Леви быстро расплатился за ужин, пока Микаса переодевалась в тёплую одежду всё в том же кабинете. Удивляясь тому, как легко начал расставаться с деньгами, капитан отметил про себя, что становится обычным городским жителем, ведь приготовив такой ужин дома, он сэкономил бы как минимум половину этой суммы, а вместо этого мужчина отдаёт бешеные деньги за пару блюд да вино. Но впечатления и хорошее настроение Микасы стоили того. Да и ему не помешало выбраться в свет, без девушки он бы до конца жизни просидел дома, не желая социализироваться и контактировать с миром за пределами домашних стен больше, чем было необходимо ради поддержания здорового образа жизни.
Они снова вышли на морозную улицу. Снег уже не падал, было темно и безлюдно. Пара спешила домой, быстро вышагивая по никем не тронутому снегу. Царила атмосфера спокойствия и умиротворения, но это совершенно не мешало им сгорать изнутри от нетерпения коснуться друг друга. Потеряй Леви остатки своего стыда, он добрался бы до девушки прямо в том кабинете управляющего ресторана, но позволить себе такое он не мог. Слишком уж это было неправильно. Да и быть замеченными за чем-то подобным в общественном месте было бы ужасным позором для обоих. Приходилось потерпеть.
Пара продолжала свой путь, совершенно не обращая внимания ни на что вокруг себя. Время от времени они перебрасывались ничего не значащими фразами, стараясь приблизиться друг к другу хотя бы так, но этого было невыносимо мало, и в одном из узких переулков Микаса сдалась. Вокруг не было ни души, а она больше не могла терпеть это расстояние между ними. Не хотела ждать ни секунды дольше.
Резко остановившись и схватив Леви за руку, заставляя его притормозить, она уверенно подалась вперёд. Крепко прижавшись к мужчине, Микаса потянулась за поцелуем. Хотя скорее наклонилась к нему. Но мужчина быстро пресёк это посягательство на своё личное пространство, выпутываясь из её объятий. Как не хотелось ему сейчас того же, что и ей, но на улице было невероятно холодно, и кроме того, что хотелось поскорее оказаться в тепле и уюте, так как отморозить нежные губы девушки не было его целью.
— Какая ты нетерпеливая, Аккерман, — усмехнувшись, сказал Леви, за руку вытягивая её из переулка.
Микаса сама не ожидала от себя такого наплыва чувств, и видимо, как не старалась она отдавать себе отчет в действиях, алкоголь в крови нашёптывал ей делать, как велит сердце, и то, что мужчина таким наглым образом лишил её столь желанного поцелуя, заставило девушку недовольно надуть щёки.
— Не смотри на меня так, будем на морозе целоваться - губы обветрятся, — пробормотал Леви, у которого внутри всё трепетало лишь от мысли о том, что девушка впервые за всё их долгое знакомство почти прямым текстом говорит, что хочет его прямо здесь и сейчас. И наплевать, что на улице мороз.
— Ну и что? — возразила Микаса. Алкоголь в крови тормозил всё рациональное в ней и заставлял всё чувственное выходить наружу, больше не таясь. Пускай ей было неловко открыто проявлять свои чувства, но надо же было когда-то начинать? И если вино подсказывало, что нужно сделать это прямо сейчас — так она и делала.
— Ничего. Будут болеть, тебе ли не знать, — ответил Леви.
Во время службы в разведке на холоде губы часто покрывались коркой, а зачастую болезненно кровоточили из-за сильных морозов и ветров, и добровольно подвергать себя такой ерундовой, но такой неприятной вещи, не хотелось. Да и целоваться будет гораздо приятнее в тёплом доме, подальше от посторонних глаз, где можно будет заняться и ещё чем-нибудь поинтереснее.
Уговорив девушку дотерпеть ещё десять минут их пути, не разжимая рук, Леви и Микаса добрались до своей улицы.
Пара зашла в дом, быстро скидывая с себя шарфы, пальто, обувь и печатки.
Мужчина тут же притянул девушку к себе за талию и, не сдерживая себя, впился в её холодные от уличного мороза, но всё ещё невероятно нежные губы поцелуем. Микаса отвечала с несвойственным ей ранее напором и готовностью, желая прямо сейчас раствориться в моменте и забыть обо всём. Но Леви снова разорвал поцелуй, вызвав недовольный взгляд в свою сторону.
— Иди руки вымой, — сказал мужчина, поднимая с пола пальто.
— Леви! — выкрикнула девушка, не выдержав. Она никогда не была особо капризной, но в этот самый момент ей было откровенно наплевать на одежду, на руки и на что-либо ещё.
— Давай, грязнуля, — усмехнулся капитан, легонько шлёпая девушку по округлым ягодицам.
Пока девушка, пискнув от неожиданности, потирая пострадавшее место, недовольно поднималась на второй этаж, чтобы помыть руки, Леви быстро развесил вещи на крючках. Ему тоже невероятно хотелось поскорее оказаться в объятиях Микасы, но чистоплотность не позволяла ему оставить мокрые от вечернего снега вещи на пока ещё чистом полу. Он бы просто не смог полностью насладиться ситуацией, зная, что на полу останутся мокрые разводы, и на одежде, скорее всего, тоже появятся пятна.
Микаса тем временем вымыла руки, удовлетворив желание этого невероятного чистюли, и просто скинула тёплые вещи, оставшись в своём красивом шёлковом платье. Девушка решила не снимать его лишь для того, чтобы добраться до дома, и просто заправила юбку в брюки, не тратя драгоценное время на переодевания. Босиком прошлёпав по уже остывшим без камина половицам, Аккерман спустилась вниз, не желая дожидаться Леви наверху.
Леви как раз закончил со своей уборкой, и где-то на кухне было слышно журчание воды.
«Всё же какой он ужасно дотошный чистоплюй», — думала Микаса, заходя в комнату. Кажется, от морозного воздуха на улице алкоголь немного выветрился, и смущение Микасы снова вернулось к ней, когда она поймала на себе этот томный взгляд мужчины, вытирающего руки полотенцем.
— Ты просто невероятно выглядишь в этом платье, — произнёс он, спешно подходя к девушке и наклоняя её голову к себе, сминая губы очередным поцелуем. Полотенце полетело куда-то в область раковины.
Очень скоро этого стало мало, и мужчина провёл языком по её губам, приоткрывая их. Девушка сразу поняла, чего он от неё хочет, и, несмотря на всё своё смущение, позволила ему проникнуть языком в её рот. По всему телу прошла волна мурашек, когда мужчина коснулся нёба. От неожиданности и новизны ощущений Микаса громко выдохнула, но не отстранилась.
Она чувствовала, как Леви изучает её рот своим языком, и как всё тело покрывается мурашками от этого странного, но приятного чувства. В свою очередь, она также попыталась скользнуть внутрь, переплетая их плоть, но выходило неуклюже и неумело, и окончательно смутившись своей неопытности, она разорвала поцелуй, наблюдая за тем, как между ними растягивается тонкая ниточка слюны.
— В чём дело? — нахмурившись, спросил капитан, желая продолжить начатое.
— М… Просто я не умею, — смущённо пробормотала девушка.
— Я всё ещё помню, что несмотря на твой скверный характер — ты прекрасная ученица, — ответил он, ссылаясь на её успехи в тренировках разведки.
И мужчина, не утруждая себя такими ненужными сейчас разговорами, подхватил Микасу на руки, сажая девушку на кухонный стол. Леви приподнял её длинное шёлковое платье, открывая прекрасные пухлые бёдра, освобождая для себя пространство между ног.
От неожиданности девушка ахнула, не переставая удивляться тому, насколько легко ему было это сделать. Микаса прекрасно осознавала, что с её ростом и количеством мышц была тяжёлой, и что Леви сильно ниже, и будь на его месте другой мужчина, он просто не смог бы поднять девушку. Но казалось, что для Леви она, словно пёрышко, Аккерман даже не заметила напряжения в его теле.
Но капитан не позволил ей слишком долго думать об этом. Снова прижав девушку к себе, он целовал её, пока хватало дыхания, чтобы затем сделать отрывистый вздох и продолжить столь приятное занятие.
Леви не ожидал, что после утренней истерики она будет готова к такому, но казалось, что ей действительно было сейчас хорошо с ним, и это распаляло его ещё больше. Он бы непременно почувствовал, будь что-то не так. Она казалась такой расслабленной и спокойной, разве что смущённой, и он чувствовал, что ей комфортно быть с ним.
Но вскоре поцелуи ему надоели, и мужчина решил перейти к более активным действиям. На кухне, даже несмотря на нерастопленный камин, становилось душно, и Леви скинул с себя пиджак, оставаясь в одной рубашке и галстуке.
Вид того, как мужчина снимает перед ней этот незатейливый предмет одежды, по неизвестной причине показался ей таким привлекательным, что она не могла отвести взгляда, рассматривая каждое его движение, но капитан, бросив пиджак на стол, пообещав себе, что обязательно протрёт поверхность позже, вернулся к Микасе.
Он нежно целовал её шею, осторожно посасывая кожу, чтобы не оставить на ней отметин, и девушка не смогла сдержать тихого стона, настолько это было приятно. Алкоголь расслаблял и не давал ей слишком много думать о происходящем, поэтому она всецело отдавалась чувствам. Мужчина так тесно жался к ней, что девушка своим телом ощущала, насколько тесны ему брюки, но предпочитала не задумываться о том, что это такое твёрдое и горячее трётся об неё, пока не пришло время. Микаса не знала, чем всё закончится, её тело трепетало в его руках, но всё же Аккерман не была уверена на все сто, что хотела бы этого прямо сейчас и вот так.
Леви радовало, что его незатейливые действия приносят ей удовольствие, но ему хотелось большего. Руками он ещё выше приподнял её платье, проводя ладонями по нежной коже бедер, чувствуя, как она подрагивает от его прикосновений.
Капитан не спешил, растягивая этот момент насколько это возможно, словно это было сном, после которого никак не хотелось просыпаться. Он ласкал её бархатистую кожу шеи, целовал нежные губы и не верил, что это всё взаправду, что это Микаса сейчас так откровенно сидит на столе, отвечая на его ласки, и не собирается внезапно придумать какую-то совершенно невнятную отговорку и ускользнуть.
Ладонью он провёл по ткани платья на её груди, чувствуя, как напрягаются соски под его пальцами, и, следуя какому-то странному порыву, Леви осторожно прикусил один через ткань.
— Ах, — выдохнула девушка, руками опираясь о стол сзади себя, выгибая спину и откидывая голову, наполняясь новыми приятными ощущениями.
Терпеть Аккерман больше не мог. Её смущённый вид вызывал пожар в его груди и других, уже давно затвердевших частях тела, и мужчина наконец решил избавить себя от ремня. Микаса приподнялась обратно и встретилась с ним взглядом, когда он с металлическим лязгом отстёгивал пряжку, и в её глазах проскочило какое-то почти незаметное сомнение. Всё её тело напряглось, и она поджала ноги, смущённо сводя вместе колени.
— Волнуешься? — поинтересовался Леви, видя её замешательство.
— Есть немного, — ответила она с дрожанием в голосе, и Леви это не понравилось.
— Что-то не так?
Его тон был настойчивым, но одновременно и мягким. Всё происходящее было довольно щепетильной темой, в особенности для Микасы, и Леви не хотелось давить на неё, если она не чувствовала себя готовой. Всё же девушка была немного пьяна, и может она просто не знала как сказать, что сегодня не совсем тот день. Это, конечно, сильно бы расстроило Аккермана, но давить на неё он бы не стал. У них есть всё время в мире, чтобы привыкнуть друг к другу.
— Я… не знаю.
Микаса заметно поникла. Она не могла понять, как объяснить ему то чувство, которое копошилось внутри. Сейчас с ним ей было очень хорошо, и она бы ни за что не хотела, чтобы это кончалось, но в то же время Микаса прекрасно понимала, что теперь Леви нужно будет что-то большее, чем поцелуи и объятия, а дать это она была… Нет, не то, что бы не готова. Просто сейчас было как-то страшно. У неё ни разу в жизни не было такого опыта, а Леви всё ещё представлялся в её голове в образе капитана в своей идеально-отглаженной военной форме, и чувствуя эту атмосферу, когда он снова был сильнее и опытнее её, желание продолжать пропадало. Она не могла понять, как объяснить то, что ей было до жути страшно бросаться в эту неизвестность прямо сейчас под воздействием вина. Девушка хотела бы, чтобы это произошло, когда её сознание будет чистым, когда она будет уверена, что желает этого сама, и это не алкоголь в крови подталкивает её на такие поступки.
— Просто я чувствую, что перебрала с вином, — всё же призналась Микаса, смущённо отводя взгляд в сторону.
Аккерман услышал то, чего так не хотел. Что ж, несмотря на всё его желание взять её прямо сейчас и на этом чёртовом столе, на котором ничего не выходит уже второй раз, заставлять девушку он не будет. Леви желал, чтобы она хотела его, и было бы неплохо, чтобы об этом ей говорил здравый ум, а не алкоголь. Ему до чёртиков не хотелось прерываться прямо сейчас, и в его голове быстро завертелись варианты того, что ещё можно сделать. Но ремень он всё-таки снял, откладывая его в сторону. Только лишь потому, что с ним плотно прилегающие к паху брюки давили невыносимо, и если никакой разрядки от девушки ему сегодня не светит, это не означало, что нельзя попробовать что-то другое. И было бы неплохо, если бы при этом на него ничего не давило.
— Я всё ещё хочу сделать для тебя кое-что, — произнёс мужчина, поглядывая на смущённую девушку. — Если, конечно, ты не против.
Он посмотрел на неё, встретив смущённый взгляд её светлых серых глаз, и с нетерпением ждал ответа. Ему всё же тоже не хотелось слишком долго находиться с эрекцией в брюках.
— А ты в штанах останешься? — наивно спросила она, и Леви не смог сдержать улыбки.
— Как скажешь, — пожал плечами мужчина.
Микаса кивнула, дав своё согласие, и действия Леви не заставили себя долго ждать. Капитан провёл своими длинными пальцами по бедру девушки, нежно поглаживая её ногу, пытаясь на языке тела пояснить, что не собирается делать ничего плохого, надеясь, что это немного расслабит её.
Микаса внимательно следила за каждым его ловким, почти кошачьим движением, хоть ей и было всё это в новинку, и становилось совсем уж неловко, но интерес брал своё — ей хотелось видеть, что он собирается с ней делать.
Капитан ладонью нырнул под бедро Микасы, приподнял одну из её сильных, но стройных ножек, и закинул себе на плечо, придерживая, чтобы Микаса не догадалась её передвинуть, заставляя девушку опираться не на полные руки, а прилечь на локти. Леви тут же поспешил оставить лёгкую дорожку из поцелуев на светлой, напоминающий фарфор, коже девушки.
Такое откровенное положение на столе заставило Микасу отвести взгляд. Теперь мужчине было видно всё, что находилось у неё под платьем, и он так близко подбирался к этому месту, что ей просто захотелось быстро забрать свою многострадальную конечность из цепких лап капитана и постыдно ретироваться со стола. Но в то же время его прикосновения, поцелуи и поглаживания были такими приятными, что хотелось чувствовать их всё больше и больше. Она была удивлена тому, что совершенно не возражает из-за того, что капитан трогает её, где ему вздумается, хотя он делал это так осторожно, нежно и аккуратно, что Микаса просто не могла сопротивляться.
Неожиданной и новой стала для неё и ещё одна вещь — горячее ощущение внизу живота, тепло которого всё усиливалось от каждого поцелуя. Какое-то приятно тянущее чувство нарастало по мере того, как мужчина прокладывал дорожку из поцелуев ближе к её белью. Даже её дыхание участилось и стало каким-то отрывистым и мелким, словно теперь получалось дышать только ключицами.
Подрагивая от каждого нового прикосновения где-то внизу, девушка почувствовала, будто что-то потекло прямо из неё, и она тут же непроизвольно дёрнулась, пытаясь сжать ноги. Слишком уж хорошо она помнила это странное липкое ощущение, и хоть сейчас уже не то время месяца, одна мысль о повторении недавней ситуации приводила её в ужас.
Однако, Леви уже подобрался к её нижнему белью, с удовольствием отмечая, насколько разрослось на нём влажное пятнышко, которое Микаса в своих мыслях спутала с чем-то другим. Он даже не обратил особое внимание на её шевеления, списывая всё на неловкость, и ему уже поскорее захотелось избавить девушку от этой симпатичной, но совершенно ненужной сейчас детали гардероба.
Капитан распрямился, заставив Микасу полностью лечь на стол, и девушка от неожиданности ахнула. Но долго раздумывать над этим событием ей не пришлось. Мужчина тут же навис над ней, даря новый чувственный поцелуй, одновременно запуская руку под платье, сжимая её бедро. Девушка попыталась выдохнуть часть воздуха, спёртого в лёгких через нос, но вместо этого из груди вырвался стон. Она обхватила его теперь свободными руками за шею, ближе притягивая к себе, и уже сама гораздо настойчивее углубила поцелуй. Леви сразу понял, что двигается в нужном направлении, и что ей сейчас действительно хорошо. И пускай даже она лишь касалась его тела и дарила нежные поцелуи, мужчине казалось, что он кончит лишь от её лёгких прикосновений.
Но о себе он ещё успеет позаботиться, долгая прелюдия только усиливала ощущения, делая их ярче и приятнее.
Не долго думая, Леви запустил оставшуюся свободную руку в нижнее бельё Микасы, заставляя её широко распахнуть глаза и разорвать поцелуй.
— Что ты делаешь? — не удержалась она и всё же задала волнующий её всё это время вопрос.
Аккерман ведь так и не рассказал ей о том, что будет делать с ней, и пускай сейчас ей было хорошо, но какие-то обрывки от подслушанных разговоров о том, что первый раз — это болезненная и неприятная штука, заставляли напрячься и более внимательно относиться к своим ощущениям. Она не могла взять в толк, почему просто не получалось расслабиться и не дёргаться из-за каждого его нового прикосновения. Головой Микаса прекрасно понимала, что Леви никогда не сделает ей ничего плохого, но тело слушаться отказывалось, сопротивляясь новым ощущениям. Слишком уж она привыкла брать полный контроль над ситуацией, а теперь она оказывалась в таком положении, что её судьба на ближайший час целиком и полностью зависела от нависающего сверху мужчины.
Капитан нахмурился, думая что ей сказать, но в голову ничего не пришло. Если он назовёт вещи своими именами, то от этого ничего не изменится. Вряд ли она вообще слышала такое слово, а вдаваться в объяснения сейчас хотелось меньше всего.
— Аккерман, ты всё такая же недоверчивая, как и в разведке, — произнёс Леви без нажима, просто понадеявшись на то, что девушка не заставит его давать пояснения каждому своему действию. К тому же, собственные ощущения в брюках тоже не давали покоя, и хотелось поскорее решить и эту проблему.
Микаса всё ещё была не удовлетворена этим ответом, и хотя она понимала, что Леви точно не будет делать что-то, что ей не понравится, стоило только сказать, но было как-то неуютно и, стыдно признаться, немного страшно. И Аккерман не знала, как ей объяснить капитану свои чувства так, чтобы он не расхохотался в ту же секунду. Но если промолчать, то всё просто закончится, и кто его знает, когда Микаса найдёт в себе силы попробовать подобное. Оставалось лишь признаться, понадеявшись на то, что Леви её поймёт.
— Я боюсь, что будет больно, — на выдохе сообщила Микаса, отводя взгляд в сторону.
Да, она постоянно летела в самое пекло, терпела порезы, ушибы, переломы, и это никогда не останавливало её от помощи близким и любимым, но сейчас ситуация была совершенно иной. То, чем они сейчас занимались, никому не спасало жизнь, и терпеть что-то просто так ужасно не хотелось, и девушка незаметно для себя напрягалась, представляя, что боль появится прямо внутри неё. Да, пускай в разведке даже сломанные ребра не могли заставить её отдохнуть, пока другие работают, но сейчас ей было просто по-женски страшно, и смотреть в этот момент в глаза мужчине она просто не могла, сгорая от стыда за то, что она всё-таки чего-то боится, и что пришлось в этом признаться в такой момент.
— Глупое ты отродье, — выдал мужчина своё любимое прозвище, которое теперь звучало невероятно мило, хотя всегда казалось до жути грубым. — Я не сделаю ничего, что может причинить боль, обещаю. Если это и впрямь то, что тебя смущает.
Её реплика и впрямь удивила Леви. Он прекрасно помнил, насколько наплевать ей было на большинство своих ранений. Микаса словно не замечала их. И только сейчас мужчина подумал о том, что вполне вероятно она снова прятала свои чувства, только чтобы лишний раз не попадать в поле зрения командования, которое из-за болезни могло отстранить её от вылазок. Наверняка тогда даже мысль о том, чтобы не быть рядом с Эреном, повергала её в такой ужас, что девушка была готова на любые жертвы, лишь бы защищать его.
Но Леви быстро отбросил мысли о парне, слишком многим поломавшим жизнь, и сконцентрировался на гораздо более важной задаче. Задача лишь недоверчиво поглядывала на него своими красивыми глазами, думая, что ответить.
— Извини, я просто очень волнуюсь. Ты уже, наверное, раз сто пожалел, что мы вообще начали, — произнесла Микаса, не зная, куда бы деться от его взгляда.
Она не хотела вот так всё оборвать прямо сейчас, но стыд, неловкость, неопытность и какое-то странное внутреннее чувство страха перед чем-то настолько откровенным не давало ей даже правильно объяснить мужчине, что именно её тревожит.
— Ерунда. Если ты не хочешь, просто скажи, — Леви провёл рукой по её оголённому плечу, стараясь показать, что даже если она не решится на дальнейшие действия, то ничего страшного не произойдёт.
— Нет. Всё нормально, — девушка улыбнулась, всё же находя в себе силы взглянуть ему в глаза.
Проблема была лишь в её нерешительности, и ей бы очень не хотелось, чтобы Леви думал, что делает что-то не то. Ей нравились лёгкие прикосновения и такие горячие поцелуи, да и это занятие было для неё чем-то, чего она никогда не испытывала. Девушке было поистине интересно, что же он в итоге собирается сделать.
— Точно?
— Точно! — со смешком ответила Микаса, наблюдая за его взволнованным выражением лица.
И всё же девушка выбрала правильного человека. Она никогда бы не подумала, что Леви может быть настолько милым, нежным и внимательным. По тому, как он вёл себя в армии, об этом было невозможно догадаться. Но с каждым днём он всё чаще показывал свою более человечную сторону, и хоть это и было непривычно, но Микасе это нравилось гораздо больше, чем бесконечно грубое поведение мужчины.
Убедившись в том, что девушка точно не сбежит через секунду, Леви, пробираясь через страхи и её странную неуверенность в себе, добрался наконец до места, скрываемого тонкой тканью нижнего белья, и с удовольствием отметил, насколько там было влажно. Пускай многие проявления человеческого организма были для мужчины знатной мерзостью, но сейчас он мог отодвинуть свою неприязнь на задний план, понимая, что это всего лишь ответ девушки на его же ласки.
Мужчина медленно провёл средним пальцем по бархатистой коже, проникая меж складок, опускаясь в самый низ, и так же медленно повёл вверх. Микаса ахнула, как только он коснулся чувствительной точки, которая уже слегка пульсировала, только подтверждая возбуждение девушки.
Его пальцы, конечно, неплохо справились бы с работой, но так было неинтересно, и можно было оставить это как-нибудь на потом. К тому же, Леви был уверен, что то, что он собирается сделать, понравится Микасе больше.
Леви ненадолго прервался, но только чтобы потянуть бельё юной Аккерман на себя, заставляя её приподнять бёдра. Он быстро стянул чёрную ткань с девушки, хоть ему и пришлось для этого спустить её ногу с себя, но мужчина скоро вернулся в изначальное положение. Жестом заставив пунцовую девушку отодвинуться чуть дальше от края стола, он склонился над ней, языком проходясь по чувствительной коже.
Микаса не знала, куда деть себя. Смесь стыда и интереса создавала необычный коктейль из чувств и эмоций, и то, что сам Леви Аккерман не побрезговал лизнуть её
там, заставляло её сердце биться чаще.
Мужчина, долго не раздумывая, приложил ладонь к лону девушки, пальцами раздвигая кожу, придерживая её так, что бы искомая чувствительная горошинка осталась на виду. Леви внезапно дунул на неё, заставив Микасу вздрогнуть от неожиданности и прохлады. Холодный поток воздуха защекотал нервные окончания, добавляя ранее неизведанных ощущений.
Микаса никогда не пробовала лезть туда руками, или чем бы то ни было. Пускай другие девушки иногда перешёптывались на этот счёт, но Аккерман было стыдно даже подумать о таком. Да и к тому же, она почти никогда не оставалась наедине с собой, так что с изучением себя приходилось подождать. Ещё и эти бесконечные битвы, сражения, тренировки — какого-то желания попробовать такое просто не было. Да и Микаса надеялась на скорое появление Эрена в её жизни, а уже с ним… Но жизнь повернулась к ней совсем другой и крайне неожиданной стороной, и у её ног оказался совершенно другой человек. Впрочем, она могла с уверенностью назвать себя счастливой. С Леви было хорошо, безопасно. Микаса чувствовала, что он сделает всё для того, чтобы она чувствовала себя с ним как можно лучше, и девушка была готова принять это. Кроме того, ей хотелось дать ему это самой. Поэтому, несмотря на стыд и всё непокидающее чувство неловкости, она осталась с ним здесь, потому что это казалось чем-то правильным. Леви всегда думал о ней, всегда заботился о её комфорте, это было видно даже теперь. Аккерман ведь ничего не делала для него прямо сейчас, а он и не настаивал. И Микаса впервые осознала, что не хотела бы видеть на его месте кого-то ещё. Даже Эрена.
Язык капитана легко скользнул по клитору, и тело Микасы непроизвольно дёрнулось. Леви снова провёл по нему языком, чувствуя, как слегка подрагивает чувствительная кожа, как учащается её пульс. Сначала медленно, позволяя девушке прочувствовать ощущения, затем чуть быстрее. Язык мужчины скользил по клубочку нервных окончаний. Микаса показалась ему, на удивление, сладкой, и, как бы странно это не звучало для него самого, но всё происходящее заводило и накаляло до предела. Леви ни за что в жизни не стал бы заниматься таким с кем-то ещё. В его жизни не было таких девушек, которых действительно хотелось попробовать на вкус. У него было хорошее представление о том, что и как нужно делать, но практические навыки получить он не успел. Слишком уж противно было заниматься таким с не особо знакомыми женщинами. Но сейчас перед ним была Микаса. Его Микаса, которая пробыла рядом с ним в качестве подчинённой почти пять лет, они всегда были рядом, и даже если не думали друг о друге в романтическом плане, то точно признавали то, что им довольно комфортно вместе как напарникам, несмотря на первые ссоры и неприязнь. И сейчас Леви был готов постараться доставить ей удовольствие, пробуя ориентироваться по её ощущениям.
Дыхание Микасы участилось, сердце забилось быстрее, в самом низу живота возникло такое ощущение, словно туда положили что-то очень тёплое. Тело напрягалось и расслаблялось в такт движениям языка, и вскоре девушка уже не могла сдерживать редкие стоны, вырывающиеся из груди.
Сама удивляясь своей неожиданной раскрепощённости, она запустила руку в его волосы, сжимая их, и кончиками пальцев ощущая гладкость и мягкость.
Леви почувствовал, что пора начать двигаться быстрее. Его слюна и смазка самой девушки помогали языку легко скользить по чувствительной коже, и накатывающие волны удовольствия заставили Микасу откинуть голову назад и выдохнуть с ещё одним стоном.
Аккерман продолжал ускоряться, чувствуя, как учащается и пульс девушки. Её дыхание уже совсем сбилось, стало нечётким и отрывистым, похожим лишь на короткие вздохи. Она уже не могла дышать полной грудью, чувствуя, как начинает гореть низ живота, и как напрягается её лоно, сжимаясь и разжимаясь в такт движениям языка.
Девушка чувствовала, как мужчина иногда меняет направление, как он чуть сильнее или чуть нежнее надавливает на клитор, то лишь легонько проводя по нему кончиком языка, то полностью покрывая его губами, аккуратно посасывая. Ощущения были до невозможности приятными, необычными, новыми, и каждое его движение то давало ей передышку, то электрическим разрядом проходило сквозь неё. Казалось, что Леви чувствовал всё, что происходило с ней, он явно подстраивался под неё, находя нужный угол, нажатие, скорость, стараясь делать лишь то, на что реагировало её тело.
Микасу сейчас можно было прочесть, как открытую книгу. Он легко считывал её, понимая, что ей нравится больше. Конечно, проще всего было бы просто спросить, но капитан боялся спугнуть ту атмосферу, которую он так усердно создавал теперь. Да и это явно не последний раз, когда он будет заниматься чем-то подобным. Еще успеют наговориться. К тому же, Леви никогда не спрашивал её, трогала ли она себя сама хоть когда-нибудь, и что-то ему подсказывало, что даже если бы он задал этот вопрос, то либо смутил бы её до чёртиков, либо получил бы отрицательный ответ. Ничего из этого не могло ему помочь в том, чтобы довести девушку до пика.
Понимая, что языком достаточно быстро двигаться не получается, капитан оставил эту затею, какой бы интересной она ему не казалась и, вытерев губы тыльной стороной ладони, за бёдра подтянул девушку к себе, впиваясь в неё очередным поцелуем, запуская руку под её платье, снова нащупывая клитор. Леви быстро задвигал пальцами, легко потирая чувствительную точку, ощущая, как девушка начинает подрагивать от каждого нового движения. Уловив её ритм, он играл с её чувствами, то настойчивее, то нежнее касаясь клитора.
Она стонала ему прямо в губы, выгибаясь навстречу его рукам, ощущая, как то место становится всё горячее и горячее. Это странное чувство граничило с щекоткой, но в то же время было невероятно приятным. И это нарастание напряжения словно испытывало её на прочность. А мужчина в свою очередь, вместо того, чтобы закончить эту сладкую пытку, лишь дразнил её, то замедляя, то снова ускоряя темп.
Стоны Микасы превратились в полувсхлипы-полувзхдохи, когда она почувствовала, что вот-вот это напряжение достигнет своего пика. Ей казалось, что когда это произойдёт — она просто взорвётся. Одновременно хотелось, чтобы капитан продолжал это до бесконечности, а с другой, тело мечтало избавиться от накопившегося напряжения в ту же секунду.
Аккерман уже не могла контролировать свои движения, она жалась к Леви так сильно, как позволяло ей пространство, и всё пыталась сжать ноги, чувствуя, что эта невыносимо приятная пульсация в теле вот-вот разобьёт её на тысячи маленьких осколков. Но капитан крепко придерживал её вторую ногу, не позволяя ей кончить так быстро.
Понимая, что она уже почти совсем не контролирует себя от переизбытка чувств, Леви задал определённый ритм, окончив эту сладкую пытку. Ощущая, как девушка задрожала всем телом, капитан ещё немного ускорил темп, доводя её до пика.
Микаса больше не могла терпеть этот жар, растекающийся вверх от низа живота и эти странные покалывания, которые лишь усиливались с каждым движением, и в какой-то момент она мелко дёрнулась навстречу мужчине, выгибая спину, будто грозная кошка, и, чувствуя, как сжимается всё её нутро, как подрагивают мышцы пресса, заставляя её сгибаться, громко выдохнула, вновь опустившись на стол, ощущая, словно из неё снова что-то вытекает.
Какое-то время она не понимала, что с ней произошло, только ощущала приятную дрожь во всём теле. Было так хорошо, что она закрыла глаза и свела брови, силясь удержать это ощущение как можно дольше. По всему организму проходила приятная тёплая волна дрожи, никак не желающая уняться.
Леви тоже прекрасно чувствовал, что происходит. Его рука всё ещё находилась между ног девушки, и ощущала, как её мышцы сокращаются вместе с ритмом биения сердца, настолько ярко он чувствовал пальцами её пульс.
Микаса ещё раз слабо дёрнулась, когда Леви случайно задел клитор, вытаскивая пальцы.
Мужчина, ненадолго оставив девушку, чтобы она пришла в себя, быстро вымыл руки, одна из которых, казалось, уже и так побывала в каком-то водоёме.
— Эй, ты как? — поинтересовался наконец мужчина, наблюдая за тем, как девушка всё ещё лежит на том же месте, где он её и оставил, то открывая, то закрывая рот, в попытке что-то сказать.
Эрекция в брюках всё напоминала о себе, и Леви уже в который раз убедился в силе своего духа. Нет, наброситься на неё, словно животное, он бы не посмел, хотя очень хотелось. Сейчас Микаса была ещё прекраснее — раскрасневшаяся, румяная, с пухлыми зацелованными губами, в довольно недвусмысленной позе лежащая на столе, подрагивающая от удовольствия, которое ей доставил он сам. Но Леви пообещал, что не будет трогать её сегодня, и как не манила его её красота — он своё слово сдержит.
Девушка привстала на локтях, поджимая ноги под себя и, случайно проведя одной из них по влажному пятнышку на столе, поморщилась. Немножко растрёпанная, со свалившейся бретелькой с плеча, она потянула платье вниз, скрывая всё, что было под ним, и теперь выглядела какой-то растерянной.
— Я не думала, что это так… так… — она задумалась, стараясь подобрать нужное слово. — Хорошо.
Девушка тут же закрыла краснеющее лицо руками, и опустилась обратно на стол.
Как же ей было стыдно понимать, что сейчас произошло. Она и подумать не могла, что её тело может чувствовать такое. Да еще и Леви со своими вопросами. Ему что, не видно, что с ней? Захотелось немедленно вскочить со стола и скрыться в комнате, только чтобы не пересечься с ним взглядом. Да и что она теперь должна сказать? «Спасибо» прозвучало бы откровенно глупо, поэтому она лишь продолжала лежать на столе, надеясь, что тот не сломается под её тяжестью.
Леви лишь усмехнулся такой реакции, не думая, что такая простая вещь ей настолько понравится. Он, конечно, предполагал, что она смутится, но это всё равно выглядело забавно и мило.
— Как належишься, не забудь сходить помыться, — произнёс мужчина, хлопая её по коленке. — Погляди, какой беспорядок ты тут устроила, — теперь уже Леви поглядывал на то самое влажное пятнышко на столе, и внутри боролись отвращение и осознание причины его появления. — Ладно. Уберусь, как помоюсь сам.
— Леви, я тебя прошу, избавь меня от своих комментариев, иначе я сквозь землю провалюсь, — почти шёпотом пропищала юная Аккерман, не желая даже взглянуть на капитана, сотворившего с ней такое.
Мужчину не нужно было просить дважды. Он лишь хмыкнул на её забавную просьбу и отправился наверх в душ.
***
Наконец скинув с себя одежду, мужчина вошёл в душевую кабинку, открывая воду. Тёплые струи омывали его тело, обтекая каждый мелкий шрам, каждую старую царапинку, но мысли мужчины были совсем не здесь, не с ним, не в душе. Сейчас он мог думать лишь о том, как горячо выглядела Микаса, раскрасневшаяся и со сбитым дыханием. Ещё и на столе. К тому же, предстояло ещё протереть его после пиджака от кое-каких пятнышек. Картинка произошедшего никогда не выйдет из его головы, казалось, что он ещё долго будет вспоминать её прекрасный вид. Но кроме того, сейчас его мучило кое-что ещё. Эрекция всё никак не сходила, подогреваемая образами в голове. Эти несколько минут наедине с девушкой заставили его вспомнить о том, как хороша близость с другим человеком. Он никогда не испытывал такого сильного влечения к кому-либо ещё, и было ужасно трудно удержать себя от того, чтобы всё-таки воспользоваться её расслабленностью и доверчивостью. Микаса наверняка позволила бы ему сделать это, но Леви не смог бы больше смотреть ей в глаза после такого. Она совсем недавно была так разбита, ей было так плохо и больно, ещё и по причине его молчания, что теперь Леви просто не мог даже допустить мысли о том, чтобы как-то на неё надавить. Но эрекция была настолько сильной, что почти вызывала боль, и единственным его желанием сейчас было оказаться внутри девушки. Чувствовать её тепло, то, как сомкнётся её лоно вокруг него, и окончательно отключить голову.
Но он всё ещё стоял под струями воды в душе, понимая, что придётся сбросить это напряжение своими силами. Смирившись с этой участью, но понимая, что ждать, пока эрекция пройдёт сама уже невыносимо, особенно, когда голова забита лишь Микасой, мужчина, вздохнув, обхватил руками мокрый от воды член у самого основания, проводя рукой снизу вверх, указательным пальцем задевая чувствительную уздечку, вызывая в своём теле приятную волну возросшего возбуждения. Мурашки тут же пробежали по его коже, когда он посильнее сжал орган в руках и медленно задвигал кистью.
Леви шикнул от внезапной волны удовольствия, прокатившейся по телу. Ему даже не нужно было разогревать себя, он уже был готов взорваться от переизбытка ощущений, и ему пришлось второй рукой опереться о кафель стены. Настолько хорошо ему сейчас было.
Когда он в последний раз вообще занимался мастурбацией? Он уже и вспомнить не мог. Было совсем не до этого. На войне будни так выматывали его, что хотелось лишь рухнуть в своё кресло, и на пару часов забытья перестать думать о всех тех ужасах, которые ему приходилось видеть на постоянной основе. Может быть несколько раз за всё время у него находилась пара по-настоящему ничем не обременённых часов наедине с собой, и сброс сексуального напряжения — было последним делом в списке его желаний на свободный денёк. А сейчас, когда война закончилась, на него напали какая-то апатия и безразличие ко всему, что напрямую не касалось ни его, ни девушки. Да и желание странным образом появлялось лишь при виде её, и тогда он понимал, что должно пройти не мало времени, прежде чем он действительно сможет заслужить её доверие, если она вообще могла как-то заинтересоваться им сильнее, чем просто как старым боевым товарищем со своими историями горя. Но чудесным образом они тянулись друг к другу, и этот едва различимый огонёк интереса лишь недавно превратился в искорку, теперь разразившись огнём любви.
Благодаря мыслям о Микасе, мужчине потребовалась лишь пара резких движений рукой, чтобы кончить на плитку, с которой всё тут же смывало водой.
Леви отрывисто дышал, пытаясь понять, в какой момент жизни он повернул не туда. Как вышло то, что он начал настолько заботиться о женщине, что пришлось банально передёрнуть в душе. Но надо было признать, что принуждение — это не в его стиле, да и Микаса была совершенно особенной женщиной. Ради её комфорта он был готов пойти и на такое. Всё же он не животное, чтобы не быть способным на самоконтроль и дисциплину. Да и Аккерман, как оказалось, не так уж и против подобных перфомансов, а это означало, что ждать ему придётся недолго. Хотя он был готов терпеть даже вечность, лишь бы только она оставалась рядом с ним.
Аккерман быстро помылся, смывая с себя остатки возбуждения, и вышел из душа.
***
Микаса так и оставалась лежать на столе, прикрывая руками лицо, пока не услышала, как в ванной комнате полилась вода. Лишь тогда она смогла взять себя в руки и хотя бы встать с многострадального предмета мебели.
«И почему Леви так нравится этот стол?», — думала она про себя, совершенно не понимая, почему нельзя было заниматься всем этим где-нибудь на диване. Да и вообще, у них целые две кровати, почему именно кухня?
Девушка всё размышляла на этот счёт, не решаясь отправиться в душ следом за Леви. В голове крутилось множество мыслей: от удивления, что она позволила такое с собой сделать, до странного осознания того, что ей хотелось ещё. Микаса даже не догадывалась о том, что это может быть настолько приятно, сама-то она никогда не пробывала этим заниматься. Теперь ей стало ясно, от чего об этих вещах так много разговаривают. Понятное дело, эти непередаваемые ощущения просто заслуживали того, чтобы быть высказанными.
Правда подруг, как таковых, с которыми это можно было бы обсудить, не было у Микасы ни тогда, ни теперь. Только Саша, да и то, девушка ни за что не стала бы говорить с ней на эту тему, никогда между ними не было таких разговоров, и она не могла представить, что бы они как-то к этому пришли. Саше было наплевать на отношения полов ещё больше, чем Микасе. Получалось, что сейчас единственным человеком, который был ей настолько близок, чтобы высказать свои мысли, был Леви. Но говорить об этом прямо сейчас она точно не станет. Стыдно до чёртиков.
Микаса часто думала о том, как она поведёт себя, когда что-то подобное произойдёт, считала, что будет много думать об Эрене, предполагала, что будет чувствовать себя какой-то предательницей, но ничего даже похожего на это чувство она не испытывала. Казалось, что она не смогла бы так спокойно позволить мужчине делать всё, что вздумается, но она позволила. И ей это безумно понравилось. Вряд ли её сводный брат был бы так внимателен к ней. Зная его темперамент, он поскорее бы перешёл к более активным действиям, но и к нему Микасе хотелось бы для начала привыкнуть. Хотя она не знала, как это могло бы быть на самом деле, лишь догадывалась. Но сердце подсказывало, что Эрен не стал бы так аккуратно относиться к её чувствам. Он никогда не пытался смягчиться ради неё.
Впервые Микаса почувствовала, что мысли об Эрене почти не вызывают в ней резких эмоций. Она немного злилась, и в груди покалывало, но расплакаться прямо здесь и сейчас не хотелось, хотя всевозможные чувства теперь бурлили в ней, и её состояние нельзя было назвать стабильным.
Она обратила внимание на мир вокруг неё, только когда услышала звук отщёлкивающейся щеколды на двери ванной комнаты, и поняла, что минимум несколько минут сидит в этом состоянии отрешенности и задумчивости, с платьем и бельём, которые было бы неплохо хотя бы бросить в стирку, и с собой, которую было бы неплохо отмыть в душе.
Мужчина в полотенце на бедрах, с каплями воды, стекающими с влажных волос прямо по рельефному торсу, выглядывающий с лестницы на второй этаж, сразу же приковал внимание девушки, всё ещё пребывающей в состоянии некоторого возбуждения. В который раз она посмотрела на Леви по-новому, не как на капитана, не как на соседа или даже друга, теперь она отчётливо понимала, Аккерман — это её мужчина. И от этой мысли уже успокоившееся сердце пропустило удар и защемило от нежности и приятного чувства обретения кого-то родного в этом жестоком и холодном мире.
— Мне тебя самому что ли мыть? — строго спросил капитан, разглядывая девушку, которая всё ещё стояла у стола. А ведь ему ещё предстояло его протереть!
— Иду, — коротко ответила Микаса, глупо улыбаясь. Его некоторая серьёзность умиляла её, заставляла вспомнить то, какой огромный путь они прошли. Все те годы они лишь работали бок о бок, даже не задумываясь о том, что могут найти друг в друге защиту, спокойствие и утешение.
Микаса, всё ещё находясь под влиянием вина, быстрым шагом направилась вверх по лестнице, собираясь выполнить приказание мужчины, но на секунду она задержалась наверху рядом с ним, уже снова недовольно поглядывающим на неё своими синими, как ночное небо, глазами, и потянулась к нему, словно собираясь поцеловать. Леви тут же смягчился, готовый принимать ласки, как вдруг девушка резко схватилась за край полотенца, обёрнутого вокруг бёдер, и внезапно сдёрнула с него белый кусочек махровой ткани. Капитан, пребывающий в шоке от такого трюка, раскрыв рот, готовился высказать всё, что он сейчас думает, но девушка с громким хохотом забежала в ванную комнату и захлопнула дверь, оставив Аккермана стоять за дверью в чём мать родила. Леви был настолько ошарашен, что только теперь, чуя стопами холод половиц понял, что расслабился с ней так, что даже не смог вовремя среагировать на эдакое «нападение».
Смех девушки был слышен даже через шум воды.
«И что на неё вдруг нашло», — думал мужчина, усмехаясь собственным мыслям. Кажется, на неё за долгое время нашло действительно хорошее настроение.
***
Микаса и сама не знала, что произошло, и почему она решила это сделать, но смех просто распирал её изнутри, вырываясь, будто дикая птица, пойманная в клетку. Ей было так неожиданно хорошо и легко на душе, и уже будучи за закрытой дверью, она просто сбросила полотенце Леви в корзинку с грязными вещами, куда полетело и её бельё, а следом и платье. Аккерман хохотала так, будто смех был единственной вещью, которую она могла сознательно из себя выдать. И, честно говоря, её совершенно не смущал этот неожиданный порыв радости.
Впервые со дня смерти Эрена она почувствовала себя по-настоящему живой. Микаса всё думала, что те редкие моменты радости, которые брат иногда позволял получить рядом с ним, не шли ни в какое сравнение с тем, что она чувствовала сейчас. Девушка могла почти физически ощущать то, как стала расцветать рядом с Леви. С ним было так спокойно и свободно, что она по началу даже и не замечала, насколько осторожно, аккуратно и бережно он относился к ней всё это время. Даже там внизу, когда Микаса полностью была в его власти, и вряд ли смогла бы сказать что-то против, если бы капитан решил настоять на чём-то большем, он просто позволил ей наслаждаться моментом и не думать ни о чём. Лёгкий укор совести кольнул её, когда она поняла, что по сути- то Леви ушёл с кухни ни с чем, и девушка мысленно пообещала себе, что когда-нибудь наберётся смелости, и тоже сможет сделать ему такой подарок.
Было интересно узнать, те же ли самые ощущения испытывает мужчина? Что-то подсказывало Микасе, что не совсем, но убедиться в этом она сможет только спросив.
Мысли снова вернулись к тому, что только что произошло на кухне. Девушка тут же села на пол кабинки, позволяя тёплым каплям охлаждать её разум, несдерживаемым потоком падающих на её голову, спину, плечи.
Она и не догадывалась, что её тело так умеет, что ощущения могут быть настолько яркими и сладкими. Эта бесконечная нега всё никак не хотела отпускать, и Микаса отчего-то невероятно стыдилась того, что произошло. Подумать только, она совершенно перестала контролировать себя. Мысли будто вышибли из головы, и остались лишь ощущения. Но с Леви было так комфортно, он был так ласков и нежен, и Микаса заставила себя вымыть тело и выкинуть из сознания глупые предрассудки.
Ей наверняка ещё предстояло выслушать нотацию о том, что нельзя срывать с людей полотенца.
