Глава 10. Холод под нашими пальцами
20 ноября 2021 г. в 19:12
Примечания:
Все, кого беспокоит вопрос: что там с нашими связанными-привязанными? - просто стоунхед после выхода очередной главы про тортик и золотую девочку. А чТо? МоГу СеБе ПоЗвОлИтЬ.
п.с. второстепенных персонажей тоже надо раскрыть (хотя бы чуточку)
Тогда закат почти ослеплял. Лучи грели так, что, думалось, кровь вот-вот вскипит. Однако может дело было и не в заходящем диске на небе и его слепящем свечении, окрасившем мир в золото. Может причина в тепле, что поселилось под кожей, в судорожном биении сердца, разгоняющем кровь по жилам. Тем не менее она не забудет тот вечер, хотя разум твердит, что вычеркнет его из реальности. Нельзя хранить под подушкой нож, который пронзит твоё сердце.
Она смогла сбежать от балагана, учиненного Паймон и Сян Лин на кухне. Жизнь в Ли Юэ превратилась в нудную рутину, пока шло расследование убийства Архонта, а путешественница таилась где придется. Однако кто бы мог подумать, что жизнь с Паймон в опасной близости к вечному доступу еды может свести с ума. Её променяли на оладьи из слаймов с сахарным тростником – эта девчонка не перестает удивлять мечницу. Но даже так, сейчас она была даже не против тишины и легкого одиночества.
Скрытая от глаз патрулирующей на мосту стражи лужайка была превосходным местом на возвышении холма среди скалистых пик, откуда открывался притягательный вид на город контрактов, залитый жидким солнечным светом, струившемся золотой рекой вдоль улиц и улочек, наполняющим окна и окрашивающим души в меланхоличные, добрые чувства. Люмин нашла это место несколько дней назад по возвращении с очередной вылазки, в которой они с Паймон искали улики, обличающие истинных виновников произошедшего, и с тех пор иногда приходила сюда полюбоваться закатами. Ей казалось, что солнце везде разное: в Монштадте оно было всегда далеким, свободным от человеческих чувств и переживаний, легким касанием освещающим жизнь горожан и едва замечающим их; в Ли Юэ же это был огромный желтый диск, пристально с интересом несший дозор за людьми веских слов и безжалостных печатей и росписей на бумагах, здесь почему-то тепло его ощущалось реальнее, чем в городе свободы, где правили ветра, и именно этим Люмин нравилась страна Гео Архонта. С того самого дня, как она очнулась в незнакомом мире, ей всегда казалось, что она замерзает, словно внутри неё поселился осколок льда, замораживающий её душу день ото дня. Благодаря нему воительница могла здраво мыслить в самых критических и пылких ситуациях, но в то же время из-за него отчаяние её было куда сильнее, чем у простых людей. Оно заставляло её дрожать даже в самые жаркие дни, страдая от угнетающих мыслей. С мгновения потери брата Люмин всегда нуждалась в чужом тепле, заполняющем пустоту там, где должен быть её близнец.
Солнце светило прощально, золотилось по контору, рассеивалось в небе, и мрак подбирался с далекого горизонта. Люмин хотела как можно больше впитать это мгновение, запомнить каждый удар сердца и все касания лучей кожи, прочувствовать всё, что осталось от угасающего дня. Она обхватила себя руками, ежась в нагретой за день траве, но холодок не проходил – он кусал лопатки, колол пальцы. Ночь - самое холодное время суток, и путешественница всегда мечтала, чтобы она скорее закончилась и наступил новый, светлый день, полный надежды и веры в лучшее, в то, что все её попытки не бессмысленны и что она больше не одна в этом чужом мире. Он становился ей родным – медленно, но с каждым днем, с каждым добрым встреченным сердцем, он обращался не жутким, огромным местом, как те, в которых она когда-то была вместе с братом, а познаваемым, укрощаемым существом. Не так он страшен, как его малюют.
Хрустнула ветка – и в следующий удар сердца девушка обратилась ветром и искрами звезд, выставив клинок вперед, уперев его конец в чью-то грудь. Она моргнула и выдохнула, опуская оружие.
– И это всё? Я уж было хотел парировать твой удачный выпад.
– Чего тебе, Чайльд?
Одиннадцатый Предвестник улыбался, его конопатое лицо сияло таинственным светом, в ядре которого, Люмин знала, лишь чернота и мрак, как и у прочих фатуи. Однако она всё равно прибывала в замешательстве каждый раз, встречая его и слушая сладкие речи.
– Просто прогуливался. Вечером Ли Юэ особенно чудесен, – он наклонил голову и волосы вспыхнули в закатном свете. Предвестник оторвал взгляд от напряженного лица путешественницы и взглянул на панораму, присвистнул. – И правда, словно реки моры, разлившиеся меж домов.
– Всё тебе деньги, – фыркнула она, усаживаясь на пригретое местечко. – Интересные у тебя маршруты прогулок, раз умудрился завернуть от банка на противоположный край города и взобраться на лесистый холм. Ради того, чтобы аистов повысматривать?
– Да ты догадливая, путешественница! – юноша беспечно плюхнулся рядом, облокотившись на руки позади, а Люмин снисходительно покачала головой, чувствуя как единение с видом её покинуло. – Если я скажу, что меня привела сюда судьба, ты рассмеешься и бросишь в меня мой же мешок с морой.
– Деньгами можешь разбрасываться только ты, Чайльд, а прочие смертные ради них работают в поте лица и бегают по всяким глупым поручениям, – улыбка защекотала губы. Были какие-то странные, заразительные легкость и развязность в поведении Предвестника, и путешественница не могла с этим бороться, особенно когда рядом не было взвинченной, предвзятой Паймон. – Так что я бы ограничилась просто смехом.
Ещё несколько взаимных подтруниваний возмутили тишину этого укромного места, пока юноша и девушка не погрузились в мирное молчание. Без неловкости и напряжения. Такой вид тишины, устанавливающейся между двумя людьми, которые будто существовали на одной волне, чувствовали и понимали мгновение одинаково, и поэтому им не нужны были слова, чтобы его скрасить.
Желтый шар почти исчез за горизонтом, небо наливалось мглой и далеко уже зажигались звезды. Медленно, по одной, и явление это нельзя было заметить человеческим зрением. Люмин выдохнула, сжимая пальцы на плечах. Дрожь в преддверии ночи поселилась в нервных окончаниях.
– На самом деле я не искал тебя, – непривычное спокойствие в голосе заставило путешественницу поднять голову и взглянуть на Одиннадцатого. Её потрясло сильное удивление, когда их взгляды встретились. Голубые с белыми крапинками, как снежинки на фоне бескрайнего неба. – Это ты искала меня!
Люмин ударила его в бок, и юноша закашлялся в тихом смехе, потирая ушиб так, словно она нанесла ему смертельную рану.
– Ладно-ладно! Но это было мощно, – прищурился лис, и Люмин вдруг отвела взгляд от румянца на его щеках.
– Ты вообще бываешь когда-нибудь серьезен?
– Звучит как-то знакомо, – растянуто произнес он, выпрямляясь. – В битвах я крайне серьезен. Ну, наверное.
– Зачем я вообще спросила? – Люмин расправила подол светлого платья, увлекая свое внимание за медленно темнеющим последним кусочкам солнечного пятнышка. – Надо возвращаться. Завтра сложный день…
– Люмин.
Мурашки сбили сердце с ритма. Путешественница заставила себя проигнорировать это чувство и поднялась с земли, отряхивая платье от травинок. Предвестник вдруг взял её руку и потянул обратно вниз, и тут она не смогла воспротивится, садясь на колени рядом с ним. Рассудок твердил ей, чтоб она уходила, чтоб держала меч под локтем, чтоб не смотрела в эти красивые, холодные глаза.
Лицо Чайльда было непонятным: он сам не мог разобраться в том, о чем думает, что испытывает, поэтому-то Люмин не ушла, осталась, ждала. Этот парень всё время её жизни в городе контрактов находил способы докучать им, влазить в расследование и всячески подставлялся, тем не менее сейчас она затаила дыхание. Медленно, словно изучая изгибы большой палец скользнул по её пальцам, косточкам и кисти – его касания отдавались теплом на замерзших руках.
– Ты думаешь, знаешь, кто я, – тише, чем ему свойственно начал он. Чайльд неотрывно смотрел в её глаза, и она тоже не могла оторваться от его. – Но правда в том, что даже я не знаю, кто я, Люмин.
Он наклонился, и она отпрянула, но юноша лишь коснулся пальцем своего виска, переходя на шепот:
– Тот, кого все зовут Тартальей, Чайльдом — это я, и он здесь, он всегда тут, – несколько легких ударов по виску. – И слабый парень из бедной семьи, потерявшийся в лесу и сгинувший в бездне – Аякс – это также я. И он тоже здесь, но кто из них – истинный я? Предвестник или обычный парень?
– Ты…
– От этого зависит, что в итоге я сожму в руке, Люмин. В конце моего пути, – глаза его блестели в лихорадке, словно сейчас в нём разгоралось пламя, сжигающее его, уничтожающее что-то глубоко внутри, и девушка испугалась. Она вдруг ухватила сильные руки, легкая дрожь поселилась в его пальцах. Чайльд слабо улыбнулся наклонившись к ней и коснувшись лбом её лба. – В конце пути что я буду сжимать? Клинок или твою руку?
– Ча… – она сжала губы, вдруг осознав, что не знает, какое имя использовать и это показалось ей самой ужасной ошибкой, которую она свершила сейчас. – Ты дрожишь.
Молча, не давая ему шанса, Люмин обняла Предвестника, и чужое тепло наполнило её всю до самых краев. Почти невозможно было вдохнуть, не ощутив его запах, не почувствовав дыхание в ответ в ямочке между шеей и плечом. Он крепко обхватил её руками, почти вжимая в себя, словно изголодавшийся, потерянный, нуждающийся в чем-то.
Ночь наступила незаметно, и звездное покрывало накрыло их. Чайльд закрыл глаза, вдыхая мягкий аромат лилий и выплавленной стали. Тогда он уже знал, что после она никогда его не коснется – только если захочет убить. Это первое и последнее, что они получат. Шум в голове снова заглушал все мысли.
– Да, кажется, я сильно замерз.
Примечания:
Прим. от автора: не романтизирую психические расстройства здесь и дальше в главах. Это выдуманная история, и я использую подобный прием (здесь и далее), чтобы лучше проиллюстрировать проблему героя в тех обстоятельствах, в которые он попал, и на его фоне показать то, "в каком положении" (прим: у меня в истории) Предвестники и то, от чего избавился Шестой из-за проклятия Моны (прим: дальше в истории подробнее).
Клоунада - это когда ты, будучи автором, пытаешься не спойлерить, хотя очень хочется.
Почему я уделяю время этим примечаниям? Автор имеет опыт с читателями, которых задевало то, что он описывал, и негатив, угрозы тоже получал. Именно поэтому я считаю, лучше уточню во избежании повторных инцидентов в ситуациях, где моё повествование "бродит на грани". Вся история - видение автором характеров и отношений персонажей (не канон).