~ ~ ~ ~ ~
Как Сэнна и предполагал, заснуть в эту ночь он не сумел. Юный шаман ощущал усиливающееся напряжение, его сознание давало сбои и пропускало наружу то, что до этого находилось в глубоких слоях подсознания. Это второе зимнее полнолуние было особенно важным, согласно заветам предков, а потому истинные шаманы в такие моменты находились в сверхэмоциональном состоянии, испытывая не с чем несравнимое чувство переполняющей тело и душу Силы. Потеплее одевшись и прихватив зимний плащ, ребёнок решил выйти на улицу. Стены вокруг слишком давили, мешали дышать, сковывали рвущуюся на волю душу. Сэнна знал, что его никто не выпустит из крепости в такое время, однако на воздухе, на какой-нибудь крыше, будет легче. Туда вполне можно было попасть из окна верхнего этажа. Лёгкой тенью юный шаман прокрался по тёмным коридорам, стараясь не издавать лишних звуков. Было бы неплохо позвать с собой Исфана, парнишка наверняка с удовольствием поддержал бы идею выбраться на крышу, однако тот крепко спал, посапывая, и видел, наверное, десятый сон. Малец не стал его трогать. Он видел несколько раз, как сладко спит старший товарищ, а человека с таким выражением лица будить жалко. Осторожно растворив окно и ставни, Сэнна проник на улицу, также плотно прикрывая всё обратно. Тёплые меховые сапоги полностью зарылись в сыпучий снег. Чертыхнувшись, малец поспешил его выгребсти, чтобы не добрался до кожи, и получше заправить штанишки. Разобравшись с этим неотложные делом, он прошёл на самый край и сел, завернувшись в плащ и накинув капюшон, потому что уши уже загорелись, грозя отмёрзнуть насовсем. Изо рта валил пар, тут же поднимаясь в тёмно-синее с морозной зелёнцой, бездонное небо и оседая инием на длинных ресницах. Горящие в вышине огни звёзд мерцали, подмигивая. На этот раз было хорошо видно, что это не просто нарисованные точки, а висящие в необъятном пространстве шарики, притом каждый на разном расстоянии. Ближе всех в небесах застыла большая круглая луна, источающая настолько ледяной свет, что тот пробирался в самое нутро, грозя обратить в лёд хрупкое человеческое сердечко. Видно было далеко далеко, даже мелкие детали, как например бредущую в степи горсть чёрных точек – волков, подбирающихся в это время к самому человеческому жилью. Сейчас они наоборот уходили к лесу, под елями и соснами было теплее, чем на открытом пространстве. На крепостной стене в некоторых местах горели факелы и даже костры — необходимая мера в такую холодную зиму. У огня грелись стражники, несущие ночной дозор. До Сэнны иногда долетали их приглушённые голоса и тихий смех. Юный Шаман и сам был бы не против оказаться сейчас у весёлого огня в хорошей компании, но что-то заставляло его оставаться на месте. Да и тело особо не мёрзло. Холодно было душе. Волчьи луны самые могущественные, однако их ледяное сияние гораздо сложнее преобразовать в Силу, чем свет обычных лун. Улыбнувшись, малец подставил лицо бедным лучам. Ветер стих, и вокруг воцарилась тишина, лишь иногда нарушаемая лёгким потрескиванием или чей-то тихой речью. Далеко в горах снова завыли волки, и внутри у Сэнны что-то задрожало, словно струна или слишком сильно натянутая тетива лука. Отдавшись ощущениям, юный шаман не услышал предупреждения о чьём-то приближении, и когда его тельце резко подняли вверх, разворачивая, он негромко вскрикнул от неожиданности. — И как это понимать? — нарушителем покоя был явно злой учитель. — Заболеть хочешь? Капюшон упал с головы мальца, и Шапур быстро набросил его обратно, при этом дотрагиваясь до холодной детской щёчки. — Я не замёрз, — возразил Сэнна, виновато отведя глаза. — Рассказывай мне! — мужчина посильнее запахнул на ребёнке плащ, беря его маленькие ледяные ручонки в свои ладони. — Хватит уже этих твоих шаманских штучек. Малец помотал головой, прямо глядя на учителя. Иногда тот не понимал некоторых вещей, известных лишь Сэнне. Ребёнок знал, что со стороны это действительно выглядит простой причудой. — Подождите ещё чуточку, пожалуйста, — попросил он, не пытаясь вырвать согреваемых теплом чужого тела ладошек. — Постойте со мной. Шапур вздохнул, покачав головой: — Скоро уже светать будет, а ты всё не спишь. Оказывается, малец и не заметил, как наступило утро, проторчав на заснеженной крыше кучу времени. Так действительно было недолго заболеть. — Это полнолуние особенно важно для меня, — Сэнна потупился, а затем поднял глаза на стоящего перед ним мужчину, одновременно осторожно беря его руки в свои. Марзбан немного удивлённо посмотрел на их переплетённые пальцы, но ладоней не отнял. — Вы стали для меня почти семьёй, учитель Шапур, — зардевшись выдохнул юный шаман. — Поэтому сейчас я покажу вам, что значит для меня лунный свет. И открыл душу, пропуская потоки Силы, позаимствованной у луны, по их соединённым рукам. Вокруг разлилось мягкое, еле заметное голубоватое сияние, и черноволосый с крайним удивлением ощутил, как его начинает наполнять неведомая энергия. Люди не чувствуют свои души, знание тела об этом запрятно где-то в глубине подсознания, однако в этот момент мужчина мог бы поклясться, что ощутил Её. И не только свою, но и душу Сэнны, из которой переходила к нему эта Сила. Теперь он окончательно поверил. Полностью осознал то, что взятый им под опёку малец действительно не самый обычный человек. И вновь, как и во сне, в свете Волчьей луны, ярким ореолом объявшем стоящего перед ним ребёнка, Шапур увидел высокую фигуру с белоснежными волосами. Под левым глазом на лице этого существа мерцал голубоватый месяц. Такой-же, как у юного шамана. — Благодарю тебя, человек, — услышал марзбан, и Нанна – теперь мужчина был уверен, что это именно он – улыбнулся, прикрыв светящиеся глаза. Его полупрозрачные руки обвились вокруг плечиков мальца, и Сэнна вздрогнул, оглядываясь. Голубоватое морозное сияние, окружающее двух людей: взрослого и ребёнка, исчезло. Растворился и фантом предшественника последнего шамана клана Горг. — Что это было? — недоумённо спросил малец, осторожно отнимая свои руки. — Меня словно кто-то коснулся... — Это... — Шапур замер, почуяв, что нельзя говорить мальчонке о ведении. — Было богословение твоих Богов. Сэнна кивнул, застенчиво улыбнувшись, и посмотрел в небесную высь. Даже отдав столько Сил другой душе, под этой луной он не чувствовал опустошения. — А теперь бегом внутрь, — строго сказал учитель, и юный шаман поспешил к окну. Внутри он дождался, пока мужчина закроет ставни да само окошко, и зашагал по коридору с ним рядом. — Ладно, идём проверять посты, раз уж всё равно не спится, — предложил Шапур, и Сэнна радостно кивнул, задорно улыбаясь. Они миновали тонущие в прохладном полумраке коридоры, переходы и лестницы, спускаясь на нижний этаж, откуда затем попали на улицу. В части, отведённой для прислуги, уже кое-где горели светильники, что подтверждало приближение утра. Луна приобрела чуть заметный, холодный розовый оттенок, медленно скатываясь со своего ночного пьедестала. Ночь начала по-немножку отступать. — Господин Шапур? Это господин Шапур! — послышались голоса стражников, как только Сэнна с учителем поднялись на стену. — Вы сегодня рано, господин, — прозвучал знакомый баритон, и откуда-то из-за костра вынырнул Джэхэнджир, приветливо улыбаясь. — Доброе утро. И вам того же, господин оруженосец. Шапур хмыкнул, посмотрев на насупившегося и смущённо пробормотавшего ответное приветствие юного шамана. — Грех спать в такую чудесную ночь, — ответил марзбан, потрепав мальца по плечу. Затем они направились дальше, проверять другие посты. Стараясь идти вровень с мужчиной, Сэнна с любопытством посматривал по сторонам. В такое время суток он находился на стене впервые, поэтому и ощущения были совсем иными. Как-то раз Исфан упоминал о том, что его старший братик переодически навещает гарнизон на посту, хотя нападений на замок не было уже очень давно. По крайней мере сколько янтарноглазый себя помнил. Вышагивая рядом с молчаливо осматривающим окружающую равнину Шапуром, юный шаман решил, что надо бы тоже вставать вот так, пораньше, чтобы прогуливаться здесь, заодно переняв эту обязанность у наставника. — Можно теперь мне проверять солдат на стенах? — всё-же осмелился попросить мужчину Сэнна, когда они завершили обход, а небо начало светлеть, подавая признаки начинающегося утра. — Я привык, — неожиданно улыбнулся краешками губ марзбан, снова надевая на голову мальца свалившийся тому на плечи капюшон. — Но если опять не сможешь заснуть, разрешаю приходить тоже. — Спасибо, — на губах юного шамана вспыхнула ответная яркая улыбка. Когда учитель и ученик вошли в замок, на востоке показалась алая полоска зари, а опустившаяся к горизонту луна перестала быть ледяной и увеличилась в размере, желтовато-розовым шаром повиснув на светло-фиолетовом небосводе. Слуги, как вольные так и рабы, уже проснулись, принявшись выполнять повседневную работу. В той самой небольшой зале, где вечером Сэнна рассказывал о своём предшественнике, вновь разожгли почти затухнувший камин, и Шапур сразу погнал ребёнка греться. Сам мужчина тоже присел рядом, протянув к весёлому огоньку слегка озябшие руки. Юный шаман подвинулся ближе, покосившись на черноволосого, словно спрашивая разрешения. Усмехнувшись, марзбан потрепал мальца по макушке, припоминая, как маленький Исфан поначалу вёл себя очень похоже. Сэнна вообще частенько напоминал Шапуру младшего братишку, правда в отличие от него этот ребёнок слишком много думал. Что-то тяжёлое привалилось к колену, и засмотревшийся на языки пламени мужчина увидел уснувшего Сэнну. Отросшие светлые волосы разметались во все стороны, часть прядей свесилась на умиротворённое личико. Марзбан мягко улыбнулся. Дитё напомнило ему котёнка, доверчиво заснувшего на коленях человека, зная, что не прогонит. Ещё немного посидев в свете камина, Шапур осторожно взял юного шамана на руки, чтобы отнести в отведённую мальцу комнату, отсыпать положенное растущему организму количество времени.Глава 3: Под Волчьей луной.
9 сентября 2021 г. в 20:59
Дни летели словно листья, обрываемые ветром. Холодная, но не дождливая осень промчалась яркой стрелой, и вот уже крепостные стены и сам замок утонули в пушистых белых снегах.
Сразу вначале зимы с первых дней декабря, пришли сильные морозы с частыми метелями, так что прислуга топила печи и камины с удвоенным рвением, согревая каменную громадину, однако в просторных коридорах всё равно было слишком прохладно, а студёными ночами, когда ледяной ветер гремел сосульками за окном, норовя сорвать ставни, там гулял ощутимый сквозняк.
В итоге, уезжавший в столицу Шапур, вернувшись домой приказал приниматься за утепление замка.
Поговаривали, что следующие зимние месяцы должны быть особенно суровыми.
Утепляли также остальные, предназначенные для жилья прислуги да воинов постройки, а землю всё сильнее заносило снегами. Некоторые солдаты из окружных деревень вместе с семьями перебрались зимовать в крепость, и хозяин замка лично проверил, хорошо ли они обустроились.
Однако вскоре неожиданно пришла резкая оттепель, превратив дороги в покрытый водой лёд.
С крыш пришлось спешно счищать разом потяжелевшие снежные лавины, норовившие самостоятельно съехать на голову кому-нибудь проходящему мимо, да и на саму конструкцию влияющие не самым лучшим образом.
Не ровен час продавит балки или покрытие, а с приходом весны придётся эти самые крыши менять.
Сэнна немного подрос, освоился, стал более открытым и радостным, активно принимая участие во всех повседневных заботах, происшествиях и забавах, сопутствующих жизни хозяев, воинов и слуг в большом замке.
Очень часто юный шаман вместе с Исфаном забавлялись, бегая по коридорам и залам с мечами в руках, учась сражаться в более тесном пространстве. В такие моменты особо чувствительная прислуга хваталась за сердце, беспокоясь, как бы младший брат господина Шапура и «приёмыш», как назвали Сэнну, не испортили чего да не поранились сами.
После случая с вырванным из рук копьём, малец иногда заглядывал проверить Джэхэнджира, который забавно шугался, шутя, что к ним в гости пришёл грозный воин, потом всячески пытался спровадить ребёнка, но юный шаман был слишком приставучим малым, поэтому уже спустя несколько минут они уходили скакать по двору или тренировочной площадке.
— Почему так стараешься? — спросил однажды молодой командир.
Юноша больше никогда не сдерживался, сражаясь с Сэнной, и это действительно помогало расти.
— Хочу стать сильнее, — не задумываясь ответил тогда малец, а затем, улучив момент, метнулся к выбитому мечу, подобрал и направил остриё на Джэхэнджира, копируя учителя.
— Ты хочешь служить господину Шапуру, потому что он был так добр, что взял тебя к себе, сделав чуть ли не членом семьи? — предположил брюнет, поудобнее перехватив копьё.
Юный шаман напал, яростно, но точно нанося противнику удары. Пыхтя, они продолжили утаптывать мокрый серый снег.
— Наверное, — выдал Сэнна, отражая очередной выпад молодого воина.
Джэхэнджир не был тем, кому ребёнок хотел бы раскрыть душу, поэтому ограничился только этим словом.
— Хорошо, — откликнулся брюнет, высекая искры кончиком копья из клинка в руках юного шамана. — Вы, кочевники, никого не признаёте своим лордом, даже короля. Но если ты будешь верно служить господину Шапуру, я буду уважать тебя.
Не сказать, что Сэнне было особо важно уважение Джэхэнджира, с ним просто было интересно в очередной раз попрактиковать владение мечом, однако верность юноши марзбану, под чьим началом служил, была интересна.
После спарринга, когда молодой командир повернулся к нему спиной, собираясь убраться восвояси, малец не удержался и всё-же спросил его об этом.
— Я ему должен, — через плечо взглянув на юного шамана сообщил брюнет.
Закинул на плечо копьё и удалился, оставив ещё большую кучу вопросов и ни одного внятного ответа.
Однако это позволяло сделать соответствующие выводы об отношении Шапура к его людям.
Наверное потому, что перенимал способы сражения сразу троих, уровень владения мечом у Сэнны значительно вырос, в руках появилась крепкость и цепкость, так что многие удары, от которых раньше приходилось уворачиваться, он мог блокировать без особого труда, а организм вполне привык к длительным тренировкам.
Кроме владения оружием, марзбан Шапур обязал своего будущего оруженосца грызть гранит науки, которую в своё время постигал сам, как и Исфан, поэтому кроме тренировок малец ежедневно занимался с приставленным к нему человеком, сведущим в этой области как никто другой.
Читать и писать юный шаман умел и до этого, а потому теперь начал постигать премудрости стратегии и тактики, географии, истории, а также чужих языков, базовые позанания в которых были необходимы, ведь через Парсу проходила континентальная дорога.
«Дедушка учёный» обещал научить Сэнну любому наречию, которое захочет, кроме луситанского, ибо выходцев из этой страны – язычников-дикарей – в Парсе не жаловали.
Конечно, юный шаман не понимал, зачем всё это нужно простому оруженосцу, однако не возражал. Учиться и узнавать что-то новое он любил, как любил стрелять из лука, носиться по степи на лошади да махаться мечами с учителем и его младшим братом – своим единственным лучшим другом.
В середине января снова пришли морозы, и выпал большой слой снега, покрывая съёжившийся старый. В тёмное время суток на небе высыпали мириады крупных, ярких звёзд, и восходило ночное светило, сияя морозным огнём.
Наступило время ледяных Волчьих лун.
Привыкнувший было к нормальному образу жизни Сэнна снова перестал спать ночами, и Шапур часто находил его где-нибудь у окна, откуда было особенно хорошо видно небо. Закутавшись в тёплый плащ и с кружкой горячего чая в руках, юный шаман неотрывно глядел в морозную высь, подставляя личико призрачно-голубоватому сиянию.
В последнюю ночь месяца, когда мальцу стукнуло двенадцать лет, на небе взошла полная, особенно ледяная луна.
Вечером, когда она, ещё светло-багровая, поднималась от линии горизонта, Исфан и Сэнна забрались на стену и слушали, как в заснеженных горах воют волки. В морозом воздухе тоскливая звериная песнь разносилась далеко-далеко, и сердце отчего-то сладко сжималось, дрожа.
Когда студёные сумерки сменили прозрачную синь раннего вечера, поднялся леденящий самую душу ветер, и друзья вернулись в замок, поближе к камину.
— Хороший чай, — порадовался сидящий рядом на ковре Исфан, грея озябшие руки о большую керамическую кружку, из которой валил пар.
Такая же дымилась в руках у привалившегося к подушкам, которые они притащили поближе к источнику тепла, молчаливого Сэнны.
Зимний ветер стучал в закрытые ставни, выл, вторя волкам, свою грустную протяжную песню, но уже не мог дотянуться до людей.
Глядя на яркие языки пламени, жадно лижущие поленья, юный шаман понял, что этой ночью снова не сможет заснуть.
— Говорят, что прошлый, исчезнувший за три года до моего рождения шаман Нанна, родился в тот же день, что и я, — негромко заговорил малец, привлекая внимание друга. — И тоже в полнолуние. Но луна тогда была особенно ледяной. На столько, что даже ночные птицы, рискнувшие подняться в небо, падали вниз и разбивались на маленькие осколки, обращаясь во время падения в лёд под её светом.
— Это уж точно приукрасили, — недоверчиво покачал головой Исфан, однако в его янтарных глазах вместе с отблесками пламени зажёгся огонёк любопытства.
— Возможно, — пожал плечами Сэнна. — Но Нанна был сильнее даже самых первых шаманов, и старейшины говорили, что он само воплощение Бога Луны, в честь которого назван. Моя сестра тоже рассказывала о совершённых им чудесах, а ей я верю...
Малец замолчал, отпивая из кружки. Ведущий себя тихо джинн неожиданно слегка заволновался, сообщая о приближении Шапура, и ребёнок улыбнулся, подумав о том, что с самого утра не видел учителя.
— Каким он был? — неожиданно спросил Исфан, заставив отвлечься. — Этот предыдущий шаман?
Сэнна улыбнулся шире, глядя на жаркий огонь и снова отпивая уже начавший стынуть чай.
— У Нанны были длинные волосы, словно зимние снега, что покрывали землю в день, когда он появился на свет, — малец немного помедлил, стараясь как можно точнее передать слова сестры. — А его глаза, обрамлённые серебром длинных ресниц, вобрали в себя ледяное пламя Волчьей луны, под которой был рождён. Его лицо было прекрасно, но бледно, не как у мертвеца, но и не как у живого, а под левым глазом, — ребёнок дотронулся до маленького голубого месяца на своей коже, — был такой-же рисунок. Знак истинного шамана.
— Это твой предшественник? — послышался сзади голос Шапура, заставивший Исфана подскочить от неожиданности, затем заулыбавшись, а Сэнну радостно обернуться.
Марзбан стоял, подперев крепким плечом дверной проём, и на его лице запечатлелось выражение серьёзной задумчивости.
Он слышал лишь часть разговора, однако описание Нанны было слишком схоже с тем существом, что явилось мужчине во сне, в первую ночь пребывания юного шамана в замке.
— Скажи, Сэнна, что с ним стало? — поинтересовался Шапур, ловя на себе удивлённый взгляд младшего братишки.
— Он исчез, словно его и не было, — пожал плечами малец, снова дотрагиваясь пальчиком до нарисованного месяца. — Старейшины думали, что его забрали какие-то очень могущественные дэвы, из-за его Силы.
Марзбан кивнул, отделился от дверного проёма, прошёл к камину и опустился между детьми на ковёр.
— Это тебе, — он положил перед юным шаманом продолговатый свёрток. — Подарок.
Ахнув, Сэнна сначала неверяще воззрился на учителя, а затем осторожно развернул фиолетовую ткань, обнаружив в ней красивый новенький меч из особо прочной стали. Такой-же, как у Шапура с Исфаном.
Несколько мгновений малец завороженно глядел на отражающее огонь камина лезвие, а затем порывисто обнял мужчину, чего и сам от себя, верно, не ожидал, потому что в следующий миг резко отпрянул, покраснев.
— Спасибо! — крайне смущённо выдохнул он, счастливыми глазищами глядя на марзбана.
После этого мальчишки тут же опробовали подарок, устроив небольшой поединок.
Клинок был славным: лёгкий, с удобной рукоятью, он сразу словно прирос к руке юного шамана, став её продолжением.
Шапур глядел на них, привалившись к подушке и протянув ноги поближе к огню. Линию твёрдо очерченных губ на его умиротворённом лице, освещённом пламенем камина, тронула мягкая улыбка.