***
Мужчина уже стоял у раковины, натирая тарелку щёткой, когда Микаса всё же спустилась вниз. На столе ещё оставалась посуда и остатки их рагу, и она решила взяться за эту часть уборки, подкладывая капитану в раковину оставшиеся на столе бокалы. Она вдруг почувствовала, что щёки её снова запылали, и тут же отошла подальше от раковины, чтобы капитан не заметил её замешательства. Всё же было очень странно испытывать настолько противоречивые чувства одновременно. С одной стороны – ей было стыдно взглянуть на капитана из-за того, что произошло пару минут назад, как ни странно это не звучало, ведь она сама захотела этого, а с другой стороны – давили мысли об Эрене. Да как она вообще могла о нём думать в такой важный для неё момент? Микаса не знала как справиться со своими чувствами и решила, что лучше поменьше попадаться капитану на глаза, пока она не сможет запихнуть подальше все эти такие ненужные сейчас переживания о несбывшихся мечтах. Девушка прибрала на столе, поправила скатерть и придвинула стулья, когда услышала, что звук льющейся воды прекратился. Микаса мельком взглянула в сторону раковины и увидела, что Леви вытирает руки полотенцем и уже какое-то время не сводит с неё глаз. Она быстро отвернулась, и поправив на себе одежду, которая совершенно в этом не нуждалась, уцепилась руками в стул, не зная, что сделать дальше. Молча уйти она не решилась, это казалось плохой идеей, а сказать что-то она не решалась. Постаравшись собрать всю свою волю в кулак, она слабо улыбнулась, поворачиваясь всё ещё покрытым румянцем лицом к капитану, который всё это время просто наблюдал за её странным поведением. Мужчина улыбался, рассматривая её в чём-то неловкие движения, понимая, что она просто ещё не совсем пришла в себя. Конечно, Леви догадывался, что для Микасы произошедшее наверху стало чем-то непривычным и новым, но что-то в её поведении говорило: «Что-то пошло не так». Что именно, он никак не мог понять, но теперь, когда он перехватил её озадаченный взгляд, улыбка спала с его лица. Стоило ли ему быть ещё мягче в своих действиях? Неужели он и впрямь сотворил что-то такое, что могло её так ошарашить? Капитан перебирал в голове произошедшее за день и всё никак не мог уловить тот момент, когда она переменилась в своём настроении. Казалось, что смена произошла в тот момент, когда он вышел из комнаты, ведь до этого ничего необычного не происходило. — Что случилось? — не выдержав, спросил он. Его обеспокоила её реакция, и, учась на ошибках прошлого, решил напрямую спросить о проблеме, если такая и была. Он уже понял, к чему приводят недомолвки, и повторение такой сцены точно не хотел. Микаса как-то затравлено посмотрела на него, но тут же отвела взгляд в сторону. — Ничего, — коротко ответила она, и решила, что сейчас самый удачный момент, для того, чтобы уйти, наконец, с кухни, подальше от проницательного взгляда его синих глаз. Лучше бы ей посидеть в одиночестве и подумать над тем, как избавиться от назойливых мыслей о том, чего никогда не может быть. Но как избавиться от них, если даже чувства к другому человеку их не заглушают? За своими мыслями она не заметила, как Леви подошёл к ней вплотную, перегораживая выход. Она вздрогнула, почувствовав прикосновение его руки к своей. — Скажи в чём дело, — настойчиво попросил он, сжимая её руку в своей. — Ни в чём, я просто опять задумалась, — на нервах выпалила девушка. Ну вот, зачем вообще она открывала рот, теперь же он и сам прекрасно догадается о чём она так задумалась. Лучше бы и не выходила из комнаты, и показалась только тогда, когда сможет нормально успокоиться. Капитан выдохнул, чувствуя облегчение, по крайней мере он не сделал ничего, что могло бы обидеть её или оскорбить, и не он является причиной такого её настроения. Но всё же оставлять её в расстроенных чувствах ему не хотелось. Она не раз выслушивала его и всегда оказывала поддержку. Казалось, что несмотря на свой юный возраст, она прекрасно понимает его страхи и переживания, и от этого теплело на душе, становилось спокойнее, и душевные раны, которые болели столько времени, начинали потихоньку затягиваться. Пускай он тоже помог ей выкарабкаться сразу после окончания войны, но он видел, что этого явно было недостаточно, и что-то мучает её до сих пор. Леви прекрасно понимал, что боль от потери Браус и Йегера преследуют девушку, и если он сможет облегчить эти страдания, то он должен попытаться. — Расскажи мне, тебе станет легче, — заверил её Аккерман, мягко заглядывая ей в глаза. Он видел, что от этого она только больше смущается, и никак не мог понять, в чём же дело. До этого момента Микаса никогда не стеснялась выражать свои эмоции при нём, хорошими ли они были, или же это было что-то негативное, она никогда не колебалась. Но теперь всё было иначе, и без её помощи он не мог разгадать эту загадку её поведения. Взгляд Микасы приобрёл ещё более затравленный вид. Ну вот, она попалась в ловушку собственных слов, молчала бы, и ей не пришлось бы сейчас краснеть перед капитаном, и судорожно пытаться выбраться из этой ситуации. Она прекрасно понимала, что он делает это из добрых побуждений, и от этого становилось вдвое хуже, ведь если она расскажет ему… — Если я расскажу, то это тебя расстроит. Так что, пожалуйста… не проси… — ответила она, отводя взгляд. Она не могла выдержать его доброты. С каждым днём она всё больше понимала, насколько Леви всё же хороший человек, несмотря на всё, что он говорил и делал до этого. Она так же заметила, что он не менее ранимый, чем все другие люди. И пускай по корпусу ходили слухи о его хладнокровии, это всё же было слухами. Она прекрасно видела это и так же прекрасно понимала, насколько его ранит то, что, отвечая на его чувства, она всё ещё думает о другом человеке. — Микаса… Леви уже начал догадываться о том, что такое происходит в её голове и её слова только подтверждали его догадки. То, что она может ему сейчас сказать, действительно может его расстроить, но если ей станет легче, когда она выговорится, то он сможет найти в себе силы не злиться на неё за это. Мужчина мягко коснулся её подбородка, поворачивая её лицо к себе, и продолжил: – Ты выслушала меня, когда я признался, что буквально с пелёнок привык убивать людей. И ты всё ещё со мной. Что бы ты мне не сказала, я пойму. Обещаю. Она всё же посмотрела на него, и в его взгляде она не увидела ничего, кроме готовности выслушать её. Это ослабило её защиту, и она сдалась. Всё же, лучше Леви узнает об этом прямо сейчас, и даже если это разрушит их отношения, то это не причинит ему такой боли, как если бы он узнал об этом совершенно случайно, или гораздо позже, если к этому моменту они всё ещё были бы вместе. – Ладно, только давай присядем, мне правда тяжело об этом говорить. Мужчина кивнул, и оглядевшись вокруг, не захотел присаживаться прямо тут. К тому же, диван гостиной уже успел стать своеобразным «местом силы», где они обсуждали важные вещи. Да и сидеть на нём будет гораздо удобнее, нежели на твёрдых кухонных стульях. Леви потянул её за собой, уводя из кухни, и подводя к дивану. Микаса без колебаний села, чувствуя, как капитан пристраивается рядом, и долго не решалась произнести хоть слово. Леви сидел непривычно близко, обычно, он находился где-то с другой стороны дивана, но сейчас, похоже, чувствовал себя с ней гораздо более свободно, и Микаса могла поклясться, что почти чувствовала его дыхание на своей щеке. Капитан внимательно смотрел на неё, ожидая начала её исповеди, но она всё так же неподвижно сидела, утопая в своих мыслях. Заметив, что она как-то косо на него поглядывает, он понял, что слишком близко присел, и ему самому стало некомфортно от своей вольности. Леви слегка отодвинулся от неё, освобождая пространство, и Микаса заметно расслабилась. Конечно, ему было немного неприятно, что ей сейчас хотелось быть дальше от него, но судя по всему, ей просто было очень неловко говорить на такую щепетильную для неё тему, и небольшое пространство между ними позволяло ей чувствовать себя чуть более уверенно, когда он не давил на неё своим присутствием. В любом случае, он был готов понять её, даже если бы она совсем не захотела, чтобы он был рядом. — Я знаю, что это точно ранит тебя, так что заранее прости. Но я поняла, что хочу, чтобы ты знал, как всё обстоит на самом деле, — начала Микаса и Леви тут же принялся внимательно слушать её. — Тебе не нужно извиняться за свои чувства, — парировал он, отвечая на её извинения, но несчастный взгляд, который она бросила в его сторону, был гораздо красноречивее, и он окончательно замолчал, приготовясь к тому, что она сейчас скажет. — Я… Я всё никак не могу выкинуть Эрена из головы. Я понимаю. Что тебе неприятно слушать о нём, но как я не стараюсь, я просто не могу забыть всё, что было с нами. Услышав её слова, Леви расслабился. Он подозревал именно это, так что это не было для него сюрпризом. Он прекрасно видел, что она часто витает в облаках, и для него не было секретом то, что Микаса всё ещё думает о нём. Было бы даже странно, если бы за такой короткий срок она позабыла о том человеке, которому была предана столько лет. Аккерман заметил, что она вот-вот заплачет, по ней было прекрасно видно, насколько тяжело ей даётся это откровение, и он молчал, стараясь не спугнуть её, чтобы она могла спокойно выплеснуть те чувства и эмоции, которые столько времени копились внутри. — Мне хочется быть с тобой, и я чувствую, как предаю тебя, вспоминая о нём. Мне даже сейчас очень трудно говорить об этом. Конечно, ему польстило то, что она сказала, что всё же хочет быть с ним. Для него было важно услышать это, и он был рад, что ему не пришлось ставить перед ней этот трудный выбор. Если Микаса чувствует что-то к нему, то с её прошлым они справятся. — Я больше так не могу. Почему это так больно? — произнесла девушка, и не смогла сдержать слёз. Они сами по себе покатились по её щекам, и она даже не попыталась их остановить. Слёзы сейчас казались настоящим облегчением, и ей было невероятно страшно услышать сейчас ответ капитана, ведь она только что рассказала то, что ещё десять минут назад планировала тщательно скрывать, чтобы не ранить чувства Леви. Что ж, это задание она с треском провалила. Внезапно она почувствовала тёплые мужские руки на своём лице. Аккерман придвинулся ближе к ней, на то самое некомфортное для неё расстояние, и теперь подушечками больших утирал её слёзы. — Я открою тебе один очень неприятный секрет, — сказал капитан, всё ещё держа её лицо в своих ладонях. — Ты никогда не сможешь его забыть. Боль притупится со временем, но никогда не уйдёт, придётся учиться жить вместе с ней. Люди уходят из жизни, но никогда не покидают твоего сердца. Как бы сильно ты не старалась. И я как никто другой знаю, о чём говорю. Леви не лгал. Все его товарищи, друзья, в конце концов командир, — все они продолжали терзать его душу всякий раз, когда воспоминания наплывали с новой силой. Девушка смотрела на него, широко открытыми глазами, покрасневшими от слёз, и пыталась остановить этот бесконечный поток. — И что бы там между вами не происходило — это всё в прошлом. Я тоже хочу быть с тобой, Микаса, и уж поверь, готов примириться с тем, что когда-то ты любила кого-то ещё до тех пор, пока ты со мной. Он обнял её, прижал к себе, поглаживая по спине, позволяя ей вылить все свои чувства наружу. Удивительно, что она столько времени терпела эту боль, ведь ей и впрямь было совершенно не с кем поделиться этим. Нельзя сказать, что он был в восторге от того, что она ему сейчас рассказала, но он предвидел это, и не то чтобы не злился, это даже не расстроило его. Он даже был рад, что она рассказала ему о своих переживаниях. В его голове это означало только одно – она действительно ценит его, и не хочет ничего скрывать. К тому же Эрен ему не соперник. Ни тогда – ни сейчас. Он так и останется мальчишкой, неспособным получить своё. И пусть, если загробная жизнь всё же существует, он увидит, что Микаса теперь в надёжных и любящих руках, и Леви больше не позволит ей страдать из-за этого титанообразного недоумка. — Ты не злишься? — наивно спросила она, посапывая носом откуда-то из-за его спины. Из-за чего её голос казался сильно приглушённым. — Конечно нет. Глупо так думать. — Значит я просто очень глупая, — тут же подхватила Микаса, вжимаясь в его грудь. Мужчина только усмехнулся такому её выводу, и поцеловал в макушку. — Совсем другой вопрос, хочешь ли ты на самом деле жить с таким стариком как я, — с улыбкой спросил Леви, уже заранее зная ответ. Честно говоря, его довольно сильно волновал этот вопрос, ведь Микаса намного младше его. И это даже как-то странно, что её это совершенно не смущает. — Хочу, — пробурчала она в ответ, и Леви уже не смог сдержать смешка. Это заявление было таким простым и милым, что это грело его душу. Конечно, стариком он не был, но всё равно отдавал себе отчёт в своём возрасте, и тем не менее, несмотря на все их различия и проблемы, им хотелось быть вместе, и это было всё, что ему нужно знать. Будь это в его силах, он с удовольствием бы выкинул мысли об Эрене из головы Микасы, и даже не из ревности, а для того, чтобы ей наконец полегчало. Он был уверен, что в детстве Микаса была обыкновенной беззаботной девочкой, и почему-то ему казалось, что она непременно улыбалась при любой возможности, и он знал, что хочет видеть эту улыбку у неё на лице и теперь. Она достаточно страдала, и теперь нуждалась в том, чтобы о ней заботились и оберегали. Хватит с неё этой роли сильной защитницы.***
Вечерело. Леви лежал на кровати в своей комнате и читал одну из недавно купленных книг. Наконец-то у него действительно было на это время, и ему не приходилось по крупицам выискивать промежуток между тренировками, вылазками и заполнением документов, и он мог спокойно лежать с книгой в руках, не задумываясь о том, что через двадцать минут нужно сидеть на лошади и выезжать в ночи, чтобы с первыми лучами солнца оказаться за стеной. Вечер был тихим и спокойным. Даже ветер заметно поутих и море за окном мерно покачивалось, ударяя волнами о берег. Шум моря успокаивал. Капитан и представить себе не мог, что он когда-то сможет жить в своём доме, а о море он и знать не знал. Эта удивительно большая лужа с солёной жидкостью сначала ему совершенно не понравилась, но теперь он чувствовал свежесть воздуха, видел оттенки зеленовато-голубой воды, и явно наслаждался красотой водной глади. Вот и теперь, наблюдая за морскими волнами в закатных лучах, он чувствовал умиротворение. Все эти болезненные разговоры вытягивали силы. Он и сам прекрасно помнил, как били по нему смерти близких и друзей, Леви и представить не мог, насколько сильной должна была быть Микаса, чтобы собственноручно остановить этот апокалипсис, убивая любимого человека. Как бы не больно ему было от предательства Йегера, он знал, что это чувство не идёт ни в какое сравнение с тем, что происходит с девушкой, и теперь он понимал её поведение ещё лучше, ведь Аккерман знал, что ей приходится бороться с его призраком каждый божий день. И Леви был рад, что именно он был тем человеком, с которым ей хотелось делиться своим горем, ведь он действительно был готов помочь ей. Но ещё было приятно узнать, что Микаса не пытается заглушить свою боль с помощью него. Из их разговора стало ясно, что справиться с этим она решается ради него. Книга была отложена, и Леви пустился в размышления о своей когда-то подчинённой. Он знал наверняка, пускай ей пока тяжело это принять и в это поверить, но она уже не любила Эрена. Наверное, это случилось ещё когда этот мерзавец удрал на незапланированную разведку в Марли и исчез на несколько лет. Леви ещё тогда заметил, что Микаса стала гораздо спокойнее относиться к Эрену и упоминаниям о нём, ведь она начала привыкать, что его никогда нет рядом. Зато Леви рядом был всегда. Они были отличной командой и много времени проводили вместе. К сожалению, тогда он ещё не понял своих чувств, возможно, если бы ещё тогда он смог завоевать доверие Микасы, сейчас ей было бы намного легче. Но так как она была уверена в своей любви к сводному брату, сделать это было невозможно. Хотя, Леви не особо-то и пытался. Ведь если она не умерла за эти несколько лет, не означало, что она не умрёт завтра же. В том мире такое было сплошь и рядом. А ему не хотелось снова чувствовать эту боль. Да и лишние переживания ему были совершенно ни к чему, и приятные в том числе. Хотя он сильно привязался к этому мрачному отродью за столько лет проведённых бок о бок. Но несмотря на всё это, отношения между начальством и подчинёнными не сильно приветствовались и даже порицались. Не то чтобы Ханджи сильно препятствовала бы им, но всё же это была ещё одна трудность на пути к её сердцу. Слишком много работы для вечно занятого капитана. Да и какая женщина в здравом уме засматривалась на тот образ, который Леви создал вокруг себя. Хотя он лукавил. Конечно, внимание на него обращали, да ещё какое. Только оно ему было не нужно. Единственная девушка, чей взгляд ему действительно хотелось получить, и так всё время была рядом, пускай в качестве товарища по отряду, а не возлюбленной, но этого было более чем достаточно. И то, что теперь они всё же сблизились было для Леви чуть ли не чудом. И он всё ещё удивлялся, как Микаса сквозь свою непробиваемую влюблённость в Эрена смогла разглядеть Аккермана, да ещё и отыскать в нём качества, которые он закопал глубоко внутри. Он даже стал рассказывать ей такие вещи, о которых не знали даже Эрвин и Ханджи, что было совершенно удивительно, ведь это были единственные люди, которым он безоговорочно доверял. Ну, вернее сказать, единственным человеком, которому он доверил все свои секреты стала Микаса. Леви гораздо проще переносил смерть своих товарищей, несмотря на то, что это всё же было чертовски больно. Ему не повезло терять близких на постоянной основе, и это чувство скорби притупилось, но он представлял, насколько ужасной должна быть для Микасы потеря Эрена. Он помнил про то, как погибли его первые друзья, и прекрасно понимал её боль.***
На улице уже совсем стемнело, и Леви отложил книгу, выключая свет, оставляя включённой лишь небольшую настольную лампу, которая освещала лишь совсем маленькую часть комнаты. Лампа была нужна скорее Микасе, ведь когда она придёт, ей нужно будет хоть что-то в этой комнате видеть. Но что-то её шагов в коридоре Леви не слышал. Он подождал ещё какое-то время когда понял, что она всё ещё не идёт. Это было несколько странно, ведь уже несколько ночей подряд Микаса приходила в одно и то же время, и он уже привык встречать её. Но прошло ещё несколько минут, а она так и не появилась. Тогда Леви решил выйти на разведку.***
В коридоре было так же тихо, но из приоткрытой двери её спальни сочился мягкий жёлтый свет настольной лампы, и мужчина направился к её комнате. Легко постучав о дверной косяк, он вошёл, не дожидаясь ответа, ведь он уже знал, что к этому времени Микаса уже давно расхаживает по дому в пижаме, готовясь ко сну. Она лежала на кровати, смотря в окно, и явно не спала. — Ой, Аккерман. Она вздрогнула и почти автоматически подскочила на кровати, услышав знакомые военные интонации. Леви так давно не обращался к ней по фамилии, что в её уже порядком сонном сознании чётко вырисовывалась картинка армии. Микаса посмотрела на него недовольным взглядом. Честно сказать, он немного ошарашил её своим приходом. Не то чтобы ей не хотелось его видеть, просто она уже была готова заснуть. Но сказать по правде, она ожидала, что он придёт. После нескольких ночей проведённых вместе, он явно хотя бы поинтересуется, почему это сегодня она не составляет ему компанию. — Почему не идёшь спать? — спросил Леви с таким же недовольным выражением лица, приподнимая одну бровь. — Так я уже почти спала, — тут же ответила Микаса и стушевалась. Сегодня ей было как-то неловко отправляться с капитаном в одну постель, но она точно знала, зачем он здесь. Честно говоря, ей было даже немного приятно, что Леви даже пришёл за ней, а не просто посчитал, что она сегодня останется в своей комнате, и просто лёг спать. Всё-таки она бы точно расстроилась, не приди он. — Ты почти спала не там, — справедливо заметил капитан, приближаясь к её постели. Девушку он хотел видеть в совершенно другой комнате. А если быть точнее, то в своей. — Мне неловко, — сказала, наконец Микаса, и Леви немного опешил. Почему это ей теперь вдруг стало неловко? До этого она как ни в чём не бывало приходила совершенно без какого-либо приглашения, а теперь, когда он даже пришёл в её комнату, чтобы увести с собой – она отказывается. Очень интересно. — Это почему же? Он задал этот вопрос, скрещивая руки на груди. Неужели из-за того разговора? Они вроде бы как решили, что Леви прекрасно её понял, и ни капельки на неё за это не сердится, да и Микаса сказала, что он для неё сейчас важнее. Ничего не понимающий капитан стоял уже совсем рядом с её кроватью, ожидая логичных объяснений. Мало ли что у неё сегодня случилось, может ей и впрямь хочется сегодня побыть одной. Не то чтобы он будет в восторге от этой идеи, но если ей так будет проще, то так уж и быть. Пускай только нормально объяснится. — Ну… мы же… как бы… — замялась девушка, и её щёки тут же порозовели, и она попыталась скрыть это, натягивая одеяло повыше к лицу. Выглядело это немного нелепо, да и Леви стоял достаточно близко для того, чтобы увидеть её покрасневшие щёки. — Что мы? — недоумённо спросил Леви. — Целовались, — пробормотала Микаса уже совсем шёпотом, полностью зарываясь в одеяло. Что с ней сегодня такое творилось, она и сама не понимала, а капитан уж тем более. — И что это меняет? Ты же до этого ночевала со мной. — Как соседка! А теперь всё по-другому, — выпалила девушка, и Леви едва удержался от того, чтобы не рассмеяться. Её насупленные брови, хмурый взгляд, при едва заметном румянце на щеках, когда та не смела даже взглянуть на него — всё это невероятно забавляло. Она серьёзно решила, что это что-то меняет? Да, конечно это немного корректировало обстоятельства, но не до такой степени. В любом случае, он уже привык к её присутствию в его кровати, в каком бы виде это не происходило, и ему бы очень не хотелось, чтобы сегодняшний вечер стал исключением. Для него не было совершенно никакой разницы в том, как Микаса его воспринимала, будучи с ним в одной комнате. Ему нравилась её близость, ему было приятно ощущать кого-то рядом, и менять ничего не хотелось. К тому же, разве это не было нормально — спать в одной постели с человеком, который тебе нравился? Не дожидаясь её дальнейших объяснений, Леви схватил её вместе с коконом из одеяла, и закинул себе на плечо, оставляя свободной вторую руку, чтобы выключить свет и закрыть за собой дверь. – Эй! — только и успела выкрикнуть Микаса, как её уже понесли за пределы её маленькой и уютной комнатки. В своей комнате, Леви бесцеремонно скинул девушку с себя на кровать, и она так и осталась лежать на спине, с растрёпанными по подушке волосами, на которую так удачно приземлилась её голова. А может, это Леви постарался поаккуратнее её приземлить. – Грубиян! — справедливо заметила она, и уже гораздо тише добавила: — Я бы и так согласилась с тобой пойти, если бы ты попросил. — Знаю, поэтому сэкономил нам пять минут переговоров, пора спать. И Леви выключил свет, залезая в постель. Возмущённого взгляда девушки, обращённого к нему, капитан в сумраке комнаты уже не заметил, но он не мог не заметить недовольного вздоха Микасы и добавил: — К тому же, ты могла и не согласиться, а я без тебя не усну, — тихо признался капитан. Леви было сложно рассказать о том, что сильный и бесстрашный воин как он всё ещё страдает от бессонницы, от которой Микаса удивительным образом избавляла его. Он начал спать больше четырёх часов только с ней в постели, и объяснить он это никак не мог. Может ему просто было спокойнее, если она находилась рядом. Да и с ней было намного уютнее. Ночи становились всё холоднее, но когда они лежали вместе, становилось гораздо теплее. Ему нравилось то, как мило она прижималась к нему во сне, возможно не замечая этого, но ему всегда приходилось стараться держать дистанцию, просто ради приличия. Теперь это было ему ни к чему. Теперь-то он точно знает какую форму приобретают его с Микасой отношения, и уже не чувствовал себя так, будто ненамеренно домогается до неё. Теперь можно было спокойно выдохнуть и обнимать её сколько вздумается. Что он, собственно и сделал. Обхватив руками смущённую девушку, он с удовольствием притянул её к себе, лицом утыкаясь куда-то, где предположительно находилась её грудь. Под одеялом было сложно разобрать, но это не имело значения. Ему просто хотелось быть ближе. Ошарашенная его словами Микаса, даже не пикнула, а только прижалась к нему в ответ. Ей всё ещё было как-то неловко, несмотря на то, что это далеко не первый её раз в этой постели, но все движения теперь казались какими-то…более интимными. Такая близость смущала девушку, но менее приятно жаться к капитану от этого не становилось. Ей хотелось, чтобы он вообще не выпускал её из рук. Он помогал ей успокоить сознание, прогонял всю ту боль, которая накопилась в ней за последнее время, и к тому же, она была безумно благодарна ему за то, что он понял её. За то, что он не разозлился, не наговорил глупостей, а просто принял её такой, какой она сейчас была — несчастной девушкой с разрушенными надеждами. И то, что он нашёл для неё нужные слова, только заставляли её зауважать его сильнее, если это было вообще возможно. Он смог понять даже то, что в отношениях с ним, в Микасе ещё витали мысли об Эрене. Она не могла выразить той благодарности, которую чувствовала, и просто надеялась, что и это он понимает и сам. К тому же, её эмоции к капитану сильно отличались от того, что она испытывала к Эрену. Они были абсолютно другими, непривычными и интригующими, и что-то в её ощущениях поменялось. Чувствовалось то, как Леви к ней относится — как к человеку, которого нужно защищать. И ей было безумно приятно почувствовать себя слабой хоть на мгновение. Ей искренне надоело быть сильнейшей и решать все свои проблемы самой, а порой приходилось решать ещё и чужие проблемы. Но теперь с ней был капитан, окруживший её теплотой и заботой, и она таяла от этих проявлений. Вот и сейчас она лежала с ним в обнимку и чувствовала, как он нежно перебирает её волосы, и её сердце щемило от удовольствия и чувства близости с другим человеком. Но ничего из этого она ему не рассказала, решив, что он и так поймёт её. Неловко выпутавшись из одеяла, заставив мужчину разжать объятия, она вновь прижалась к нему, перебарывая смущение. Леви совершенно не ожидал, что она такое сделает, но почувствовав тепло её тела, расслабился, млея в её руках, чувствуя, как опускается на него пушистое одеяло, укрывая обоих. — Спокойной ночи, Леви, — тихо произнесла она, согреваясь в его руках, ощущая, как проваливается в сон. — Спокойной ночи, Микаса, — шёпотом повторил он. Леви ещё долго слушал тихое дыхание Микасы, мерно посапывающей в его руках. Эта девушка пробуждала в нём чувства, о которых он уже давно позабыл, или которые старался забыть изо всех сил. Боль от потери и утраты была слишком сильной, слишком часто напоминала о себе, всё ещё заставляя видеть кошмары холодными ночами, но Микаса помогала ему справляться со своими мыслями, отогревая душу и сердце, показывая, что он всё ещё способен чувствовать привязанность, что теплота и нежность не стали ему чужды за всё то время, когда Леви отказывался близко подпускать к себе кого бы то ни было. Медленно погружаясь в свои мысли, капитан вскоре уснул.