Сон в весеннюю ночь или Исправленному верить

Анна тяжело приходила в себя. Голове было маятно, затылок будто обхватило железными клещами, глазам даже сквозь прижмуренные веки было больно от яркого света. Она застонала от резкого запаха и прошептала: - Воды... Пить... - и открыла глаза. Она лежала на полу, голова покоилась у мамы на коленях. Та склонилась над ней - глаза тревожно распахнуты, брови страдальчески изогнуты. - Аннушка, что с тобой? - Что со мной? - эхом повторила она и приподнялась на локтях. Рядом с мамой, опираясь на одно колено, стоял папа. - Я хочу... помогите мне встать. А я что, в обморок упала? - спрашивала она, поднявшись с помощью отца и усаживаясь в услужливо подвинутое Домной кресло, потирая виски пальцами. - Да, ты потеряла сознание. - А... где...? - Он ушел, Аннушка. - То есть... как? - Вот так, милая. А теперь давай-ка выпьем вот это. - Мама, я не поняла, а что здесь произошло? - А ничего здесь не произошло! - мама выразительно посмотрела на мужа, потом вновь склонилась с улыбкой к дочери. - Что же, и так бывает. Ничего-ничего, всё образуется. Давай-ка мы поднимемся в твою комнату. Ты полежишь и... - Да не хочу я лежать! Папа, где Яков Платоныч? - Анна, господин Штольман ушел. Более он тебя не побеспокоит. Уж я прослежу. Не волнуйся, главное! - Не... побеспокоит? - Да, дорогая! Главное, тебе сейчас прийти в себя. - Всё пройдет, милая ты моя, всё пройдет, - мама уговаривала её, как маленькую, гладила руки, обнимала за плечи. Анна, мучаясь от недоумения, позволила отвести себя наверх и там, опустившись на подушки, силилась вспомнить. Это было необходимо, чтобы понять: как, каким образом всё вдруг сломалось, радость сменилась недоумением, болью, странным каким-то тревожным состоянием. Последнее, что она помнила, были глаза Якова, которые смотрели на неё с таким чувством, с таким волнением. Но… Но почему он ушел, ведь он должен был сделать ей… Голова резко закружилась. Да что с ней такое? Он что же, оставил её? Он не стал просить её руки? Дверь скрипнула, и в комнату заглянула Домна. Она внесла поднос с дымящейся чашечкой чаю, распространявшего мятный душистый аромат. - Домна! - Слушаю, барышня. - Ты была там, внизу, когда я, когда мне стало дурно? - За дверь я вышла, потом уж зашла. - Но что там всё-таки произошло? Домна поджала губы: - Всё, как надо, так и случилось! - Да что именно?! - Не переживайте барышня! Подумаешь, - полицмейстер! И что? Да эти полицейские все ветреники! Сегодня за вами ухаживают, а завтра у прачки сидят на скамейке. Протоколы он пишет, видите ли! Знаем мы эти протоколы! Так что не сомневайтесь, барышня! Раз так решили, значит, всё правильно. Не пара он вам. Ушел и ушел! - Да почему он ушел-то?! - Ну, а как же ему не уйти? Раз не женитесь, значит, другого чего нам не надобно! Да Анна Викторовна, голубушка вы моя! Мы вам ещё лучше жениха-то найдем, раз этот не люб! Вы у нас красавица, умница! В самом Париже учились! Вон сосед, Клюев, чем не жених? А этот ваш …Штольман, да туда ему и дорога, если не мил вам, право слово! С этими словами Домна развернулась и вышла прочь. «Что она говорит? Не мил? Не женимся? Но… но как так? Он отказался от меня? Ну, уж нет, Яков Платоныч! Просто так вам от меня не избавиться!" Анна подскочила, посмотрелась в зеркало и, преисполненная решимости, вышла из комнаты вон.

***

Она судорожно натягивала пальто, когда её застиг окрик отца: - Анна! Она развернулась к нему, досадуя на то, что её задерживают. - Ты куда собралась? - Мне нужно! Он подошел к ней: - Не ходи к нему! - Почему это? - Не надо вам сейчас видеться. Будь благоразумна. Я понимаю твои чувства, ты, наверное, хотела, чтобы всё было правильно, по-честному. А сейчас, скорее всего, жалеешь, что так всё вышло. Поэтому оставь его сейчас. Уверен, ему сейчас нелегко. А твоё сочувствие будет... неуместным. - А мне легко? Отец взял её за руку и уже мягче сказал: - Аня, подожди до утра. Утро вечера мудренее. Да и не думаю, что ты его сейчас найдешь в... приемлемом состоянии. Она медленно стянула наброшенный на голову платок, и отец с облегчением выдохнул: - Вот и хорошо. Идем-ка в кабинет. Он помог ей снять пальто и, взяв за руку, как когда-то в детстве, повел за собой. В кабинете усадил в кресло, присел рядом на стул. - Папа, что же произошло? Почему Яков Платоныч ушел? Отец помолчал, потом пристально глядя на неё: - Ты что же, ничего не помнишь? - Совсем ничего! - она умоляюще посмотрела на него. - Расскажите мне. Отец покусал губы, потом погладил усы: - Я сообщил тебе, что господин Штольман просит твоей руки. Ты... сказала "Нет!" и потеряла сознание. Он ушел. Таковы факты. Анна ошеломленно покачала головой: - Но... я не могла отказать. Я... люблю его. - Тем не менее, случилось так, как случилось. Понимаешь, дочка, так бывает. Любовь и брак не всегда совпадают. Можно даже сказать, никогда не совпадают. - А вы с мамой? - Ну, мы... - улыбнулся он. - Мы - счастливое исключение, которое только подтверждает правило. Я адвокат и, поверь мне, всякого насмотрелся. Пойми, я говорю с тобой так откровенно, чтобы ты осознала: всё, произошедшее, не является чем-то из ряда вон... Эта история останется внутри семьи. Тебе никто слова не скажет. В конце концов, это твое решение, и я его уважаю. - Но это не моё решение, папа! - глаза её смотрели на отца умоляюще. - Я хотела быть с... Яковом Платоновичем. Я хочу стать... В глазах резко потемнело и заломило в висках. Она откинулась на спинку кресла. Словно сквозь вату слышала: - Анна! Да что с тобой! Маша! Маша! - Аннушка! Витя, посылай за доктором! Доктор Милц явился спустя полчаса. Для начала выставил всех из её комнаты. Потом осмотрел, выслушал, посчитал пульс и, скрестив пальцы на животе, замер над ней. - Александр Францевич, да что со мной такое? - А я вам скажу, голубушка, что такое! - недовольным тоном отвечал он. - Сие именуется lassitudo. - Но я совершенно не переутомилась! - А организм заявляет, что это так! Вы забыли свой недавний обморок в больнице? В общем, я отстраняю вас от работы на две недели! И это не шутки! Чтобы я вас близко возле больницы не видел. Поезжайте куда-нибудь, смените обстановку. - Но как же вы, доктор... - Анна Викторовна! Ну, как-то я справлялся без вас все это время. Фельдшеры есть, помощников целый штат. Уж как-нибудь управимся. А вы не беспокойтесь. Отдохните как следует. Всё, я откланиваюсь с вашего позволения. Время позднее, да ещё к матушке вашей зайду. Как-то у неё нервы совершенно расстроены. да и Виктор Иванович обеспокоен весьма. - А вы..., - встрепенулась Анна, - вы не видели нынче вечером ...Якова Платоныча? Доктор помедлил, потом ответил: - Нет, не видел. Ну, спокойной ночи Анна Викторовна. Берегите себя. Ночь она провела в лихорадочной маяте: то задрёмывала, то, вспомнив вчерашнее, вскакивала и металась по комнате туда-сюда, то опять сворачивалась калачиком под одеялом. Под утро, наконец-то, забылась сном, а проснулась, когда солнце было уже высоко. Она вяло поднялась, привела себя в порядок и спустилась вниз завтракать. Домна преувеличенно оживленно хлопотала над ней, придвигая оладьи, подливая чаю. Аппетита не было. Тут у дверей звякнул колокольчик. Они обе посмотрели туда, потом - друг на друга. Домна нахмурилась и пошла открывать. На пороге стоял мальчишка, что-то коротко ей сказал и отдал завернутую в бумагу коробку. Анна ждала. Та постояла у двери, потом вернулась в столовую. - Кто это был? - Да парнишка-посыльный. Принес вот, - она небрежно положила на край комода коробку. - Для кого посылка? - М-мне, Анна Викторовна, - щёки Домны запунцовели. - Так открывай же. - Открыть? - Домна! Та вздохнула и аккуратно развязала ленточку. Из-под обертки показалась маленькая яркая жестяная коробочка, раскрашенная птичками и цветами. - Вот, конфекты прислал, - пролепетала Домна. - Клим Савельич? - Он, - сказано было с таким смущением, что она тут же опомнилась и фыркнула. - Вот ещё! Очень он мне нужен! - Домна, ты ступай, - с улыбкой сказала Анна. - Мне больше ничего не нужно. Ступай. И коробочку свою забери. Та помедлила, потом подхватила коробку и, выходя из столовой, прижала её к пышной груди с непередаваемым выражением лица. Анна качнула головой с мягкой улыбкой, после улыбка полиняла. Она с тяжелым вздохом допила чай и посидела какое-то время. Потом, на что-то решившись, поднялась и отправилась в кабинет отца. Там вынула из шкапа объемистый портфель, проверила, пуст ли он, и, прижав к себе, вышла, притворив за собою дверь.