3.
31 августа 2021 г. в 02:53
Кристиан Марроу мечтал оказаться где угодно, только не под пристальным вниманием директора Элфорда. Особенно когда тот, постукивая ручкой по бумаге и смотря поверх очков, заявил, что им удалось связаться с его старшим братом.
Кристиан застонал:
— Вы что, позвонили Заху? Зачем? Не случилось же ничего особенного.
Глаза директора Элфорда были удивительно прозрачного голубого цвета, у другого они могли бы стать рыбьими, но под кустистыми бровями выглядели скорее проницательными.
— Вы оказались ночью на крыше кампуса, мистер Марроу. Это чрезвычайная ситуация.
— Я же объяснил! Иногда хожу во сне. Это случайность.
— Очень хорошо, мистер Марроу. Я вам верю. Но будет лучше, если некоторое время вы проведёте дома, в кругу семьи.
— А как же занятия?
— Я дам вам отсрочку в неделю. После этого, думаю, вы сможете приезжать на занятия, но на ночь возвращаться домой.
— Боитесь, снова на крышу полезу?
Кристиан прикусил язык. Такой выпад скорее соответствовал Ашеру, но именно поэтому старшего брата выгнали из колледжа. Кристиану академия нравилась, он правда хотел вернуться к учёбе, поэтому счёл, что в этот момент лучше походить на другого брата:
— Простите, мистер Элфорд. Вы правы. Я обязательно проконсультируюсь с врачом по поводу лунатизма. Я могу собрать вещи?
Кристиан понимал, что спорить бесполезно и доказывать тем более. Его весь день продержали в комнате, «настоятельно рекомендуя» не выходить, а до этого у врача, чтобы тот заверил, что Кристиан ничего себе не повредил.
В принципе, он понимал Академию и почему такие меры. Они могли сколько угодно ему верить, но студент, которого снимают с крыши — это чрезвычайная ситуация. Если он поранится, пока будет тут, Академии придётся отвечать.
Кристиан может в сотый раз говорить, что последнее, о чем он думал, так это о том, как прыгнуть с крыши, но Академия предпочла перестраховаться.
Сосед по комнате, Гарри, конечно же, заявил «это несправедливо, чувак». Кристиан согласно кивал и кидал вещи в рюкзак. Академия в часе езды от лондонского пригорода и дома, так что приезжать будет неудобно, но не то чтобы невозможно. Особенно если отец одолжит машину.
Ждать пришлось довольно долго, пока в дверь не постучали. Кристиан ожидал кого-то из администрации, но на пороге стоял Ашер. Кристиан уставился на него в изумлении, а тот бесцеремонно потрепал по голове, потом притянул, чтобы обнять.
— Привет, Кит, а мы за тобой. Зах у директора. Где твои вещи? Это всё? Ну, пошли уже, в машине подождём.
Ашер говорил много, часто не по делу, но сейчас Кристиану нравилось его слушать. Он и сам не ожидал, что настолько обрадуется братьям. Не понимал, что ночное приключение всё-таки выбило его из колеи.
Зах ждал у машины. В отличие от Ашера, он промолчал, только тепло улыбнулся и тоже обнял Кристиана. По традиции, тот уселся сзади: место впереди Ашер никому не уступал, даже с боем. Кристиан знал, что на самом деле его попросту укачивало сзади.
Иногда ему казалось, братья специально ведут себя и одеваются так, чтобы резко отличаться. Ашер предпочитал сочетать несочетаемое, какие-то дырки, заклёпки и тяжёлые ботинки. Зах, наоборот, даже если не носил строгий костюм и пальто, как сегодня, предпочитал блейзеры, свитера и что-то удобное и неброское.
Хотя внешне они оставались так похожи, что мало кто не признал бы в них братьев.
Кристиан всегда переживал, что вот он-то как раз внешне не особо такой же. Если они пошли в родню отца, то он больше по материной линии. Она говорила, что он в точности как его прадед.
— Только тот был рыжим ирландцем, — добавляла она.
Волосы Кристиана не такие тёмные, как у братьев, скорее каштановые, мягкого — осеннего — отлива в красноту. Хотя бы глаза тёмные и кожа бледная, как у всех. Но чертами лица больше в мать.
Правда, с возрастом говорили, он всё больше похож на братьев.
Когда Кристиан поступил в Академию искусств, никто не сомневался, что именно там его настоящее место. В отличие от Ашера, который метался от одного к другому, Кристиан всегда любил рисовать и читать. Он мог часами рассуждать об античной философии, носил классическую одежду, и Ашер порой ехидно говорил, что только очков не хватает.
В машине Кристиан расстегнул пальто, но тут же смутился: на жилетке красовалась эмблема Академии, будто напоминание о том, что его выгнали.
На улице уже темнело, и Зах включил фары, выезжая со стоянки. Глянул в зеркало на Кристиана и осторожно спросил:
— Как учёба?
— Да к чёрту! — Ашер вывернулся, насколько позволял ремень безопасности и обернулся между сидениями. — На самом деле мы хотим знать, в порядке ли ты?
Кристиан растерялся. Он ожидал вопроса о том, что произошло и начал мысленно готовить рассказ, но такая формулировка поставила его в тупик.
— Д-да.
— Враньё, — сказал Ашер, в последний раз проницательно глянув, и снова уселся на своё место.
Кристиан не особо умел врать, братьям тем более. Но что важнее, и не хотел. Он понимал, почему Ашер беспокоится: когда умерла Рэйчел, Зах был совершенно разбит, и это Ашер оставался с ним рядом, видел, как глубоко может ранить боль.
Прошло полгода, но смерть жены ещё сильно влияла, поэтому понятно, почему Зах спрашивал так осторожно и тоже волновался.
Машина выехала на дорогу, на лобовое стекло в сгустившихся сумерках начали падать дождевые капли, и Зах включил «дворники».
Возможно, не только Кристиан подумал о том, как хорошо, что прошлая ночь оказалась сухой, и крышу кампуса не покрывала влага. Тогда навернуться было бы легче лёгкого.
— Я не хотел этого, правда. Проблема в том, что я… не помню.
— Ночь? — деловито уточнил Зах.
— Вечер. После ужина ничего, только то, как очнулся на крыше, босой и в пижаме. Сам не мог спуститься.
Такое случалось, когда он не помнил целые куски дней. В этом не было ничего странного.
— Но я был спокоен, — добавил Кристиан. — Поэтому подумал, что это правда лунатизм. Но жутко перепугался свалиться!
Кристиану важно было донести, что он уж точно не хотел прыгать вниз. Его самого напрягала ситуация, что он не помнил, как оказался на крыше, но в детстве он действительно пару раз ходил во сне.
— Хорошо, — сказал Зах. — Хорошо.
Они ещё некоторое время негромко разговаривали, обсуждая, как Кристиан пока поживёт дома. После смерти жены Заха тоже уговорили туда переехать, так что теперь впервые за долгое время все трое соберутся под одной крышей.
Голос Заха вскоре стал звучать приглушённо, он не хотел тревожить Ашера. Тот задремал, прислонившись к стеклу. Кристиан кивнул и достал ежедневник, чтобы Зах молча следил за дорогой, а он мог свериться с расписанием и прикинуть, какие занятия придётся осваивать самостоятельно. Хотя мысли были далеки и от занятий, и от алхимических формул, которые нашлись на вложенном листке.
Магия требует платы. Магия обладает ценой.
Люди могут повторить формулы, но не могут создавать их. Только те, в ком есть талант. Необязательно из Старых Семей, но в них попросту все рождались с талантами.
За которые всегда отдавали свою цену.
Зах заплатил потерями. Одна из самых жестоких и несправедливых цен. Он до сих пор считал, это из-за него погибла жена, стала его платой. Зах был талантливым артефактологом, но последние полгода почти всегда носил перчатки, считая, что так может обезопасить других. Как сказала мать Кристиану, для магических счетов это не преграда, но Зах и вправду всегда лучше других чувствовал смерть. При желании он мог бы её призвать.
Кристиан тогда не до конца это понял. Хотя он ощущал в брате лёгкое потустороннее дыхание могилы, но никогда не боялся.
Ашер платил здоровьем. Самая частая плата, особенно у наиболее одарённых. Ашер виртуозно творил ритуалы и, если бы ему было интересно, мог стать одним из сильнейших среди нынешних представителей Старых Семей.
Периодически он ездил к мадам Асбридж, известной целительнице, которая делала специальные процедуры. Пару раз попадал в больницы, хотя его пыл это ничуть не умеряло. В обычной жизни Ашер часто и очень быстро уставал, почти как сейчас.
Кристиан помнил, как они втроём побывали на концерте. Он понятия не имел о группе, но очень хотел пойти со старшими братьями. В итоге это был один из лучших вечеров в его жизни, с танцами, воплями под грохочущую музыку и смехом. Ашер так вымотался, что с трудом дошёл до машины, а потом Зах донёс его сонного на руках до кровати. Приложил палец к губам, призывая Кристиана оставаться тихим. Они тогда оба легли рядом с Ашером и вырубились, даже не сходив в душ.
Лучший вечер. Хорошо, что он его не забыл.
Потому что Кристиан платил памятью. Он вообще не помнил себя лет до восьми, детство тоже смутно, поэтому настолько ценил более свежие воспоминания. Лет с тринадцати он помнил уже всё — кроме некоторых выпавших фрагментов.
Отец говорил, что такое бывает крайне редко, но случается. Всю жизнь так и будет: Кристиан отличный алхимик, который зелья смешивает почти так же хорошо, как бабушка. Но лучше записывать каждый рецепт, потому что можно его забыть.
В самых страшных кошмарах Кристиан всё терял. Он панически боялся однажды проснуться и не помнить, кто он такой — или не узнать близких.
Поэтому он ощущал себя настолько некомфортно из-за произошедшего ночью. Он бы предпочёл помнить, как лёг спать вечером, предпочёл бы что угодно, только не дурацкий лунатизм, когда он не владеет телом.
Кристиан памятью-то не владел. Потерять контроль ещё и над телом совсем погано.
За окнами машины стемнело. Мимолётно Кристиан улыбнулся, что весь день ушёл на врача и на то, чтобы вызвать братьев. Видимо, администрация Академии долго колебалась или пыталась найти оптимальный вариант. Кристиан надеялся, что они не искали лазейки, чтобы его выгнать или отправить отдыхать этак на годик-другой.
Кристиан любил учиться. Хотя порой предметы приходилось учить несколько раз. Но с этим он мог смириться.
Да и доставлять лишние проблемы не хотелось. После смерти жены Зах целиком погрузился в работу, поэтому его идеи, которые он и раньше продвигал, стали наконец-то реальностью. Что не понравилось другим Старым Семьям.
Кристиан не знал, сколько их всего. Возможно, никто на самом деле не знал.
Некоторые почти не контактировали с остальными, другие принимали участие в каждом приёме и магическом аукционе. Не все считали верным выносить магические лавки в мир бизнеса и корпораций.
Кристиана огораживали от проблем, и его это раздражало. Пусть он младший, но уже давно не маленький. Да, возможно, он больше увлечён искусством, но это его семья, их дело. Он хотел бы участвовать.
К тому же Ашер, вон, тоже не стремился в бизнес, но явно в курсе всех дел. Хотя кто бы мог остановить Ашера, когда он хотел влезть?
— Сейчас посвяти себя учёбе, — говорила мать.
Но Кристиан не хотел. Он жаждал участвовать в жизни семьи! И не нужно его огораживать.
Телефон Заха зазвонил, он нажал кнопку приёма. Кристиан видел, что это отец, но не слышал его — тот говорил в ухо Заха через гарнитуру.
— Да, мы с Кристианом, всё в порядке. Ну да, Ашер тоже здесь. Эээ… да, всё это время со мной. Всё хорошо. А в чём дело?
Ашер проснулся и с подозрением наблюдал за разговором, Кристиан тоже напрягся. Когда Зах повесил трубку, он знал не больше братьев:
— Отец сказал ехать сразу домой, обязательно всем троим.
— Да мы и собирались, — проворчал Ашер. — Что стряслось-то?
— Не знаю. Он сказал, это связано с магией и Старыми Семьями.
Ашер пожал плечами, Зах тоже не понимал, в чём дело. Все замолчали и последние пятнадцать минут преодолели в напряжённой тишине.
Их семейный особняк стоял в пригороде. Он терялся в темноте, только фонарики освещали подъездную дорожку и крыльцо, увитое покрасневшим плющом. Ашер выскочил из машины первым, а потом с нетерпением ожидал, пока Зах заедет в гараж. Кристиан вылез из машины, замешкавшись.
— Кит! — с раздражением позвал Ашер. — Бери вещи и пошли.
В семье его имя часто сокращали до «Кита». Кристиану нравилось полное, но с трудом мог представить, что Ашер будет так звать, кидаясь подушками, или Зах, предлагая первую в жизни сигарету.
От сокращения «Крис» он чувствовал себя неуютно, и это Ашер предложил «Кита». Немного странно, но Кристиану понравилось.
Он думал об этом, пока топтался с братом на крыльце в ожидании Заха — идти хотели все вместе.
В гостиной горел свет, ярко освещая все уголки. Мать гремела посудой на кухне, отец стоял у дивана, постукивая по его спинке пальцами. Когда братья вошли, он сделал шаг в их сторону.
— Осторожно! Это доппельгангер. Он уже начал терять облик.
Рядом с разбитым журнальным столиком и остатками амулета лежало тело, и Кристиан прекрасно знал, кто такой доппельгангер. Магическое существо, синтез алхимии и ритуала, внешне совсем как человек, но у него ограниченный срок жизни и всего одна задача. Когда он её выполнит — или, как сейчас, когда его обезвредит другая магия — он постепенно теряет облик, будто оплывает, пока не превратится в кусок воска, из которого вылеплен.
Не очень приятное зрелище.
— Залез в дом, — коротко и отрывисто говорил отец. — Я застал его в кабинете, так что почти уверен, что пришёл он за рабочими бумагами. Старые Семьи совсем страх потеряли! Решили силой помешать! Он уже начал… оплывать, его амулет обезвредил, почуял чужую магию.
Кристиан замер на месте, во все глаза смотря на тело. Зах рядом издал сдавленный звук, Ашер выругался. Неудивительно, что сначала отец не понял. Сейчас черты лица существа оплывали, будто тающая свеча — но это определённо было лицо Ашера. Доппельгангеру придали его облик, и теперь его мёртвый рот искривлялся в крике, постепенно опадая.