Make her smile again

Леви стоял в своей будущей чайной лавке, внимательно разглядывая помещение. Вымыв его в который раз, мужчина удостоверился, что ни о какой плесени и речи идти не может. К тому же, камин работал как надо, и в доме всегда было сухо, несмотря на частые дожди и подобие снега, иногда сменяющее дождь. Комната, которую Леви решил устроить под чайный магазин, правда, быстро остывала, и тепло от камина почти не доходило сюда. Только у каминной стены было довольно тепло, а ближе к окнам было значительно холоднее, и даже при активной уборке согреться получалось не всегда. Тогда Леви приобрёл небольшую печку, которая работала от электричества, и она так отлично справлялась с прогревом комнаты, что мужчина перед сном включал её и в их с Микасой комнате, чтобы хорошенько прогреть её и не дрожать всю ночь. Утром, правда, всё равно становилось холодно, но к этому они и так привыкли. На острове ведь такой роскоши как обогреватель у них и в помине не было, а камины на ночь всегда приходилось тушить, чтобы не устроить пожар. Да и с огромными помещениями замка камины не справлялись, так что и солдаты и командование зимой ходили вечно замёрзшие. В электрической печке Леви больше всего нравилась одна вещь — для неё не нужно было колоть дрова. Конечно, в Марли и для каминов этого уже никто не делал, всё подготавливали фабрики, тебе оставалось только купить нужный мешок. И тем не менее, он с некоторым ужасом вспоминал то время, в которое приходилось ходить в лес, выпиливать деревья, тащить их поближе к дому, и колоть дрова. Физической работы Леви никогда не боялся, и сложности в этом он никакой не видел, но выгребать опилки, кору, листья, иголки и щепки из всех возможных и невозможных мест под одеждой ненавидел всей душой. Когда дерево прилипает к потному телу и неприятно царапает кожу, оно обязательно оставит под собой ещё и пару-тройку заноз, избавляться от которых было ужасно неприятным делом. Леви даже слышал о смертельных случаях из-за таких вот заноз, и надеялся, что если и помрёт, то защищая человечество, а не из-за какой-то ерунды. И когда его перевели в командование, он с облегчением выдохнул, понимая, что эта ненавистная ему задача перейдёт остальным солдатам. В комнате больше не было так пусто. Часть мебели уже успели завезти, и несколько деревянных столиков заняли своё место у окон. В лавке пообещали выполнить всю работу за несколько месяцев, и Леви вполне устроил этот срок. Спешить было некуда. Он мог, конечно, приобрести мебель в обычном магазине, вышло бы быстрее и дешевле, но мужчина чувствовал, что не сможет спокойно спать, если это место не будет выглядеть идеально, ведь он планирует работать здесь и хочет, чтобы тут было тепло и уютно. Разглядывая ещё голые стены, он уже представлял, как здорово тут и там будут смотреться стеллажи с самыми разными сортами чая, и становилось так хорошо на душе — его мечта наконец-то исполнится и он будет спокойно заниматься любимым делом, и не нужно будет сражаться и бороться за свою жизнь. За своими мыслями он не заметил, как в помещение вошла Микаса. — Ух ты, как красиво! Произнесла девушка, уставившись в окно. Леви не обращал внимания на то, как посветлело на улице, но теперь и сам почувствовал, что что-то сильно изменилось. За окном шёл снег. Огромные пушистые снежинки напоминали вату, и казалось, что они не мокрые и холодные, а мягкие как пух. Совсем непохоже на снег, который уже пытался здесь выпасть. Нельзя было даже и подумать о том, чтобы сравнить эти явления между собой, ведь пару дней назад тот снегопад и снегом было смешно назвать. Это было похоже на дождь со случайно попавшими в него снежинками, и слякоть, которая возникала из-за этого безобразия совершенно не добавляла радости в жизни, а только заставляла Леви тщательнее тереть углы, чтобы не дай бог там от сырости не завелась плесень. Но сейчас город словно укрылся пуховым одеялом. Пускай эта сторона дома не была солнечной, но внезапно и здесь стало совсем светло. И пушистый снег за окном удивительным образом создавал уютную атмосферу. — Красиво. Повторил Леви, тоже засмотревшись на симпатичный вид за окном. Над морем, наверное, тоже медленно падал снег, создавая сказочную картину, но уходить не хотелось. Здесь и так было хорошо и уютно, особенно когда в комнате появилась Микаса. — У тебя же скоро день рождения? Нарушила тишину девушка. Естественно она знала про день рождения капитана. Он выпал прямо на Рождество, но почему-то никто этому факту не уделял особого внимания. Конечно, почти никто в армии не мог позволить себе отметить что-то с размахом, но друзья всегда старались порадовать друг друга какими-то мелочами по праздникам и уж тем более на день рождения. Да и Эрвина с Ханджи обычно поздравляли хотя бы словами, и даже письма с поздравлениями от вышестоящих чинов каждый год приходили в замок. Казалось, что только Леви игнорировал этот праздник, и все остальные члены разведки подыгрывали ему в этом. Рождество отмечали все, и солдатам было совершенно всё равно с чем поздравить капитана. Казалось, что только Микасу смущал этот факт, но лезть не в своё дело она не решалась. Зато теперь появилась прекрасная возможность поговорить об этом, и раз уж они живут вместе, то капитан мог бы и объяснить, почему же он никак не отмечал свой день рождения. Неужели ему не было бы приятно услышать хотя бы пару добрых слов в свой адрес? Но Леви как будто бы и не услышал вопроса. Он всё так же смотрел в окно, но от внимательного взгляда девушки не ускользнуло то, что лицо мужчины внезапно помрачнело. Почти совсем незаметно, и, наверное, будь они всё ещё капитаном и подчинённой, Микаса даже не заметила бы разницы, но когда она провела с ним достаточно времени, то начала подмечать даже такие мелочи. И кто бы мог подумать, что лицо капитана выражает гораздо больше, чем ему хотелось бы показывать. — Двадцать пятого декабря, прямо на Рождество. Снова проговорила Микаса, как бы невзначай, но всё так же поглядывала на Леви, который так ничего и не ответил. Спустя пару секунд молчания девушка поняла, что это не лучшая тема для разговоров, и поникла. Дёрнул её чёрт про это спросить. «Неужели и так не было ясно, что ему по какой-то причине неприятно об этом думать?» — подумала она про себя. Но грустно ей стало скорее от того, что она как-то привыкла, что мужчина говорил с ней довольно открыто, и даже делился какими-то подробностями из своей жизни, да ещё и такими, о которых до неё никто и не знал. Тогда она чувствовала себя особенной, человеком, которому Леви доверяет, и ей казалось, что они всё сильнее сближаются. Но по-видимому, были и такие вещи, которые капитан не был готов рассказывать ей, или же просто не хотел. Чувство отдаления от мужчины неприятно кольнуло, но виду девушка не подала. Может быть Леви просто не в настроении разговаривать, а она снова придумывает себе всякое. Даже спустя пару месяцев совместной жизни ей так и не удалось научиться читать его эмоции, если он открыто о них не говорил, и, видимо, вряд ли когда-то этому научится. Мужчина наконец оторвал глаза от окна и перевёл взгляд на девушку. От этого взгляда мурашки пробежали у неё по коже. Она давно не получала от него такого холодного и укоризненного взгляда. Микаса и подумать не могла, что такой простой вопрос может его задеть. Она тут же попыталась замять ситуацию. — Прости, что спросила, я правда не хотела тебя обижать. Затараторила девушка, и этот жуткий взгляд быстро сменился гораздо более расслабленным выражением лица, будто мужчина просто подавил в себе эту эмоцию. — Забудь. Ответил он спокойно, но что-то в этом ответе ей не нравилось. Микаса понимала, что скорее всего испортила ему настроение. Опять. Она и сама загрустила. Вечно она всё делала не так, как надо. Наверное, Леви уже порядком надоели её слёзы по поводу и без, плохое настроение, болезни и расспросы. Пускай ей было уже девятнадцать, но порой она вела себя как маленький ребёнок. Она и сама это понимала, но сдержать себя получалось не всегда. Было странно осознавать, что из холодной и бесчувственной машины для сражений, она превращалась в обычную девушку со своими эмоциями и желаниями. И эта перемена не сильно ей нравилась. К тому же, сколько времени ещё потребуется на то, чтобы Леви решил от неё избавиться наконец? Ведь он приглашал к себе прошлую Микасу, сильную и смелую, а не ту, во что она превращалась теперь. Да и жила она в его доме, хоть уже и привыкла назвать его своим. И чем больше она об этом думала, тем тяжелее становилось на душе. Конечно, последняя мысль была не совсем правдивой. То состояние, в котором была Микаса, когда Леви предложил ей поехать с ним — было очень далеко от образа сильного и выносливого солдата. Тогда она походила на безжизненную тень, и назвать её нынешнее состояние худшей версией просто не поворачивался язык. Но ход мыслей девушки искажал реальность достаточно, чтобы заставить её почувствовать себя жалкой. — Так ты написала письмо Хистории? Спросил Леви так, будто только что ничего не случилось, и Микаса даже не сразу поняла, что её о чём-то спросили. — Что? — Ты же хотела написать Хистории, сказать спасибо. Повторил он, выгибая бровь. Микаса миллион раз видела это движение, означавшее, что капитан чем-то недоволен, но никогда оно не казалось ей настолько привлекательным. И как она раньше умудрялась не замечать того, насколько красиво выглядит это совершенно привычное движение бровью? Даже уже заметно побелевший шрам, рассекающий всё лицо, не портил картины. Говорят, что шрамы украшают мужчину. Согласиться с этим утверждением не так-то просто, но в случае с Леви это было абсолютной правдой. Было ли это действительно так, или Микаса изначально находила его лицо красивым? Немного замешкавшись, девушка поняла, что просто стоит и смотрит на Леви, ничего не говоря. Засмущавшись, она всё же ответила: — Да, написала, мы даже иногда переписываемся. — Вот как. Ответил мужчина. Почту Леви не проверял, всё равно ему никто не мог написать. А какие-то королевские записочки его больше не интересовали. Вряд ли там могло бы быть хоть что-то для него полезное. Да он и сомневался, что о его персоне ещё кто-то вспоминал. Скорее, даже надеялся на то, что никто и не думал о нём. Мужчина легко мог предположить, что на острове сейчас не всё так гладко, и отправляться туда, где всё кишит йегеристами, не спешил. Тихая и спокойная жизнь привлекала его гораздо больше, чем сражения и битвы, хоть они и были ближе. Всё-таки, борьба занимала большую часть его жизни, и отвыкнуть от неё было не так просто. Если бы не одно сероглазое «но», о котором нужно было позаботиться. Он не мог больше бездумно отправляться в битву, не задумываясь, что скорее всего погибнет в ней. Возможно впервые ему стало страшно не потому, что он потеряет кого-то важного, а наоборот: Микаса явно отвечала ему взаимностью, и теперь Леви стал понимать Эрвина, который не женился на любимой женщине, боясь слишком рано оставить её одну. Тогда эта идея казалась капитану смешной, но теперь у него открылись глаза. Если Микаса действительно чувствовала к нему то, что он предполагал, то умереть — означало снова разбить ей сердце, и, скорее всего, это уничтожило бы её окончательно. Так что увидь он королевскую печать на конверте, не раздумывая кинул бы письмо в огонь. Он знал, что, хоть он и думал, что остров больше его не касается, но всё же это место было его родиной, и выбирать между спокойной семейной жизнью и привычной войной не хотелось. Да и зачем создавать себе лишние волнения? Поэтому почтой занималась Микаса. Счета она оставляла на полке у входной двери, а всё, что не касалось Леви, читала сама. Ничего важного за эту пару месяцев в его почтовом ящике так и не появилось. Но какое-то чувство вины начинало преследовать его. Да, он верой и правдой служил на благо человечества на острове, и никогда не ждал достойной награды за это, но Хистория действительно не пожалела на них денег, и теперь, живя в чудесном доме, открывая своё дело, хотя была возможность больше никогда и пальцем не пошевелить, и всё это на королевские деньги, Леви стало… стыдно? Наверное, именно это чувство копошилось глубоко в нём, каждый раз, когда он рассматривал стены своего дома. Пускай он ничего не просил, но должен был признать, что не помоги им остров, они бы жили дай боже в шалаше, и даже для таких привычных к походным условиям людям, пережить зиму было бы тяжело, а учитывая моральное состояние Микасы, можно было сказать, что это явно было бы задачей со звёздочкой. Если предположить, что это вообще было бы возможно. К тому же, за всё это время их никто так и не попросил вернуться на остров, и казалось, что их просто оставили в покое, хотя проблемы там явно были, пускай новости и не доходили до пары. И всё же, написать «спасибо» было бы самым незначительным из того, что он мог бы сделать, но он не сделал даже этого. — Мне, наверное, тоже стоило написать. Принял деньги как должное. Хотя надо было поблагодарить. Теперь он искренне хотел выразить благодарность, но в этом уже не было особого смысла. После битвы ему всё настолько осточертело, что он даже на секунду задумался о том, чтобы вообще эту подачку в виде денег не принимать, но разум всё же заставил его не вести себя опрометчиво, ведь уже тогда он взял на себя ответственность за Микасу, и ей уж точно не стоило перебиваться с монеты на монету только из-за его ущемлённой гордости и нежелания иметь что-то общее с короной и островом. Только вот эти деньги послужили им отличную службу, и чувство вины теперь ощущалось гораздо ярче и неприятнее. Может, не поздно написать что-то сейчас? Пускай это и будет выглядеть глупо, зато он хотя бы снимет с себя это неприятное угрызение совести. — Я знала, что ты не будешь ничего писать, потому и от тебя пару строчек добавила. Улыбнулась ему Микаса. Пускай иногда она вела себя как ребёнок, но и Леви был не лучше. Вредности у него было не занимать, и это сейчас он был гораздо мягче и спокойнее. В Разведкорпусе он не раз показывал свой скверный и ворчливый характер. Хотя без этого было бы ужасно сложно управлять горсткой подростков, волею судьбы оказавшейся под его командованием. — Ясно. Лаконично сказал он, отворачиваясь к окну. На улице всё ещё шёл снег. Если так и будет продолжаться, то очень скоро придётся выйти и почистить дорожку к дому, иначе снег завалит и дверь. Кто бы мог подумать, что у моря бывает так снежно? Мужчина немного помолчал, глядя на мерно падающие пушистые снежинки, и добавил: — Спасибо. Даже здесь Микаса сумела позаботиться о нём, хотя он совершенно ничего от неё не ждал. Ещё тогда, когда он в больнице предложил ей остаться с ним, он сделал это скорее из жалости. Пускай она и нравилась ему как девушка, но лишний балласт ему не был нужен. Хоть он и заставлял себя поверить в то, что она справится и сама, но прекрасно видел, что это было не так. Да и она не скрывала, что по какой-то причине ей был нужен именно он. Ведь даже тогда она не осталась бы совершенно одна. Рядом был Армин и Жан, а последний только и мечтал избавиться от Эрена. Все же знали, что он чувствует к Микасе. Но сама девушка решила как всегда заупрямиться, и пусть открыто она об этом не заявила, но было ясно — либо он забирает её с собой, либо она умрёт в той больнице. И это послание Леви понял чётко и ясно. И видеть, как сильнейший член его отряда превращается в тень, просто не мог. Но забрав её с собой, он ещё ни разу об этом не пожалел. Во-первых, Леви по-настоящему привязался к ней ещё в разведке, ведь несмотря на характер, боец из неё был превосходный, и казалось, что по прошествии времени, она стала понимать его с полуслова. К тому же, они делили одни и те же ценности — жизнь близких была для обоих важнейшей составляющей жизни, и они оба стремились во что бы то ни стало защитить их. Только понятие о близких у них не совсем совпадало. Иначе конфликта в Шиганшине не возникло бы. Во-вторых, она удивительным образом находила в себе силы позаботиться о нём. Помогала с перевязкой ран, выслушивала истории, которые он никому не решался рассказать, даже не спорила с ним по поводу уборок, да и лишний раз старалась его не беспокоить. Хотя с последним он был готов мириться — всё же ему хотелось, чтобы и Микасе жилось комфортно, и она не чувствовала себя чем-то ему обязанной, но и специально выводить её на разговоры, которые могли бы её расстроить, тоже не пытался, понимая, насколько ей сейчас больно. И в-третьих, хотя сейчас этот пункт можно было поставить наверх, но ему всё ещё было сложно сказать это самому себе — Леви её просто полюбил. Ему казалось, что это чувство в нём давно атрофировалось за ненадобностью, но это было не так. С каждым днём он всё больше убеждался в том, что, если она, абсолютно не готовая к жизни в изменившемся мире, без него бы просто наложила на себя руки, то теперь было ясно, что и ему в мире без неё нечего делать. Даже если бы сейчас Леви оставил её, она смогла бы построить счастливую жизнь. Но Леви уже бы не смог. Микаса была единственной женщиной, которой он был готов открыться, с которой хотелось делиться переживаниями, перед которой было не стыдно показаться слабым. Он уже давно забыл чувство спокойствия, которое теперь дарила ему Микаса, и он не променял бы это ни на что другое. К тому же, девушка отвечала ему взаимностью со всей своей искренностью, и это всё, что ему было нужно. Обернувшись на девушку, он заметил, что она и сама стоит в каком-то замешательстве. И было нетрудно догадаться почему. Да, свой день рождения обсуждать он не хотел. Дело в том, что он даже не знал точно, когда родился, знал только то, что это был конец декабря, вот и всё, что могла сказать ему мать. И когда Леви подрос, то просто сам решил, что этот день будет приходиться на Рождество. Ведь его появление на свет было таким же чудом, как и появление самого Бога, правда, не в таком хорошем смысле. Слишком уж маленькое количество проституток рожали, и уж тем более оставляли своих детей в живых. И то, как любила его мать, было, возможно, тем самым чудом, которого ему так не хватало порой. Да и года считать было удобнее, хотя даже точного года своего рождения он не знал. Когда Кенни его подобрал, ему было около четырёх, но тогда было сложно сказать. Он был настолько истощён и обессилен, что сошёл бы и за двухлетнего. До сих пор эта худоба преследовала его, и нормальную отметку в весе он переходил только благодаря большому количеству тренировок, следовательно, и мышц. Леви взял девушку за руку, привлекая её внимание, и легонько сжал её ладонь своей. — Давай поужинаем сегодня где-нибудь не дома. Мы же ещё совсем нигде не были. Предложил он ей с улыбкой, надеясь на то, что это хоть немного её приободрит, и не ошибся. Девушка слегка улыбнулась ему в ответ, как бы не до конца уверенная в том, что стоит дать утвердительный ответ. — Давай, если тебе хочется. Всё же слукавила она. Конечно ей хотелось побывать где-то в городе. Она уже достаточно нагоревалась в этом доме, и сходить куда бы то ни было стало бы для неё глотком чистого воздуха. Несмотря на то, что ей очень нравился этот дом, выбраться куда-нибудь было бы тоже неплохим делом. Это Леви явно был домоседом, и скорее всего, если бы не она, не стал бы и вовсе выходить из дома без крайней на то необходимости. Он вообще всегда был нелюдим, и то, что теперь он захотел сходить куда-то вместе, обрадовало Микасу. К тому же, она всё время ощущала себя в довольно странном положении. Теперь они с Леви вроде бы были парой, только вот кроме Фалько и Габи об этом никто не знал, а то, что они редко выходили вместе в магазины, можно было легко списать на их очень отдалённую кровную связь. Теперь уже всем было известно, что они хоть и сильно далёкие, но всё-таки родственники, и ни у кого не возникло явных вопросов по поводу того, почему они живут вместе. Только доктор, осматривавший её во время болезни, подумал, что они муж и жена. И Микаса теперь постоянно думала: достаточно ли она хороша для того, чтобы Леви открыто назвал её своей девушкой? Ответ на этот вопрос плавал на поверхности, но ухватить его Микаса никак не могла. Леви было сложно читать, и его эмоции часто противоречили друг другу, хотя поступки говорили только об одном — что он действительно ею дорожит. Но по какой-то совершенно дурацкой причине, Микасе хотелось услышать от него, что это так. Даже несмотря на то, что он делал всё, чтобы её жизнь была спокойной и комфортной, поддерживал её, касался и целовал, этого было недостаточно. Казалось, что из-за Эрена она окончательно потеряла доверие к мужчинам, и пускай в больнице она опрометчиво кинулась к капитану, то теперь стала осторожничать, хотя казалось, то теперь это было попросту лишним, когда и так стало понятно, в каких отношениях они находятся. — Надеюсь, тебе есть что надеть, если мы пойдём в ресторан. Произнёс мужчина, всё ещё держа её за руку, и этот незначительный жест позволил ей немного отвлечься от своих грустных мыслей. — Есть. Просто ответила она, сжимая его руку. Но всё же особой радости в её голосе не было. Это была немного не та реакция, которую Леви представил себе в голове, приглашая её поужинать где-то вне дома. Когда он недавно зарекнулся о том, что они вместе пойдут на прогулку у моря, она обрадовалась гораздо сильнее, хотя в этом не было ничего необычного. — Почему ты такая напряжённая сегодня? «Спрашивает ещё», — усмехнулась про себя девушка. Сначала ведёт себя странно, а потом делает вид, что ничего не случилось. Но рассказывать об этом не хотелось. Может, она снова себе всё напридумывала, и выглядеть глупо уже в который раз было просто невыносимо. — Всё в порядке. Ответила Микаса, высвобождая свою руку из его. — Я сяду за вышивку. Леви ничего не оставалось кроме того, чтобы наблюдать за её удаляющейся в недрах коридора спиной. Что-то было не в порядке, но выясняться о том, что произошло, не получилось. Тогда Леви решил, что если она захочет об этом рассказать — то обязательно расскажет. А если нет… В таком случае, он всё равно мог предположить причину её хандры. Она всё ещё очень остро переживала смерть Эрена, и расстроить её могла любая мелочь.

***

Вышивка сегодня не давалась. Стежки выходили какими-то кривыми, или это уже Микасе так казалось, когда она в который раз распускала узелок и заново продевала иголку в канву. И цветы, которые она решила вышивать сегодня, тоже перестали ей нравиться. Красный, который она выбрала для лепестков, раздражал глаз, и казалось, совсем не подходил к предыдущим цветочным узорам скатерти. Конец работы был уже виден, но сегодня казалось, что она будет вышивать эту скатерть бесконечно. Промучавшись ещё с полчаса, Микаса отбросила вышивку в сторону, откидываясь на кровать. День был в полном разгаре, но через плотные серые облака не проглядывал ни один солнечный лучик. Снег больше не шёл, и свинцовый цвет неба теперь только угнетал. Небо казалось таким тяжёлым, будто сейчас свалится своей тяжестью прямо на их дом. Хотелось задёрнуть шторы, чтобы не разглядывать эту печальную картину, но сидеть в темноте было бы ещё хуже. Дурацкие мысли всё продолжали лезть в голову. Что же на самом деле чувствовал Леви по отношению к ней? С одной стороны, он был очень мил и обходителен, с другой, совершенно холоден. А что произошло на кухне некоторое время назад, вообще не поддавалось никакому объяснению в голове девушки. Микаса мучилась своими размышлениями, всё больше убеждая себя, что Леви точно такой же мужчина, как и любой другой. И ожидать от него каких-то особенно романтичных действий было глупо. Он солдат, капитан, и никак не романтик. И кем для него была Микаса на самом деле? Была ли она для него просто бывшей подчинённой, с которой он оказался в одном доме волею судьбы, и с которой можно неплохо провести время, или всё же чем-то большим? Микаса как никогда сейчас нуждалась в ком-то, с кем можно было бы поговорить по душам. Раньше она не замечала в себе такой потребности, но теперь девушка остро ощущала нехватку какой-нибудь более опытной в этих делах подруги. Да, Леви говорил, что Микаса ему нравится. Но нравится ему может и любая другая. Может быть она и понравилась ему только потому, что кроме неё он больше почти никого и не видит? В Разведкорпусе ведь ничего между ними не происходило. Оно и не могло произойти. Просто подумать было страшно о том, чтобы встречаться с командиром. Только лишние слухи и проблемы. К тому же, Леви был жутким грубияном и только совсем недавно смягчился по отношению к ней. А если она так привязалась к нему только потому, что он оказался рядом, и не бросил её тогда? Нет, об этом не могло идти и речи. Она чувствовала, что понять её боль тогда мог только Леви. Но работало ли это в обратную сторону? Девушка ворочалась в постели, загоняя себя во всё новые размышления, которые были всё менее и менее приятными. Они ведь даже ни разу не обсудили их отношения, и почему-то Микасе казалось, что они упустили что-то очень важное, не затронув это в разговоре. Что, если это она влюбилась по уши, и теперь мучается с этим чувством, а ему в принципе всё равно кому открыться? Теперь это всё не имело особого значения. Как он и сам говорил — прошлое остаётся в прошлом, и нужно жить без сожалений. Могло даже показаться, что у Леви неплохо получалось следовать этому правилу. И только когда он рассказывал ей о своём прошлом, она понимала, сколько на самом деле на его душе незатянувшихся ран, и насколько ему действительно бывает больно вспоминать о некоторых вещах. То, что она знала о них, заставляло её чувствовать себя особенной. Леви ведь и сам сказал, что некоторые факты о себе он не рассказывал никому, и она слепо доверилась его словам. И только сейчас Микаса задумалась о том, что не будь её рядом с ним, он смог бы когда-то рассказать обо всём этом кому-то ещё. И вот теперь она во всех красках представляла себе то, как Леви разговаривает с какой-то другой девушкой. С более опытной и женственной, которая не будет строить из себя недотрогу, и которая может дать гораздо больше любви и тепла чем она, без глубоких ран на сердце, которые постоянно норовили снова налиться кровью, словно никогда и не заживут. Как он так же нежно прижимает её к себе, целует… Микаса зажмурилась, стараясь отогнать от себя все эти картинки, которые она с особой тщательностью мазохиста раскрашивала в своём сознании, но отвязаться от этих образов теперь было не так-то просто. Да и что она могла сделать? Ведь на самом деле они оба никак не связаны, кроме как общей фамилией, и на самом деле ему ничего не стоит просто выставить её за дверь в любой момент. А ведь Леви и впрямь когда-то может по-настоящему полюбить какую-то женщину, и тогда ей здесь точно будет не место. Но так легко сдаваться она не собиралась. Что ему нужно было? Наверняка близость. Что ей осталось терять? Она не переживёт, если он оставит её, просто не вынесет ещё одного предательства. Решительно поднявшись с кровати, Микаса направилась на поиски мужчины. Если это цена, которую ей нужно заплатить, то пускай. Он нужен ей, и она не готова остаться одна.

***

Леви стоял на кухне, раздумывая, что бы приготовить на обед из остатков продуктов, лежащих на полках и в холодильнике. Покупать что-то новое сейчас точно не стоило, учитывая то, что ужинать они будут не дома, и логичнее было бы приобрести продукты завтра, чтобы они не валялись без дела и не портились. Выбор был, мягко говоря, скромным: несколько яиц, немного молока, и хлеб, который уже дышал на ладан. Деньги позволяли выкинуть его сразу же, как он испортится, но прошлое Леви чуть ли не крича протестовало этому странному позыву. Подумать только, оставить какой-то продукт портиться на полках, когда его можно съесть. Нет, такого допустить он ни в коем случае не мог. Пускай деньги у него теперь были, но превращаться в изнеженного богача он намерен не был. В ящиках нашлась пара яблок, и Леви решил приготовить простое блюдо из того, что осталось. Хорошо, что даже сахар теперь был для них обыденной покупкой, и целый мешок сладких кристалликов мирно ждал своего часа рядом с мукой. Замешав сахар, молоко и яйца, мужчина поочередно обмакнул в него кусочки белого хлеба и обжарил на сковородке. Яблоки он мелко нарезал и потушил в сахарном сиропе. Пускай блюдо было не самым сытным и питательным, но запах стоял просто восхитительный. Да и вечером они поужинают как следует, так что особенно переживать о таком скудном обеде Леви не стал. Всё-таки, к его счастью, голодные времена для него закончились, и можно было порадовать себя чем-то просто вкусным, не оглядываясь на то, что сытости этого блюда не хватит и на пару часов. Красиво разложив нехитрое блюдо на тарелки и заварив чай, он уже был готов позвать Микасу на обед, но девушка уже сама спускалась вниз по лестнице. Довольным своим детищем, и зная, что Микаса любит сладкое, Леви уже приготовился выслушивать комплименты по поводу своих кулинарных способностей, но как только он взглянул на неё, то тут же понял, что она совсем не в настроении. — Леви, поднимешься наверх, пожалуйста. Проговорила она несвойственным ей каким-то натянутым тоном, и ему пришлось собрать все свои силы, чтобы тут же не подбежать к ней с расспросами, в чём дело. Хоть он уже и показал свою мягкую сторону, но всё ещё старался сохранять привычное ничего не выражающее лицо. — Хорошо. Ответил он, споласкивая руки, всё ещё запачканные едой. Было сложно не торопиться и тщательно отмыть кисти, но чистоплотность капитана победила. Он не мог позволить себе оставлять масляные пятна на совсем недавно начищенных перилах.

***

Микаса сидела в их комнате, ожидая прихода капитана. Не зная, куда себя деть от переполнявших её чувств, она беспокойно теребила край домашней рубашки в руках, снова прокручивая в голове, как она скажет Леви, что он может делать с ней всё, что ему хочется, как он снимет с неё эту рубашку, как… Дальше думать не получалось. А ведь ещё совсем недавно ей даже хотелось этого. Но обстоятельства сильно изменились. Она не была готова делать это сейчас и только усилием воли заставляла себя усидеть на месте. Почему она решила, что ему это нужно? Она и сама не знала. Просто так показалось. Ведь предпосылки были, но ничего так и не случилось. И она чувствовала себя в этом виноватой. Девочки в разведке часто говорили, что мужчинам это необходимо, а она так нагло игнорировала этот факт. К тому же, Леви явно был гораздо опытнее её в этих вопросах, судя по тому, что он даже знал о том, как предотвратить беременность и прочее, и это её сильно уязвляло. Хотелось, чтобы мужчина принадлежал ей одной, но это уже было невозможно, и воспоминания о других женщинах явно всё ещё жили в его мыслях. И утром, когда она почувствовала это отдаление, Микаса поняла, что пора перестать строить из себя недотрогу, хоть и было страшно до дрожи в коленках. Противоречия поглощали её. Казалось, что это обязательно должно случиться, но одновременно хотелось, чтобы Леви не стал просто пользоваться ей. Сможет ли она это стерпеть? Сможет. Она пережила даже смерть Эрена, близость с Леви по сравнению с этим должна пройти незаметно. И всё-таки это казалось чем-то противоестественным. Должно ли ей быть так противно, если это естественно? Дверь прочертила мягкую линию по ковру открываясь и отвлекая Микасу от тяжёлых размышлений. Она даже заставила себя создать на лице какое-то менее несчастное выражение лица, но выходило не очень. — Ты что-то хотела? Спросил Леви, всё ещё напряжённо стараясь понять, что у девушки на уме. Это никогда не было простой задачей, и каждый раз он ожидал от неё чего-то новенького. С одной стороны, было даже интересно понаблюдать за этими её переменами, но с другой стороны, они наверняка заставляли мучаться и её саму. — Я подумала… Начала Микаса, но запнулась. Последнее время ей казалось, что она думала гораздо больше, чем следовало, и что её проблемы имеют корень в её же собственных раздумьях. Но как бы ему рассказать о том, что у неё на уме? — В общем… Слова не желали выходить, ей хотелось хоть как-то придать форму своим мыслям, но было настолько стыдно, что она просто-напросто не решалась сказать то, что хотела. Действовала она всегда лучше, чем говорила, вот и теперь решила, что нечего ей лишний раз пытаться сделать то, что у неё никогда не получалось. Девушка встала с места, всё ещё держа в руках край рубашки, словно не решаясь предпринять активных действий, но быстро взяла себя в руки и заставила себя перестать дрожать. Леви всё также продолжал смотреть на неё, не понимая, что он здесь делает, и в чём причина такого её настроения. Долго медлить девушке не хотелось. Казалось, что если она подумает ещё хоть несколько секунд, то просто убежит отсюда, так ничего и не сделав. Подняв руки к воротнику рубашки, она начала медленно расстёгивать пуговицы сверху вниз. Они легко поддавались ловким рукам, несмотря на то, что внутри у Микасы всё переворачивалось. Она почти никогда не теряла контроля над своим телом, даже в самых сложных ситуациях, вот и сейчас пальцы чётко следовали инструкциям мозга, как и полагалось. Мужчина застыл на месте. Её вид вызывал в нём только одно желание — крепко обнять и не выпускать, пока она не расскажет, что случилось. Но он только стоял и смотрел, как застёгнутые пуговицы на рубашке стремительно превращались в расстёгнутые под пальцами девушки, и не мог отвести взгляда. Ни секунды не мешкая, Микаса сняла с себя рубашку, за ней и брюки, и осталась только в одном нижнем белье. Капитан не мог не рассматривать её. Молодое и сильное тело девушки отличалось прекрасной фигурой, и мышцы только подчёркивали её формы. Несмотря на всю её силу, она всё ещё оставалась удивительно нежной. Под таким количеством упражнений её фигура давно должна была превратиться в гору мышц, но женская фигура не позволяла этому случиться. Её тонкая талия всё ещё оставалась тонкой, а бёдра округлыми. Леви внимательно следил за её действиями, восхищаясь красотой тела и изящностью движений. Мужчина пришёл в себя, только когда понял, что девушка уже завела руки за спину, расстёгивая крючки на белье. — Что ты делаешь? Удивлённо произнёс он, тут же отворачиваясь от неё. Да что сегодня нашло на Микасу? Когда он в последний раз касался её — она чуть со стыда не сгорела, и вдруг такое. Её грустный и измученный вид совсем не добавлял сексуальности картине, а только настораживал, и прямо кричал мужчине о том, что то, что она делает, в корне неправильно, и нужно прекратить это любыми способами. — То, чего тебе хочется. Прошептала она у самого его уха. Леви вздрогнул. Он не заметил, как она подошла, но её руки уже обвили его торс, скользя куда-то вниз. Этот жест заставил покраснеть даже самого капитана. Но несмотря на то, что физиология брала своё, и ткань его домашних брюк явно натянулась, голова его оставалась абсолютно чистой. “Почему?”, — крутилось в его голове. С чего она решила, что ему это сейчас нужно? Да и к тому же, сейчас она совсем не выглядела как девушка, которой тоже хотелось близости. В её движениях ярко ощущалась вымученность. Она что, заставляла себя? Спиной он ощущал тепло её обнажённой груди, чувствовал, как скользят по его телу её руки, но головой не чувствовал возбуждения, настолько всё это казалось неправильным. Леви никак не мог понять, что происходило в её голове, и как она пришла к выводу, что нужно сделать именно это. Но и позволить себе воспользоваться ей он не мог. Он не мог даже и подумать о том, чтобы не чувствовать её согласия на всё, что он хотел бы с ней сделать. Нет. Он ни в коем случае не позволит этому случиться так искусственно, и уж тем более, пока не выяснит, действительно ли она этого хочет, или ей снова движет что-то совершенно иное. Он прекрасно знал, насколько хорошо она может управлять своим телом, ведь он так же прекрасно это умел, будучи Аккерманом, и что-то подсказывало ему, что Микаса сейчас делает именно это — просто заставляет своё тело выполнять свои же приказы. Но выяснить наверняка удастся только на холодную голову. Он решительно сбросил с себя её руки и, не оборачиваясь, тихо, но уверенно произнёс: — Оденься немедленно. А затем быстро вышел из комнаты, оставив Микасу в полном замешательстве. Это совершенно не та реакция, которую она от него ожидала. Девушка открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыла его, и от полного бессилия опустилась на колени. Микаса тут же обхватила себя руками, осознав, что всё ещё почти полностью раздета, но так и осталась на полу в полном шоке и непонимании того, что должна делать. То есть, она не годилась даже для этого? С широко раскрытыми от шока глазами, она сидела на полу, прокручивая эту сцену в голове снова и снова. Он просто отверг её. Микаса никак не могла в это поверить. Просто отказался. Скинул её руки с себя и ушёл. Слёзы наполнили её глаза и тяжёлыми каплями посыпались вниз. На что она вообще в таком случае годится? На этот вопрос ответа у неё не было. В который раз она прокляла судьбу за то, что всё, чему она научилась за свою жизнь — убивать титанов, и больше ничего не умела. Она даже так никогда и не высказала свои чувства Эрену, просто струсила. Но теперь, когда она наконец набралась смелости на решительный шаг — её отбросили в сторону. Вот так просто растоптали её чувства. Что ж, видимо, Леви действительно лучше найти более подходящую девушку. Ту, которая сможет дать ему гораздо больше, чем она. И которую ему не захочется так оттолкнуть. Решено. Нужно только собраться с силами. Поднявшись с пола и вытерев слёзы, Микаса быстро оделась, и спустилась вниз.

***

Леви сидел за кухонным столом, полностью ошарашенный произошедшим. Чай и тосты давно остыли, но и аппетита совершенно не было, так что было совсем не страшно, что они постепенно превращаются в лёд. Мужчина всё равно был уверен в том, что есть их уже не будет. Но услышав за спиной скрип половиц ступенек, он тут же подскочил с места, готовый встречать Микасу. Её заплаканное лицо всё ему сказало, и его сердце ёкнуло от горечи за неё. Но она только молча прошла мимо него, садясь за стол, отпивая глоток уже холодного и горького чая. Леви смог выдержать только с минуту тишины. — Да что с тобой такое, чёрт подери? Не молчи! Он не мог спокойно смотреть на её покрасневшие глаза, осунувшийся вид. Он чувствовал какую-то отчаянность во всём, что она сейчас делала, даже несмотря на то, что она просто пила остывший чай. — Я думаю, что мне лучше отсюда уехать. Выдавила она из себя, стараясь не расплакаться вновь. — Почему? Твёрдо спросил Леви, намеренный теперь во что бы то ни стало выяснить, что же заставило её сотворить такое. Микаса всё молчала. Казалось, время остановило свой ход, и мужчина просто стоял и наблюдал за каждым её маленьким действием, но всё ещё ждал от неё ответа. Он знал, что рано или поздно, он его получит. Так и случилось. Девушка не выдержала столь пристального взгляда в свою сторону, и, опустив голову на руки, расплакалась. Слова смешивались со всхлипами, но Леви смог разобрать всё, что она пыталась сказать. — Я совершенно ни на что не гожусь. Я совсем не умею готовить, мои навыки в уборке оставляют желать лучшего, и я подумала, что хотя бы это я смогу сделать для тебя, но… Кажется, тебе лучше подыскать себе другую девушку, с которой тебе не будет противно находиться рядом. Её спина вздрагивала в такт всхлипам, дыхание прерывалось, и всё никак не получалось сказать хоть пару слов, не делая отрывистый вздох. Так Леви и думал. Вернее, думать о том, что она ему сейчас рассказала, он и не собирался. Он и не представлял, насколько важными оказались для неё такие обыденные вещи. Ему и не нужно было от неё ничего, из того, что она назвала. Нахмурившись, он на мгновение задумался над её словами. Неужели он и впрямь дал ей повод думать, что она ему неинтересна? Пускай он не мог такого представить, по крайней мере, намеренно он этого точно не делал, но в своей голове она могла надумать что угодно, и, к его сожалению, иногда её фантазии выходили за все рамки возможного. Он положил свою ладонь на её продолжающую вздрагивать спину и осторожно погладил девушку, стараясь хоть немного успокоить её. — Глупое ты отродье, с чего ты это взяла? Говорил он успокаивающе, но девушка продолжала всхлипывать. — Тебе даже касаться меня противно. Протянула она, будучи абсолютно уверенной в своих словах, даже несмотря на то, что мужчина прямо сейчас делал то, что ему, по мнению Микасы, должно быть противно. — Какая ерунда. Почему ты так решила? — Ты же только что… наверху… Леви тяжело вздохнул. Какая упёртая девчонка. И как ей объяснить, что он от неё и глаз не может отвести, но не в такой ситуации. И как странно звучат её слова после всего, что между ними было. — Послушай, — начал он мягко. — Я не хочу никого, кроме тебя. И я ни за что не променял бы то, что между нами, на какое-то милое личико с талантом к готовке. Я доверяю тебе так, как не доверюсь больше никому, неужели ты этого не чувствуешь? Его ладонь почувствовала, как успокоилось её дыхание. Резкие всхлипы прекратились. Микаса подняла на него своё заплаканное лицо и очень тихо произнесла: — Леви, я так боюсь остаться одна, если ты меня оставишь, я не переживу. Я на всё готова, ты только скажи. Капитан ошарашенно на неё смотрел. Неужели это было настоящей причиной такого её поведения? Она действительно так боится остаться одна? Сердце мужчины сжалось. Он прекрасно понимал её чувства. Он и сам не раз задумывался о том, что будет, если она решит уйти. И ему было больно думать о том, что она так же мучается этим мыслями, изо дня в день боясь того, что это произойдёт. И возможно ей и впрямь это кажется возможным. Капитан убрал руку с её спины, взял со стола чашки с уже явно несъедобным содержимым, и вылил старый, горький чай, тут же ставя вскипятиться чайник со свежей водой. — Ну-ка, взгляни на меня. — произнёс Леви, подходя к девушке. Она неохотно повернула голову в его сторону, но глаза опустила. Ей явно было стыдно. Такого, что она сделала наверху, она не могла себе даже представить. И сейчас, немного успокоившись, его слова начали доходить до неё. Ну конечно, когда у неё на лице было написано, что она не хочет никакой близости, Леви не стал бы трогать её. Она всегда ощущала себя рядом с ним в безопасности, и если бы пару минут назад он не ушёл из комнаты… Вряд ли она смогла бы простить такое ему, а уж тем более себе. Но горечь никак не хотела отступать. Страх одиночества цепко ухватился за её мысли и не желал отпускать. Микаса прекрасно усвоила урок, что как не старайся — удержать человека рядом с собой против его воли не выйдет, хоть она и попыталась сделать это таким глупым, как она теперь поняла, способом. И как она могла подумать, что Леви и впрямь это сделает? Леви, которого она начинала открывать, ни за что так бы с ней не поступил. Тот Леви, который так нежно вытирает её бесконечные слёзы и заботится о ней день изо дня в день, не способен причинить ей такую боль. Да, ей было стыдно взглянуть на него. И она продолжала молчать, сжавшись в комок. Сколько же необдуманных поступков она совершила за свою жизнь. И почему она никогда не могла делать что-то на холодную голову? Её тело слушалось её в любых ситуациях, но разум всегда отказывался работать в рациональную сторону, и чувства часто заставляли её совершать ошибки. Мужчина видел то, как она мучилась, погрузившись в свои мысли, и хотелось просто схватить её крепко-крепко, и не отпускать, пока она не поймёт, что она просто сама напридумывала себе причин для беспокойства, но он знал, что это не поможет. Слишком уж далеко она зашла в своих фантазиях, и даже считает, что ему противны прикосновения к ней. — Я люблю тебя. Такие слова никогда не имели для него особой значимости. Он вообще не любил слова — люди слишком часто бросались ими совершенно ничего не подразумевая, или же нагло обманывая слушателя. Для него единственным показателем верности и правды являлись действия, и только по ним он выбирал друзей. И чего стоят эти слова? Сколько мужчин говорили их женщинам, только ради того, чтобы добиться своих корыстных и низменных целей? Женщины тоже прибегали к таким хитрым уловкам, и в итоге эта фраза потеряла для него всякий смысл и ценность. Но не для Микасы. — Что? Девушка не поверила своим ушам. Правда ли она услышала то, что услышала? Говорит ли это капитан? Она просто уставилась на него блестящими, от ещё невысохших слёз глазами, и не могла поверить, что он действительно это сказал. Мужчина немного помолчал. Да, слова ничего для него не значили, но это не означало, что он не испытывал того, о чём он говорил. Микаса была нужна ему. Он ценил её, и искренне хотел, чтобы она знала и чувствовала это. И видимо, этому могли поспособствовать только слова. Кажется, такие необходимые для него действия были не столь очевидными для неё. Мужчина усмехнулся про себя. Конечно, когда всю жизнь вынуждена получать смешанные сигналы от Эрена, который вроде бы подпускал её к себе, но тут же бросал, но всё же действовал так, чтобы Микаса так и не теряла надежды. Подлый говнюк. Но повторять во второй раз Леви не стал. Быстро сократив расстояние между ними, он впился в её губы, крепко прижимая её тело к себе и зарываясь рукой в её густые, почти абсолютно чёрные волосы. С секунду девушка была в ступоре, но быстро расслабилась и начала отвечать на поцелуй. С некой отчаянностью она вцепилась руками в рубашку Леви, словно желая чувствовать, что он на самом деле здесь, с ней, и это не её разыгравшееся воображение. Услышав, как засвистел закипевший чайник, Леви нехотя отстранился, заправляя за ухо Микасе выбившуюся прядь волос. Теперь она уже не стесняясь заглядывала ему прямо в его глубокие, синие глаза, словно выискивая в них подтверждение его слов. Но мужчина только взял её ладонь в свою, заставляя девушку отпустить рубашку, которую она всё еще сминала пальцами. — Можешь сама убедиться, насколько мне сейчас противно. Сказал он, и Микаса нахмурилась, не совсем понимая, что он имеет ввиду. Но Леви только опустил её руку вниз, заставляя её положить ладонь на образовавшийся на его брюках бугорок. С секунду девушка тупо глядела на него, но осознание того, на чём находится её рука, моментально вернуло её в реальность и заставило её покраснеть до ушей. С громким “ой” она в ту же секунду отдёрнула кисть. — Чай будешь? Усмехаясь спросил Леви, всё ещё удивляясь её непосредственности. Подумать только, что каких-то десять минут назад она полуголая предлагала ему себя, а теперь так смутилась его маленькой шалости. Мужчина был уверен, что так возбуждаться несколько раз в день вредно, но с этим он разберётся как-нибудь потом. Получив короткий кивок от всё ещё красной как рак Микасы, он выключил чайник и приготовил новую порцию чая, заодно подогревая на сковороде холодные тосты. — Леви.. Позвала его девушка. Она и не думала о том, что когда-то услышит эти слова, и уж тем более от капитана. Картинка была слишком удивительной и сюрреалистичной, учитывая то, насколько Леви не любил подбирать слова. Да она и до сих пор порою воспринимала мужчину как командира, и многое было для неё в новинку и иногда казалось странным. И то, что он произнёс эти слова для неё, заставляло сердце биться чаще. Готова ли она была ответить взаимностью? Микасу всё ещё мучали противоречивые чувства, связанные с Эреном, но одно можно было сказать наверняка — они не мешали искренне любить Леви. Только ей ещё никогда не приходилось произносить эти слова в слух, но казалось, что мужчина их и не ждал. Но Микаса просто не могла оставить их без ответа. — Ммм? Промычал мужчина, переворачивая тост. — Я… Я тоже тебя… Запинаясь, начала было Микаса, но он тут же прервал её, махнув рукой. — Не надо. Я сказал это потому, что тебе было нужно это услышать. Я и так вижу, что ты чувствуешь ко мне. Улыбнувшись, сказал Леви, перекладывая тосты на тарелку. Микаса тут же улыбнулась ему в ответ, несмотря на всё то смущение и ощущение стыда, которое она теперь испытывала за то, что сделала. Леви понимал её и без слов и совершенно не сердился на неё. И кажется, что впервые за долгое время, она почувствовала себя действительно счастливой. Поставив обе тарелки и чашки с чаем на стол, Леви присел напротив Микасы, отхлебнув свежего чая. — Давай уже пообедаем. Сегодня скромно, но я всё ещё намерен сходить вечером в ресторан. — Да, приятного аппетита! Довольно ответила Микаса, и глупая улыбка всё никак не хотела сходить с её лица.