Сон в весеннюю ночь или Исправленному верить

Пакет коричневой бумаги на столе у Штольмана немедленно был отложен на потом. Начальник живо сунул его в металлический сейф, лязгнув ключом в замочной скважине. После проверил свой револьвер и скомандовал Антону «на выход». Тот метнулся в свой кабинет, сдернул с рогатой вешалки кепку и в пролетку уже запрыгивал на ходу. Графиня Елеонская встретила их в холле особняка с холодной неприязнью. И только подрагивающие пальцы, которые она сжимала перед грудью, свидетельствовали: она была отчего-то сильно напугана произошедшим. Пока проводили обычный осмотр, опрашивали слуг, приехал доктор Милц. С первого взгляда на умершую определить ничего не смог и велел везти тело в мертвецкую. Неожиданно графиня Елеонская воспротивилась этому и категорично заявила, что вскрывать тело не позволит. Причину выдвинула совершенно нелепую. Якобы мать Соланж, равно как и её дочь, были последователями Церкви ****, и по их вере вскрывать тело умершего человека было категорически запрещено. Когда же Штольман потребовал предъявить бумагу, запрещающую аутопсию, графиня, смешавшись, пробормотала, что такой бумаги у неё нет. Яков Платонович развел руками и заключил со строгостью, что вскрытие необходимо для определения причины смерти. Тело тут же погрузили на подводу. Штольман спросил у доктора, возможно ли сделать исследование срочно, на что Милц обронил, что теперь у них штат в больнице увеличился на вновь прибывшего врача, так что он сможет не отвлекаться на пациентов, перепоручив их новому эскулапу. Яков Платоныч вдруг насторожился и, подступившись к Милцу, стал негромко что-то выяснять у него. Антон глянул на них пристально: что там за тайны. Сам же тем временем обратился к графине с просьбой пригласить всех членов её семьи для беседы. Та рассеянно кивала, кажется, даже не слыша, чего он у неё просит, сама же напряженно прислушивалась, о чем говорят полицмейстер и доктор. Расслышать ничего было нельзя, говорили они тихо. И Антон опять настойчиво повторил свою просьбу. Графиня в раздражении передернула плечами и приказала стоявшей у дверей маленькой горничной с испуганными смородинами глаз, чтобы та позвала Елену и Софью. Беседа с девушками ничего не дала. Елена вообще заявила, что ей нет никакого дела до прислуги, у неё есть дела поважнее какой-то Соланж. В доме ещё полдюжины горничных. Ей важно, чтобы её гардероб был в порядке, а кто этим занимается, ей всё равно. Разговаривала она с Антоном свысока, явно давая понять, что полиции в их великолепном доме не место. Графиня напряженно следила за их беседой и постоянно порывалась вставить слово. Елена же одергивала мать, и та умолкала. Антон отметил про себя, что графиня отчего-то во всем слушалась дочь, что было весьма странно. Елеонская показалась Антону дамой своенравной и жесткой. А тут… Куда что девалось в отношении Елены. Штольман же в это время беседовал с Софьей в другом конце гостиной. Их разговор, как отметил краем глаза Антон, проходил в более спокойном и уважительном тоне. Только Софья была огорчена кончиной Соланж не в пример сильнее, чем Елена, глаза её были заплаканы, и в разговоре она едва сдерживала слезы, постоянно прикладывая к глазам платочек. После допроса Антон с Яковом Платоновичем вышли в сад, чтобы обсудить всю полученную информацию. Информации было до обидного мало, даже и обсуждать было нечего. Они шли и шли по дорожкам сада и, обогнув дом, забрели довольно далеко, в уютный уголок, некое подобие поляны со скамейками, обставленный по краям кадками, горшками и горшочками с растениями . Разговор их к тому времени сам собой увял. Штольман о чем-то напряженно думал, а Антон разглядывал высаженные растения и ухоженные клумбы, на которых кое-где уже зацветали цветы. Его внимание привлекло невысокое растение в объемной кадке с разлапистыми листьями бордового окраса, и он наклонился к цветку, внимательно разглядывая его, потом протянул руку к цветочным почкам. - Сударь! Ваше превосходительство! – окрикнули его сзади, и Антон обернулся. К нему подбегал, судя по всему, садовник, неизвестно откуда взявшийся здесь. – Вы поаккуратнее с энтим цветком-то, - заговорил тот. – Ядовитый он, как не знаю, что! Антон распрямился и отступил назад. - Зачем же выращивать ядовитые растения там, где люди ходят? – с досадой поинтересовался он у садовника. - Да я только на днях вынес его в сад, - начал тот оправдываться. - Он так-то в оранжерее стоит. А молодая хозяйка вот велели на солнце вынести, пусть, дескать, расцветка ярче будет. Цветок-то больно красивый. Но… вот ядовитый. Правда, не сам! Семена только! Но… лучше его и вообще не трогать. А люди в этом уголке сада мало бывают. Кроме хозяйки, конечно. Так что коли знать, опасности и нету… - Идёмте, Антон Андреич, - позвал Штольман, посмотрев на часы. – Урок ботаники на сегодня окончен. - Ну, прощай, братец, - сказал Коробейников садовнику. – Да хозяйке скажи про эту пальму. Не ровен час… - Да она знает, - махнул рукой садовник и, нагнувшись, выдернул какую-то сорную траву из кадки. ***************** - Анна Викторовна, я искренне раскаиваюсь за столь неудачно начавшееся наше с вами знакомство, - говорил Скрябин, идя по коридору следом за Анной. - Предлагаю начать все сначала. Он обогнал её и перегородил дорогу, глядя веселыми черными глазами. Анна отступила назад и нахмурилась: - Иван Евгеньич, давайте всё же начнем знакомиться с больницей, а личные дела отложим на более приемлемое для того время. - О, вы даете мне надежду? - с воодушевлением воскликнул он. - Отлично, я могу подождать. - Прошу вас, оставьте этот тон. Пожалуйста, - с нажимом сказала Анна, и Скрябин вскинул руки: - Всё. Простите меня. Идёмте же. Хочу осмотреть поле предстоящей битвы. Они пошли по коридорам больницы. Анна открывала двери в кабинеты, в другие помещения, одновременно рассказывая и показывая своё лечебное царство. Постепенно она всё больше увлекалась, позабыв о неприятном первом впечатлении от Ивана Евгеньевича. Тот же следовал за нею, с живейшим интересом рассматривая больничные владения, задавал вопросы по делу, одновременно указывая, где, по его мнению, следует что-либо изменить. Советы и замечания его были дельными, и Анна чувствовала, что неприязнь уступает место уважению к новому коллеге. И она наполнялась неясной надеждой, что, возможно, ей удастся сработаться с этим малопривлекательным на первый взгляд субъектом. Да и не такой уж он неприятный. Кажется, вполне сведущий, знающий, опытный. - …Вот здесь у нас родильное отделение. Сейчас оно пустует, но так бывает крайне редко. – Анна прошла дальше и распахнула дверь, выходящую во двор. - А вон в том небольшом здании – заразный барак. Слава богу, эпидемий сейчас нет. Хотя была тут недавно одна нехорошая история, но всё обошлось. - Расскажете? – заинтересовался Скрябин. - Как-нибудь в другой раз, - уклонилась от ответа Анна и продолжила. - Вон там пристроена мертвецкая, вход в неё и с улицы, и из здания больницы для исследований. Рядом – лаборатория, - она отперла дверь. – Здесь наш доктор проводит свои исследования. - О, замечательно! – потер ладони Скрябин, входя внутрь и внимательно разглядывая полки и стеллажи, уставленные ретортами, пробирками, колбами и колбочками разных форм и размеров. На столах располагались всевозможные приборы для исследования. Иван Евгеньевич закружил меж столами и вдоль стеллажей и стал в этот момент похож на какую-то диковинную птицу с развевавшимися за спиной крылами. - Наполнение лаборатории просто поражает воображение! Надеюсь, мне позволено будет также пользоваться ею? – обернулся он к Анне – глаза его горели. – Я пишу одну исследовательскую работу. Моё оборудование где-то застряло в пути. - Отчего же нет? – пожала плечами Анна. – Думаю, это вполне возможно. Поговорите с доктором. Ну что, идем дальше? Они вышли в коридор, и Анна заперла за собой дверь. - Внизу у нас располагается архив, - показала она на боковую лестницу. - Напрасно архив в подвале, - заметил Скрябин. - Отчего же? – нахмурилась Анна. - А ну как затопит? – прищурился тот. - Да и сыро, небось, там. - Нет, не сыро. Как видите, больница наша на возвышении построена. Грунтовые воды ниже постройки проходят. Кроме того сделан дренаж в почве. Так что проектировали больницу весьма разумно. - Анна Викторовна, не устаю восхищаться вами. Вы и в инженерных делах сведущи, - всплеснул руками Скрябин и с иронической улыбкой поаплодировал ей. Хотя ей и льстило восхищение новоявленного доктора, Анна лишь плечами пожала в ответ: - Что же в том такого? Да и не так уж сведуща я в инженерных делах, просто интересовалась вопросами, касающимися моей работы. Не вам первому в голову пришло, что, если подвальные помещения в больнице затапливаются, это прямая дорога к грибку, черной плесени и, как следствие, лёгочным заболеваниям. Ну, вот, на этом наша экскурсия закончена, - развела она руками и поинтересовалась. – Вы уже устроились? - Нет пока. С дороги прямо сюда явился, пред светлые очи вашего главврача. Но у меня есть адреса казенных квартир, где я намереваюсь поселиться. Выберу, где клопов поменьше, да и въеду. Ну, а завтра уж явлюсь на службу. Как, справитесь без меня еще день? – поддел он её. - Справлялись как-то до вашего приезда, - заметила Анна, стараясь не обращать внимания на подколки своего собеседника. – Значит, до завтра. - И что же, вы меня даже чаем не угостите? – с веселым нахальством подступил он к ней, вновь превращаясь из увлеченного своим делом врача в ловеласа с повадками разбитного хлыща, чем снова вызвал к себе неприязнь. - Прошу прощения, не теперь, - сдержанно отказалась Анна. - Я должна идти. Там, наверное, больные ждут приёма. А доктор сегодня будет занят. - Что же, вы так вдвоем и управлялись? – с сочувствием спросил Скрябин, вновь меняя тон. - Отчего же вдвоем? Нам помогал еще здешний земский врач, доктор Иван Иванович Глебов. Вы позже познакомитесь с ним. Кроме того, фельдшеры, сёстры милосердия, санитары. Так что армия в нашей больнице вполне многочисленна. - Ну, спасибо вам за потраченное на мою скромную особу время. Видно, немало сил вложено в больницу. Поверьте, я знаю, о чём говорю, немало повидал. Здесь полагаю не худшее место, где можно задержаться на время. Ну, не буду более задерживать. И, - вновь остановил он Анну, - зла не держите на меня. - До свидания, - кивнула Анна и отправилась к себе.