Семейное дело

      Ашера кольнула совесть. Он видел, что Зах устал, наверняка приехал после тяжёлого дня в офисе.       С другой стороны, Ашер не просил его приезжать. И зачем вообще лезть в его дела?       — Тебе нужны деньги? — спросил Зах.       Ашер мотнул головой и уже был готов покаяться, но следующая фраза Заха вмиг заставила передумать.       — Мог бы пойти работать.       — А ты мог бы заткнуться и не лезть, — резко ответил Ашер. — Тоже мне, защитник плесневелых фолиантов. Твоя так называемая семейная реликвия никому нафиг не сдалась.       Звезда на потолке продолжала оставаться мёртвой, и Ашер победно поднял палец, показывая на неё.       — Это говорит лишь о том, что ты веришь в свои слова, — спокойно ответил Зах. — Не значит, что это правда.       — Я знаю, что это правда.       На самом деле, Ашер не просто так взял первую попавшуюся книгу, а посоветовался с Кристианом, который в алхимии разбирался лучше всех в семье. Он сказал, книга представляет скорее историческую ценность, всё в ней давно устарело, но в их библиотеке есть экземпляры и получше.       Ашер терпеть не мог копить хлам — но оправдываться перед старшим братом не желал, поэтому просто промолчал.       — Отец попросил тебя присматривать за домом, а не распродавать его каким-то проходимцам. Надо беречь своё наследие.       — И это говоришь ты? — Ашер как можно драматичнее изогнул бровь. — Ну-ка, напомни, кто решил расширяться и небольшое семейное дело превратить в бизнес? Ты договариваешься с инвесторами! О выходе на крупный рынок! С теми самыми свечами, в которых зелья по рецепту наших предков!       — Это прогресс. Мы живём в современном мире.       Ашер хмыкнул, наклонился вперёд и ткнул пальцем в книгу:       — А это тоже бизнес.       На самом деле, Ашер ничего не имел против идей Заха. Он соглашался, что быть средневековой аптекой в двадцать первом веке как минимум глупо. Большинство продаваемых ими вещей оставались обычными безделушками, перстни и необработанные камни, которые так хорошо смотрелись со строгими водолазками. Да, пришли из времён амулетов и магии, но лишь малую их толику и правда зачаровывали.       Настоящая магия ушла в частные заказы. Почему бы не делать деньги на красивых вещах?       Пожалуй, только к свечам Ашер испытывал смешанные чувства. Они действительно успокаивали и приносили удачу — потому что зелья, которые давали аромат, это делали. Простенькие, несложные, даже формулы не то чтобы скрывались от других Старых Семей.       Настоящие тайны оберегали.       Если Зах и отец решили так со свечами и безделушками, почему Ашер не может с книгой? Нет в ней никаких великих тайн! Только старые витиеватые слова, чаще всего расплывчатые — или расплывшиеся от времени. Книга выглядела внушительно, но представляла мало ценности.       Ашер помнил, как в детстве пропадал на кухне с бабушкой. На самом деле, пусть там и готовили еду, это был настоящий рабочий кабинет: множество трав сушилось под потолком, на нескольких плитах постоянно булькали зелья, а новые рецепты бабушка записывала в толстую тетрадь, которую сама разлиновала.       Вот её Ашер никогда бы не продал. Пусть там реально уникальные зелья перемежались с рецептами пирожков, а порой и с детскими картинками цветочков — это Ашер пытался зарисовать то, что видел.       Он до сих пор неплохо разбирался в травах, хотя предпочитал не рассказывать об этом. В конце концов, не так много толку, если отличаешь вербену от вереска, тем более, Ашер достаточно рано понял, что его больше тянет к хаосу и разрушению, а никак не к целительству.       По-настоящему разочаровал Ашера тот факт, что у него не оказалось ни малейшего таланта к зельям, как у бабушки. Он был из тех людей, кого лучше вообще не подпускать к плите: подгорал даже омлет. Что говорить о зельях! Бабушка умела на глаз определять, какую щепотку и чего нужно кинуть. Ашер даже по чёткому рецепту делал что-то, годившееся только вылить в раковину.       — Не расстраивайся, — говорила бабушка. — Твой талант в другом.       Ашеру тогда было лет пять, и он ужасно переживал, что никаких талантов у него вовсе нет. Такого никогда не случалось в Старых Семьях… по крайней мере, не было принято говорить. В конце концов, даже человек может сотворить магию, если будет следовать определённым действиям. Да, выйдет безыскусно, но выйдет.       Ашер жаждал настоящего таланта.       Старший брат в тот момент подолгу пропадал с отцом, они оба занимались артефактами. Родился младший, и мать была уверена, что, как и она, Кристиан будет провидцем — Ашер только потом понял, что это было не предвиденьем, а надеждой.       Ашер любил кухню бабушки, но ничего не мог сам. А ведь истинный талант обычно проявлялся в тот момент, когда ребёнок учился говорить! Ашер не только постоянно болтал, но умел и читать, и писать.       И всё.       Ему исполнилось семь, когда отца вызвали в школу: Дэнни Вулфман сломал ногу и утверждал, что это Ашер толкнул.       — Я ничего не делал! — кипятился Ашер. — Хотя он говнюк и заслуживает.       Отец отругал за использование нехороших слов и наказал сидением дома. Ашер пыхтел от возмущения и не стал рассказывать, как Дэнни постоянно его задирал из-за того, что Ашер невысокий и тощий. Ашер мог бы ответить, но и сам считал себя каким-то «не таким». Талантов-то у него не было. А к тому моменту даже у младшего брата обнаружились способности к алхимии.       Ашер тогда прорыдал всю ночь. Из-за несправедливости мира, из-за жалости к себе, из-за проклятого Дэнни Вулфмана. Утром тихо сидел у бабушки на кухне — может, она обратила внимание из-за того, что он молчал, хотя обычно не закрывал рот, или заметила заплаканное лицо, или просто оказалась самой проницательной в семье из-за истории с Дэнни.       Она села перед Ашером и спросила:       — Ты хотел, чтобы с этим мальчиком что-то случилось?       — Я ничего не делал!       — Ты хотел?       — Да…       — Он задирал тебя?       Ашер упрямо стиснул зубы, он не хотел, чтобы его жалели или считали неправильным, но на глазах выступили слёзы, и бабушка всё поняла. Она потрепала его по голове:       — Принесёшь свои школьные тетради? Особенно с тех предметов, где вы с Дэнни.       Ашер бездумно водил ручкой и черкал не только в её книге рецептов, но и в тетрадях. Он смущался этого, но бабушка нахмурилась и пошла к родителям.       — Вы сдурели, что ли?       Впервые Ашер видел проявления бабушкиного бурного ирландского нрава. Она положила тетрадь перед родителями и ткнула в каракули. Потом в другие, ещё в одни. Ашер не понимал, что происходит, но видел, как на лицах родителей появляется изумление.       В завершение бабушка показала рисунок на последней странице и с неимоверным удовлетворением сказала:       — Странно, что мальчик вообще школу не разнёс, с таким-то талантом к ритуалам, который никто не направлял.       Ашер прослушал про «разнёс», но заинтересовался талантом.       Оказалось, он умел творить ритуалы. Не только использовать окружающий мир, но обращаться к нему. Никто не знал, когда каракули превратились в знаки, но с тех пор Ашера обучал дед, который тоже играючи творил ритуалы.       Правда, он придумывал сложные, Ашеру же порой достаточно было пары действий. Говорили, это сильный талант.       С тех пор Ашер многому научился, но всегда помнил это ощущение ненормальности. Как никто не понял, что он может. Поэтому и подростком не считал нужным жить по чьим-то правилам — что эти правила ему дали?       И после… зачем соответствовать чьим-то ожиданиям, если в любом случае не сможешь? Уж лучше получать удовольствие.       А ещё Ашер никогда не забыл, что на самом-то деле именно он, его ритуал и правда столкнул Дэнни и сломал ему ногу.       — Ладно, — вздохнул Зах. — Подбросить тебя до дома?       Ашер пожал плечами и подхватил книгу, хотя ему было приятно, что брат не стал кидать его тут. Он заметил, как Зах возвращает перчатки на руки.       — Ты знаешь, что мог бы без них, — проворчал Ашер.       — Это опасно.       — Зах, только ты сам веришь, что можешь принести кому-то смерть. Такой магии не бывает!       — Не будем рисковать.       Ашер закатил глаза:       — Ну, ты же веришь, что на семью это не работает? Можешь хотя бы сейчас снять.       Зах как будто замешкался, но потом улыбнулся и вправду снял перчатки.       Они шагали по невообразимо светлым коридорам выставочного центра, словно вынырнув из цыганской кибитки, которая полнилась магией, в современный мир. Хотя Ашер считал, что книга в его руках отлично себя чувствует и так.       — Убери её, — попросил Зах.       — Боишься, рабочие отнимут? Они бизнес-выставку готовят, а не алхимическую.       — Тут может быть кто-то из Старых Семей.       Ашер считал, что брат тот ещё параноик, но книгу всё-таки убрал в рюкзак.       Они подходили к машине Заха, когда у того зазвонил телефон. Он остановился ответить, Ашер не стал подслушивать и плюхнулся на пассажирское сидение. Отец пару раз дарил машину самому Ашеру, а потом отбирал из-за его выходок. Ну, Ашер соглашался, что в последний раз сильно переборщил — в конце концов, кто-то мог пострадать, не только дерево.       Порывшись в бардачке, Ашер с удовлетворением отыскал вишнёвые леденцы. Он их обожал! У бабушки на кухне всегда стояли такие в вазочке, у матери на столе тоже. Зах оставался равнодушен к сладкому, но знал, как любит конфеты брат.       Ашеру снова стало немного стыдно, и он торопливо сунул в рот леденец. Краем глаза заметил, как на сидении рядом устроился Зах, поговоривший по телефону. Его лицо не предвещало ничего хорошего.       — Что случилось? — насторожился Ашер.       — Это из академии Кристиана.       Ашер не стал спрашивать, почему позвонили Заху, а не родителям. Скорее всего, отец на очередном совещании, а мать занята в лавке.       — И что, наш младший братец-паинька наконец-то выбил первое в жизни окно? — преувеличенно бодро спросил Ашер.       Он прекрасно понимал, что звонить просто так не будут. Кристиану девятнадцать, он учится в колледже, который именует себя Академией искусств, и вполне может сам решать свои проблемы. Если только не случилось что-то из ряда вон выходящее.       — Он же в порядке? — тихо спросил Ашер.       Он почувствовал, как его мутит.       — Да, да, всё в порядке, — кивнул Зах. — Но его нашли ночью на крыше.       Кристиан жил прямо там, домой возвращался только на выходные. Ашер помнил здания: настоящая викторианская постройка.       — Он хотел… прыгнуть?       — Говорит, что нет и просто ходил во сне.       — Что тоже странно. С каких пор у него лунатизм?       — Ну, в детстве бывало.       — Лет десять назад? С чего сейчас?       — Давай просто его заберём. Или могу завести тебя домой, там подождёшь…       — Нет уж.       Ашер решительно пристегнул ремень безопасности, всем своим видом выражая готовность ехать как можно быстрее. Только когда машина прогревалась, он позволил себе косой взгляд на Заха:       — А если он… ну, правда хотел прыгнуть? Вдруг мы чего-то не знаем? Не заметили.       — Не говори ерунду, — Зах вздохнул. — Поэтому нам и стоит забрать его домой.