Созвездие

      Все оказалось не так плохо, как он думал. Их небольшая компания держалась стройным рядом, оставляя целые мили за собой.       Когда Калли перебросил их к границе Натланты, ребят встретили вполне дружелюбные и светлые просторы горных цепей, но уже через несколько часов желтый и алый сменился черным и коричневым, а потом вместе с порывами жесткого ветра пришли снега. В ущелье, по которому они продвигались, можно было немного укрыться от резких и опасных порывов ветра, свистящего и бушующего высоко на пиках скал, между которыми пролегал путь. Постепенно лошади начали увязать в снежном покрывале, отчего динамика продвижения снизилась, а расстояние, которое у них получалось преодолеть от одного привала до другого, заметно сократилось. Стальное небо нависало над ними, нанизанное острыми пиками, точно иглами бумага, и создавало печальную, удручающую картину надвигающегося пейзажа Родины.       Аякс души не чаял в своей стране, несмотря на безжалостные холода, долгие зимы и сопутствующие этому неудобства. Нагрянувший холод был привычен и знаком, навивал ностальгию, хоть и приносил вместе с этим тянущее беспокойство.       Растянувшуюся по ущелью шеренгу начинал Калли на своём коне в черное яблочко. Дух был молчалив, напряжен, впрочем как и все, кто впрягся в эту опасную авантюру. Но сейчас его присутствие ощущалось действительно иначе. Если раньше, когда парень появлялся, казалось, что на плечи накидывают теплый плед, а душу придвигают в камину, то сейчас – даже не учитывая непогоду, – всё это исчезло. Исчезло сразу же, когда они покинули земли Натланты, а вместе с тем фигура юноши вдруг стала казаться более настоящей и материальной. Никто этого не замечал, пока разница не явилась во всём величии.       Дух стал обычным человеком, ввязавшимся в неприятности, которые могли его погубить. Все из участников обладали волшебством, и враги их были талантливыми колдунами, поэтому Аякс сомневался, что если Калли столкнется с кем-нибудь из них, то переживет эту встречу, и очевидно было, он сам это тоже сознавал.       Никто не стал его отговаривать.       За Калли, ступая по проложенным его конем траншеям, брела белая лошадь с крупными ногами и массивным корпусом. На её долю пришлось большее количество мешков и вооружения, но она справлялась сносно и при этом выдерживала вес всадницы. Томоко постоянно оставалась настороже, оглядывая местность, и, Аякс догадывался, что в рукавах её теплого плаща серо-коричневого цвета притаились лезвия, которые готовы в любой момент оказаться в чьем-нибудь сердце – раньше, чем враг успеет моргнуть.       Верхние одежды у всех путешественников были одинаковые: только мех у шеи и на рукавах мог разница в оттенках черного и бледно-алого. Отыскать нечто подобное в обычно жаркой Натланте было непросто, и Предвестник занялся этим вместе со Скарамуччей полторы недели назад. Необходимо было отыскать торговцев, связных или наемников, которые могли бы за золотые достать что угодно и откуда угодно, но и это тоже занимало время. Иногда их сменяли Паймон и Люмин, отправляясь в город или его окрестности. В конечном итоге всего несколько дней назад на склад прибыла безымянная посылка с условным знаком на дне. Обошлось это почти в весь его прохудившийся кошель да ещё и в несколько звонких монет, одолженных Духом из их божественных накоплений, как выразилась Паймон.       Качественная одежда стоила дорого, и очевидно было, что спрос у чужеземных покупателей был велик, поэтому поставщик смело задрал ценник. Пришлось согласиться, и сейчас, кутаясь в шерстяные плащи с плотным внешним покровом и мягким, сохраняющим тепло внутренним, никто не жаловался. Напротив, каждый готов был еще и доплатить, потому что мороз не заставил себя ждать, мгновенно встречая новых гостей в своей обитель.       Оставаясь сосредоточенным на деталях пейзажа: на выглядывающих из сугробов темных фрагментах холмов, глубоко-зеленых, почти черных линий елей, густым покровом и непроглядной стеной тянущихся по отвесам и верхушкам ущелья, на зияющих дырах встречающихся пещер, – Аякс всё-таки ловил себя на мысли, что не может перестать любоваться путешественницей, серебристая лошадь которой шагала прямо перед ним.       Золотые прядки волос ярко выделялись на фоне черного меха вокруг её лица, вспыхивая лучами солнца после грозы. Нахлобученная меховая шапка и теплая, широкоплечая одежда обращали образ девушки в комичный, но умиляющий вид. Люмин посильнее захлопнула подолы плаща, укутывая в одеждах свою компаньонку, а потом затянутой в варежку рукой поправила сползающую шапку, и что-то тихо пробубнила.       Аякс улыбнулся, хоть улыбаться ему не хотелось. На душе было тяжело, и ничто не могло облегчить это чувство, сбросить свалившиеся на неё камни после встречи с Марианной и обещания, сквозящего в её словах и во взгляде. Хотя, может, обещания не было, а просто его собственное знание последствий совершенных поступков, рисовало в воображении жуткие картины, болезненно откликающиеся теми, что остались далеко в прошлом, во временах, когда он ещё не был солдатом и даже не знал ни одного заклинания. – Я помогу твоей сестре, изменю её судьбу, если ты клянешься мне в верности, – звучал холодный, безжалостный голос в его сознании, напоминая, что последствия его предательства тянули руки уже из далекого прошлого, а не только из недавних встреч. – Это тяжелый путь, но чтобы нарушить привычное течение реки, придется разрушить её берега до основания. Только когда этот мир падет, плетение изменится, а с ним и судьба Антонины. Что скажешь, Аякс? На что ты готов ради своей семьи?       На всё, думал он. Ради них: своих братьев и сестры, отца и почившей пару лет назад матери, – он был готов свернуть горы, стереть города и затопить мир его собственной кровью. Пусть горит, сгорает и падает, пока те, кто ему дорог, будут целы и невредимы. Но было ли это верным путем? Всё, что он сделал за годы службы, все те шаги во тьму – были ли они оправданы этой целью? Наверное, нет. Это были эгоистичные и жестокие помыслы, но кошмарнее всего, что даже сейчас ничего не изменилось.       Порчи больше нет – лишь её бледные пятна на его кривой душе. Даже клятва более не сдерживала его, не руководила им. Но обернувшись, будто на какой-то хруст, Аякс видел лишь как его шаги оставляют кровавые пятна, а дорога, оставленная за спиной, усеяна костями.       Сам он был заляпан кровью и смертью, а впереди – было лишь больше крови и смерти. Но только теперь не чужих, неизвестных ему людей, а тех, кого он любил. – Аякс? – женский голос выдернул его из размышлений. Люмин притормозила свою лошадь и дождалась, когда они поравняются. – Скоро уже стемнеет, и придется остановиться в какой-нибудь из этих пещер. Как думаешь, каков шанс, что в одной из них нас ожидает огромный бурый медведь? – Стереотипы портят впечатление о моей стране, – усмехнулся он, подгоняя своего бело-рыжего коня. У него на носу и ногах расплывались рыжеватые пятнышки. – Не такие уж они и большие, а сейчас уже пора, когда мишки в глубокой спячке и разбудить этих парней довольно-таки сложно. Не переживай, даже если мы устроимся к кому-то из них под бочок, он не станет кусать нас за бочок.       Паймон рассмеялась, а Люмин только закатила глаза, и всё же слегка улыбнулась ему, снова поправляя сползающую с макушки теплую шапку. Её щеки и нос раскраснелись от мороза. – Тебе идет эта одежда, – Аякс притормозил коня, дождался когда путешественница последует его примеру, и обеими руками поправил шапку, натянув её сильнее. – Никогда бы не подумал, что ты действительно примешь то моё шуточное предложение. – Какое из? – Люмин щелкнула поводьями, и они двинулись дальше, нагоняя своих компаньонов. День и правда уже стремился к завершению, хотя еще недавно грянуло утро. Света в этой стране категорически не хватало. – Знаешь, моя жизнь строится на чужих предложениях и поручениях. Мне нужно чуть больше точности, Аякс.       Где-то завыли волки, и путники затихли, но останавливаться не осмелились. Необходимо было двигаться в том же темпе, чтобы успеть преодолеть эти горные цепи до завтрашнего вечера, а там рукой махнуть – и столица. Аякс до сих пор не верил, что существует такой короткий путь между двумя странами, о котором даже он не слышал, занимая несколько лет высокий пост в военной сфере, а Калли знал, поэтому именно он начинал их шеренгу и решал, когда пора остановится, а когда выдвигаться и с какой скоростью. Так что если сейчас он даже не повернулся к промчавшемуся эхом звуку, значит, пока им ничего не грозило. – Я предлагал тебе как-нибудь приехать в Снежную, и, может, познакомиться с моей семьей, – после какого-то времени Аякс продолжил их тихий разговор. Он слегка успокаивал его нервы, отвлекал от мрачных мыслей. Люмин всегда его отвлекала от мрака. Для этого ей даже не нужно было убивать чудовищ или побеждать его в битве, а хватало просто изредка улыбаться, говорить с ним или же так забавно бороться с шапкой, что никак не хотела оставаться на её голову. – Конечно, не совсем так это я себе представлял.       Люмин взглянула на него, безуспешно сдув прядки волос с лица, растрепавшихся из-за ветра иголочками. – А как ты это представлял? – В высшей степени прилично, честное слово, – он пылко положил ладонь на грудь, выкрадывая искры из её глаз своей улыбкой. – Думал, раз ты так поладила с Тэвкром, то тебе понравится и Антон. Он очень смышленый парень, хотя иногда человеческие выражения для него выступают загадками сложнее тех, что лежат в основе мироздания. В этом, наверное, в детстве Скар был на него похож.       Он вздохнул, придаваясь тем немногим приятным воспоминаниям, что у него сохранились. – С Тоней, правда, могли быть проблемы, но ты, Люмин, умеешь очаровывать, так что думаю, она быстро бы сдалась на твою милость, – путешественница фыркнула. – Ей пришлось стать старшей для братьев, когда я поступил на службу и не мог бывать дома так часто, как следовало. Хотя, наверное, она повзрослела еще раньше, а я не смог уберечь её детство. – Быть семьей нелегко, – понимающе ответила девушка. – Хочется оберегать их, но порой получается так, что мы делаем только хуже. – Паршиво. – Точно.       Они понимающе улыбнулись друг другу: эти разговоры о семье, которую кто-то потерял, а кто-то пытаясь спасти, лишь терял, были не в новинку между ними, поэтому побольшей части девушка и юноша понимали друг друга и без слов. Каждый нес какой-то свой груз, но при этом был готов поддержать и помочь другому. – У меня есть смутное ощущение, что даже в Снежной я не найду своего брата, – начала Люмин после недолгой паузы, направляя свою лошадь следом за Томоко, которая только повернулась и махнула им рукой. Пора было отыскать место для привала. День играл против них, но ночью передвигаться было слишком рискованно. – И вот, я подумала, когда мы переживем эту встречу с Архонтом, нам с Паймон придется отправится дальше. На земли других правителей в поисках зацепок.       Аякс молчал. Он не мог не думать и об этом, пока текли мирные и приятные дни в Натланте. Было ясно, что путь Люмин еще далек от завершения, и ему также чудилось, что Царица даже если и знает что-то, вряд ли просто так расскажет им. Путешественница не остановится, пока не найдет близнеца, пока не узнает всю правду о погибшем пятьсот лет назад королевстве и о том, как оно связано с Итером.       Принцем Бездны.       Титул – громкий и таящий в себе непременные опасности. Кровь Аякса привычно забурлила. – Так вот, я думала… – Не хочешь отправиться с нами? – опередила её Паймон, утомленная этими долгими рассуждениями. Её голова с алыми щечками и веселым взглядом забавно выглядывала из-за ворота плаща. Паймон как-будто нравилось всё их путешествие, хоть оно и вызывало некоторые сложности. Некоторые.. – Люмин уже несколько дней на нет исходит от желания спросить тебя, но всё никак не найдет в себе смелость, поэтому Паймон решила спасти её от этой дилеммы.       Люмин нахмурилась и ущипнула компаньонку в бок, и та приглушенно пискнула. – После случившегося я поняла, что впереди будут ждать куда более опасные враги и сложные задачи, и в одиночку мне будет тяжело с ними справиться, – она проигнорировала осуждающий взгляд Паймон. Золотистые глаза были устремлены только на парня. – Было бы замечательно найти людей, готовых меня поддержать и помочь. Но мне нечего им предложить, поэтому я не знаю, кого могу просить отправится в бессрочное путешествие без возможности вернуться домой. – Ты предлагаешь мне бросить всё и пуститься в кругосветное путешествие в поисках твоего брата и с возможностью встретиться с самыми опасными представителями нашего мира, возможно, сразиться с ними, и я должен согласиться только потому, что ты попросила?       Она замолчала, упрямо хмурясь. Но его не хватило дольше, чем на пару секунд, потому что Аякс почти сразу рассмеялся, протянул руку и – едва не съехал с коня, – скользнул пальцами по женской щеке и снова поправил шапку. – Куда ты, туда и я, Люмин, – он подмигнул. – Твоё предложение звучит почти как предложение руки и сердца. Но, прошу, свирепая моя путешественница, оставь хоть эту часть отношений для меня. Обещаю, ты никогда не забудешь тот день, когда я встану перед тобой на колено.       Люмин сдержанно улыбнулась, отводя взгляд, чтобы скрыть смущение. – Вот и прекрасно. В нашем отряде пополнение, – улыбнулась Паймон. – Больше рабочих рук, больше сокровищ. Разве это не чудесно?       Стемнело неожиданно, как и бывает на севере. Всего полчаса назад они брели по освещенному серым светом миру, а сейчас тонули в непроглядном мраке. Единственными источниками света были: крохотные фонарики на цепочке, которые им подарила Сайера перед их отъездом, заявив, что в каждом сохраняется крупица вечного огня Натланты, и теперь маленькими свечками они качались на шее четырех коней, а другим светом был снег под их ногами. Он отражал далекое мерцание небесного купола, усеянного звездами с винцом наливающейся луны. Из черного мир обратился глубоко синим и голубым – волшебным.       Снежинки кружили, напоминая крупицы серебра на темном полотне. Ветер хоть и улегся, но двигаться дальше всё равно было невозможно. Снег наваливал с каждым мгновением, а вид смазывался темными, голубыми пятнами. Где-то выли волкодавы, вышедшие на охоту, но ребятам только оставалось забиться в каменное углубление, которое отыскал Калли и где их со всех сторон скрывали осколки скалы.       Перекусили вяленым мясом, определились с порядком дозорных и без лишних обсуждений разлеглись на холодные каменные плиты. Как и прошлой ночью, ребятам приходилось сбиваться в одну кучу, потому что часть плотных, теплых плащей обращалась прослойкой между холодной твердью и их дрожащими от мороза костями. Вымотанные и замерзшие за время пути никто из них не сопротивлялся, напротив, с блаженством окунался в тепло товарища. – А я говорил, – насмешливо прокомментировал Аякс, когда не способная справиться с дрожью Томоко забралась под плащ и свернулась за спиной Предвестника. – Морозы здесь лютые. – Замолкни, – из-за стучащих зубов её голос не звучал угрожающе или сурово. – Ненавижу зиму. – Поддерживаю, – клубочек пара слетел с губ Духа, когда он потер руки и оглянулся на зимние просторы. Первой нести дозор вызвалась путешественница, за ней будет Калли, Томоко и, наконец, большая часть ночи и раннего утра досталась Аяксу. – Но есть в этом своя прелесть.       Он отогнул подол плаща, и Томоко раздраженно зашипела, сжимаясь от хлынувшего холода. Калли тихо хохотнул, устроившись рядом с ниндзя. Она какое-то время шумно пыхтела, точно боролась с какими-то внутренними противоречивыми чувствами, но вскоре затихла как и весь окружающий мир. Сон пришел быстро на уставшие, замерзшие днем и согретые в ночи души.       Ночь прошла тихо и мирно. Аякс даже не заметил, как она пролетела, словно он только закрыл глаз, а в следующую минуту ему нужно было встать, покинув теплое укрытие, и мерзнуть в дозоре. Отсидевшая своё Томоко бесцеремонно пихнула его, а когда Предвестник поднялся, забралась обратно под плащ и – то ли на самом деле не проснулась за всё то время, что она просидела в карауле, то ли после того, как несколько часов страдала от холода, ей было уже все равно, – примостилась рядом с Духом, блаженно просунув замерзшие пальцы ему под кофту. Парень поморщился, но не проснулся.       Несмотря на то, что магией Калли пользоваться больше не мог, суть это его не изменило. Как бы не обманывало всех зрение, парень только был похож на простого человека: в нем всё еще горел огонь Натланты, поэтому и температура тела у него была выше, чем у них. Вот тебе и переносная батарея, подумал Аякс, накидывая на плечи один из плащей и натягивая теплые перчатки.       Тепло ещё грело нутро, пока он безмолвной тенью стоял у входа в их импровизированное убежище. Всю ночь его сон был похож на полупрозрачную пелену– привычка, выработанная годами службы, – поэтому он слышал то же, что и сейчас. Волчий вой. Он не прекращался, разносясь по ущелью эхом, отчего невозможно было определить как близко или далеко находятся хищники, с какой стороны их можно ждать.       Будь это обычные волки или те же медведи, Аякс бы не беспокоился об их неожиданном появлении. Даже с одним глазом и тем оставшемся от его былых умений мастерством он легко бы справился с ними. Животные – не люди, поэтому единственная их опасность – стайный инстинкт. Но и это было бы лишь небольшой помехой для его отряда.       Волкодавы – это другой случай.       Будучи Предвестником, он не мог не знать об этих существах, поэтому, услышав от Калли, что им придется преодолеть несколько километров по занесенной снегом горной местности, Аякс воспринял это как подарок судьбы, но, узнав о логовах этих чудищ, решил, что всё-таки проклятие. Ему доводилась видеть этих существо во время своих путешествий по стране, и ни разу эти встречи не оканчивались мирно. Кто-то умирал. Обычно одна третья его отряда оставалась кровавой пищей замерзшим чудищам этого мира, а всё потому, что в отличии от обычных хищников, у этих было сознание.       Легенды гласили, что волкодавы – это некогда жившие люди, которые пренебрегли волей богов и отреклись от своей человеческой ипостаси, что обрекло их на превращение в безумных зверей. Другие же говорили, – и это была самая распространенная идея в рядах его соратников, – сама Царица создала таких чудищ, которые способны были обратить даже самых смелых воинов в бегство, уродливых и диких, но верных лишь ей и её воле. Именно поэтому волкодавы никогда не покидали своих территорий на границах Снежной, оберегая покой правительницы – единственной, кому они служили и кого уважали.       Волкодавы – это существа, внешне напоминающие волка высотой с человека, с огромными пастями и острыми, как ножи зубами, легко способными переломить большеберцовую кость. Клыки заканчиваются крючками, из-за чего любой укус завершается смертельной раной: волкодавы раздирают плоть, оставляя незаживающие, порванные мышцы. Но самое жуткое – это их способность чувствовать свою добычу и предугадывать её действия, объединяться, точно люди, и загонять её в ловушки да такие мудреные, что жертва осознает свое положение, только когда капкан смыкается.       Вой затих. Тишина накрыла дурманящей шапкой, как бывает, когда привыкая к шуму, возвращаешься в безмолвную тишь. Аякс встрепенулся, оглядывая местность. Их лошади мирно топтались у входа, занесенные снегом, но выглядевшие более отдохнувшими, чем он сам. Его конь поднял голову, встряхнул заснеженной гривой и устремил взгляд куда-то к небу. Топнул ногой. – Да ладно, – выругался парень, выхватывая из воздуха водяные кинжалы. Магия мерцала в предрассветном свечении. – Ребята, подъем! Настало время оздоровительной пробежки.       Сон рассеялся, точно его и не было. Его товарищи подскочили в одно мгновение, подхватывая плащи и сумки, и уже через несколько ударов сердец взобрались на лошадей. Именно тогда грянул гром. Они только и успели, что бросить взгляд и онеметь от количества горящих пар глаз, коими усеяны были все отвесы ущелья, а затем Аякс что-то крикнул, и лошади сорвались с места.       Небо еще было темно, хоть по ощущениям должно было наступить утро. Морозный воздух забивался в легкие, хлестал по лицам, но путники не имели права сбавить скорость, потому что, точно только этого и ожидая, волкодавы пришли в движение. Из теней и силуэтов окружающих очертаний скал и леса выскочили огромные волки, стаей бросаясь вдогонку, пока большая часть их сородичей наблюдала с отвесов.       Томоко обернулась и махнула рукой, пробуждая из спячки корни деревьев. Они закручивающейся изгородью вырвались из земли, преграждая преследователям путь, но на их место пришла другая стая, оказавшаяся намного ближе прошлой. Выругавшись, ниндзя крикнула: – Это бесполезно. Они будто бы готовились! – Боюсь, что так и есть, – подгоняя коня, ответил Аякс. Его пальцы заиграли на тетиве синего лука, три стрелы замерцали на дуге и взлетели в появившихся с правой стороны двух волкодавов. Лапа одного из них в опасной близости пролетела от бедра коня Люмин, но стрела раньше вонзилась в шею хищника, отчего волк кубарем покатился по сугробам. Но две другие стрелы испарились в сумраке, промахнувшись мимо второго чудища. – Калли, гони давай быстрее! Сколько еще до границы?!       Вой возобновился. Клином их сжимали со всех сторон, вынуждая коней жаться друг к другу, мешать, угрожая запутаться в собственных ногах и навалившем за ночь снегу. Одно неверное движение и кони переломают себе ноги, а вместе с тем и своих хозяев. Падение на полной скорости с коня может окончится смертью.       Калли не ответил, что-то выискивая в однообразном пейзаже, но сталкиваясь лишь с озлобленными, голодными взглядами из теней. Волкодавы скалились, точно улыбались загнанной добыче, и пугающая догадка пришла на ум: они игрались с ними перед тем, как загнать в угол и загрызть. Уровень снега повысился, и скорость коней упала сильнее, чем вчера: в полную скорость бежать они не могли без опаски перебить друг друга, но безумие ужаса охватывало их разум и с каждым ударом сердца и отзвуком воя, скакуны ускорялись, утаптывая снег в землю, разнося его брызгами, точно волны. – Калли! – Да не знаю я! – юноша извлек из ножен длинный меч, и его клинок сверкнул в отсвете вдруг посветлевшего неба. Острие полоснуло по возникшему сбоку хищнику, остужая пыл того. Волкодав зарычал, отскакивая. – Я сам здесь впервые! Но по словам… – Словам?! – раздраженно перебросил ему Аякс, перехватывая голубые клинки, соединяя их в копье и бросая за спину. Оружие пробило спину волкодава, цапнувшего коня Томоко за хвост, но и ниндзя не осталась в долгу, метнув кунаи в трех смыкающихся вокруг него хищников. Два попало в цель, а третий повлек за собой вспышку желтой пыльцы, отпугнув волка. – Какого дьявола?!       Путешественница потянула коня на себя, и тот едва не запнулся о прилетевшего ему под ноги волка, но удача улыбнулась, и животное безропотно перемахнуло через мохнатое тело. Девушка подняла руки, сжала кулаки и со скал покатились камни, похоронившие под собой небольшую группу хищников, успевших лишь тявкнуть.       Но все их попытки – капля в море, потому что на смену своим сородичам приходили монстры больше, свирепее и быстрее. Они нагоняли беглецов, клацали зубами у ног лошадей, подгоняя их, заставляя совершать ошибки в паническом ужасе. А впереди их поджидал обрыв, и лицо Калли побледнело. Его голос громом оповестил его соратников об очередном препятствии, но потом Дух дернул поводья, уводя своего коня в бок, спасая от зубов волкодава, который следом расстался с жизнью из-за попавшего ему в ухо ножа Томоко. – Есть идея! Вы только не останавливайтесь! – А очень хотелось! – раздраженно парировала Томоко, нещадно подгоняя свою лошадь ударами о круп. – Томоко, вон то дерево, – Дух махнул рукой в сторону широкоствольного гиганта, повидавшего не один век, именно когда его конь почти достиг обрыва и догадавшись о смене плана волкодавы злобно завыли, бросившись со своих уступов. – Сейчас!       Ниндзя метнула в дерево стальную звезду, блеснувшую зеленым, и магия прошлась по древесине острыми пиками, после чего оно накренилось и пугающе медленно начало падать. Сердце её носилось ходуном в груди, когда Томоко поняла, что их лошади раньше слетят в пропасть, чем переломятся вековые корни. Холод пронзил нервы, но она натянула поводья и свернула вбок, увлекая за собой часть гонящихся зверей. Её лошадь исходила от усталости, на губах пенилась слюна, но девушка безжалостно загоняла её, сокращая путь к замершему в наклоне дереву. – Томоко!       Но пасть чудовища уже настигла лошадь, сомкнувшись на бедре. Она заржала и рухнула, а следом и девушка слетела кубарем, болезненно ударившись о нечто твердое. Мир сотрясся, рассыпаясь болезненными искрами по телу. Дыхание лопнуло, как если легкие были шариками, пронзенными иглой. Удар пришелся на правую руку, и та безвольно повисла вдоль обмякшего тела, не способного вспомнить, как двигаться.       Она заставила себя открыть глаза, подняла левую ладонь, скользнувшую по дереву и толкнула – слабо для человека, пытающегося сдвинуть скалу, но зеленая магия обратила это касание в сильней удар, и дерево рассталось с корнями, обрушившись через пропасть. Точно мост, рассыпающийся на глазах. Первая перемахнула на ту сторону путешественница, а следом под скрип трещин там оказался Аякс. Он пустил череду стрел в сторону стаи, тормозя её, а Люмин создала горную гряду. Их кони топтались у пропасти, испуганные, желающие бежать дальше, но их хозяева в ужасе смотрели, как Калли резко натянул поводья, тормозя своего коня и почти рухнув в бесконечную пропасть, где бурлила вода. Ледяная как и вся эта страна. Сильное течение, не дающее ей замерзнуть даже зимой.       Калли пришпорил коня.Когти полоснули его по крупу именно тогда, когда животное дернулось. Лезвие меча отекло огромную конечность, а голубые стрелы, прикрывающие юношу, отпугнули хищников, но те, словно обезумели от пролившейся крови, бросились на летевшие стрелы грудью, пробираясь к добыче. Часть монстров помчалось по перекинутому между краями обрыва дереву, ломая его с каждым грубым шагом, и через мгновение Люмин и Аякс были заняты сражением с огромными волками, не способные помочь своим товарищам. – Томоко!       Ниндзя отгородилась от рвущихся к ней волкодавов стеной из корней, но холод сделал её волшебство хрупким, и каждый удар огромными лапами сокрушал очередной слой. Одной рукой она не могла биться, ко всему прочему постоянно увязла в сугробе, становясь неповоротливой, точно муха в паучьей паутине.       Кровь застилала глаз, видимо, какой-то веткой она рассекла висок и лоб. Налетевшая вьюга, ослепляла, но притупляла боль тела, и когда первый волк пробился к ней, ниндзя умело перегруппировались, проглотив крик, и извернулась, вонзив короткий клинок ему под ребра и шипы проросли следом в его тело, раздирая на части. Смердящая кровь залила руки, плащ, делая его тяжелым и бесполезным, поэтому пришлось отстегнуть, окунаясь в ледяной воздух. Клацнули зубы, но ниндзя отшатнулась в сторону с такой скоростью что чуть не увязла в снегу, а волкодав зарычал, цепляясь за обрыв, и всё-таки рухнул, поглощенный шумной водной стихией.        Её окружили еще несколько великанов, скаля желтые зубы. Она может попытаться перехитрить их и пробиться, но стоит ей двинуться, как волки перемещаются – синхронно, точно предугадывают её дальнейшие попытки. Адреналин обжигал нервы, и зима не могла смутить разум своими цепкими, жесткими касаниями забившегося за шиворот снега, остервенелого ветра. – Томоко, справа! – его крик успел раньше, чем затаившийся в тени волкодав.       Ниндзя пригнулась, и он перемахнул через неё, напоровшись на острую, нереально большую ветку. Она хмыкнула, но тут же потеряла всякое веселье, когда двое из окруживших её чудищ пришли в движение и накинулись.       Глубоко вдохнув, она шагнула вперед, пробираясь сквозь снег, уловила дуновение ветра и исчезла, приводя хищников в замешательство. В следующий миг она перемахнула через туловище волкодава, сжала ногами и клинком рассекла рукав своего плотной кофты. Из подклада посыпались семена. Томоко оскалилась, чувствуя свою кровь на губах, но всё равно вонзила клинок в хребет неистовавшего, точно взбесившийся бык, волка, и когда смерть пришла за ним, его сородич набросился на девушку, сбрасывая с мертвого тела и вдавливая массивными лапами в снег. Она закашлялась, подавившись его клочьями.       Когти распороли ткань на плече. Запахло кровью. Бела-голубые радужки впились в добычу, волкодав раскрыл пасть и клацнул зубами.       Треснуло железо.       Клыки сомкнулись на вонзившемся под углом мече. Рык сотряс избитые кости, и Томоко распахнула глаза, задыхаясь. Монстр почти раздробил своей тяжестью ей бедро и плечо, а зубами готов был разорвать горло, но возникший перед её лицом меч, опасно накренившийся в щеке, остановил его. Калли замер на коленях, держа меч под углом слишком небольшим, чтобы не беспокоится, что в любой момент его остриё вместо клыков чудовища рассечет ей горло.       Волкодав наседал – лезвие приблизилось к шее под тяжелый вздох юноши. За его спиной самодовольно смыкались волки. Было ясно, они победили, а теперь пойманные мышки просто трепыхались в предсмертной агонии. Томоко подняла поврежденную руку, не сдерживая срывающиеся всхлипы злости. Пальцы слабо сжались на гарде клинка. – Семена, – удушливо прошептала она.       Всего секунда, и Дух заметил алые крупицы, скатывающиеся по предплечью девушки. Он подхватил горсть и бросил за спину. Губы ниндзя растянула в окровавленной усмешку, плюнув чудовищу, почти впившемуся в её плоть: – Обломись.       Сладкий аромат наполнил мир раньше, чем пробились ростки, насытившись кровью волшебницы. Алые листья раскрылись, расцвели бутоны вдоль руки, и острые шипы впились в лапы волкодава, вынуждая его отпрянуть и позволить Калли, наконец с силой вырвать меч и дугой полоснуть по морде монстра. Волкодав с визгом отскочил от юноши и девушки, покрытых то ли кровью, то ли лепестками неизведанных растений, усеявших белый мир алыми разводами.       Волкодавы испуганно попятились, остро ощущая приторный запах, поджимали хвосты, рычали, но отходили от стены опасного сада, отгородившего жертв от хищников. – Не дыши, – но сама она не могла следовать своему приказу, чувствуя, как все её тело наливается свинцом, как адреналин утихает, а на его место приходит боль и холод. – Не… дыши.       Калли подорвался со снега, подтягивая девушку за руки и затем под колени. Аромат быстро наполнил кровь, дурманя разум, размягчая мысли, унося чувства. Цветы красивым, но опасным пологом простирались под ногами. С каждым шагом, новые семена падали с рукава и мгновенно, полные крови, расцветали новыми бутонами, отпугивая монстров.       Цветы, напугавшие демонов.       Нутро Духа похолодело, и даже его внутреннее пламя опасливо затрепетало. Откуда у Томоко были эти семена? Он не стал задаваться этими вопросами, крепче сжимая обмякшее тело в руках, давясь своими же вдохами, столь сладкими, что от них вязло во рту, точно сироп наполнял легкие, скатываясь по горлу. – Томоко, только не засыпай, – парень закашлялся, почти споткнулся у самой кромки обрыва. Снег пластами сполз и обрушился. – Не в этот раз. – Не в этот раз, – она с потугой разлепила глаза, вцепилась в его рукав, и Калли опустил её на землю.       Так, держась друг за друга, борясь за каждый шаг против зимней стихии и смертельного сна, они перешагнули край древесного ствола и повалились под ноги своим товарищам, когда грянуло утреннее солнце и осветило обрушившийся мост, безмолвных путешественников, покрытых кровью и засыпанных чарующими цветами смерти. – Вы чокнутые! – выпалила Паймон, опасливо оглядывая тяжело дышащих юношу с девушкой и замерших по другую сторону обрыва волков. – Все вы! Но да, мы выжили. Ура!       Калли поднял руку, сжав кулак, в знак поддержки этой реплики и закашлял, вдыхая свежий воздух. – Ненавижу зиму, – в очередной раз прошипела Томоко. – Поддерживаю, – ответ был единогласным.       В их распоряжении осталось два коня, когда других двоих постигла печальная участь, которую они сами едва избежали. Волкодавы еще долго рычали, выли с противоположной стороны обрыва, но вскоре увлеклись мертвыми тушами и растащили их. Аякс наблюдал за ними, оглядывая местность, разыскивая места, откуда эти зверюги могли бы добраться до них, но пропасть разрезала ущелье поперек и уходило куда-то в толщу скал, точно жила в каменном теле.       На их стороне обрыва снег пропитала кровь, а снежинки слегка припорошили девять мертвых, мохнатых туш, с которыми расправились Предвестник и путешественница, пока их товарищи пытались выжить в противостоянии с другой частью хищников. Томоко была серьезно ранена, но даже так, они не могли остановиться надолго, поэтому как только она залатала себя волшебством – быстро, торопливо, поэтому не очень хорошо и теперь правая рука нещадно ныла, обещая ниндзя долгую и мучительную дорогу, – они двинулись дальше. – Ничего, пройдет, – отмахнулась она от беспокойства Люмин. – Бывают рану намного хуже, чем какая-то трещина.       С переломом предплечья она справилась, но из-за слишком большой траты волшебства и крови, Томоко не могла закончить исцеление. Ребятам пришлось на скорую руку соорудить нечто, похожие на шину, перевязав палки обрывками ткани, а потом рассесться подвое на коней и отправиться в путь.       Плащ Калли ещё был при нем, хоть подолы его располосованы и забрызганы кровью, но тем не менее тепло еще он сохранял, поэтому Дух распахнул его и неловко приобнял ниндзя за талию, пока она вела их лошадь. Томоко промолчала, поежившись в промокшей одежде и прильнув натруженной спиной к груди юноши. Его тепла хватало на них обоих.       Оставшиеся часы путники провели в молчании, лишь иногда перебрасываясь уточнениями насчет их пути. По извилистой дороге они взобрались на отвес одной из скал, где снег был бугристый, нетронутый людьми, поэтому пришлось замедлиться, осторожно пробираясь сквозь него. Снег пластами разделялся, съезжал и с гулом падал с отвеса.       Несмотря на ужасное начало дня, оставшаяся часть выдалась приятной. Непогода улеглась, а небо разлилось синевой, отражаясь в белом и серебряном мире. Лесные гряды перестали вызывать чувства печали и удрученности, приставляя теперь собой очаровательные, наряженные елки. На самой вершине скалы, вдоль которой лежал их путь, точно шапка, клубился туман. Но несмотря на то, что погода им благоволила, а солнце ярко светило, хоть и не грело, мир уже подготовил подарок, от которого нельзя было отказаться. Только принять и жить с ним.       Когда их встретили высокие белокаменные стены, окружающие столицу, путники почти выдохнули с облегчением, оставив жутких тварей бродить где-то на просторах гористой местности. До того, как подъехать к сторожевой башне, им пришлось сделать привал, где выдалось перевести дух, подкрепиться, переброситься какими-то бессмысленными репликами, чтобы снять сковавшее их напряжение, а вместе с этим воспользоваться ещё одним приобретением, которым, на удивление, полнились некоторые магазинчики, где больше всего покупателей было женского пола. Так что никто не обратил внимание на светловолосых девушек, решивших приобрести порошок, на какое-то время меняющий цвет волос, а вместе с ними капли, преобразующие оттенок глаз и прочие безделушки в обычное время и крайне удачные маскировочные новшества в такое, как сейчас.       Солдаты у широких резных дверей мельком взглянули на темноволосых путешественников, поинтересовались о цели прибытия и, получив удовлетворительный ответ о чем-то вроде желании посмотреть самую завораживающую и пугающую своим величием страну, пропустили за ворота. В молчании они преодолели первый сектор, без особо труда и второй, но дальше их ждали проблемы, к которым Аякс уже был готов. Он так думал, но ошибся.        После того, как ребята оставили коней в городской конюшне, заплатив хозяину и за корм, и за уход, их путь пролег по рабочему кварталу, где были разношерстные сферы производства. Мастерские, кузницы, фабрики – ничто не замолкало ни на секунду, точно вечные органы живого существа, качающего жизнь города. Но чем дальше они продвигались, тем тише становилось. Аякс поманил своих спутников в тень улочек, чувствуя, как земля шатается под ногами в предчувствии неладного.       Как и планировалось, они добрались до города и оказались на этих улицах к вечеру. Темнело быстро, и в какой-то момент путники расстались с серым светом, окунаясь в полумрак и пульсирующее свечение уличных фонарей и окон домов. Бесконечная гирлянда светил золотом и серебром смешивалась под ногами. Двигаться тихо, незаметно по скрипучему снегу было почти невозможно, но Томоко с этим справлялась пугающе умело, отчего иногда казалось, точно девушка куда-то исчезает между дыханием мира.       Перед ними была бедная на людей улица, с очищенными от сугробов дорогами и тротуарами. Каменная кладка белела, снег забился в промежутки. Мимо укрытия незваных гостей прошествовало двое солдат, вынудивших их вжаться в стены, укрыться нагрянувшим сумраком. Но благо двое мужчин, лица которых скрыты за масками, были слишком увлечены своими беспокойствами, чтобы лишний раз взглянуть в переулки знакомого до самых мелких и примитивных деталей города. Аякс привычно подумал, что такую халатность только розгами и выбивают, но осекся, прерывая этот поток. – Хоть убей, но я на дворцовую площадь теперь ни ногой, – мужчина щелкнул спичкой и поджег скрученную на быструю руку сигару в зубах. Он встряхнул рукой и огонек спички погас. – Всё понимаю, но желудок у меня слабый. Лучше пережду на ночных патрулях, чем явлюсь туда.       Его собеседник хмыкнул, забирая коробочку спичек. Оба солдата были одеты в черное, у каждого по алой маске на лице и силуэты их сливались с ночью не хуже, чем те, о ком не знала даже луна. – Только не говори, что тебе жалко этих крыс? – Ни разу, – мужчина сделал затяжку, стряхнул пепел и оглядел почти пустую улицу. – Но это не значит, что любование повешенными меня вдохновляет. Я всегда знал, что милорд безумен.       Его товарищ молча пожал плечами. – Кто-то должен делать грязную работу, – их голоса отдалились, затихая. – Иначе наш мир никогда не изменится.       Когда солдаты свернули с улицы, а тишина снова разбавлялась только редким хрустом ещё бодрствующих прохожих, из теней выделились фигуры. Никто не проронил ни слова, но все почему-то синхронно поглядывали на бывшего Предвестника с пустым выражением на лице. Он безучастно оглядел знакомые архитектурные решения зданий с красивыми, покрытыми снегами резными бордюрами, парадными и барельефами. Даже фабрики были построенных точно для выставки искусств. Душа его была рада: она скручивалась котом у камина, чувствуя атмосферу дома, родного города с его волшебной, тихой магией, чуть припорошенной снегом, – но вместе с этим в ней рылись когти предчувствия. – Мы почти на месте, – шепотом произнес он и шагнул на светлую даже в ночи улицу.       Ещё немного, и они завернули во дворы – узкие, чаще тупиковые, но Аякс каким-то образом находил арочные проходы между домами или узкие щели, через которые можно прошмыгнуть по одному. Они остановились, только когда Предвестник поднял руку, оглядел небольшое пространство перед каменной лесенкой, уводящей к двери и пересек узкую дорогу. Он быстро взбежал по ступеням на крыльцо, замялся, увидев вонзенный в дерево нож с черным лезвием. – Жуть, – Калли стоял по правую сторону и вглядывался в замерзшее оружие. – Это кровь?       Аякс не ответил. Он потянул за ручку, и дверь легко отворилась, потому что была не заперта, потому что механизм замка был выбит силой.       Убранство дома встретило их хаосом, подкрашенным грязью и кровью. На полу в небольшой прихожей засохли смазанные пятна алой жидкости, сломанная мебель была раскидана и в гостиной – всё было перевернуто. Боясь неправильно шагнуть, путники осторожно выбирали место, куда наступить, избегая осколков стекла от посуды, ваз и даже окон. – Такое чувство, что здесь давно уже никого не было, – тихо проговорила Томоко, подбирая с пола какую-то мягкую игрушку, из живота которой выбивался пух.       Аякс отвернулся, пересекая гостиную и поднимаясь по лестнице на второй этаж, где были спальни. После того, как он стал солдатом, его семья перебралась в город и жила неплохо за счет его жалования и работы отца, но всё-таки здесь никогда не было ничего особо ценного, поэтому очевидно учиненный погром никак не связан с ограблением или чем-то таким. Лед сковал нутро.       Его встретил пустой коридор, пол которого был покрыт засохшей грязью от тяжелых ботинок. В него вели несколько дверей, принадлежащих небольшим комнатам его родных. По очереди Предвестник заглянул в каждую и стоически встретился с опустошением и погромом каждой. Жизнь покинула эти стены, изрезанные клинками, замаранные черным волшебством. Вещи его любимых были сломаны, порваны, разбросаны, точно бесполезные и никчемные безделушки, но, смотря на вывернутый дневник под ногами, разломанные игрушки руинных охотников и других чудаковатых существ, на порванные подушки, перевернутые матрацы, молодой человек видел только угасающее золото потерянных драгоценностей. Он медленно опустился на колени в комнате, где было три кровати, ничем не отличающиеся друг от друга, но с разными выполненными вручную рисунками на изголовьях, поднял с пола красный клубок, потянул за лежавшую на полу нитку, и из-под кровати показались соединенные общим творением спицы.       Шарф.       Неровный вздох сорвался с губ. Аякс легко мог представить, как все произошло в тот день, чем они все были заняты, не подозревая о том, что грядет. Как отец, заканчивая с работой по обработке бревен, приходит домой, громко топчет ботинками в сенях и со вздохом опускается в кресло, чтобы немного перевести дух, а потом подняться к детям и раздать поручения. Как погруженный в свои книжки Антон наклоняется слишком близко к столу, потому что его зрение неумолимо падает, а Тоня напоминает ему об осанке, о том, как вредно так долго читать в сгорбленной позе, пока Тэйвкр собирает и разбирает подаренные ему игрушки, пытаясь понять, как они устроены, чтобы потом рассказать старшему брату. Тоня, как и всегда, вязала и шила одежду, потому что братья были очень неосторожны со своей старой, а отец не находил времени подыскать им новую по сносной цене.       Услышав хлопок дверью, поднявшийся непривычный шум, Тоня точно бросилась бы вниз, а потом попыталась бы помочь своим братьям и отцу, не веря ни в одно брошенное в сторону старшего брата обвинение. Никто из его семьи не поверил бы в то, что он предатель, а даже если и поверил, то ни за что не признался бы в этом. Даже отец.       Аякс разжал пальцы, и клубок покатился по полу.       Пусто. Здесь ничего и никого не было. Его дом был разрушен, а те, кто в нем жили, исчезли.       Легкое, ненавязчивое знакомое касание магии скользнуло вдоль пальцев. Черные язычки окрашивали кожу, пытаясь насытиться овладевающими его ужасом, отчаянием и злостью.       Предвестник неспешно поднялся, чувствую, точно его собственное тело ему не принадлежало. То, чего он страшился, случилось, а теперь Аякс не знал, что ему делать, как из руин построить что-то сносное. Как собрать свое сердце воедино. Оно раскололось по кусочку на каждого, кого он потерял. Мама. Отец. Тэвкр. Антон. Тоня.       По могиле для каждого на кладбище под названием его жизнь.       Когда Аякс спустился вниз, ребята тихо о чем-то переговаривались и замолкли сразу же, как встретили его отчужденный взгляд. – Здесь были солдаты, и они увели всех, кого нашли, – озвучила очевидное Томоко, скрестив руки на груди и безотрывно изучая окружающий мир. Она успела закончить исцеление и избавится от мешающей ей шины. – Не без боя. Твоя семья боролась до самого конца.       Звук, с которым ударом за ударом лопата вскапывает землю, отбрасывает очередной комок, углубляя яму. Раз за разом, яма растет. – Я чувствую здесь знакомое волшебство, – Калли прошелся по гостиной, будто собака, выслеживающая след. – Мне кажется, здесь побывал и Скарамучча. – Какова вероятность, что Предвестник приложил к этому руку? – безжалостно спросила ниндзя, опираясь о стену. – Кто-то же должен это сказать, да? Что если все произошедшее было именно тем, что было, и он в действительности предал не их, а нас?       Никто не ответил. Путешественница наблюдала только за Аяксом, который молча исследовал следы произошедшего, будто намеренно заставляя себя видеть и запоминать то, к чему привели его решения, сделанные в прошлом. – Паймон считает, что…       Аякс резко поднял руку, прижав палец к губам. Тишина окутала их, и путники медленно разошлись по углам, ныряя во мрак. Легкое изменение пространства, рябь на воде после упавшей капли – нечто неуловимо изменилось.       Дверь бесшумно отворилась, впуская еще одного гостя в этот склеп.       Во мраке сначала блеснули серебряные узоры на одежде. Солдатские регалии. Затем уже только различается и весь силуэт, пустое выражение лица и засохшие на виске и щеке капли крови. Чужие. Точно брызнули после перерезанной артерии.       Он его не узнал, пока солдат не замер в центре прихожей и не сбросил тяжелую шубу с плеч, грудой ткани собравшуюся под ногами. На темной одежде липкими пятнами вырисовывались узоры чьих-то мук. Тяжелый, шумный вздох сорвался с губ, и тогда Аякс покинул тень, шагнув в отсветы, пробирающиеся в окна с освещенных улиц. – Ты жив, – голос подпрыгивал, точно еще недавно его владелец безудержно хохотал и потому еще не успел вернуть привычный тон. На губах расцвела улыбка - бездушная. – Долго же ты добирался домой, Аякс. – Что случилось?       От стен отделились другие тени, но Сказитель даже не взглянул на них, вцепившись взглядом в Одиннадцатого Предвестника, точно за крючок, позволяющий миру не развалиться или не погрязнуть в пучине. Скарамучча склонил непонимающе голову, а потом моргнул, и какая-то пелена спала с него, он скользнул взглядом по рукам и ткани формы, заляпанной кровью. – А, ты про это? Ничего особенного. Просто сегодня по расписанию было потрошение и истязание мучеников в темнице, – он пожал плечами. Движение было каким-то дерганным. – Ты же знаешь, какая ненасытная иногда Марианна. Она не останавливалась, пока у него от криков кровь изо рта не пошла.       Снова пожал плечами, точно дернулся. Аякс ощущал ужасную усталость и леденящий душу страх от грядущих мыслей. – Что ты сделал? – Томоко не была так милосердна, как он. Она тенью застыла у двери, перекрывая выход. – И ты тоже здесь, – юноша обернулся и безучастно уставился на неё. – Фрея просила передать тебе привет. Не знаю, когда это ты успела сдружиться с этой дрянью.       Томоко как-то заметно побледнела от его слов, но Сказитель уже потерял к ней интерес и повернулся к Аяксу, застывшему напротив него изваянием.       Повисла тишина, полная опасного ожидания. Аякс вглядывался в знакомые черты и не мог узнать этого человека, напоминающего ему прохудившуюся накидку, истерзанную непогодами. Казалось, прошло всего несколько дней, но ощущались они месяцами и изменения, произошедшие в обоих, оказались равносильны. Опущенные плечи, неживое выражение на лице, тени, облепившие фигуру, несвязность мыслей, точно солдат только телом был здесь, а разумом ещё пребывал в той темнице, где разыгралась смерть. – Скар… – Я всё сделал, – тихо выдохнул он. – Сделал всё, что смог. Всё… Прости.       Он пошатнулся, провел ладонью по лицу, оставив новые пятна грязи на щеке и лбу. Аякс застыл, перестал дышать и тьма в нем улыбнулась, чувствуя знакомые, позабытые ощущения кровожадности. – Он отказался уходить, – не заканчивал юноша, пытаясь понять, какое стоит выражение на лице отобразить, чтобы правильно передать чувства и слова. Он совершенно запутался. – Аякс, мне пришлось делать ужасные вещи, но я вытащил девчонку. Она… С ней все будет в порядке, клянусь.       Сказитель поднял ошалелый взгляд на парня, пытаясь найти в его лице понимание, но видел лишь лед голубого глаза. – Но старик остался там, – его руки опустились. – Сказал, что если кто-то должен заплатить за преданную клятву, то пусть это будет он. Я пытался, но… Не смог. – Мой отец… Ты его убил?       Аякс уже знал, какой будет ответ, видел это во взгляде синих радужек, слышал в оттенке голоса, в тяжести, легшей на плечи. – Да, – коротко ответил юноша.       Раз за разом, а яма глубже. Глубже, глубже, пока гроб в ней не поместится, а затем раз за разом новый ком земли, пока на холме не воздвигнут крест.       Он ударил его раньше, чем разум очнулся от этого звенящего ничто, наполненного осознанием. Нет, то было отрицание, борющееся с осознанием. Сказитель с грохотом отлетел, сломав несколько настенных полок и скатился на пол. Он только успел поднял взгляд, задохнувшись, когда молодой человек, обращенный во мрак и звездный плащ, вонзил когти в стену, желая сломать ему шею. – Аякс, остановись! – путешественница метнулась к ним, но чернь встрепенулась, выбираясь голубоватыми всполохами из-под плаща и кусаясь. Девушка разрезала их мечом, но те соединились, отгораживая ребят.       Черные когти царапнули кожу, потекла кровь, а в другой руке блеснул голубой клинок. Сказитель дернулся, вжимаясь в стену, будто это могло спасти его от точно нацеленного в сердце острия и жестких пальцев на шее, дрожащих от потуги переломить её. Но волшебство он не призвал, оттого молнии так и остались безвольно сверкать в его глазах. – Она замучила бы его до смерти, – прохрипел он, борясь со стальной хваткой. Воздух забивался в горле, не способный попасть в легкие. – Ты не видел, что Марианна сделала с ним! Это уже был не человек. – Ты его убил, черт возьми! – голос троился, басил и этот звук грозил разорвать перепонки. – Ты – не она.       На миг Скарамучча подавился ответом, уставился на своего товарища и безвольно опустил руку, точно позволяя ему всё-таки докончить начатое – убить и его за гибель отца. – Старик сам попросил меня, – слова обожгли больнее прочего, и Аякс оскалился. Ледяные когти – такие же, как те, что сжали горло Шестому Предвестнику, – разрывали ему сердце. Сказитель инстинктивно дернулся, когда кислород покинул его тело и боль растеклась по мышцам, скрутилась ежом в голове: – До того, как она вырвала ему язык и заставила глотать кипяток. Аякс, я не мог.. Просто не мог видеть это!       Рука предавшего семью сына дрожала, как чувства, забитые в груди, и весь он дрожал от отчаяния и скорби. С рыком он отдернул руку от горла солдата, и тот согнулся, глотая воздух. Мрак не рассеялся, но больше не сдерживал его компаньонов, и Люмин упала рядом, схватив Аякса за руку, чуть отгоняя чернь от его души. – Расскажи мне всё, а потом я решу, убить тебя или нет.