Сложные отношения

      Гео архонт…       Он… — И ты видел это своими глазами? — Да.       Венти кивает, пустым взглядом смотря даже не на самого путешественника, а на стену позади. Мир застилает пеленой. Он чувствует, как начинают дрожать руки, убирает их со стола вниз, подальше от взора Итера. Моргает так часто, чтобы просто смахнуть выступающую на глазах влагу. Он не видит и не слышит парня больше вообще. Знает, что его блондинистая голова прямо напротив него, но не может заметить там даже смутных, размытых очертаний. До ушей вместо слов доносится гул, и Венти даже не уверен, что эти звуки похожи на голос путешественника.       Он быстро понимает, что всё слишком плохо. Сыграть безразличие он просто не может. Он пытается сдержать эмоции, но совершенно безрезультатно. Поэтому архонт просто вскакивает, на каком-то интуитивном уровне хватая со стола бутылку, на пути к выходу врезается в кого-то, шагает дальше. Немедленно покидает заведение, игнорируя голоса за спиной.       Он хочет просто остаться один. Просто дать волю всему, что бушует внутри. Когда они с Итером ненадолго остались наедине и бард предложил рассказать ему то, на что парень намекнул тем взглядом, он ожидал чего угодно, но уж точно не этого.       Не мог Моракс и вправду умереть.       Венти не знает, куда он идёт. Ноги просто несут его в неизвестном ему направлении, минуя тех немногих, что оказались посреди рабочего дня на улицах города. Его пальцы сжимают бутыль так, что мышцы начинают болеть. Венти всё равно на это, и в голове мысль лишь о том, лишь бы стекло не пошло трещинами от этого напора. Он запрокидывает голову, на ходу вливая в себя алкоголь, вытирает губы рукавом, наплевав на то, замарается ли рубашка. И продолжает идти вперёд, спотыкаясь на лестнице и почти что встречая носом землю. Лишь чудом успевает ухватиться за перила свободной рукой. Прикладывает немало усилий, чтобы поднять своё тело. Горе тянет его вниз, отяжеляя его так, словно к спине привязали с десяток булыжников. Бард тяжело дышит, закрыв глаза, застыв в этой глупой позе, согнувшись над ступенями. Наконец разгибается, идёт вверх. Его ладонь скользит по каменным стенам лестничного пролёта, готовая в любую секунду остановить его очередную попытку упасть. Венти думает, кто вообще придумал строить столько лестниц. Снести бы их к шамачурловой матери, заявив, что божеству они не по нраву, и делайте с этим, что хотите. Определённо стоит, жаль только такая простая и гениальная идея так сильно противоречит его собственному мировоззрению.       В конце концов он их минует. При виде знакомого монумента разум проясняется ненадолго. Настолько, чтобы хватило чёткости мыслей, чтобы целеустремлённо преодолеть площадь и взмыть вверх. А как только его подошвы касаются каменной поверхности, он тут же падает вниз. Тело пробивает дрожь, а губы уже побаливают от того напряжения, что стискивает их вместе, чтобы не дайте архонты изо рта не вырвался хоть один всхлип. Он не чувствовал такого слишком давно, и теперь ему кажется, что он совершенно не знает, что делать. Впрочем, он никогда не знал.       Он пьёт, еле успевая глотать. Горло жжёт, и он вот-вот захлебнётся. Он чувствует, как намокает щека и мгновенно отрывается от бутылки. Проводит пальцем по мокрой дорожке, смотрит на каплю на подушечке. И срывается. Слёзы начинают течь одна за другой, бард прикрывает рот тыльной стороной ладони, пытаясь подавить звуки, что стучатся наружу. Получается не слишком хорошо, и довольно скоро его рыдания становятся достоянием общественности. У него что-то колет в груди, и архонт сгибается пополам, вдавливая в область боли ладонь, словно пытаясь физической силой вытеснить из своего тела это чувство. Слёзы срываются с подбородка до страшного огромными каплями, и он не может собраться с мыслями. Кожа покрывается мурашками, он сгибается, хватает свои плечи ладонями, пытается потереть их, чтобы согреться, но скоро бросает это дело. Потому что рыдания накрывают с новой силой, вышибая силы на даже такое простое действие. Скрестив ноги, наклонившись почти полностью к ним, обхатив тянущий живот руками, он просто плачет…

***

— Венти! — доносится снизу обеспокоенный голосок путешественника. — Сёстры говорят, что если ты не спустишься, тебя насильно оттуда снимут, — тут же подхватывает Кейа.       Венти вытирает мокрые щёки. В последние несколько минут (?) сил у него почти не оставалось, потому он наконец сумел прикрыть рот и только слёзы беззвучно текли по его лицу. Он пытается улыбнуться парням, хотя и знает, что с такой высоты они, скорее всего, выражения его лица не увидят. Летя вниз, он спотыкается о собственные ноги, и руки Итера мгновенно ловят его. Лицо у путешественника очаровательно взволнованное с этими приподнятыми уголками бровей, с просьбой сказать, что всё хорошо, в глазах. Так что Венти даже в правду улыбается, но губы начинают дрожать почти сразу же. Итер обнимает его, крепко прижимая к себе, утыкаясь носом в его шею, и перед глазами барда встаёт Кейа. Он тут единственный, кто совершенно не понимает, что происходит, но по его взгляду можно сказать, что он уже заранее сопереживает проблеме архонта. Венти чувствует, как боль в груди принимается медленно затихать, печально улыбается и протягивает мужчине руку. И капитан тут же откликается на это действие, подходя ближе, обхватывая его ладонь обеими руками, наклоняясь к его голове. Прикосновение ко лбу, короткий звук поцелуя, и почему-то архонту опять хочется заплакать.       Они оба обнимают его, и Альберих даже запускает одну из рук в его волосы, успокаивающе гладя барда по голове. Обычно они у него до оцепенения холодные, но сейчас Венти почему-то так тепло в этих объятьях…       Поддавшись секундной слабости, он мёртвой хваткой вцепляется в обоих. Изнутри всё тело распирает от скорби и какого-то странного смутного чувства, которое Венти определить не может, но зато запросто понимает, что это что-то, что борется с той болью внутри него. По щекам вниз бегут тоненькие полоски слёз, а Кейа тут же начинает сцеловывать их прямо своими губами. Венти вскидывает на него пораженный взгляд. Он ожидал от Альбериха чего угодно, но только не подобной реакции. Воздух как будто тут же кончается, хотя они и стоят сейчас на улице, посреди огромной площади, где ничто даже теоритически не может перекрыть ветряные потоки. Бард медленно вдыхает, стараясь при этом почти не двигаться, словно это может спугнуть капитана или изменить его решение. И закрывает глаза, отдаваясь этим нежным прикосновениям, мелко дрожа. — Я могу быть неправ, — шепчет ему на ухо Итер, и Венти отрицательно качает головой. — Не стоит меня успокаивать, — ещё тише проговаривает он в ответ, чувствуя, как его тело сжимают ещё сильнее. — Может, не помешает отвлечься? — предлагает капитан. — Не думаю, что это поможет.       Кейа понимающе кивает, а потом его рука выбирается из прядей архонта, и на её место приходит прохлада дневного ветерка. Венти, к собственному удивлению, понимает, что сейчас он предпочёл бы, чтобы ладонь Альбериха вернулась назад. — Оставить тебя? — делает он второе предложение, и даже шагает было назад, но бард немедленно тянется за ним, хватая его за рукав. — Нет! — выпаливает он. Слегка смущается собственному порыву. Отпускает одежду мужчины. — Мне стало легче, когда вы пришли…       Конечно, больше говорить ему ничего не нужно. Альберих немедленно возвращается назад, кладёт руки ему на плечи, гладит их. Итер слегка отодвигается в сторону, предоставляя ему больше места, приподнимает руки, чтобы не мешать ему. И делает это практически мгновенно, ещё до того, как свои действия выполнит Кейа, словно заранее зная, что тот будет делать. Венти поражает эта невероятно сложенная работа. Будто бы они общаются телепатически. Или будто бы им обоим одновременно приходят в голову одни и те же мысли. — Тогда я вынужден настоять на вашем посещении моего дома. Сестры так странно на нас смотрят… — краем глаза Кейа упрямо смотрит на девушку на площади. Монашка одновременно злится и сочувствует непутёвому барду, а ещё глядит на обоих парней с явным намерением выяснить, что тут вообще происходит. — У тебя есть план, как миновать её? — раздаётся у уха голос путешественника. Тот тоже непрерывно следит за девушкой из-за спины архонта. — У меня всегда есть план, — улыбается Кейа, и Итер, отчего-то выглядящий так воинственно, отпускает барда, устремляя внимательный взгляд на капитана.       Альберих берёт проблемы на себя. Венти не слышит, что именно он говорит сестре, потому что Итер стремительными шагами уводит его прочь. Проводит по максимально отдалённой от девушки траектории, оббегает его, пряча его за своим телом, идя сначала по его правое плечо, а после удаляясь за его спину. И всё это с предельно ответственным лицом.       Венти чувствует себя как-то излишне неуютно. Оба парня слишком уж переживают за него и слишком ответственно подходят к помощи ему. Воспринимают это как дело первостепенной важности, как проблему, по меньшей мере, государственного масштаба — это читается в их взглядах, по их серьёзным выражениям лиц, скользит между строк во время разговоров. Венти тушуется, опускает глаза. Между трещин в каменной плитке то тут, то там пробивается молодая травка, а ветер гоняет по поверхности частички пыли. Итер ведёт его в нужное место, поэтому он может без каких-либо проблем уверенно тупить взгляд, рассматривая мелочи и детали родного города, следя за парнем боковым зрением. Но, однако, он всё равно поднимает глаза вверх, когда чувствует прикосновение к ладони. Итер горько улыбается ему, сжимая его руку в своей, и вся его фигура прямо кричит, что он готов и желает прямо сейчас дать ему намного больше. Он выглядит почти так же, как когда они прощались. Разница лишь в том, что сейчас он не ощущает той боли, что мешает улыбнуться.       Когда дорога позади, и они встают у входной двери в ожидании слишком уж долго разговаривающего с сестрой капитана, Итер делает шаг навстречу. Пожалуй, единственный, если не считать тех объятий на площади, за долгое время. Он приближается, достаточно, чтобы можно было остро ощутить его присутствие, но не вплотную, когда подобная близость отбирает у тебя свободу действий: стоит где-то на расстоянии ладони, уже двумя руками держит его, положив ладонь барда на одну, и второй выводя на ней какие-то узоры. И делает это со смесью неловкости и нежности.       По нему видно, что ему всё ещё сложно признать их близость. Ему всё ещё стыдно за то, что он посмел посмотреть на него, хотя был не один. Но он хочет дать архонту хоть какое-то тепло, искренне хочет помочь, хочет быть рядом. Венти тянется к его лицу, он пугается неожиданному движению, пунцевеет, весь сжимается, но движется навстречу. И на этот раз Венти может полностью изучить его губы. Они заветрились за время его пребывания в стране ветров, и барду кажется, что причина, по которой они стали такими, была совершенно неправильной — анемо элемент оставил на путешественнике отпечаток, хотя сам архонт даже не прикоснулся к нему. Барбатос требовательно жмётся к парню, ощущая, как колотится сердце в груди, как нагревается ладонь в чужих руках. Он изучает языком ранки на его губах, и Итер дрожит каждый раз, как он проходится по ним аккуратными движениями. А потом он впускает его внутрь. Венти медленно обводит языком полость его рта, путешественник буквально тает от этой нежности между ними, а у самого барда по той же причине словно взрываются фейверки в груди. Ему так хорошо сейчас, что все остальные мысли уходят на задний план, и Венти даже не хочет оборачиваться и смотреть на них, мечтая сохранить этот краткий момент истинного счастья. — О нет, я опоздал на самое интересное, — бархатный голос разом отодвигает их друг от друга. Венти достаточно двух секунд, чтобы понять, что это Альберих, да и Итер тоже не смотрит на него долго, покрываясь румянцем и уводя взгляд. Кейа усмехается этой реакции, тормошит его волосы, целует в макушку. И парень улыбается, устремляет на него полный любви взгляд, складывая руки на груди в обиженной манере — очевидно, из-за испорченной причёски. А капитан в это время отдаёт второй поцелуй барду, и отпирает дверь, приглашая их внутрь.       Как только архонт делает шаг внутрь, его вновь охватывает дискомфорт. Ему хочется просто выйти обратно, и пусть на улице он останется совсем один, но он ведь всегда был одинок. И как-то ведь справлялся. Кейа ведёт их в гостиную, и Венти послушно садится на софу. Итер делает то же самое, а сам хозяин дома вдруг опускается на пол перед бардом. Кладёт ладони на его колени, смотрит снизу вверх на его расстерянное лицо. — Чего ты хочешь? — раздаётся его голос, и Венти даже не знает, что отвечать на это.       Он хочет, чтобы его перестали заставать врасплох, как какого-нибудь мальчишку. Хочет перестать чувствовать себя так неуютно, хочет начать понимать, что вообще происходит.       Но не хочет оставаться один.       Он медленно качает головой, Кейа кивает, встаёт и уходит в неизвестном барду направлении. — Он очень тактильный, — вполголоса проговаривает Итер, объясняя эти обескураживающие действия капитана. На щеках у него вновь красуется еле заметный румянец, и Венти делает вывод, что, хоть парень и прекрасно знает привычки и предпочтения своего партнёра, он всё ещё не может побороть смущение, которое испытывает каждый раз, как Альберих проявляет эту свою сторону.       Венти кивает, принимая информацию к сведению. — Прости меня… — выдыхает путешественник. — Ох, нет-нет, ты ни в чём не виноват, — пытается возражать архонт, но парень, похоже, даже и не думает его слушать. — Я просто так переживал из-за этой ситуации, что не мог не понадеяться на то, что ты можешь что-то знать… — Итер. — …я не думал, что это так тебя заденет, и… — Итер!       Венти наконец завладевает вниманием юноши. Путешественник немедленно замолкает и переводит на него удивленный взгляд. Бард пододвигается ближе, предлагает ему свою ладонь. — Не нужно винить себя за то, что ты просто передал мне новости, — улыбается он. — Рано или поздно ветра всё равно принесли бы их мне.       Итер сдержано соглашается. — Ты хотел спросить моего совета? — Мне кажется, что что-то в этой истории нечисто. — Ты прав. Я тоже не думаю, что гео архонта можно так просто убить.       Они смотрят друг на друга, словно общаются одними взглядами. Золотистые глаза путешественника говорят о том, что он намерен во всём разобраться. А Венти извиняется за то, что ничем не может ему в этом помочь. Он и впрямь чувствует, что подвёл его. Наверняка, Итер надеялся получить от него ответы на все вопросы, просто потому что больше ему некого спросить. А архонт не только не сможет их ему дать, но и создаёт дополнительный ворох проблем. Однако те объятья, в которых он оказывается в ту же секунду, отвечают ему тем, что извиняться ему не за что.       Когда Кейа возвращается, Итер фыркает. Венти разворачивается, чтобы узнать причину его недовольства, и видит уже слишком знакомую картину. Снова Кейа с бутылкой и бокалами в руках. — Он и так выпил полбутылки. — Правда? — мгновенно отзывается бард поражённым тоном. Он определённо точно не может сказать, когда такое успело произойти. — Ты забрал бутылку со стола, — напоминает Кейа. — Оох, верно… — Ты даже не заметил этого? — Я… — бард теряется, не в состоянии решить, что сказать в своё оправдание. Он просто не задумывался об этом. Сейчас, когда он пытается припомнить все свои действия, то понимает, что Итер, скорее всего, прав. Но если бы ему об этом не сказали, он не смог бы и представить, что сделал это. — Я тоже не считаю бокалы, когда мне плохо, — заступается за архонта Альберих. Воинственный настрой путешественника как-то сразу же утихает, и в конце концов третий бокал оказывается в его руках. Венти это порядком удивляет, но для обоих парней это словно бы само собой разумеющееся. — Ты что-то там говорил про Ли Юэ, — обращается к путешественнику мужчина, пытаясь восстановить прерванный диалог. И Итер, немного посомневавшись в уместности этого, возвращается к своим предыдущим словам, прекрасно помня точно то, на чём он остановился. — Я был тренером по скалолазанию, — с лицом, преисполненным гордости и счастья, радостно заявляет он. Кейа смеётся, словно ничего другого он и не ожидал. — Неужели? — В гильдии искателей приключений искали кого-нибудь на эту должность, и я решил, что мой час настал. — Да ты буквально родился ради этого, — иронизирует капитан. — Да, и не вижу в этом ничего плохого, — довольно бросает парень. — Я что-то пропустил? — Венти показушно дуется, привлекая внимание к тому, что далеко не все члены диалога понимают, о чём идёт речь. — Оу, прости, мы… — теряется Итер. — Наш почётный рыцарь с детства обожает лазать по горам, — подхватывает Альберих, совершенно без спроса распространяя факты из жизни другого человека. — Так что скоро мы его потеряем, он совсем забудет про Монштадт. — А вот и нет! — в панике выпаливает путешественник. Он не смотрит на Венти, но тот понимает, что такая бурная реакция парня вызвана лишь присутствием анемо архонта по его левую руку. — Ты буквально начал наш разговор с того, какой в Ли Юэ невероятный ландшафт, — настаивает Кейа. — Монштадт я люблю вовсе не за ландшафт, — Итер обиженно отворачивается от него, а Венти хохочет и тянется к юноше за объятьем. Тот очаровательно краснеет. — В Мондштадте есть романтика, — задумчиво протягивает капитан. Крутя в руке сосуд с напитком, он глядит куда-то поверх своих собеседников, уйдя в свои мысли. — Да, — соглашается Итер, прижимаясь щекой к голове архонта.       Разумеется, ему приятно это слышать. Кого бы не порадовала высокая оценка собственной работы? И пусть Барбатос считает, что все, что их окружает, это по большей части заслуга простых жителей города, подобные слова всё же немного тешат и его собственное самолюбие.       И пусть в речах Итера очевидно слышно, что Ли Юэ его сердцу ближе, это ничего не меняет. С Мондштадтом его связывает намного больше. По крайней мере, пока.