Таинственный лес

В мире не существует ничего одинакового. В природе даже у снежинок разная форма, которая никогда не повторяется. Казалось бы, такая маленькая незначительная деталь, только часть целого, а сколько говорит об устройстве нашей вселенной. Все, что создано руками - высшего разума ли, человека ли - носит на себе нестираемую печать творца – уникальность. Поэтому подобно тому, как снежинка, сотворенная божественной мудростью природы или произведение искусства, появившееся благодаря вдохновению человека, не могут быть точь-в-точь похожи, сколь не пытайся повторить предыдущий опыт, так и нити кармы, связанные однажды, никогда больше не повторяют своего узора. Рожденный снова – ты будешь другим. Ноэ не раз ей говорил, что она изменилась и стала иной, но о ее прошлом чаще умалчивал, словно скрывал что-то или просто не хотел огорчать. Он так и не ответил ясно ни на один из ее вопросов. Она помнила, каким холодом в сердце отозвалась фраза: «А с чего ты взяла, что убегала от меня?» Все внутри, словно покрылось коркой льда с тех самых пор, как для Милы приоткрылась истинная сущность окружающего. Но до полного понимания картины ей и теперь десять лет спустя далеко. Она много времени потратила на то, чтобы попытаться вспомнить хоть что-то из своей жизни, но в голове всегда стоял какой-то туман, стена, не дающая ей заглянуть за границу памяти, хотя однажды ей все-таки удалось пересечь черту. Позже Мила испробовала все виды медитаций, надеясь повторить однократный успех, и вот стена, что надежно защищала ее от болезненных воспоминаний дала трещину. Начались кошмары, гораздо страшнее тех, что преследовали ее раньше, они терзали ее из ночи в ночь, в них были какие-то темные лабиринты, злобные жуткие существа, много боли и страха и оглушающая пустота внутри. Она просыпалась и забывала все, кроме смутных образов и ощущений. Сильный организм молодой девушки не мог позволить ей сойти с ума, а потому сводил на нет все ее старания. В конце концов, она бросила бесплодные попытки, какой-то голос внутри напугал ее, велел не заходить за грань дозволенного, и она послушно отступила. И жизнь потекла по-прежнему. Они с Ноэ в ту памятную ночь говорили много, но делать выводы и строить цепь рассуждений было не из чего, и это раздражало любопытную от природы девушку. Ноэ говорил тогда с какой-то особенной иронией и надрывом, словно ждал, что она вспомнит сама. Но она так и не вспомнила. Позже Мила перебирала в памяти его слова, как драгоценные жемчужины, но не находила среди них ни слова правды. Подсознательно она знала, что дорога ему, и Ноэ не стал бы лгать. Но отчего тогда лгал? Как бес, уверенный в том, что близких и родных нельзя обманывать, все-таки обманывал? Что заставило его пренебречь собственными принципами? Возможно, видя ее растерянность, неготовность так скоро принять правду о себе, какую-то внешнюю хрупкость, Ноэ и говорил глупости, отшучивался, задевал резким словом. В ту ночь ему удалось отвлечь Милу, но болтая о всяком вздоре он обронил пару слов, благодаря которым она распознала, спустя некоторое время, часть истины. — Не всем везет так, как повезло тебе: расти в семье судьи подземного мира, быть предназначенной в жены одному из высших… Мила тогда не могла осмыслить его слов, плененная его присутствием и недавней близостью, осознанием, что она не человек, она многое пропускала мимо ушей, многое слышала, словно сквозь сон. Она не спросила о матери, о своем появлении в земной семье, о том, кто из многочисленных подземных судей ее отец, в конце концов о своей прошлой жизни, о свадьбе. Что-то подсказывало ей до сих пор, что он и бы не сказал. — Сконцентрируйся на своем человеческом образе и вернешься в прежний облик, — произнес он на прощание и исчез подобно чеширскому коту, не оставив после себя даже улыбки, а Мила, без труда выполнив указание, покинула прибежище бабушки и сестры. Старинную книжицу с записями от руки она взяла с собой, но находясь в каком-то тумане, закинула ее на полку к своим любимым книгам и забыла о ней на долгое время. Она в то утро не удивилась тому, что так запросто может превратиться из человека в демоницу и обратно. С ней и после часто такое бывало в напряженных ситуациях, все чувства становились фоновыми, казались даже чужими. Мила наблюдала за собой со стороны, собранная и беспристрастная. Позже она научилась передавать бразды правления этому своему двойнику. К восьми часам утра Мила спохватилась, вспомнила о Владе, ожидающем ее, вышла. Утро было пасмурное и холодное. Перед рассветом взбесился ветер, набежали тучи и прошел дождик. В воздухе пахло свежестью. Мила хотела предупредить Влада, что на занятия не пойдет. Она должна подумать над тем, что сказал и утаил Ноэ. Спустя десять лет Мила поняла, что ей просто было больно, и ее желание остаться в одиночестве – это такой детский защитный механизм. Другие люди могли усугубить положение. Влад стоял у самого забора, ждал. Рядом с ним сидела старая уродливая ворона, она вела себя нагло и совсем не боялась, что ее прогонят. Мила подошла ближе. — Долго ждешь? — спросила она только для того, чтобы хоть что-то спросить. Накрапывал мелкий дождь, и в окружающей тишине голос Влада прозвучал инородно. — Только пришел. Какая забавница, — он указал на ворону, что молча следила за его движениями, — Раньше она часто прилетала к Марине. Мила встрепенулась, вопросительно взглянула на собеседника, затем на птицу. Да, это и правда та ворона, что всюду таскалась за бабушкой и сестрой. — Надо покормить, — сказала Мила, — Влад, я сегодня не хочу идти в школу. Она ждала, что он строго пожурит ее, словно младшую сестренку, но вместо этого он проницательно глядел ей в глаза и уходить не торопился. Обычно хмурый и неразговорчивый, он улыбнулся, подошел ближе и заговорил о погоде, о том, что занятия сегодня скучные, отметил, как ненавидит биолога с его занудными лекциями и бессмысленными вопросами. Мила почувствовала облегчение, пригласила его в дом, он с интересом осматривал расположенный сбоку от входа сад, весь обнаженный и мокрый, дрожащий на осеннем ветру. Деревянные ступени нещадно скрипели под тяжелыми шагами друга, и Мила подметила, что давно этот дом не посещали люди. Она успела забыть каково это, когда вокруг тебя окружает не глухая тишина, а чье-то мягкое дружеское участие. Влад с несвойственным любопытством глядел на обстановку кухни, пока девушка готовила завтрак. На фоне весело тараторила ведущая какого-то утреннего шоу, а за окном мало-помалу портилась погода. Все это время они молчали. Влад был не тем, кто будет спрашивать и допытывать, а Мила не хотела отвечать. Она предложила посмотреть фильм, Влад согласился. Они прошли в комнату к девушке, Мила достала из шкафа коллекцию дисков, усмехнувшись: — Маркины сокровища. Глаза Влада странно блеснули при этих словах. В коробке лежали популярные в то время «Сумерки», вечно не стареющая классика, состоящая из «Гарри Поттера» и «Властелина колец» и многие другие менее известные картины о сверхъестественном, мистическом и необыкновенном. — Что выберешь? — Мила с любопытством уставилась на него, к ней на секунду вернулась ее живость. Было интересно, смотрит ли Влад что-нибудь из этого. — Марка любит этот сериал, — она указала на обложку диска с претензионной надписью «Сверхъестественное», — Всех достала, даже бабушку. Оба усмехнулись. Влад согласно кивнул. Они сели завтракать прямо в комнате напротив старого громоздкого телевизора. Включили первую серию. —Ты жила в этой комнате с сестрой? — осторожно поинтересовался Влад, глядя на двухярусную кровать, нижний этаж которой теперь был оборудован под книжный шкаф. Повсюду висели фотографии, сделанные Маркой на простой фотоаппарат. Его подарили сестре на день рождение, и та стала снимать друзей и родных по будням и праздникам. Влад встал и подошел ближе к одному из снимков, на нем Марка с широкой улыбкой и растрепанными волосами обнимала племянницу Мани, а на голове у них красовались гигантские щавелевые листы. Едва заметная, тонкая улыбка тронула губы Влада, и Мила вдруг поняла, что ее подруге, Кате, не на что надеяться. Сердцем хмурого молчаливого мальчика давно и прочно завладела ее сестра. Эта очередная истина, так внезапно открывшаяся ей, опечалила окончательно. Она припомнила прошедшую бессонную ночь, попыталась восстановить ниточки разговора с Ноэ и неожиданно для самой себя произнесла: — Влад, а ты веришь в то, что существа подобные им, — она указала на экран, —действительно есть? Он странно посмотрел на нее, но счел ее вопрос прелюдией к разговору, он и подумать не мог, что Мила спрашивает серьезно. — Мир гораздо интересней, чем мы думаем. На свете много такого, что и не снилось нашим мудрецам. Она усмехнулась его шекспировской фразе, но продолжать диалог в прежнем русле передумала. Через некоторое время Влад погрузился в чтение одной из книг, стянутой из коллекции Марки, а Мила в собственные мысли, неотрывно глядя в экран, пока не заметила, что в руках у него Бардо Тодол. — Это бабушкин экземпляр, написанный ею самой от руки. Странно, что Марка оставила его здесь. Ты верно знаешь, о чем эта книга, — Влад покачал головой, — Это книга мертвых, понимаю, название пугающее, но внутри ничего страшного нет. Бардо означает промежуточное состояние между жизнью и смертью. Книга существует, чтобы указать душе путь. Это инструкция для умирающего. Люди видят свет то благостный, яркий, заставляющий душу испугаться, то приглушенный, уютный, тянущий душу обратно в колесо рождений и смертей. Влад вдруг улыбнулся: — Легкая дорога ведет к беде. Мила вернула ему улыбку и продолжила: — Душе являются божества, сначала в благостных ликах, а затем и в яростных. — Если я буду знать эту книгу наизусть, то смогу пойти в тот мир, который мне кажется лучшим? — И да, и нет… Эта книга может давать иллюзию контроля и выбора, но, к сожалению, знать ее содержание недостаточно. Свет, который тебя притянет зависит от кармы. Помнишь, в некоторых культурах во время суда над грешником на весы кладутся его добрые и злые дела? Исход зависит от того, что перевесит. Так и здесь. Бардо – это своеобразные весы. Если добрых дел было больше, то ты отправишься в лучший мир, если нет, то испугаешься и убежишь к приятному, мягкому свету, а затем либо родишься здесь, либо на адских планетах. Влад задумчиво посмотрел на подругу: — Ты не совсем права. Контроль и выбор не иллюзия, если в жизни человек подвергает жесткой оценке каждый свой шаг. Мила ахнула и засмеялась, так, бывало, всегда, когда Влад выдавал какую-то смелую неожиданную, по ее мнению, мысль. Все его слова обычно звучали весомо, он редко позволял себе слабость быть легкомысленным. Книга все еще была в руках Влада, тонкие пальцы легко скользили по пожелтевшей бумаге. — Бабушка читала ее Марке перед сном. Она много такого нам читала. Переделывала буддийские и индуистские мифы и рассказывала нам. Превращала их в сказки. — Ты помнишь их? Расскажи… Мила вдруг вспомнила себя лежащей в кроватке. Она злилась на Марку, на родителей и на бабушку. Ей казалось, что они не замечают ее. Поэтому притворялась спящей, пока ее довольная сестра слушала очередную сказку перед сном: — Давным-давно в древней восточной стране, — начинала бабушка нараспев, подражая улигершинам , еще существовавшим в пору ее молодости. Мила и сейчас помнит, как сияли в эти минуты ее раскосые зеленые глаза. Марка нетерпеливо перебивала: — А это далеко от нас? — Далеко-далеко у самой южной стороны мира, — усмехалась бабушка, загадочно глядя маленькой внучке в глаза, — Жила-была прекрасная царевна: волосы подобны беззвездной летней ночи, глаза — сини небес… Мила улыбнулась, глядя на Влада и начала рассказывать, как бабушка, нараспев: — Далеко-далеко у самой южной стороны мира жила-была прекрасная принцесса. Волосы ее были подобны беззвездной летней ночи, глаза – сини небес, голос напоминал нежное журчание ручейка в летний зной, движения ее были изящны и нежны. Звали ее Виджая, что значит «победа». Это произошло давно на заре мира в древней восточной стране, когда люди были выше ростом, прекраснее душой. Однажды в той стране началась война. Отцу и брату принцессы пришлось уйти. Принцесса плакала и горевала после их ухода, не зная, как может их уберечь. День и ночь она молилась и постилась. Она читала специальную мантру, защищающую от смерти. Эту молитву услышал Ямараджа – царь подземного мира и его судья. Он восхитился добродетелью и красотой девушки. После окончания войны, когда отец и брат вернулись целыми и невредимыми, принцесса поблагодарила неумолимого владыку подземного мира, устроив богослужение. Довольный ее служением он явился на праздник, и так как в одном из своих обликов он был пленительно красив, Виджая влюбилась, хотя и не видела еще его яростную форму. — Они поженились? — удивленно вскинул брови Влад. — Да, — Мила весело рассмеялась, — Ее, конечно, отговаривали. Ямараджа – жених что надо, красивый, властный, не лишенный высокомерия, — слова против воли прозвучали саркастично. Перед глазами, как и в далеком детстве, возник образ высокого темноволосого мужчины. Она всегда мысленно представляла его, пока бабушка рассказывала эту историю. Влад слушал, молча, не перебивая, очевидно, размышляя о чем-то. На столе громоздились пустые тарелки. Мила хотела снова предложить поесть, но ее остановил голос Влада: — Твоя бабушка точно была буддисткой? Какой религии она вообще придерживалась? — Я не знаю, если честно. Позже я нашла эту историю в пересказе, верного перевода, да и самого источника на русском отыскать не удалось. Это оказался какой-то индуистский текст. Не помню какой… Бабушка была необычной, знала и разбиралась во многом. Об этом лучше спрашивать у Марки. Влад пожал плечами. Мила собрала тарелки, взглянула на него, спросила не хочет ли он еще, он согласился. — Еще серию? — Определенно. Если со стороны подростки и смотрелись неловкими, внутри себя подобных чувств они не замечали. Вместе приготовили обед, покормили старую ворону. Мила в который раз поблагодарила небеса за то, что родители не обзавелись хозяйством. После бабушкиной смерти избавились даже от куриц. Не было в этом году и привычных забот в огороде. Родители вели себя так, будто собирались переезжать, поэтому по весне мама не хлопотала над рассадой и не привлекала Милу ни к какой работе на земле. Все это время они не говорили, но присутствие Влада успокаивало, дарило ощущение безопасности, и помогло наконец привести рассуждения, роящиеся в голове, подобно наглым тараканам к единому знаменателю. Вчера она узнала о своем происхождении, узнала о том, что она не человек и никогда им не была. Мила решила начать с известных величин: если ее отец - судья в подземном мире, значит он, как сказала бы ее бабушка, Эрлик, но мать – смертная. Из всех повелителей нижнего мира она знала только одного женатого на смертной девушке. Именно о нем Мила только что рассказывала Владу. Она поежилась. Она не могла до конца поверить в то, что ее отец – судья грешников подземного мира Ямараджа. Будь она дочерью такого могущественного существа страшные его слуги – ямадуты – давно бы вернули беглянку домой. Но как же все то, что сказал Ноэ? Жена – смертная, сам воплощался из-за проклятия в этом мире, верный служитель кармы, а еще те собаки, случайно вспомнившиеся Миле… Это ведь сарамейи, адские псы. И даже медальон не выбивался из стройного ряда аргументов. Он дает власть над временем, а один из эпитетов этого божества – Время. Мила отмахнулась от этих размышлений, чувствуя себя раздраженной, взглянула на Влада, который не отрывал взгляда от экрана телевизора и невольно улыбнулась, понимая, что он как нельзя лучше подойдет Марке. Она взглянула на экран, где разворачивался своеобразный экшн и усмехнулась: она сидит в глухой деревне на самом краю России с неразговорчивым и неулыбчивым парнем, смотрит популярный сериал и воображает, что она потерянная дочь Ямараджа. Да она помешалась! Ей бы к психиатру, но, кажется, тому после ее посещения тоже понадобится специалист. Размышления прервал какой-то грохот снаружи, они с Владом посмотрели друг на друга и не сговариваясь побежали на улицу взглянуть, что произошло. Оказалось, пока они уютно проводили время, взбесившийся ветер сорвал с крыши пластину шифера, и именно она с ужасающим грохотом полетела вниз, беспощадно смяв расцветшие только в этом году кусты смородины. Мила смотрела на эту смородину с сожалением и почему-то думала о себе.