спиной, и содрогается. Его разрывает от потока мыслей. "Уверен, что выдержишь?" "Может пришел черед папочки разбираться?" "Что, у тебя появились друзья? Ты уверен? Ради них ты решишь рискнуть?" Он на какое-то время теряет контроль, но быстро приходит в себя. Очнувшись, принюхивается и морщится. Сильнее сжимает в кармане чертов компас, выданный еще на экзамене, стрелка которого, даже после устранения лесного пожара на Елоероссе, все равно продолжает смотреть на него. Стерва. -А-Джун? - из-за угла выскакивает подозрительно бодрый Пэн Юн. Слишком бодрый для человека, на которого взвалили многое за один день - Что ты тут делаешь? Фу - старший прикрывает нос рукой - Ты куришь? От тебя шманит табаком, маленький ты засранец. В твоем возрасте нельзя курить! Шэнь Юанджун, уставившись вверх на друга до тех пор, пока не затекает шея, усмехается.