Семейное дело

      — Ритуал должен работать не так! Чёртов криворукий придурок!       Зах смотрел, как Ашер мечется по комнате, разбрасывая ругательства и проклятия. Вместе с этим он успевал рассыпать соль, чертить мелом и нетерпеливо махать руками, чтобы зажигали свечи.       — Закончил? — спокойно спросил Зах.       — Да, — буркнул Ашер. — Давайте уже.       В маленькой комнатке никого не было, кроме них троих. Кристиан сидел посередине, притихший и какой-то потерянный. Ашер объяснил, он должен быть в центре, пока снимают воздействие. В обязанности Заха входило сторожить: и чтобы внутрь никто не вошёл и не помешал, и какой магией из соседнего аукционного помещения не жахнуло.       Правда, Зах с трудом представлял, что там может такого случиться — и уж тем более, что мог бы с этим сделать он. Но с Ашером не спорил.       К тому же ему нравилось наблюдать за ритуалами Ашера. Почти как за алхимией Кристиана: как он спокойно и методично смешивал порошки и растворы, нагревал, выпаривал, педантично записывал в толстую книгу. В этом чувствовалось умиротворение.       Аккуратность чужда Ашеру. Только он мог разобраться в ворохе бумаг, на которых зарисовывал знаки и формулы будущих ритуалов. Заха всегда так и тянуло их упорядочить, от чего Ашер, конечно же, бесился.       Оставалось догадываться, где Ашер умудрился достать за пять минут и соль, и мел, и какие-то травы. Хотя что удивительного, здание кишит разномастными представителями Старых Семей. Если прислушаться, Зах мог уловить, как в соседней комнате приглушённо звучит голос аукциониста, объявляющий лоты и фиксирующий предложенные цены. Деталей не разобрать, хотя иногда отчётливо слышался характерный удар молоточка.       Ашера это не особо напрягало. Он успел отловить парня, который создал воздействие, и выяснить детали, так что без колебаний принялся за дело, изрядно злясь при этом.       — Ритуал должен был влиять на провалы в памяти и стереть нужное, — объяснил Ашер. — И предотвратить воспоминания. Вместо этого пытался уничтожить Кита через него самого! Уж я постараюсь, об этом придурке все узнают. Так накосячить ещё умудриться надо! Идиот.       Ашер уселся на пол напротив Кристиана, скрестив ноги, и несколько минут медлил, наверняка обуздывая возмущение и настраиваясь на работу. Более сложные ритуалы требовали места и увлекали фигуру ритуалиста как часть себя.       Если бы всё это происходило пару дней назад, до визита к мадам Асбридж, Зах ни за что не дал проводить. Пусть бы Ашер возмущался как хотел! Но это тратило его собственную энергию, как и зачарование амулетов Захом. Не стоило рисковать. Сейчас же Зах не сомневался, что всё в порядке. Обращать чужие ритуалы в разы тяжелее и опаснее, чем творить собственные, Ашер очень не любил это делать, но справлялся без сомнений.       Заху нравилось наблюдать. Как руки Ашера поднялись, вычерчивая в воздухе невидимые энергетические символы. Он коснулся ладонью лба Кристиана, пока совершал пассы другой.       Об этом Зах решил подумать попозже: что произошло такого, что Кристиан рискнул пойти к незнакомому ритуалисту и стереть собственную память? Видимо, как-то в выходной или специально приехал вечером из Академии. Зачем? Что произошло? Как подозревал Зах, Ашер именно поэтому хотел, чтобы он присутствовал. Перед тем как закрыть дверь, он шепнул Заху:       — Он всё вспомнит, когда я сниму воздействие.       Воздух в комнате завибрировал от энергии. Рассыпанная соль поднялась над полом, образуя тонкую стену, отделяющую братьев от окружающего мира. Меловые знаки тоже сорвались с пола и взмыли в воздух. Лицо Ашера оставалось сосредоточенным, губы неслышно шептали формулы, пальцы шевелились, глаза по-прежнему закрыты.       Ритуалы не были слишком зрелищными, но Зах чувствовал, как вокруг него бьётся, пульсирует энергия. В какой-то момент Кристиан ощутимо вздрогнул. Зах видел только его спину, но заметил, как опустились плечи. С места Зах не двинулся: не раньше, чем Ашер закончит ритуал.       Соль завертелась вокруг них. За стеной приглушённо стукнул молоточек, и Заху показалось, он услышал фразу «продано». Соль слабо замерцала, а огоньки свечей, наоборот, вспыхнули.       Над верхней губой Ашера выступил пот, на лбу пролегла складка. Снимать воздействие чужих ритуалов сложно и мало кто за это берётся, но убирать неправильные ритуалы — ещё хуже. Ашер не сомневался, но Зах понимал, какое это напряжение.       Кристиан судорожно вздохнул, как-то сжался, но Ашер не двигался с места. Воздух вокруг них будто свернулся узлом, пламя свечей напряжённо трепетало.       А потом всё стихло. Энергия и соль опали. Вертящиеся в воздухе символы погасли, в воздухе поплыл аромат погасших свечей. Ашер открыл глаза и вздохнул. Вид у него был ошалелый, как и всегда после ритуалов. Он как-то признался, что в такие моменты видит и реальный мир, и энергию, и даже знаки с формулами.       Он нашёл взглядом Заха и кивнул: отмашка, что всё закончилось.       Зах наконец-то мог двинуться с места. Он подошёл к братьям, положил руку на напряжённое плечо Кристиана, опустившего голову. Ашер откинулся спиной на стену, потёр глаза:       — Было сложно, но теперь могу вносить новую строчку в резюме ритуалиста. Кит? Ты как?       Кристиан качнул головой, но было не очень понятно, что обозначает этот жест. Зах осторожно коснулся его спины, хотел обнять, но Кристиан неожиданно отодвинулся. Поднял голову и посмотрел на братьев. Зах не мог понять, в его взгляде удивление, ужас, боль или смесь всего.       — Это был я, — тихо и хрипло сказал он. — Я сам пришёл и захотел ритуал. Забыть — обычное дело для меня. Так я хотел и в этот раз. Привычное забывание. Если забыл, этого будто и не было.       — Мы знаем, — мягко сказал Зах.       Подняв руку, Кристиан потёр пальцы друг об друга, как будто растирал что-то.       — Я всегда хочу помочь вам, — пробормотал Кристиан. — А выходят одни проблем.       Зах переглянулся с Ашером. Тот тоже казался удивлённым и не понимающим, о чём говорит Кристиан.       — Меня увлекала алхимия, — продолжил Кристиан. — Я так хотел, чтобы вы поняли, что я уже не маленький… могу что-то.       Зах снова переглянулся с Ашером. Возможно, они и правда не заметили, когда младший брат стал взрослым. Когда он был готов участвовать в делах, а они отстраняли от этого.       Рука Кристиана безвольно упала, взгляд он так и не поднимал. В голове Заха роилось множество вариантов, и он тихо спросил:       — Что случилось, Кит? Ты… что сделал? Или кто-то обидел тебя?       Зах почти ощущал, как рядом напрягся Ашер. Если кто-то и правда тронул Кристиана, ему явно не поздоровиться. Но тот качнул головой, совсем тихо пробормотав:       — Это всё я, я сам… никто ничего не делал, только я.       — Что ты? — снова спросил Зах. Ему не нравилось так настаивать, в этот момент ему самому от себя становилось противно. Но они должны знать. Если это настолько мучило Кристиана, что он решился на ритуал.       Он поднял голову и посмотрел на братьев почти испуганно:       — Я создал жизнь.       — Что? — не понял Зах. — Алхимическую?       Кристиан кивнул, снова опуская взгляд, и Зах быстро переглянулся с Ашером, опять недоумённо.       Алхимики жаждали создавать золото из простых металлов, но со временем идея ушла в прошлое. Философский камень искали до сих пор — сделали кучу полезных лекарств, но ничего такого, что могло бы излечивать все болезни.       Зах знал об этом не понаслышке. Когда Рэйчел заболела, он не жалел денег и сил на врачей, но параллельно с этим наводил справки в магическом сообществе. У них ведь есть возможности! Увы, Старые Семьи умирали точно так же, как обычные люди. Ни зелья, ни настойки и порошки не помогали Рэйчел.       Кристиана и до этого увлекала идея алхимического создания жизни. С детства он пытался, но получались только недолговечные гомункулы из грязи. Примерно на том же уровне осталась и мировая алхимия. Доппельгангеры не имели сознания и больше походили на компьютерные программы с единственной функцией. Гомункулы не обладали собственным сознание и жизнью как таковой, представляя собой скорее кукол, висящих на воле колдуна.       Все алхимики хотели создать жизнь. Потому что это прямая дорога к пониманию Философского камня. К вечному существованию и исцелению от всех болезней.       Правда, каждый раз выходило только слабое подобие.       Зах вспомнил, как мать упоминала, что после смерти Рэйчел Кристиан особенно увлёкся этими идеями, которыми грезил с детства. Он не хотел, чтобы кто-то ещё умирал или страдал от чужой смерти. Он хотел создавать. Всегда хотел.       — У меня получилось, — повторил Кристиан.       — Это же… здорово? — неуверенно спросил Зах.       Он поразился той ярости и боли, которые сквозили во взгляде Кристиана, когда он вскинул голову:       — Ты помнишь похороны Рэйчел?       Заху показалось, будто его ударили. В семье старались не вспоминать об этом и точно не говорить. Прошло не так много времени, и Зах не был уверен, что когда-нибудь пройдёт достаточно.       Кристиан не спрашивал, чтобы сделать больно, и Зах кивнул. Ещё бы он не помнил.       — А теперь представь, — Кристиан сглотнул. — Представь, что она поднялась из гроба. Посмотрела на тебя. Это вроде как она, её тело, её взгляд, её… жизнь. Но в ней нет её самой. Нет энергии. Нет души.       Зах подумал, его сейчас стошнит. Он сам невольно отодвинулся от Кристиана, от его жёстких, буквально вибрирующих слов.       — Вот что я создал, — продолжил Кристиан. — Поздним вечером в химлаборатории Академии у меня наконец-то вышло. Я не спал несколько ночей, никому не рассказывал, над чем работаю. Они думали, это какой-то проект! Ха! Я всем говорил, что делаю порошок для реставрации картин. На самом деле из этого вещества, которое дышало жизнью, я создал камень. Жизни нужно вместилище. У меня не было времени и сил на гомункула, я побоялся, что камень не сработает. Я должен был проверить.       Зах знал, что ему не понравится продолжение. С удивлением понял, что Ашер сидит не у стены, а рядом, плечом к плечу. Когда только успел?       — У меня не было гомункула, — повторил Кристиан. — Зато я знал, что жившего на кухне кота сбила машина. Его труп лежал в коробке из-под пирожных, его собирались похоронить утром. Я положил на него камень, и жизнь нашла новое вместилище, потекла по шерсти, впиталась в кожу.       — Он ожил? — спросил Ашер.       — Он встал и пошёл. У него вытек один глаз, а от раны отваливались куски мяса, его заносило в бок, но он шёл и смотрел на меня пустым взглядом. Он был живым. Но это не было жизнью.       Зах зажмурился, стиснув зубы. Зачем, ну зачем Кристиан напомнил о Рэйчел? Теперь Зах не мог не представлять на месте дохлого кота свою мёртвую жену.       — Зомби, — сказал Ашер. — Жизнь создаёт не чудовище Франкенштейна, а зомби.       Кристиан кивнул:       — Мне пришлось облить кота раствором и слушать как он вопит, пока умирал во второй раз. Я вернул труп на место и сжёг все записи. Я лёг спать и надеялся, что всё это забуду. Уснул только под утро, но потом… помнил. Формулы остались у меня в голове.       Зах догадывался, что было дальше.       — У меня перед глазами так и стоял тот кот. Я прогулял занятия и поехал к Майки. Он знал разных ритуалистов. Я хотел забыть. Эта мерзость не должна существовать в мире. Жизнь не нужно создавать.       — Почему не обратился ко мне? — спросил Ашер.       — Потому что хотел быть взрослым! А не бежать к старшим братьям, чтобы они решили мои проблемы.       — Это же другое, Кит. И я, и Зах готовы помочь.       — Да… да, знаю. Простите.       Кристиан снова кивнул, сцепив руки и уставившись на них. Заха затопила неожиданная волна нежности — и гордости. Их маленький брат, слишком талантливый алхимик, смог придумать то, над чем бились многие — да, не он первый создал вот такого зомби, алхимики во все времена пытались. Зах помнил историю какого-то средневекового колдуна, который оживил вот так жену и несколько недель жил с её ходячим трупом, пока она не начала конкретно гнить.       Другие тоже создавали похожую жизнь и каждый раз с одинаковым результатом. С ужасающими историями.       Но им не было девятнадцать лет! Конечно, Заху говорили, что его брат очень способный, но ему всегда сложно оценить алхимию. А Кристиан смог!.. И это настолько его напугало, что он предпочёл забыть.       Возможно, он тоже тогда думал о Захе и о Рэйчел. Её смерть на всех них повлияла, иногда больше, чем они могли представить.       — Ах ты, гениальный придурок, — пробормотал Зах и неожиданно для себя самого притянул обоих братьев и обнял их.       Порой он удивлялся, как события их жизней могут влиять друг на друга. Насколько всё в этом мире оказывалось взаимосвязано.       — Хорошо, это не интриги Старых Семей, — проворчал Ашер. — А то пришлось бы кому-то морду бить прямо сегодня.       Кристиан тихонько рассмеялся, кажется, наконец-то расслабляясь.       — Не бойся, — продолжил Ашер. — Если тебе будут сниться мёртвые котики, у меня есть отличное снотворное.       Он замер, кажется, поняв, что ляпнул не то. Сразу стушевался:       — Чёрт, Кит, извини… ну, я о том, что мы теперь всё знаем и согласны с тобой. Ты можешь об этом говорить. А если станет совсем невмоготу, я сделаю ритуал, который заблокирует в памяти тот день.       — Вы-то будете помнить. И я… ну, то решение было опрометчивым.       — Больше так не делайте, — пробормотал Зах. — Вы же знаете, мы можем поделиться друг с другом.       Он ещё разок крепко их обнял, потом отстранился, вглядываясь в растрёпанного Кристиана. На рукавах его рубашки оставались пятна крови.       — Давай отвезу тебя домой, Кит.       Неожиданно он помотал головой, натягивая рукава свитера до пальцев.       — Не нужно. Мы пришли сюда вместе и уйдём вместе. Вы с отцом наверняка не все дела уладили. А я хочу посмотреть, какие книги будут предлагать!              Зах думал.       Они все устроились в аукционном зале на втором блоке, который подходил к концу. Ничего примечательного, как сообщил отец, тут не предлагалось, и все с нетерпением ждали перерыва и третьего блока, где представляли настоящие ценности.       Некоторые наверняка хотели передышки, чтобы вновь налечь на закуски и шампанское.       Зал был убран изысканно, богато, но не слишком вычурно. Ряды массивных стульев поставили на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы не мешать. Стены задрапировали тёмно-синей тканью со звёздами, а светильники то разгорались, то работали приглушённо, в зависимости от лота.       Аукционистом выступал какой-то дальний родственник семьи организаторов, импозантный мужчина средних лет с громким чистым голосом. Он держался по-деловому, но обыденно. Зах почти скучал по аукционам, которые вёл Лиам Экли, способный любое действо превратить в шоу. Он повредил лодыжку недавно.       Со всей их магией, алхимическими порошками и зельями, помочь лодыжке мог только старый добрый гипс и немного покоя.       Старые Семьи оставались людьми, не важно, какие таланты у них имелись.       Зах почти не следил за аукционом. Часть его сознания, конечно, фиксировала происходящее, но мозг усиленно работал, переваривая информацию, раскладывая по полочкам и тасуя.       Ашера хотел отравить Росс Бладворт из-за личной вражды. С воздействием Кристиана тоже не связан никто из Старых Семей. Но Флеминги пытались помешать бизнесу. Доппеля тоже кто-то создал и подослал. Если бы он утащил нужные бумаги, у их дела могли возникнуть большие проблемы.       Если полем боя остаётся бизнес, Зах может быть спокоен. Там он знает, что делать. Тем более, после инцидента с Россом доверие к Бладвортам точно пошатнётся. Зах почти с нетерпением ожидал перерыва, когда снова пройдётся по Старым Семьям и послушает сплетни. Как он понял, большинство из тех, кто против расширения их бизнеса, уже не так категоричны.       Осталось раскрыть карты Флемингов. Ни Хораса, ни Виктора не стоит недооценивать. Тем более, если рассказанное Дарнеллом правда, и они над ним издевались.       Из дальних закоулков памяти Зах вытащил старые сплетни о том, что Дарнелл вовсе не сын Хораса. Если так, он жил у Флемингов с рождения. Злые языки говорили, что он сын его жены, но не его. Зах как-то пробовал копать эту историю, но упёрся в тупик — что больше другого убеждало, дело тут нечисто.       Одна из версий утверждала, что Дарнелл — последний сын угасшего рода Шэкли.       Такое иногда случалось: Старые Семьи затухали, некоторые отпрыски начинали собственные рода. Шэкли не повезло. Их трепали эпидемии и мировые войны, в которых они желали участвовать, поэтому в начале двадцатого века в роду осталось всего несколько человек. Лет двадцать назад или около того они умудрились выступить против Флемингов. Зах помнил, что вроде бы жена Хораса подозревалась в интрижке с последним из Шэкли. Тот встретился с Виктором Флемингом и внезапно уехал в Корнуэлл разводить овец или что-то вроде того. Только быстро погиб в несчастном случае.       Зах бы не удивился, если Дарнелл именно его сын и вообще-то должен носить фамилию отца, Шэкли. Можно провести экспертизу, выяснить правду будет легко. Если всё так, это ещё Флеминги ему должны. И можно использовать против них.       Молоточек аукциониста грохнул особенно гулко, вырывая Заха из раздумий. Он украдкой покосился на родителей. Мать едва заметно улыбалась, как будто думала о чём-то своём, отец оставался нахмуренным, как и перед началом блока, когда к нему пришли сыновья. Он бросил короткий взгляд на Кристиана:       — Всё в порядке?       — Ты не представляешь… — начал Ашер.       Отец остановил его резким и грубоватым:       — Не здесь.       Ашер поджал губы и, Зах готов поспорить, позже ничего не расскажет. Но понимал, почему отец не захотел слушать здесь. Одно дело, ритуал в запертой комнате, совсем другое, разговор у всех на виду, когда вокруг толкаются Старые Семьи. О серьёзных вещах говорить не стоит.       Ашер и Кристиан сидели на ряд впереди и чуть по диагонали. Кристиан вроде как наблюдал за аукционом, но взгляд у него казался затуманенным, будто Кит думал о своём. Ашер откровенно клевал носом. Вряд ли ему интересны очередные связки амулетов и карты с магическими узлами для работы.       Стелла сидела рядом с ним. Повернувшись, перехватила взгляд Заха и качнула головой в сторону Ашера. Как ни странно, Зах её понял и едва заметно кивнул. Наклонился к отцу и прошептал:       — Ашу и Киту лучше отдохнуть. Я отвезу их домой.       — Можно вызвать такси. Ты нужен мне здесь.       — Не заставляй выбирать.       Отец глянул с удивлением. Наверное, он не имел в виду ничего такого, Зах и сам понимал, что ему стоит остаться и послушать, кто что говорит, может, заключить пару сделок. Не сбегать после того, как он выдвинул обвинения Россу Бладворту.       Но именно сейчас Заху не хотелось оставлять Ашера и Кристиана одних. Пусть они всего лишь устали, а Старые Семьи, как оказалось, против них лично ничего не предпринимали.       Отец прищурился:       — Есть ли что-то такое, о чём мне стоит знать?       — Мы сняли воздействие с Кита.       — Это я понял.       — Старые Семьи ни при чём. И это Росс подставил Аша в колледже.       Брови отца взлетели.       — Да, — мрачно подтвердил Зах. — Я хочу отвезти их домой.       — Хорошо.       Зах выпрямился и с трудом дождался, когда продадут очередной лот из банок с заспиртованными образцами. Наконец, объявили перерыв. Отец протянул руку матери, изящно помогая подняться, Ашер, не предупреждая унёсся к закускам, мигом проснувшись, Кристиан поплёлся за ним.       Зах догнал их только у стола, где выстроились тарелки с маленькими бутербродами и печеньем. Ашер, который всем заявлял, что на всякий случай не стоит тут ничего есть и пить, уплетал канапе.       — Что? — поднял он брови, совсем как отец, и проглотил очередной кусок. — Между прочим, я не завтракал! И после ритуалов всегда зверский аппетит.       Стелла налила сок в несколько стаканов, один оставила себе, другой протянула Кристиану. Тот казался немного потерянным и наверняка чувствовал себя не очень-то уютно. Заху хотелось увести его домой, закутать в плед и напомнить, что всё в порядке.       — Где Дарнелл? — спросил Ашер с набитым ртом.       Кристиан нахмурился и покачал головой:       — Давно его не видел. Я… честно говоря, вообще о нём забыл.       — У меня есть мысль! — заявил Ашер, помахивая палочкой от канапе.       Зах удержался от язвительности.       — Так вот. Кит, Дарнелл говорил тебе, какой у него талант?       — Ммм… нет.       — Никто не знает! Он умён, образован, но не увлекается алхимией, не делает зелья и талисманы, точно не ритуалист.       — Говорили, он знает дороги, — вставил Зах. — Это не тот талант, что бросается в глаза. Может, он тоже погодой управляет. Или сигилы создаёт.       — О сигилах все бы знали, — отмахнулся Ашер.       — Или Флеминг запрещает ему развивать.       — Невозможно спрятать талант, — Ашер сделал драматическую паузу. — Дарнелл может быть усилителем.       Хотя сначала Зах не понимал, к чему ведёт Ашер, теперь теория не казалась ему лишённой смысла. Если у Флемингов усилителей в роду не было, это редкий талант, то у Шэкли — каждый второй.       — Что это значит? — с недоумением спросила Стелла. — В Америке, наверное, иначе называли. Тут ещё не сталкивалась.       Ашер кивнул:       — Редкий талант. Эмоции обладателя могут усиливать магию вокруг. Если рядом с тобой такой вот начнёт использовать талант, ты не просто карты Таро разложишь или увидишь будущее в чайной чашке. Ты закроешь глаза и будешь точно знать, в какое время что произойдёт.       — Мощно. У нас их называли «батарейками», но их почти не было.       — Кажется, что это так себе талант. Но его обладатель может уйти в любую область. Поэтому они редко рассказывают, что на самом деле усилители. Лучше быть средненьким ритуалистом, нежели мощным усилителем, которым пытаются воспользоваться все вокруг.       — Флеминги не дали бы ему что-то развивать, — негромко сказал Кристиан. — Дарнелл говорил, отец ненавидит его и отослал в Академию. Наверняка запугал, а по выходным пользуется его талантом.       — Как это происходит? — спросила Стелла. — Я мало знаю.       Лицо Кристиана ожесточилось. Пожалуй, сейчас Зах не сомневался, что даже мягкий младший брат может быть бескомпромиссным, если обстоятельства вынудят. Или если будет происходить что-то, чего он терпеть на намерен.       — Самые лёгкие эмоции — это боль и страх.       Ашер кивнул и схватил ещё одну канапешку, отошёл от стола:       — Я не видел ни Дарнелла, ни Флемингов на втором блоке аукциона. Давайте отыщем этого парня. В конце концов, он просил нашей защиты.