Сложные отношения

      Таким счастливым он Итера не видел, наверное, никогда. С самой серьёзной на свете миной он стоял у лавки о чём-то ожесточенно споря с торговцем. Раздражённо топал ногой, скрещивал руки, насупливал брови, доказывал свою правоту, настойчиво требуя, кажется, платы побольше и, кажется, ссылался на какого-то человека, который, судя по всему, был экспертом в том, что вызвало этот спор, и, видимо, Итер надеялся на его помощь. Однако стоило только Кейе окликнуть его, как на его лице засияла широкая улыбка, а в глазах заплясали огни. — Продолжим наш разговор позже, — бросил тогда парень и побежал к Альбериху как можно скорее. — Ты мог просто попросить меня прийти в Мондштадт, — недовольничает путешественник, но на его лице ни тени этого самого недовольства. — Не хотел вытаскивать тебя из твоей естественной среды обитания, — смеётся в ответ Альберих. Итер несильно бьёт его кулаком в плечо. — Тем более, что у тебя здесь дела, как я мог видеть. — Пустяки. Раздобыл один артефакт и пытаюсь повыгоднее его продать. — Я могу помочь. У меня отлично получается врать. — Врать не нужно, — улыбается парень, — Я знаю человека, который честно скажет, насколько эта вещь ценна. Просто попрошу его подсобить немного. — Небось, придётся отдавать проценты. — Этому человеку мне не жалко даже половины, — кивает юноша, и больше они не возвращаются к этой теме.       Итер водит его кругами по всей Гавани. По какой-то причине ему словно бы недостаточно один раз пройтись по ней, и он повторяет путь снова и снова, просто гуляя по ней, пока они разговаривают. До тех пор, пока Кейе просто не надоедает это.       Он вовсе не хочет сказать, что ему не нравится или неинтересно Ли Юэ. Ему очень даже симпатизируют виды местных улиц: они выглядят престижно и вместе с тем даже как-то уютно, что навряд ли скажешь по высокие своды Мондштадта. Дома настраиваются друг над другом, переплетенные красными деревянными лестницами, отчего город становится похож на какой-то муравейник, и когда Кейа делится своими наблюдениями с Итером, тот обижается такому нелестному сравнению. В глазах у мальчишки горит огонь восхищения. Если бы Кейа был романтиком, он бы сказал, что его сердце буквально бьётся в такт жизни каменной гавани. Путешественник знает каждого торговца и здоровается с ними по сотне раз, когда проходит мимо. Он улыбается, невероятно широко, машет рукой, перебрасывается с каждым хоть парой слов. И рассказывает Кейе про каждого. Рекламирует в открытую, а отойдя поодаль, делится нюансами и секретами. Действительно знает всю подноготную деловых отношений столицы Ли Юэ. — Кажется, этот парень тебе нравится больше всех в этом месте, — делится своими наблюдениями за путешественником Кейа. Тот оборачивается и на лице у него выражение недоумения. Оно исчезает практически мгновенно, но Кейа всё равно успевпет подметить мельчайшие изменения во внешнем виде любимого. — О, он укрывается от налогов. — И ты поддерживаешь это? — не скрывает своего удивления Альберих. Итер всегда выглядел слишком уж до боли порядочным и правильным, даже не смотря на его любовь к битвам. Кейе даже кажется, что в нём есть та неуловимая деталь, что прямо-таки кричит «ЗАКОН», какая есть и в магистре Джинн, но какой никогда не было в самом капитане. Образ почётного рыцаря и уклонение от уплаты налогов просто не складываются вместе.       Итер снисходительно улыбается, словно бы смеясь над тем, что капитан и правда мог представить подобное. — Конечно нет, — отвечает он, — все, кому нужно, уже давно знают про это. Но, знаешь, даже если Дун Шен человек плохой, товар-то всё равно первоклассный.       За время, что путешественник провёл в Ли Юэ, у него появились стандарты. Кейа мог наблюдать за этими плавными изменениями в юноше в ускоренном режиме, каждый раз при встрече с ним отмечая новые детали в его поведении. Мальчишка, что с раскрытым ртом ходил по Мондштадту, безвольно соглашаясь абсолютно на всё, что ему впарят, начинал понимать цену своего труда. С каждым днём он становился критичнее и требовательнее к чужим просьбам и более здраво смотрел на вещи. Он становился самостоятельное. Ему больше не нужен Кейа, что отвёл бы от него бесполезную трату времени, спокойно отказав кому-то, кто пытался прервать их свидание. Теперь Итер вполне в состоянии отказаться сам. Он даже стал настолько щепетилен к своему времени, что больше не считает чем-то неправильным отказаться просто потому, что он считает награду несоизмеримо немалой по сравнению с затраченными силами. А Кейа только рад видеть, что мальчишка перестаёт размениваться на пустяки, умело расставляя приоритеты во всех сферах жизни. Даже в вопросах торговли он начинает по-немногу выводить для себя закономерности понимания, когда и как ему стоит тратить свои деньги и доверие. И Альберих не может скрыть своё удовлетворение этими фактами. Итер наконец-то приспосабливается к жизни в Тейвате. — Почему меня не покидает ощущение, что ты сейчас очень рискуешь?       Итер тащит его в какие-то неведомые места, попутно сильно нервничая. — Потому что я действительно рискую, — бросает он через плечо. Его ладонь с безумной силой сжимает руку Кейи, так, что она уже начинает порядком побаливать. Сума сойти, ну просто каменная хватка. — Сюда нельзя заходить людям, — поясняет своё поведение он. Говорит что-то про «закрытую территорию» адептов, и Кейа еле как удерживается от того, чтобы закатить глаза. Интересно, всё, что имеет хоть малейшую связь с архонтами, так по глупому заносчиво? — Тогда зачем мы сюда идём? — Я частенько тут бываю, — признаётся юноша, вперяя мечтательный взгляд вдаль, на близлежащие просторы. — Мне нравится это место. Оно прекрасно, вот увидишь.       Конечно, они идут прямо по горным хребтам. А разве может быть иначе? Итер как и всегда скачет по ним, словно горный козёл, иначе и не скажешь. Взбирается с такой лёгкостью и скоростью, что Кейе кажется, что это просто невозможно. Он хоть немного устаёт? На его лице ни капли пота и довольная улыбка. Он протягивает руки к капитану, смеётся, обещает как следует заняться его обучением. Теперь у него тонна уверенности в собственных способностях к преподаванию и, кажется, он с радостью готов выплеснуть их все на одного лишь бедного Кейю. Его руки держат ладони капитана, хватают его за талию, проходятся по лбу платком. Итер хочет быть ближе. Кейа целует его, ощущая чужие пальцы в своих волосах, прижимает мальчишку к себе, и его держат за плечи и так забавно встают на цыпочки, чтобы до него дотянуться. Впереди есть беседка и, добравшись до неё, Кейа тут же падает на скамейку, чтобы перевести дух. Итер же стоит рядом, смотрит вокруг, тянется к руке мужчины своей. — Тебе не кажется, что одного держания за ручки будет недостаточно, — ехидничает капитан, хватает парня за талию и рывком усаживает рядом с собой. Итер ойкает, его брови вскакивают так высоко, что, кажется, вкупе с той скоростью, с которой он летит на скамью, они будут сейчас способны слететь с его лица. Кейа ласково поправляет его растрепавшуюся чёлку, обнимая его одной рукой, и на него смотрят уставшие глаза совершенно не впечатлёного человека. Кейа улыбается. Итер накрывает его ладонь своей, укладывает голову на плечо мужчины.       Рядом с ними какие-то развалины. Очертания круглой площадки, похожие на подобие какой-то площади. Странные украшения, подвешенные на верёвках за деревья. Итер понятия не имеет, что это всё такое, а значит Кейе и неинтересно. Интересно ему то, что впереди лежит спуск вниз и, насколько он может видеть, где-то вдалеке есть даже встроенные в землю ступени. А значит всё это время тут была нормальная дорога наверх. Чёртов путешественник.       Рядом с тропинкой каменные массивы движутся ещё выше. А где-то над головой повис в воздухе твёрдый кусок земли, и Итер говорит, что то парит одна из статуй семи. И на предположение о том, что оттуда, должно быть, прекрасно видно весь Предел, он отрицательно качает головой и жалуется на туманные облака. Тычет пальцем вперёд, где отдельными островками возвышаются горные осколки, и говорит о том, что вся тамошняя территория лежит в затуманенной атмосфере. Смеясь со слов капитана, обещает, что туда они не пойдут. Зато тянет его чуть левее, подходит прямо к обрыву, кивает на соседнюю горную вышку. — Ты смеешься, нет, я не пойду туда, — отнекивается капитан. Они только что проделали невероятно огромный путь по скалам, хотя могли пройти по специально проложенным ровным тропам, и он чувствует себя уставшим и вымотавшимся. В последний раз он лазал по горам лишь когда Итер попросил сопроводить его в небольшой экспедиции, и мышцы его ещё долго болели после этой помощи. Капитан уверен, что после сегодняшнего дня будет ещё хуже и мысленно готовится проваляться всё воскресенье в постели. — Если спуститься на планере, то лезть по горе почти не придётся, — торгуется путешественник. Кейа приподнимает бровь. — Прошу? — Ты не поймёшь меня своим жалобным взглядом. — Разве ты пришёл сюда не ради меня? — Я прекрасно понимаю, к чему ты клонишь, но нет.       Кейа готов к блефу и шантажу. Итер строит обиженную мордочку, разворачивается и идёт в сторону спуска к подножию. Альберих не двигается с места, заинтересовано следя за парнем взглядом. Ему интересно, через сколько секунд он сдастся. Примерно через полминуты путешественник замирает, вздыхает разочарованно, встречает самодовольный взор капитана. — Я слишком хорош во лжи, чтобы не распознать блеф, — заявляет он. — Я понял, — закатывает глаза юноша и покорно возвращается к возлюбленному, подставляясь макушкой под его тут же поднявшуюся ладонь. Кейа гладит его по голове, забирается носом в блондинистые волосы, с улыбкой вдыхает его запах. Самый настоящий аромат дорог: пыль, различные травы, еле уловимые нотки железа. Резкие запахи заглушены друг другом и выветрены воздушными потоками, а иначе вот так вот спокойно наслаждаться близостью с парнем было бы просто-напросто невозможно. А Кейа скучал по этому аромату, что раньше мог вдыхать хоть каждый день. И скучал по рукам юноши, что тянутся к его щекам, нежно выводят по ним пальцами круги. И скучал по его маленькому тельцу, что прижимается к нему. В нём трепещет радость очередной долгожданной встречи, и ему кажется, что те несколько дней, что капитан не видел путешественника, на самом деле были вечностью, а сейчас он самый счастливый человек на свете. Подумать только, что когда-то он думал, что потеряет это чудо, что жмётся к нему каждую считанную секунду. Итер начинает тянуть его щеки в стороны, канюча и упрашивая его пойти за ним, Кейа не злится на него за то, что его лицо начинает побаливать, но и сдаваться так просто не хочет. — Что такого в той горе? — он устало закатывает глаз, хмуря брови от неприятных ощущений. Пальцы путешественника наконец отпускают его, упираются ему в грудь. — Увидишь, — заговорчески отзывается Итер.       Пересилив себя, Кейа уступает любимому, и тот счастливо приподнимается на носках, почти подпрыгивая. Капитану это кажется милым. Порой путешественник словно ребёнок, что радуется любой мелочи. Его легко впечатлить и развеселить, восхитить и осчастливить. Итер помогает ему преодолеть ту небольшую высоту, что они потеряли, пролетев на планерах. Заботливо отряхивает его от пыли, охотно переселившуюся с камней на одежду мужчины, просит немного повернуть голову. Перед глазом раскрывается вид на большой горный массив напротив, широкий, кое-где возвышающийся отдельными участками каменных плит. Одна такая стоит прямо перед взором, заметно расстраивая путешественника. — Я не подумал, о том, что она будет закрывать вид, — Итер прикладывает руку к подбородку, упирается локтем в другую ладонь и насупливает брови, тараня неугодную скалу взором. — Там что-то важное? — Озеро. — Мы можем просто сходить туда. — Нет! — внезапно паникует путешественник. — Нет, туда нам нельзя. Там живёт Хранитель Облаков, и нам очень и очень не нужно, чтобы она тебя заметила. — Тогда это неважно, — пытаясь подавить неприязнь в голосе, говорит мужчина. Итер как-то печально потухает, отводя взгляд, а когда он поднимает его вновь, в его глазах грусть граничит с упрёком. — Но мне важно, чтобы ты увидел, как красиво то место, — вздыхает парень.       Итеру важно всё, что касается адептов. А Кейе важен Итер. Конечно, он не станет сходу обожать этих щенков гео архонта, но немного изловчиться, чтобы разглядеть вдалеке смутные очертания, он вполне в состоянии. Капитан порядком выше и видит, должно быть, оттого намного больше. Склоняя голову немного вбок, он может отчасти заглянуть за каменную массу и увидеть рябь воды и кроны деревьев. Итер замечает его махинации и сияет так, что других вариантов не остаётся — у него есть какая-то идея. — Ты видишь что-то? — интересуется он, скорее всего, лишь для проверки. — Мелочи. — А если я подниму тебя ещё выше?       Кейа никогда бы не подумал, что вообще возможно так красиво стоять, используя элементальную магию. Итер уверенно держится на земле, намного уверенее, чем парит в воздухе. Его стойка устойчива и непоколебима, раздвинутые на уровень плеч ноги мощно упираются в почву, в глазах чёткое понимание своих действий и силы в его руках. Его ладонь прекраснейшим образом изогнута в воздухе, пальцы сокращены полукругом в расслабленной манере, хотя выше по предплечью юноши заметно напрягаются мышцы. Вторая рука повисла перед грудью, что находится как-бы и не спереди, и не уходит вглубь, ведь парень умудряется одновременно и держать осанку, но при этом делая это и не подчеркнуто чопорно, выпячивая грудную клетку перед собой. Глазами юноша выбирает наилучшее место, скользит взглядом по площади горной верхушки, сосредотачиваясь полностью на своей задаче. Перед взором капитана возникает массивная гео конструкция. Каменная глыба, напоминающая по форме нечто вроде винной бочки, испещрённой трещинами и даже дырами. Внутри неё крутится ослепительный янтарный октаэдр, а по стенкам, словно жилы, простилаются золотые линии-узоры. Итер стоит рядом, наблюдая за реакцией мужчины, и всё в нём кричит о том, что объект рядом с ним — полное его продолжение. Она повторяет его палитру и это, на самом деле, лишь совпадение, но смотря на внешность путешественника и на каменную бочку, Кейа не может не думать об этом. Узоры горят тем же золотом, что мерцает на груди и руках юноши, и драгоценный камень, вертящийся внутри, по цвету точь-в-точь глаза путешественника. Кейе далеко не кажется, что камни должны иметь такой насыщенный коричневый цвет, но элементальная магия потому и называется магией, что способна творить невозможное. Итер предлагает ему взобраться на этот предмет. Залезая вверх, Альберих замечает, что узоры бочки, сходясь на верхней её крышке, складываются в огромный символ гео. Отчего-то ему кажется, что этот глупый значок выглядит гордо, как парнишка, что создал этот камень под его подошвами. А поднятие на высоту своего собственного роста даёт ему возможность и впрямь разглядеть земли адепта, о которой где-то внизу с радостью говорит Итер. Возможно, дело в атмосфере, что царит вокруг них, но Кейа согласен, что вид просто прекрасный, он даже ловит себя на мысли, что готов похвалить адепта за проделанную ей работу по благоустройству её дома, и поспешно давит в себе это странное чувство. Спускается вниз, чтобы ненароком не подумать ещё какой бред. — Что ж, ты прав, место просто невероятное, — кивает Кейа. — Намного лучше видеть его вблизи, конечно. Жаль, что разрешение на вход сюда у меня всего одно, — на лице у мальчишки сожаление об упущенных возможностях и нереализованных идеях, и это выглядит одновременно печально и по-странному очаровательно. — Разве ты не говорил, что у вас с этой… — Кейа ненадолго замолкает, вспоминая имя, которое только что прозвучало раз десять, но внимания он не обратил, — …Хранителем Облаков довольно хорошие отношения? Не думаю, что тебе вообще нужна эта бумажка теперь. — Благосклонность адептов сложно завоевать и легко превратить во вражду. Лучше не рисковать, соблюдать правила и лишний раз не тревожить их. Я не хочу завести ещё одного Сяо, знаешь. — Хах, как скажешь, — усмехаясь, бросает Кейа, и они начинают спуск вниз.       По низу местности вьётся неглубокая речка с неровными краями, словно почва постепенно захватывала её небольшими кусками, поглощая в себя. Итер то и дело останавливается, чтобы набросать себе во взявшийся буквально из ниоткуда холщевый мешок груду оранжевых камней. — Собрался продавать? — интересуется капитан. Итер кивает. — Я договорился с одной женщиной о поставках. Она ювелир любитель, и ей нужны породы первокачественного образца, но у неё нет необходимости в слишком больших объемах. Из всех предложений, моё подошло ей лучше всех, — сияет парень, горделиво поднимая подбородок. — Придёт день, и ты станешь богатейшим бизнесменом Тейвата. — Круче твоего брата? — Я отдам тебе свою душу, чтобы ты стал круче него. — Я запомню эти слова, — Итер, подмигивая, тыкает его локтём в бок, и идёт дальше.       Дальше к дереву, которое действительно могло бы стать символом чего-либо. К дереву удивительной красоты, огромному массивному стволу, перечерченному пятнами ярко голубого кристалического материала. С корнями, что торчат из земли причудливыми зигзагами. С огненно рыжей листвой, среди которой затеряна синяя лапистая ветвь. Солнечный свет попадаёт на неё, отражаясь и окрашивая её изнутри, перекликаясь с золотистыми оттенками кроны самого дерева и окружающих его младших собратьев. Древо изогнуто такой странной, слишком рельефной формой, оно словно похоже на какую-то букву, но тем не менее далеко не кажется неестественным. В окружении горных хребтов оно стоит, как влитое, идеально вписываясь в саму суть каменного края. — Что это… — Понятия не имею, — смеющимся тоном перебивает капитана Итер, качая головой. — Вон на той табличке написано, что тут покоится «злой дракон, пожалуйста не тревожьте». — Потревожим? — вызывающим тоном вопрошает Кейа, глядя на то, как путешественник вдруг неосознанно делает шаг назад. — Нет, спасибо, мне с лихвой хватило Двалина, — отвечает он, и в его взгляде вдруг что-то проясняется. Он вскидывает голову, в его выражении лица какой-то вопрос, и Кейа заранее знает его. И знает то, что слышать его он не хочет. — Пойдём дальше? — предлагает он, в глупой надежде, что любовь Итера к Ли Юэ сильна достаточно, чтобы у него вышло так просто переменить тему. — Кстати, как дела у Венти?       Кейе нужно приложить усилия, чтобы скрыть всё то недовольство, что подымается в нём при звучании этого имени. Нет ничего лучше, чем нацепить на себя сейчас маску беззаботно влюблённого человека. Он приподнимает уголки губ, мечтательно отводит взгляд, делая вид, что вспоминает что-нибудь хорошее (старательно при этом избегая возможности действительно вспомнить что-либо: эмоции могут слишком просто захлестнуть его), неспешно отвечает: — Лучше некуда: обобрал меня до нитки.       Итер недовольно цокает, но на его лице расцветает такая восторженная усмешка, что Кейе становится обидно. Куда так сильно радоваться бедности других? — Порой мне кажется, что я должен не отходить от вас ни на секунду, чтобы не дать вам продать собственные почки в пьяном угаре, — путешественник весело щурит глаза, рассерженно вертя головой. Кейе хочется успокоить его тем, что отныне ему не придётся переживать об этом. — Мы были бы только за, — заигрывающие нотки сами проскальзывают в голос капитана. О, он был бы счастлив никогда никуда не отпускать этого боевого юношу, но тому уж слишком сильно не сидится на месте. По правде сказать, то, что он так долго уже находится в Ли Юэ, не предпринимая попыток сломя голову бежать дальше, уже само по себе какое-то чудо. Что это за волшебная страна-то такая?       Итер подходит ближе к нему, почти вплотную, утыкается бедром в его ногу. Во взгляде у него насмешливое осуждение, губы в слабой улыбке. Одним своим видом парнишка говорит, что слишком уж много они просят. Кейе нужны силы, чтобы удержаться и не признаться ему, что он всего лишь хочет кого-нибудь близкого рядом. Тем более сейчас, когда он уверено гонит подонка Барбатоса из своей жизни. Нацепив игривое выражение лица, он целует щеку юноши, подавляет в себе порыв со всей силы прижать его к своей груди. Итер упирает в него ладони, пытаясь оттолкнуть его от себя, так несерьёзно, совершенно не прилагая никаких усилий. Показушничает, чтобы показаться недотрогой. А Кейе так нравятся эти умилительные попытки путешественника строить из себя непойми кого.       Его ладони опускаются на талию юноши, и губы медленно движутся по лицу ко рту. Итер кладёт одну руку на запястье капитана, второй медленно ползёт к основанию шеи. Его пальцы массируют эту небольшую область на теле Альбериха, когда их языки сплетаются вместе. Другой рукой Итер скользит по его ладони, поглаживая фаланги, тыльную сторону, преодолевая железное украшение на перчатке, юркая под её ткань. Кейа далеко не любитель излишних нежностей, но прикосновения Итера просто восхитительны. На самом деле, ему кажется, что чувства заставляют его таять. Он определённо становится мягче рядом с ними, становится таким уязвимым… Это плохо для такого, как он, но ничего с собой поделать Кейа не может.       Итер отрывается от него с громким вдохом. Да и сам Альберих втягивает в себя воздух сквозь чуть приоткрывшиеся губы. Поцелуй всё ещё пульсирует на них, и капитану кажется, что сейчас у него затрясутся ноги, словно у девочки-подростка.       Говорить им больше не нужно. Они вправду немалое время молчат, просто прогуливаясь в тишине, держась за руки и наслаждаясь самой приятной на свете компанией. Кейа вертит головой по сторонам, и вправду чувствуя любопытство к пейзажам вокруг. В конце концов Итер снова начинает что-то ему рассказывать. Говорит, что они проходят сквозь южные небесные врата, но больше ему толком рассказать и нечего. Поэтому он вновь начинает говорить о повседневной рутине. Об обычных жителях Гавани или деревень, о загадочном склоне Уван и о новых друзьях. Ребята, вроде Чин Юня, по рассказам путешественника Кейе нравятся очевидно больше, чем тот парень из фатуи. Поразительно, но и о нём Итер снова говорит восторженно, делится деталями их последних встреч. Разве они не должны были перестать общаться после той истории в Золотой палате? Итер, кажется, совсем на него не обижен и не зол. Немыслимо. Как только этот Тарталия умудряется получать прощение за свои ошибки?       Они выходят примерно к тому же месту, где несколькими десятками метров левее прошли к беседке на верхушке горы. Итер смотрит на капитана изучающим взглядом, и тот строит самое измученное выражение лица на свете, так что путешественник его милует и решает идти по прямым дорогам. Кейа внутренне ликует. Не то, чтобы он не хочет поддерживать интересы своего парня, но порой эти прыжки по горам просто выше его сил. Итер занимается этим с детства и для него это словно игра, ничего более. Для Кейи же это настоящее испытание, которое отнимает у него слишком много энергии. Он терпит ради златовласого юноши, но стерпеть абсолютно всё всё-таки не в состоянии. Порой кажется, что Итер просто не понимает чужие пределы. Для него это так естественно и просто, что ему кажется, что все вокруг обманывают его, когда признаются в том, что им тяжко. Поэтому на всякий случай лучше притворяться чуть ли не умирающим. Тогда он поверит и сжалится.       До гавани они добираются неспешным шагом, останавливаясь в пригородных закусочных для того, что отдохнуть или подкрепиться. А значит, доходят до столицы лишь под вечер. — Где ты остановился? — интересуется Кейа, рассматривая водную гладь внизу, под балконами террасы. Итер вертит в руках голубой цветок, который Кейа сорвал по дороге, тут же получив от путешественника нагоняй и лекцию о том, что это крайне редкий сорт в теперешнее время. — Тут есть постоялый двор, но мне там не сильно нравится. Далеко от Гавани. Я арендовал квартиру у порта. — Сколько я буду должен тебе за то, что разделю её с тобой на одну ночь? — Много поцелуев, — с абсолютно серьёзным лицом отвечает путешественник. — Ну а если я дам тебе нечто большее? — Тогда ты можешь остаться на неделю. — Звучит, словно мечта, — вздыхает Альберих, осторожно беря парня за руку и заставляя развернуться к себе. — Но мне не позволит наша прекрасная действующая магистр, — он замолкает на секунду, думает, стоит ли продолжить. — Да и разве могу я оставить Венти одного, — всё же решается сказать капитан, получая от Итера нежную улыбку. — Ни за что на свете, — шепчет он ложь, в которую верит просто потому что ничерта не знает. Говорить всё так же не хочется. Слишком уж приятно видеть его таким радостным.       Кейа соглашается, чмокает его в лоб, и тащит вон с этой глупой террасы вниз, через деревянный мост к временному месту жительства парнишки.