***
Уже не первый день Элсбет находилась в плену своего «нового жилища», с которым никак не может свыкнуться. Густав время от времени навещал её, принося с собой пропитание и ещё много нужностей. Он прекрасно понимал, что не сможет всегда так приходить — рано или поздно ему нужно будет покинуть Швейцарию. Родина тоже зовёт, как и брат-безумец. К тому же этот домик был довольно далековато. Когда австриец в первый раз хотел навестить Элсбет, он чуть не заблудился среди на вид одинаковых деревьев. К своему счастью, он нашёл нужную тропинку и дальше сам разобрался. После первой ночи, да и в принципе всех последующих, Элсбет то и дело чахла. Она явно не спала, скорее всего из-за стресса. Или можно предположить, зная её характер, что она устроила забастовку. В плане тяжёлых ситуаций Элсбет часто бывает предсказуема: либо попытки сопротивления, либо хитрый план. И того, что со своей находчивостью Элсбет вдруг может сбежать в любой момент, Густав боялся. Ему ни в коем случае не нужно было такого исхода. Она не знала, что ждёт её снаружи. Может было неправильно её так изолировать, но австриец и сам уже не в состоянии здраво мыслить после всего, что происходило с ним незадолго до и во время войны. Элсбет иногда могла слышать гул самолётов, пролетающих над лесом. Каждый раз это давало ей надежду, но её всё никак не могли найти. Кажется, Густав хорошо умеет хранить что угодно, даже человека. Что ж, это сыграло ему на руку, отличный у него был ход. Он всё же гений, пусть и не такой свехнувшийся, как Рейн. В один момент швейцарка вдруг поняла, что самолёты могут быть вовсе не из её армии…и этот факт уже пугал. Как на зло к страху прибавилась с каждым днём всё более различимая боль. Элсбет с ужасом поняла, что если не выберется, то возможно так и погибнет здесь, в неизвестном ей месте. Она не желала такого исхода, поэтому неоднократно пыталась сбежать. Но домик оказалось не так просто побороть. Дверь была словно из стали, да и какого-нибудь топора, да хоть чего-то, что сейчас бы пригодилось в таком деле, конечно, не было. В окно было даже бесполезно лезть, ведь скорее всего оттуда прыгать было бы высоко, а лишних травм здесь не нужно зарабатывать. И вот, Густав снова наведался к несчастной своей «пленнице». Она лежала на кровати спиной к нему, укрывшись крылом как одеялом. Хотя даже скорее не одеялом, а коконом. На звук двери она не обернулась. «Спит что ли?» — промелькнуло у австрийца в голове, — «Разве сейчас не день?». Он подошёл к крылатому убежищу и слегка потряс Элсбет за…как он понимал, плечо. Она тут же недовольно что-то промычала и потянулась, раскрыв свой кокон. Густав тут же отпрянул назад, когда его вдруг задело крылом. Элсбет всё с таким же недовольством села и потёрла глаза. Она развернулась и увидела старого друга, которого давно уже считала за врага. Тот неловко потёр затылок. — Прости, что помешал, — стал извиняться он. — Я подумаю, — злобно кинула ему в ответ швейцарка. — По крайней мере ты спала, чего в другие ночи видно не делала, — Густав сделал акцент на уже заметных кругах под её глазами, да и в принципе других признаках её усталости. — Почему ты за меня беспокоишься? — спросила Элсбет каким-то необычно-тихим для неё тоном. — У меня нет цели причинить тебе вреда. Ты нужна мне живой. — Как же, — фыркнула крылатая, — даже твои слова сейчас прозвучали как угроза. — Возможно. На какое-то время ещё повисло молчание. Густав за это время неуверенно положил сумку с принесёнными вещами рядом с дверью. Элсбет будто хотела прожечь его взглядом, насколько грозно она пялилась. От этого австрийцу было не по себе, он даже не решался начать разговор первым. — Чего встал? — спросила Элсбет, — Прошу, уйди, ты подозрительный. — Ладно, понял… Австриец без возражений неохотно развернулся, вышел и закрыл дверь. Элсбет, немного подождав, пошла проверять сумку. Ничего особенного она там, как обычно, не нашла. Кроме одного — шоколада. Притом её любимого. Швейцарка взяла находку и покрутила в руках, внимательно осматривая. Она не понимала почему Густав так осторожен с ней, почему так следит, если к тот день, когда он завёл её сюда, он так хладнокровно с ней обращался. И всё же, Эслбет приняла сладость, не устояла. Не может она жить без сладкого.***
— Ну давай, чёртова деревяшка! Думаешь, я тебя не одолею?! Очередной день — очередные попытки выбить дверь. Сколько бы их не было, ни одна из них успехом не увенчалась. — Как же меня всё это раздражает! — возмущалась Элсбет, со всей силы пиная дверь ногой. Совсем её не жалеет, — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Вдруг на всю эту ненависть преграда видно стала поддаваться, пока в какой-то момент крылатая не выбила её к чертям. Элсбет отдышалась и взглянула на свободный проход. Солнечные лучи сразу ударили в глаза, пришлось зажмуриться. но, привыкнув к свету, Элсбет снова оглядела пространство вне домика. Всё та же ненавистная полянка, ничего на ней не изменилось. но как же швейцарка была рада. Она осторожно спустилась на улицу и огляделась. Было как-то подозрительно тихо… — Боже, я так скучала… Наконец-то! — ликовала Элсбет. Она не верила своим глазам. Её больше не окружали прочные тёмные стены. Она на свободе. «Неужели я…я смогла?» — думала швейцарка. Она даже на колени опустилась, чтобы потрогать землю. Свою землю. Такую родную и словно даже живую. Вокруг не было ни души, теперь здесь только Элсбет и её земля. Однако…оказалось, что это было не так. Послышался шелест листьев позади, какие-то непонятные голоса, притом на очень даже знакомом языке. Крылатая поднялась на ноги и осмотрела местность ещё раз. Никого. Или… Её взгляд привлекли люди вдали. Элсбет обрадовалась ещё больше, но всё же прищурилась, чтобы разглядеть, кто это такие. И слава богу она не побежала к ним сразу. Почему же? Это оказались немцы. Целое отделение немцев. Элсбет, поняв, что это никак не её люди, впала в ступор и не понимала, куда ей бежать, да и что делать вообще. Но думать уже не пришлось — её заметили. — Кто это там? — вдруг сказал на вид самый молодой солдат и указал на растерянную швейцарку на поляне. — Где? — ответил ему его товарищ и, взглянув туда, куда тот показал, был чертовски удивлён, — Это ещё что такое… Отделение на вид состояло из человек пяти-шести, относительно немного. Но Элсбет в страхе прижалась к какому-то дереву, не отрывая взгляд от них. — Давайте проверим, — с презрением сказал главный из всего отделения, — у меня есть одно предположение…если оно верно, то нас, ребята, ждёт огромная похвала. Ни слова не сказав, немцы подошли к полянке ближе, а Элсбет было уже некуда прятаться, да и смысла особого не было. Это был конец, полный провал. — Да это же она! — воскликнул главарь, — возьмите её немедленно, она может удрать от нас! Швейцарка же почему-то замерла и даже не попыталась сопротивляться, когда её же схватили и повели к командиру. Сомнений у него не было — точно страна. Он даже выдрал себе крупное перо из её крыла. На память. — Вы все беспощадные сволочи, — апатично проговорила Элсбет. — Что? — спросил командир, не понимавший швейцарского диалекта, — Кто-нибудь понял, что она сказала? — обратился он к своим, а потом злобно добавил, обращаясь к своей новой пленной, — Надурить нас пытаешься? Даже не пытайся, иначе твои прекрасные крылышки ты скоро не увидишь. Элсбет повторила свои слова на обыкновенном и понятном немецком языке. Командующий лишь усмехнулся ей в ответ. — Я так и думал, что ей нечего сказать нам хорошего. Что ж, где там у нас ближайший лагерь? — Как раз недалеко, я видел, — ответил какой-то солдат. — Дорогу знаешь? — Знаю! — Веди! И пошло немецкое отделение за тем солдатом. Только пленная их всё никак не хотела идти. Командующий подошёл к ней сзади и пнул. Швейцарку спасли от падения только двое военных, держащих её под руки. — Мне исполнить своё обещание? Марш, быстро! Приказ на этот раз сработал и Элсбет, прихрамывая, отправилась вместе с ними. «Зачем я только выбралась?! Хотя…может они бы в любом случае нашли меня… Но я не хочу быть в плену! Надо что-то делать… Я могла улететь! Какая же я идиотка, как меня только земля носит, чёрт возьми!» — отчаянно рассуждала про себя крылатая. Ей лишь хотелось обернуть время вспять. Но не было ни единого способа сотворить такое чудо.