Таинственный лес

— Ты прекрасна, — услышала Мила шепот позади себя, а затем почувствовала прикосновение горячей ладони к своей щеке. Ноэ оказался перед самым ее лицом. — Ты похожа на божество. — Ты знал, какая я? – со слезами в голосе спросила Мила, — Знал? Он кивнул, неотрывно глядя на нее, и в его взгляде впервые так отчетливо сквозила ничем не прикрытая нежность, но она не могла этого заметить, потому что ее глаза были полны слез. — Кто я, Ноэ, скажи? Ты знаешь это. Не можешь не знать. Я ведь почти то же самое, что и все вы… — Да, ты рождена темным существом. После его слов наступила гнетущая тишина, в которой слышен был шум осенней ночи: легкий ветерок, колышущий ветви деревьев, чьи-то далекие голоса и смех. — Расскажи мне то, что знаешь, пожалуйста. Ты можешь предположить каково мне сейчас. Я смотрю в зеркало и вижу там не свое лицо и тело. Но ведь я уже родилась такой. Ты это сам сказал. Ни одно живое существо не может вернуть себе тело из прошлой жизни. По всем законам кармы такое невозможно, я знаю. Ноэ цокнул. Мила чувствовала его раздражение. — Ты и твой отец слишком много значения придаете карме. Яд в его голосе граничил с каким-то благоговением, этот контраст напугал девушку, заставив иначе взглянуть на ее возлюбленного. Она возразила: — Карма властвует над всеми. Никто не в силах противиться закону причины и следствия. За все приходится платить. Разве нет? Ноэ ожидал, что Мила заинтересуется своим отцом, и это в какой-то степени это был верный расчет, но привычка девушки утаивать интерес к тому, что она считает важным чуть не сыграл с ней злую шутку. Ей хотелось спросить, кто ее отец? Знает ли Ноэ его лично? Каков он? Есть ли у нее мама, братья или сестры? Как она оказалась здесь? От нее отказались? Мысли сменяли друг друга так быстро, что в какой-то момент Мила ощутила легкое головокружение. Она с иронией отметила, что сознание осталось человеческим. — Даже моя голова скоро взорвется от такого количества вопросов, дэви, — Ноэ произнес это будничным тоном, но девушка вздрогнула от обращения. Сам же говорил, что она родилась среди темных, а называет как богиню. Это показалось ей милым. Уставший от потрясений человеческий мозг искал утешения. — Не томи, расскажи… о моем отце. — Какая ты нетерпеливая! Все боги придают большое значение закону кармы, как ты это называешь, — зачем-то он выделил последние слова, что удивило ее, — И все они трясутся за итоги своих поступков. Твой отец сам верно служит законам мироздания и следит за тем, чтобы этот закон соблюдали другие. А если кто-то, особенно из простых смертных, его нарушает, то… как думаешь, что случается тогда? Голос Ноэ звучал бархатно, завораживающе. — Грешник получает то, что заслужил. — Верно. Твой отец наказывает грешников. Я мог бы устроить тебе целое представление, погрузить тебя в невероятный вихрь адского пламени, но, боюсь, твоя семья не оценит, — впервые в его улыбке Мила заметила что-то злое. Она с недоумением осознавала, что не совсем понимает то, о чем говорит Ноэ, на что он намекает. Какая-то недостающая деталь паззла мешала увидеть картину целиком. Размышления, которые она выстраивала у себя в голове, осыпались прежде, чем можно было сделать какие-нибудь выводы. — Однажды твой отец и сам воплощался среди смертных из-за проклятия собственной кармы, — догадка, озарившая усталый мозг, казалась Миле нереальной. — Ты дочь непростого темного, да и не темного вовсе, если говорить о его прошлом. Губы Ноэ снова растянулись в злой усмешке. — И как я вижу, носишь его медальон. Неосознанно рука Милы потянулась к вещице и крепко сжала ее. Медальон подарила ей бабушка и сказала, что он дает власть над временем, но с чего она вообще решила, что именно Ноэ хозяин медальона? Перед ее глазами словно вспышкой мелькнуло воспоминание из раннего детства: вот она сидит в лесу совершенно одна, вокруг ясная летняя ночь, звезды сияют ярко, а рядом - два больших пса, и она гладит их, пока ее кто-то не находит и не уводит с собой. Бабушка перед смертью сказала, что ее род принял как расплату душу самой Милы. А это значит, что незнакомец, пришедший к бабушке вовсе не Ноэ, а ее отец. Тот, кто наказывает грешников, сам был человеком, а еще у него в подчинении огромные черные псы… — Я думала, бабушка говорит о тебе, — прошептала Мила, наблюдая за демоном, который откровенно наслаждался ее замешательством. — Ты ждала меня? — он изогнул бровь в фальшивом недоумении. От его взгляда Мила вдруг ощутила себя без одежды. Ей захотелось, как и обычно во сне, присесть к нему на колени, опустить голову на плечо, оказаться в плену горячих рук. — Ждала, — ответила она, не трудясь скрывать своей неосведомленности и глупости. Эта искренность изумила его, он притянул хрупкую фигурку ближе к себе и сжал в объятиях. Мила тихонько всхлипнула, доверчиво прижимаясь к нему в ответ. Она уткнулась носиком в его шею, уперлась ладошками в грудь, чувствуя, как неровно он дышит и как бешено бьется его сердце. На миг Мила забылась, она была вся, словно укутана его руками и ароматом, казалось, он пахнет чем-то горьким и свежим, уютным и родным. Мила скользнула рукой к шее и щекам возлюбленного, ощутив под пальцами едва заметную щетину. Мазнула губами по подбородку. Их глаза встретились – небо темной беззвездной ночи, зелень первого летнего дня и яркая заря нового утра. Губы оказались в опасной близости. Мила не к месту вспомнила строчки из какого-то стихотворения и даже успела убрать из них ненужное слово: «…в мире новом друг друга они … узнали». Она почувствовала едва заметное прикосновение уст к устам и сделала шаг вперед. Образно. Если бы она сказала или подумала какую-нибудь глупость, то не забыла бы высмеять себя. Но в голове было удивительно пусто. Она слышала, как вокруг нее менялся мир и не могла оторваться от мужчины, с которым чувствовала себя единым целым. Никогда после и ни с кем она не могла ощутить того же, сколько не пыталась. Время, которое они провели так, показалось бесконечностью. Но тот мир, в котором находилась Мила, был жесток, а значит осторожен в отношениях со временем. Поэтому их единению наступил конец. — В прошлом ты так не льнула ко мне, — в словах его помимо насмешки слышалась печаль. — Ты знал меня, — спросила она зачем-то, хотя уже давно знала ответ. Он не просто знал ее, он ее любил. Словно в подтверждение своих мыслей она услышала саркастичное: — Знал ли я тебя? — тишина, затопившая пространство не мешала двоим. — Ты росла своевольной, во многом похожей на своего отца скверным характером. Я видел тебя ребенком лишь раз, когда и сам был подростком. Тогда твой отец уже решил вопрос с замужеством. Ему и в голову не могло прийти, что ты воспротивишься, учитывая… — тут он не договорил и ловко свернул тему. — Учитывая, в каких традициях ты воспитывалась. Мила обомлела: — Я сбежала с собственной свадьбы? — казалось, она задала этот вопрос самой себе. — Да, это вполне в моем характере. Ноэ рассмеялся заливисто и звонко, словно вспомнил что-то из их общего прошлого. — Мы должны были пожениться, но в назначенный час ты не пришла. Мила потеряла дар речи, и, хотя из-за частого употребления эта фраза стала избитой и уже не передает и доли человеческого чувства, но она именно потеряла дар речи. — Да, Мила, ты моя невеста. Как видишь, мы не успели пожениться. Став взрослой и узнав о намечающейся свадьбе, ты закатила грандиозный скандал своему грозному отцу, чем расстроила кроткую смертную мать. Ты сбежала из дома. — Я не хотела за тебя замуж? Улыбка Ноэ стала загадочнее и шире. Мила решила не обращать внимания на его язвительность и порывисто обняла, невесомо целуя в губы. Он замер, затаил дыхание, а затем ответил на этот робкий поцелуй, и тогда уже Мила забыла, как дышать. Она медленно плавилась под напором этих жестких губ, изнывала от желания, стараясь быть как можно ближе к тому, кого любила. Подумать только, когда-то она должна была выйти замуж за этого мужчину и почему-то сбежала. Сейчас она не хотела бежать. Когда Ноэ находился так близко, она испытывала странное противоречивое чувство – хотелось одновременно протестовать и покоряться его воле. Во всем теле Мила ощущала странную истому и слабость, объяснения которым еще не могла дать. Колени подгибались, и на какой-то миг Миле стало казаться, что она сейчас упадет, но ее крепко держали руки Ноэ. Нежная страстность и взбалмошность его поцелуев дурманили сознание, заставляли дрожать всем телом, терять связь с реальностью… Она пыталась неумело, неуклюже отвечать на его ласки, что забавляло демона. Мила бессильно цеплялась за его плечи, шею, зарывалась пальцами в волосы, глухо стонала в его губы. — Какой же ты… Ноэ подхватил ее на руки, Мила вскрикнула от неожиданности и услышала его бархатный тихий смех. Все это время она не открывала глаз. — Кажется, ты больше не боишься меня. — Но я все еще маленькая, — поддразнила она, проводя рукой по пшеничным волосам, любуясь бликами разноцветных глаз, его улыбкой. — Не в этом теле, — усмехнулся ее обольститель и снова прижал ее к себе. Мила почувствовала легкое головокружение и только после поняла, что они переместились. Они очутились в каком-то прекрасном цветущем саду, который казался девушке знакомым. Здесь, никем тронутые росли и вились гроздья дикого винограда, сильно пахло жасмином. Тихим восторгом горели диковинные глаза Милы и смотрели с любовью и обожанием на самого виновника чуда. Ей все хотелось спросить, что он может еще? На что способен? На какое-то время ему удалось отвлечь ее от последних событий, и они оба были этому рады. Мила прильнула к возлюбленному, обвила руками его шею и приблизилась к пухлым сочным губам. — Стань самим собой, — попросила она, проводя ладонью по его волосам. — Плохо просишь… — Ноэ, коварный ты черт, мало тебе того, что я полностью сдалась на твою волю? — Мила ударила его по плечу, однако в ответ раздался только бархатистый смех. — Мало, — произнес он, смотря абсолютно серьезно, — Мне всегда будет мало. Мила и опомниться не успела, как уже лежала на мягкой теплой траве, прижатая к земле горячим телом Ноэ, не в силах воспротивиться напору его рук и губ. Длинные светлые волосы падали ей на лицо, щекотали кожу. Она восторженно гладила его тело, руки, лицо, наслаждалась его откровенными прикосновениями, мокрыми поцелуями. Мила попыталась выгнуться навстречу жарким губам, Ноэ коротко мазнул губами по ее щеке и отстранился, вновь укладывая Милу на лопатки и разводя ее бедра. Наконец, она снова ощутила тяжесть его тела и силу его желания, руки скользнули под одежду, не стесняясь, касались самых чувствительных мест. Мила извивалась под ним, бессвязно шептала что-то, тяжело дышала, захлебываясь в ощущениях. Перед глазами плясали разноцветные блики, и девушка не могла сфокусировать свой взгляд на прекрасном мужчине напротив, который сейчас бессовестно стягивал с нее домашнее платье, так неуместно смотревшееся теперь на ее теле. Белье же пропало по щелчку пальцев. Эта близость будоражила Милу, заставляла забыться. — Нечестно, — захныкала она, глядя на то, что Ноэ до сих пор одет в свой странный потусторонний «костюм». — Хочу видеть тебя. Он исполнил ее желание, не говоря ни слова, любуясь ее нагим стройным телом, укрытым только длинными черными волосами. Она же смотрела на Ноэ и понимала, что хочет его больше всего на свете. Мила обняла его и потянула за собой, роняя их на мягкую траву. — Ты уверена? — этот шепот она слышала, но не понимала, словно была во сне. Ноэ усмехнулся. Милу захватил вихрь плотского удовольствия. Она и не думала прерывать или останавливать его, потому что хотела обратного. Она не совсем пришла в себя, даже когда резкая боль пронзила ее тело, Ноэ старался быть аккуратным, но дрожащая под ним девушка еще никогда до него не знала мужчины. Он шептал ей нежности, пока медленно, давая привыкнуть, заполнял ее собой. Мила морщилась и дергалась, но прекратить не просила и не пыталась оттолкнуть. Она вся утонула в собственных ощущениях. В этот миг ей было и больно, и хорошо. Сквозь прикрытые веки Мила наблюдала за выражением лица Ноэ и то, что она видела, нравилось. Ее тело пронзали томительные волны возбуждения каждый раз, когда она видела или слышала, как хорошо ему. Внезапно Ноэ остановился, ласково касаясь губами лба, скул и щек Милы. Она слышала его тяжелое дыхание, чувствовала его руки и губы, его всего внутри себя, казалось, вместо крови по жилам течет сладострастная нега. Наконец, тело Милы привыкло к размерам, и Ноэ слегка подался вперед, сначала медленно и осторожно, чтобы случайно не сделать больно и не разочаровать свою маленькую любовницу. Мила всхлипнула, растворилась в ощущениях, которые дарил ее возлюбленный демон, и в конце концов она не выдержала и попросила: — Ноэ… пожалуйста… — Пожалуйста что? — усмехнулся он, продолжая изводить ее нарочито медленными нежными движениями. Мила захныкала, ей было хорошо, но мало, хотелось большего, но она толком не знала, чего просить. Ноэ сжалился над ней. Его движения стали резче и быстрее. Мила вскрикнула. Тело оказалось не готово к такому напору, но ей хотелось именно этого. В этот миг для нее окончательно все смешалось: запах и жар его тела; еле слышный томный шепот, разжигающий внутри такое пламя, от которого Миле казалось, она потеряет сознание; в какой-то момент чувств стало настолько много, что мир перестал существовать. Потерялись краски, звуки, все ощущения. Наверное, она действительно потеряла сознание. Первыми вернулись запахи, затем Мила услышала шепот Ноэ, приоткрыла веки и встретилась взглядом с тем, кого так сильно любила. Он улыбался. Глядя на него, Мила так хотела высказать все то, что прочно укоренилось в ее сердце, открыться ему полностью, прыгнуть в эту бездну. Но какое-то томительное нехорошее чувство сжимало ей грудь. Волшебство их единения подошло к концу, и они снова возвращались в неприглядную реальность этой жизни, где каждый был сам по себе. Ноэ прижал ее к себе, подсознательно желая продлить этот момент. Душам не нужны слова, чтобы сказать друг другу о главном, каким-то образом они умело отвергают все лишнее. — Сейчас не прошлое, — прервала Мила блаженную тишину, — Я от тебя больше не сбегу. Можем ли мы вернуться домой? Вдвоем? Ноэ отстранился, чтобы заглянуть девушке в глаза. По его взгляду нельзя было с уверенностью сказать, что он думает; рад ли он или напротив огорчен? Та тяжесть, что стискивала грудь до его прихода, вернулась и теперь, чтобы успокоиться Миле непременно нужно было узнать, отчего ее возлюбленный молчит. Почему он только томительно смотрит ей в глаза и не отвечает? Неужели за этим стоит нечто большее, чем просто нежелание быть с ней? Неужели и у него есть какая-то тайна? И тут словно в подтверждение ее мыслей, словно сияние зарницы в чистом августовском небе, прозвучало: — Почему ты решила, что убегала от меня?