Время Поворота/Turn Time

      Положив перо на край стола, Гермиона любуется своими каракулями. Она понятия не имеет, что нарисовала и было ли это узнаваемо. Тем не менее, она была несколько впечатлена своим деревом странной формы. Она рассеянно гадает, удалось ли ей нарисовать колышущуюся иву. Повернув запястье, она смотрит на часы и обнаруживает, что у нее еще есть час этого отупляющего занятия, прежде чем она сможет уйти.              Взяв перо, она обмакивает его в чернила, прежде чем продолжить рисовать. Положив его еще раз, она продолжает затенять карандашом землю вокруг дерева. Рисование не было ее сильной стороной, но она находила его терапевтическим. Она рассеянно замечает, как Беллатрикс на другом конце класса бросает заклятие в Хаффлпаффца, пока профессор Хагарр стоит спиной.              Защита от Темных Искусств была одним из немногих занятий, которые они оба посещали одновременно, хотя они не подлили бы масла в огонь слухов о них, сидя вместе. Не годилось бы, чтобы все знали, какого рода "дружба" у них была. Поэтому они держались на почтительном расстоянии от мельницы слухов. По последним слухам, они практиковали темные искусства за дверями. Гермиона ожидала, что Тэмми пустит слух; ведьма держалась подальше от нее после инцидента в ванной.              Стук! Остановив свой шедевр, она поднимает глаза и видит, что Беллатрикс шумно передвигает свой стул по комнате, прерывая профессора. Это длится добрых тридцать секунд, прежде чем ведьма успокаивается, мило улыбаясь Профессору, прежде чем положить ноги на стол. Гермиона улыбается дерзости ведьмы, прежде чем вернуться к своим каракулям.              В целом, Гермионе нравился урок ЗОТИ; однако на этой неделе все, чему они учились, — это практика безопасной магии. Она воображает, что скоро они будут испытывать новое заклинание. Профессор сходил с ума по безопасному использованию магии только тогда, когда подходил к чему-то новому. Это все еще мало помогало скрасить скуку. Особенно для слизеринцев, которые почти подпрыгивают на своих местах, готовые снова вернуться в снег.              Количество детей, находящихся в больнице с тех пор, как выпал снег, увеличилось почти в три раза. Она действительно слышала слух, что по возвращении Дамблдора кто-то ударил его "странствующим" снежком, в котором содержался волшебный розовый порошок. Гермиона надеялась, что шутка того стоила, Дамблдор расправлялся с любым дурным поведением настолько, насколько запрещал Слизерину выходить на улицу. Выражение триумфа на лицах Беллатрикс и Рабастана было достаточным подтверждением. Директор отсутствовал в течение нескольких часов после инцидента, и только когда особенно неприятная драка вышла из-под контроля, он вернулся.              Гермиона хихикает про себя при воспоминании о розовобородом директоре, прерывающем дуэль между Равенкло и Гриффиндором. — Все для тебя, — прошептала Беллатрикс ей на ухо, проходя мимо. Ее размышления про себя заслужили несколько взглядов тех, кто был в комнате, но она проигнорировала их, сосредоточившись на своем рисунке.              В середине урока она поняла, что воссоздала свою встречу с Гремучей Ивой, когда Гарри, Рон и она ушли через потайной ход в ту ночь, когда Люпин превратился в Оборотня. Уставившись на рисунок, она изучает своих друзей, которые все вместе обнимают друг друга. Она скучала по ним; она скучала по чувству вины Гарри за то, что предала его своей любовью к Беллатрикс. Любовь… Любила ли она Беллатрикс, молило ли ее сердце о ведьме, когда они были в разлуке? Темная ведьма была ее первой и последней мыслью каждый день. За исключением того, что она также преследовала ее в ночных кошмарах, она несла разрушение и смерть. Гермиона начала называть ведьму двумя людьми: Беллатрикс Блэк, которую она теперь знает, и Беллатрикс Лестрейндж, которую все будут бояться.              Вздохнув, она аккуратно складывает бумагу, она не могла оставить это валяться на виду у всех. Сдвинув ее на конец книги, она кладет голову на руки и смотрит в окно.        — Что подводит меня к следующей теме. — Профессор Хагарр растягивает слова, продолжая свою речь перед классом. — Нам нужно сделать краткий обзор, чтобы вы могли сдать свои тритоны, вы должны быть осведомлены обо всех аспектах Темных Искусств. Вспомните свой пятый год, кто может вспомнить три непростительных проклятия?       Все головы в классе повернулись к профессору Хагарру; вот почему они изучали безопасность. Наклонив голову в противоположную сторону, Гермиона прекрасно видела профессора и его класс. Беллатрикс оживилась, ее глаза были устремлены исключительно на Профессора. Несколько рук взметнулись вверх, и Гермиона задается вопросом, когда она перестала так стремиться произвести впечатление.        — Мисс Лавджой, не могли бы вы сказать одно?       Она слушает, как студенты подводят итоги своего пятого курса, все так хотят покрасоваться, все такие ученые. Ни один из этих говорящих студентов не видел непростительного вблизи; они понятия не имеют, насколько ужасными могут быть проклятия.        — Это правильно, очень хорошо для всех вас. Использование таких проклятий приведет прямо в Азкабан; возможно, худшее из Непростительных проклятий — это проклятие убийства. Однако мгновенная смерть жертвы...       Гермиона фыркает от его слов. Худшее из проклятий — это смертельное проклятие. Она качает головой, погруженная в свои мысли; люди были глупы, думая, что смерть — это худшее, что может произойти. Есть много вещей хуже смерти, она уверена, что пережила многие из них, и сомневалась, что ее будущее будет намного светлее.        — Вы не согласны, мисс Ротштейн? — вздрогнув, Гермиона поднимает глаза и обнаруживает, что класс уставился на нее.       Она пожимает плечами в надежде, что профессор Хагарр оставит ее наедине с ее размышлениями, за исключением того, что удача не на ее стороне, и профессор никогда не был ее поклонником с самого начала. Положив руку на один из столов впереди, он жестом предлагает ей продолжать.        — О, пожалуйста, поделитесь, мисс Ротштейн; я уверен, что мы все хотели бы услышать, что вы хотите сказать. — сарказм сочится из каждого его слова, и она задается вопросом, были ли у семьи Ротштейнов и Хагарров свои стычки.       Скрестив руки на груди, Гермиона откидывается на спинку стула. — Убивающее проклятие приносит только смерть, в жизни есть вещи гораздо хуже смерти.        — О, действительно... — усмехается Хагарр.       Дверь в комнату открывается, но Гермиона игнорирует ее, даже когда все оборачиваются, чтобы посмотреть. — Действительно. — Гермиона улыбается, наблюдая за эффектом, так как многие вздрагивают от ее бессердечного взгляда. — Из всех непростительных проклятий быть убитым — наименьшая из твоих забот. В конце концов, это всего лишь маленькая смерть.              Мимо шаркает высокая фигура с длинными светлыми волосами, он медленно продвигается к единственному пустому месту в комнате — столу перед Беллатрикс. Глядя на молчаливого человека, Гермиона наблюдает, как Люциус Малфой садится, на его щеке шрам, а под правым глазом синяк. Самое заметное, хотя его неуверенность и высокомерие оставляют в нем оболочку того мальчика, которым он был.        — Нет, — шепчет Гермиона, расслабляясь в кресле, ее глаза сосредоточены на Малфое, прежде чем вернуться к Хагарру, который, кажется, озадачен появлением Малфоя. — Властное проклятие даст вам полный контроль над человеком, тем не менее оно может быть использовано как во благо, так и во зло. Смертельное проклятие, хотя и смертельно, может также облегчить боль, мгновенную боль. Из всех них я бы сказала, что проклятие Круциатуса, пожалуй, самое непростительное. Он предназначен для того, чтобы давать боль и ничем, кроме боли. — Пытку можно преодолеть. — пренебрежительно объявляет Хагарр, наконец-то оправившись от удивления. — Верно, тем не менее я видела, как проклятие круциатус использовалось для того, чтобы пытать кого-то до безумия, произносимое с достаточным гневом, чтобы жертва все еще шаталась, несмотря на прошедшие месяцы. Смертельное проклятие, каким бы смертоносным оно ни было, более опасно для заклинателя, чем для жертвы. Поскольку это может разрушить душу, но, будучи профессором, надежно спрятанным за стенами, я сомневаюсь, что у вас был большой опыт в таких вещах.       Последний удар попадает в цель, и профессор Хагарр стоит, в его взгляде горит гнев, но Гермиона не вздрагивает.        — Значит, ты так хорошо разбираешься в этих вещах, но ты всего лишь ребенок. — рявкает профессор Хагарр.       Она бросает взгляд на Малфоя. Дитя войны. — Да, это так. Я здесь не для того, чтобы обсуждать с вами философию, профессор, вы спросили мое мнение, и мое мнение таково, что есть вещи, которых стоит бояться и они хуже смерти.       Она снова смотрит в окно, ее слова предназначены для Пожирателей Смерти в комнате, надеясь отговорить их от пути, по которому они хотят идти. Профессор Хагарр возвращается в свой класс, она чувствует его горячий взгляд. Стук заставляет ее подпрыгнуть и посмотреть. Она следит за взглядом всех присутствующих в комнате.              Необычное зрелище — Беллатрикс правильно сидела за своим столом. Не видя лица ведьмы, Гермиона не может судить о ее настроении. Пока упомянутая ведьма не пнет спинку стула Малфоя. Она отдает Малфою должное за то, что он смог проигнорировать разъяренную Беллатрикс Блэк позади него. Он сидит, положив руки на стол, не обращая внимания на шипящие замечания позади него. Стук Еще один удар, когда урок возобновляется.              Ухмыляющаяся Гермиона возвращает свое внимание обратно к окну. Стук! Она чувствует себя виноватой перед Малфоем; ей не хотелось встречаться лицом к лицу с разъяренной Беллатрикс. Низкое рычание срывается с губ Беллатрикс, и Гермиона задается вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем она взорвется и просто проклянет волшебника.              Стук.       Урок продолжается, ученики делятся идеями, строчат заметки.              Стук.              У нее осталось всего двадцать минут. Голоса шепчутся, и студенты учатся. Горячий взгляд мечется между ним и все более раздраженной темной ведьмой.              Стук. Стук.              Еще десять минут.              — Малфой, ты, светловолосый придурок... — Стук.              Сдерживая смех, Гермиона собирает свою сумку, устав от сценария, разыгрывающегося перед ней. Она не хотела быть здесь, когда урок закончится. Встав, она взваливает на плечи сумку, и профессор Хагарр уже открывает рот, чтобы сказать ей оставаться на месте, когда стул с грохотом падает на пол. Малфой вскакивает на ноги, взволнованная Беллатрикс поднимается на ноги, всегда хищница. Он удивляет их всех, проходя мимо Беллатрикс прямо к Гермионе. Прикоснувшись к палочке в рукаве, Гермиона готовится к атаке; осознает, что Беллатрикс вытащила палочку и более чем готова ударить Малфоя.              Протянута рука.              Тупо уставившись на руку, Гермиона медленно принимает ее. Рука теплая, если не немного липкая, напоминание о том, почему она ненавидит пожимать руки, но рукопожатие крепкое. Твердая хватка, которая не является ни доминирующей, ни слабой, но свидетельствует о равенстве и уважении.        — Спасибо. — это едва слышный шепот.       Ошеломленный, Малфой убирает руку и, склонив голову в знак уважения, в ошеломленном молчании покидает комнату. Почему он сказал "спасибо"? Сбитая с толку, Гермиона опускает руку в сторону, как раз когда часы бьют конец урока.              Двигаясь, она покидает класс в странном замешательстве. Неужели чудеса никогда не прекратятся? Малфой уже давно ушел, когда она выходит в коридор, вспышка плаща рядом с ней объявляет о Беллатрикс.        — Мы поговорим позже... — шепчет Беллатрикс мимоходом, прежде чем двинуться через замок в поисках своей добычи.       Гермиона едва замечает этот комментарий и знает, что Беллатрикс позже засыплет ее вопросами. Она не совсем понимала, как сильно избила мальчиков, но это было ничто по сравнению с тем, что они собирались сделать с ней, если бы она им позволила. Но почему Малфой поблагодарил ее, она так и не смогла понять. Было ли это потому, что она пощадила его жизнь? Конечно, вы бы не поблагодарили кого-нибудь за это.              Вспышка рыжего заставляет ее вздрогнуть, пока не стало слишком поздно. Она сталкивается с кем-то, умудряясь удержаться на ногах, когда студент падает на землю, книги летят вокруг них. Потирая руку, которой ударилась томом, она смотрит вниз и видит рыжую девочку, лежащую на полу. Сначала она замечает цвета Гриффиндора, когда ведьма переворачивается и садится. Гермиона делает нервный вдох. Сидящая на полу — точная копия Джинни, сглотнув, она медленно протягивает руку хмурой ведьме.        — Прости. — проговаривает Гермиона. — Все в порядке! — Джин… Молли Уизли отвечает, пожимая протянутую руку. — Я отвлеклась.       Кивнув, Гермиона поднимает ведьму на ноги, делая несколько шагов назад, чтобы увеличить расстояние между ними. Прежде чем кто-либо из них успевает сказать еще хоть слово, она взмахом волшебной палочки вызывает упавшие книги, и они приземляются аккуратной стопкой у ног Молли.        — Спасибо, — сказала Молли, широко улыбаясь. — Ты Миа Ротштейн, не так ли?       Она убила Беллатрикс. Сглотнув при этой мысли, Гермиона отвечает на вопросы еще одним кивком. Матерью и для нее, и для Гарри, вот кем станет миссис Уизли. Герой, убивший Беллатрикс Лестрейндж.        — Молли Прюэтт. — она протянула руку.       Взяв протянутую руку, она пожимает ее, удивляясь, почему ее день выдался таким необычным. Она хочет поджать хвост и убежать. Она не доверяла себе, чтобы сказать правильные вещи.        — Ты мало говоришь, а мне, с другой стороны, трудно остановиться. Артур всегда жалуется, что я слишком много болтаю… Ты в порядке? — Да. — выдыхает Гермиона. — Ты не пострадала? — спрашивает она рыжего, неловко указывая на пол в качестве объяснения. — О нет, я играю за команду Гриффиндора по квиддичу, это не сравниться с игрой. — должно быть, именно от нее у всех Узли талант к полетам. — Ну, это хорошо... — Присоединишься к нам за ланчем? — спрашивает Молли. — Что, прости? — Ну, ты всегда пропадаешь на полдня, я хотела спросить, не присоединишься ли ты к нам за обедом?       Плохая идея! Плохая ИДЕЯ! Беллатрикс будет в ярости. — Думаю нет, спасибо. — Это из-за Беллатрикс? — усмехается Молли. — Пожалуйста, она уже ненавидит нас, мы не так давно победили Слизерин, потому что мне удалось сбить ее с метлы. Мы уже дрались раньше, и я не боюсь Блэк.       Подняв бровь, Гермиона находит невероятным, что взрослые в будущем уже были врагами. Неужели никто не пытался преодолеть этот разрыв? Энди преодолела...        — Если только ты ее не боишься?       Это заставляет Гермиону рассмеяться, таким коротким смехом, что она не может не фыркнуть. Она давно перестала испытывать страх за Беллатрикс. Она качает головой в перерывах между смехом.        — Нет, я не боюсь Блэк. — ухмыляется Гермиона. — Просто предпочитаю больше не драться на дуэли. — Я слышала! — Молли явно в восторге. — Держу пари, она жульничала, она всегда жульничает. — Это сложно. — отвечает Гермиона правдиво. — Так это значит, что ты согласишься присоединиться к нам за обедом? — Я не самая приятная компания. — Да ладно, это будет весело, и если нет, то, по крайней мере, мы сможем добраться до сисек Блэк, достаточно того, что мы говорим с Энди, но кража печально известной Ротштейн действительно разозлит ее. — Так вот почему ты спрашиваешь так, чтобы позлить Беллатрикс? — удивляется Гермиона, она не в настроении для игр. — Это бонус, а не настоящая причина, по которой я спрашиваю, мне искренне любопытно, я хотела бы познакомиться с тобой, Энди всегда поддерживает тебя.       Улыбаясь, Гермиона восхищается своей подругой, своей подругой, которая создает мосты из ничего, мосты между домами и игнорирует все различия.        — Она единственная в своем роде. — Да, так что давай, нас не так много, и ты всегда можешь бросить нас, если мы станем слишком странными.       Прежде чем Гермиона успевает согласиться, Молли берет ее за руку и тянет по коридору, прежде чем отпустить. Чувство страха ползет у нее по спине, то ли от того, что она проводит время с Молли, то ли потому, что ее преследует будущий акт убийства Беллатрикс. Она чувствовала себя так, словно предает Темную Ведьму, разговаривая со своей убийцей. Это прозвучало в ее голове как предупреждение о том, что она прошла точку невозврата. Если она когда-нибудь вернется в свое время, ей нужно будет убедиться, что Беллатрикс изменила свои привычки. Она могла бы спасти ее.              Молли болтала всю дорогу, не останавливаясь. Они встречались с ее подругой, которая как раз заканчивала Гадание; упоминание о классе заставляет Гермиону застонать. Она никогда не любила Гадание; для нее все это было полной чушью.              Пока они ждут в коридоре, Молли болтает, а Гермиона отвечает "да" или "нет". Она задается вопросом, заметит ли будущий матриарх клана Уизли, если она ускользнет. Бормотание студентов, проходящих мимо, наконец-то останавливает ведьму от разговора. Гермиона не знаето чем болтала ведьма. Что-то о любви, родителях и о том, что кроликов не следует использовать в качестве символов надежды, но она уверена, что последнее она услышала неправильно.              Топот ботинок заставляет ее поднять взгляд, и не сумасшедшие волосы или немного странная манера одеваться ведьмы заставляют Гермиону понять, кто именно идет к ней. Нет, это массивные круглые очки и почти кошачий вид удивления заставляют ее вздохнуть. Сивилла Трелони ее будущий профессор гадания стоит перед ней, которая обучается на данный момент на втором курсе.        — Привет! — она радостно здоровается. — Я знала, что ты присоединишься к нам сегодня.       Гермиона закатывает глаза, ей не особенно нравился ее будущий профессор, и она сомневается, что она понравится ей сейчас. Она задается вопросом, почему Молли, которая обучается на шестом курсе, проводим время с вторым курсом, но один взгляд на Сивиллу кричал о том, что она жертва. Она была главной мишенью для издевательств, и Гермиона готова была поспорить на хорошие деньги, что Молли постарается защитить ее как можно лучше. Студенты исчезают все в поисках еды, оставляя трех ведьм одних.        — Здравствуй, Миа Ротштейн, я Сибилл Трелони. — здоровается ведьма, протягивая руку.       Сопротивляясь вздоху, Гермиона берет третью за день протянутую руку, сжимая слабую руку в своей. Три разных рукопожатия менее чем за час, это никогда не закончится.        — Приятно. — Гермиона улыбается.       Сибилл задыхается, ее зрачки расширяются и сужаются, ее рукопожатие становится крепким, сжимая руку Гермионы почти мертвой хваткой. Ее голос падает на несколько октав, а глаза бесстрастно смотрят на Гермиону.        — Золотое Трио рассыплется, один предаст, а другой ослепнет, последний будет поглощен силой, находящейся вне его контроля. Надежда восстанет из пепла, а вместе с ней и новая эпоха — новая эра. Действия прошлого повлияют на действия настоящего, и вместе с этим смерть не проявит к ним милосердия.       Отдернув руку, Гермиона отступает от моргающего студентки. Пророчество звенело у нее в ушах. Развернувшись на месте, она уходит, это не то, чего она хотела. Не другое пророчество, она не могла сделать этого, не снова. Пророчества не всегда сбываются, Гермиона знала это, она знала, что пророчества изменчивы, что единственной причиной, по которой они сбывались для Гарри, была паранойя Волдеморта. Она больше не совершит той же ошибки.        – Подожди! — чья-то рука хватает ее за руку, тем самым останавливая, и она поворачивается, чтобы увидеть, как Молли прижимается к ней. — Прости, пожалуйста, не уходи. — Отпусти. — приказывает Гермиона. — Смотри, она ушла в свое общежитие, она не присоединится к нам. Она не знает, что иногда делает это. Пожалуйста, Миа, просто присоединяйся к нам за обедом. — Почему? — Гермиона резко поворачивается к ведьме. — Почему ты так заинтересована в том, чтобы я присоединилась к тебе за обедом? У тебя есть свои друзья, иди посиди с ними. — Потому что я хочу узнать тебя получше, — возражает Молли, не позволяя Гермионе напугать ее. — Несмотря на все, что говорит школа, я заинтересована в том, чтобы узнать тебя получше. Кроме того, я в долгу перед тобой за то, что столкнулась с тобой. — Ты прощена, просто оставь меня в покое. — предупреждает Гермиона, прежде чем пройти мимо ведьмы. — Я чувствую, что знаю тебя, — кричит Молли ей вслед.       Остановившись, Гермиона с любопытством смотрит на рыжую ведьму позади нее. — Что? — Такое чувство, что мы встречались раньше, что я уже знаю тебя.       Настороженно Гермиона изучает приближающуюся ведьму, мать своей будущей подруги. Все это становится слишком для Гермионы, иметь дело с Беллатрикс и ее семьей — это одно. Тем не менее, иметь дело со своими будущими друзьями — это было что-то другое.        — Это просто обед без пророчеств. — Хорошо, если ты потом оставишь меня в покое. — Никаких обещаний. — отвечает Молли, указывая дорогу в большой зал. — Нам придется поторопиться, иначе мои братья, все съедят.       Отставая, Гермиона следует за гриффиндоркой в большой зал, где на удивление тихо; группа гриффиндорцев села на одну половину стола. Краткое чувство дежавю охватывает ее, вот сидит за столом, вылитые близнецы Фред и Джордж. Напротив них — юная версия Артура Уизли.        — Все, это Мия, — представляет Молли. — Эти две свиньи — мои братья Фибиан и Гидеон. — Гермиона кивает двум мужчинам, похожим на близнецов, прежде чем поприветствовать Артура. — И Артур Уизли. — Я рад наконец-то встретиться с тобой, Миа, — с энтузиазмом говорит Артур. — Мы много слышали о тебе. — Да, довольно многое. — Фабиан что-то бормочет себе под нос, бросая на нее быстрый взгляд.       Она игнорирует это, как игнорирует большинство вещей, решив сесть за стол Гриффиндора, несмотря на недовольные взгляды профессоров. Она задается вопросом, почему профессора не поощряют совместное использование столов, для студентов было бы лучше общаться, чем создавать небольшие фракции.              Она слушает, как они болтают об их дне; Молли, к ее счастью, не упоминает пророчество и позволяет Гермионе присоединиться к разговору, не заставляя ее. Ей не удается вдохновиться, и вместо этого она просто с удовольствием слушает небольшую группу. Она знает, что братья Молли погибнут в первой войне волшебников, и то, как сильно она любит их за столом, разбивает ей сердце. Они так похожи на Фреда и Джорджа, что Гермиона задается вопросом, не выбрала ли будущая пара Уизли имена, начинающиеся на те же буквы, что и Фабиан и Гидеон, в честь своих павших братьев.              Обед проходит быстро, оба брата вскоре поднимаются на ноги под предлогом, что им нужно попрактиковаться в квиддиче, а Артур встает и говорит, что у него есть дополнительные занятия по маггловедению. Наблюдая, как уходят мальчики, она замечает легкую улыбку на лице Молли, улыбку любви.        — Что у тебя дальше? — спрашивает Молли вскоре после того, как мальчики уходят. — Чары. — О, хорошо, что я направляюсь в ту сторону, пойдем со мной.       Не утруждая себя спорами, Гермиона идет с ведьмой на их следующие занятия. Они неторопливо поднимаются по лестнице, не торопясь, так как Молли сообщает ей, что ее братья — загонщики, а Молли — охотница. Когда они достигают нужного этажа, они обнаруживают, что один из коридоров занят группой слизеринцев.              Беллатрикс развалилась в одной из оконных арок, Рабастан Лестрейндж сидел на полу, окруженный другими слизеринцами, с которыми Гермиона еще не имела удовольствия познакомиться. Они все разговаривают, смеются друг над другом, Пожиратели Смерти будущего когда-то были лучшими друзьями. Она замечает, что бледный светловолосый человек на заднем плане — молодой Яксли.              Взглянув на Молли, она замечает недовольный взгляд и, улыбаясь, кивает головой в другую сторону, куда они направятся вокруг группы. Повернув направо, она краем глаза замечает, как Яксли поднимается на ноги, желая в последнюю минуту понять, с кем Молли, прежде чем сесть обратно. Гермиона фыркает про себя; она действительно создала себе идеальную маленькую репутацию.              Она рассеянно задается вопросом, нашла ли Беллатрикс Малфоя, задается вопросом, сказал ли ей парень то, что она хотела знать, или нет. Она казалась расслабленной, так что, возможно, она получила свои ответы. Раздается радостное восклицание, сопровождаемое криком раздражения, когда не очень удачливый студент забредает в ожидающую его змею. Она не уверена, спасла бы Молли ее репутация, если бы они решили пройти через группу, или если бы Беллатрикс все равно напала. Помахав на прощание Молли, она направляется к Чарам, обнаруживая, что комната пуста; она выбирает свое обычное место сзади.        — Бу. — шепчет Беллатрикс ей на ухо, заставляя ее подпрыгнуть. — Белла, не делай так, — шипит Гермиона, поворачиваясь, чтобы поприветствовать ведьму.       Темная ведьма весело напевает, прежде чем взмахнуть палочкой и запереть дверь, любопытная Гермиона задается вопросом, чего могла хотеть ведьма. Губы прижимаются к ее губам, и она запинается, все мысли исчезают. Обнимая Беллатрикс за плечи, она прижимается спиной к столу, когда поцелуй становится жарким.        — Как ты думаешь, я могла бы взять тебя здесь и сейчас, прежде чем нас прервут? — шепчет Беллатрикс ей на ухо, заставляя Гермиону застонать в ответ.       Стук в дверь отвечает на вопрос, краснея; Гермиона целует ведьму в щеку, прежде чем сесть. Ухмыляющаяся Беллатрикс отступает в другой конец комнаты. Шепот за пределами класса и еще один тяжелый удар в дверь, заставляют обеих девочек рассмеяться. Секундой позже в комнату ворвался очень раздраженный профессор Таун, готовый отругать тех, кто запер дверь, но обнаружил, что обе девушки в замешательстве уставились на него.        — Проблема, профессор? — спрашивает Беллатрикс. — Я всегда нахожу, что двери имеют тенденцию прилипать в холодную погоду.

~~~~~Время поворота~~~~~

      Следующие несколько дней прошли без происшествий, Беллатрикс занималась с Волдемортом, а Гермиона проводила ночи в своей постели в одиночестве. Ее разум перебирал пророчество слово за словом, оно цеплялось за ее душу и само ее существо, окутывая его соблазнительным смятением. Попытка игнорировать это сделала пророчество более заметным в ее сознании, поэтому она позволила себе подумать об этом, когда не планировала свое зелье. С помощью Беллатрикс всякий раз, когда она ловила ведьму, им удавалось придумать первое зелье, это было бы испытанием. Они предложили протестировать зелье либо на Беллатрикс, либо на Гермионе с Энди в наличии на случай, если что-то пойдет не так. Они говорили друг другу фразу, а затем забывали об этой мысли. Если зелье вернет его, тогда они смогут начать тестирование на большем количестве вещей.              Тем не менее, им пришлось начинать с малого, и поэтому оставалось, что они проверят это однажды в ближайшие недели. Последние несколько дней Молли проводила с ней все свое время. Присоединившись к ней за обедом, когда Беллатрикс была занята, Гермиона все же сумела найти момент, чтобы спросить Беллатрикс, что она думает.              Не нужно быть гением, чтобы понять, что обе ведьмы не любят друг друга. Сегодня, хотя она была предоставлена самой себе, обе ведьмы играли в квиддич, и ей не хотелось сидеть на холоде и наблюдать. Брату Молли Фибиану она не нравилась, и она подозревала, что это было связано с ее связью с Беллатрикс, а Фибиан защищал ее.              Игра закончилась несколько часов назад, и она еще ничего не слышала. Не выставлять напоказ гриффиндорцев и не подбадривать слизеринцев. Любопытство наконец победило, и Гермиона отправилась на поиски Большого зала, где, как она предполагала, будет больше всего. Только на полпути по коридору она наконец поняла, что происходит. Трое болтающих хаффлпаффцев обсуждали результат игры.        — Я не могу поверить, что они приостановили игру! — сплетничает светловолосая девушка. — Они дрались, и Блэк использовала свою палочку, чего ты ожидал. — Только потому, что брат Прюэтт намеренно влетел в нее и заставил ее врезаться в трибуны. Я не могу поверить, что Лестрейндж ударил Гидеона. — Блэк ударил Молли бладжером; у нее даже не было квоффла!       Чувство страха, которое мучило ее несколько дней назад, вернулось. Беллатрикс напала на Молли во время матча, и в результате матч был приостановлен.        — Ну, я не могу представить ее выходящей из больничной палаты в ближайшее время.       Повернувшись, Гермиона направляется в больничную палату, почти бегом поднимаясь по лестнице. Зачем Беллатрикс использовать палочку в квиддиче, это не имело смысла, ведьма знала, что использование палочки запрещено. Остановившись у входа в больничную палату, она задается вопросом, не переступила ли она черту. Была ли она подругой Молли, ведьма не оставила ее в покое, но было ли это потому, что она хотела дружить, или потому, что ведьма просто хотела насолить Блэк?. Была ли ведьма госпитализирована из-за нее?              Толкнув дверь, она входит в тихую палату. Узнав кровать Молли среди всех рыжеволосых парней, окружавших ее. Шоколад, лежащий на краю кровати, заставляет ее улыбнуться при воспоминании о том, как Гарри и она получали кучу шоколада, когда один из них был ранен или болен в школе.        — Тебе здесь не рады! — гремит голос, очень сердитый Фибиан шагает к ней. — Я только что услышала, и пришла посмотреть, все ли в порядке с Молли. — Гермиона пытается быть мирной, протягивая руки в знак мира. — Это из-за тебя она здесь. — он плюет на ее жест, глаза сверкают. — Пожалуйста, — продолжает Гермиона для спокойствия. — Фибиан. — раздается неодобрительный тон Молли. — Это не ее вина. — Блэк ничего бы не сделала, если бы держалась на расстоянии. — огрызается он в ответ. — Я была тем, кто хотела поговорить с Мией, она хотела, чтобы ее оставили в покое, и ты не можешь винить ее за мои действия. — Что случилось? — спрашивает Гермиона, подходя к кровати, Фибиан на несколько секунд блокирует ей вход, прежде чем смягчиться.       Подойдя к съежившейся на кровати ведьме, Гермиона хмурится, видя, какая ведьма бледная. Артур сидит рядом с ее кроватью, держа ее за руку, а Гидеон сидит в ногах кровати, щеголяя большим черным глазом. Остановившись рядом с пустой кроватью в нескольких футах от упавшей ведьмы, Гермиона устраивается там, соблюдая приличную дистанцию.        — Ты не видела? — удивленно спрашивает Молли. — Квиддич — не мое. — Гермиона грустно улыбается ведьме, которой явно больно. — И не мое. — вмешивается Артур, беря себе одно из печений. — Блэк напала на нее. — рычит Гидеон, избавляясь от воспоминаний. — Напала? Я слышала, как пара девушек говорила, что она ударила тебя бладжером? — Матч едва начался; я имею в виду мы выиграли в прошлом году, и это последний год для многих из них, я думаю, они хотели снова выиграть, — объясняет Молли. — Гидеон мог бы рассказать ей, а то моя память немного затуманена. — Игра началась как обычно, слизеринцы жаждали крови, за исключением Блэк она, казалось, сдерживалась. Мы должны были знать лучше, мы... — Гидеон встал рядом с Фибианом. — Мы оторвали от нее взгляд, и следующее, что мы видим, это то, что она летит, и она отлично летает. Она ударила бладжером прямо в Молли, хотя у нее не было квоффла; это была атака, не входившая в игру. Ударила Молли в грудь, она упала и ударилась о землю... – Сломала пару ребер, повредила левое легкое и получила сотрясение мозга. — вмешалась Молли. — Итак, я протаранил Блэк, — выдавливает Фабиан. — Вывел ее из игры, она ударилась об одну из трибун, я уворачиваюсь от бладжера, когда в меня попадает заклинание. Сука вытащила свою палочку; Гидеон пошел, чтобы перехватить ее следующее заклинание, когда Лестрейндж набросился на него. Все обернулось безобразно. Они ввязываются в драку, я сражаюсь с Блэком, остальная часть нашей команды ссорится со слизеринцами, несколько заклинаний выбрасывается, когда вмешивается Профессор. – И вам всем запрещено участвовать в любых дальнейших матчах по квиддичу. — раздается голос МакГонагалл, заставляющий их всех подпрыгнуть. — Из всего, что я никогда бы не подумала, что команда Гриффиндора опустится так низко. — Это было нападение! — Фибиан направляет свой гнев на приближающегося профессора. — С которым должны разбираться профессора, а не студенты. — говорит МакГонагалл. — То, что сделала Беллатрикс, было непростительно, тем не менее, это было бы улажено. В результате ей не только удалось выбить команду Гриффиндора из чемпионата, она, по сути, оставила место для победы слизеринцев. — Им все еще разрешено играть? — задыхаясь от несправедливости говорит Гидеон. — Блэк больше не разрешается играть, тем не менее слизеринцы не сделали ничего плохого. Лестрейндж утверждает, что он останавливал Гидеона от нападения на Беллатрикс, и, к сожалению, вся школа видела, как Гидеон нанес первый удар. — Это была ловушка. — подытожила Гермиона, вглядываясь в печальные лица гриффиндорца. — Беллатрикс знала, что вы двое защитите свою сестру, поэтому она пошла за Молли, чтобы получить лучшую реакцию. Гриффиндорцы всегда защищают своих. — Миа права, ты сыграла на руку Беллатрикс. — Макгонагалл согласилась. — Но ее выгнали из игры, почему для нее это победа? — спрашивает Артур. — Беллатрикс любит причинять боль, она получит больше удовольствия, зная, что разрушила любую надежду Гриффиндора на победу, которую она отняла бы, подняв кубок. — отвечает Гермиона, это действительно было довольно умно. — Похоже, ты много об этом знаешь. — обвиняет Фибиан. — Не удивлюсь, если ты помогаешь Блэку. — Спасибо, мистер Прюэтт, достаточно. — отвечает Макгонагалл прежде, чем Гермиона успевает вставить хоть слово. — Вы должны винить только самих себя. И вы, и Гидеон будете отбывать наказание вместе с Беллатрикс и Рабастаном за драку. Я надеюсь, что вы учитесь на своих ошибках, джентльмены. Мисс Прюэтт, я желаю вам скорейшего выздоровления, Миа, можно вас на пару слов. — Макгонагалл указывает на дверь, прежде чем повернуться к выходу. — Конечно, надеюсь, ты скоро поправишься, Молли. — желает Гермиона. — Увидимся. — Молли улыбается, наблюдая за удаляющейся фигурой Гермионы.       Выскользнув из палаты, Гермиона направляется к профессору МакГонагалл, ожидающей в нескольких футах от нее. Идя вместе по коридору, Гермиона задается вопросом, что хочет глава Гриффиндора; она не имела никакого отношения к плану Беллатрикс.        — Мистер Малфой вернулся в класс. — сообщает ей МакГонагалл. — Я уверена в том, что не будет никаких проблем, не так ли? — Мы пожали друг другу руки. — отвечает Гермиона. — Хорошо, для него еще может быть надежда. — размышляет Макгонагалл про себя, прежде чем остановиться и повернуться лицом к Гермионе. — А ты как себя чувствуешь? — Хорошо, — подозрительно отвечает Гермиона. — Ты действительно позвала меня сюда, чтобы спросить, как я, или есть другой мотив, Минерва?       Улыбаясь, Минерва кивает головой, погруженная в свои мысли, ее глаза осматривают пустые залы, прежде чем вернуться к Гермионе. — Я всегда интересуюсь состоянием любого из моих учеников, однако это не главная причина, по которой я попросил поговорить с вами. Вы подружились с Прюэттами? — Вроде как, трудно сказать, Молли не оставит меня в покое. — Хм, я этого боялась, что ж пойдем со мной, — вздыхает Минерва. — Я бы рекомендовала держаться подальше от Прюэттов. — Из-за Беллатрикс? — задается вопросом Гермиона, не из-за нее ли Беллатрикс напала на Молли. — Нет, из-за Молли. Когда Беллатрикс уйдет, школа, по сути, потеряет главного. Скажем так, Прюэттам нужна прежняя должность Беллатрикс. — Пожалуйста, не говори этого, — вздыхает Гермиона. — Молли не так невинна, как ты можешь подумать. — Она тоже хулиганка, так ведь? — недоверчиво заявляет Гермиона. — Она популярна, искусная ведьма, ее братья тоже. Они регулярно бросают вызов Слизерину, и Беллатрикс регулярно вступает с ними в драку. Однако они не глупы; Молли не смогла бы сразиться с Беллатрикс на дуэли, поэтому они ждут. К несчастью для тебя, твое имя имеет большой вес. — Я не понимаю, как я вписываюсь во все это. — В последний раз, когда кто-либо в школе видел, как вы с Беллатрикс дрались на дуэли, хотя ты были побеждены, ты все еще пользуешься уважением Беллатрикс. Они не так хорошо осведомлены о ваших недавних отношениях со старшей Блэк; все по-прежнему считают вас врагами, завистливыми врагами. Особенно теперь, когда мистер Малфой вернулся несколько ушибленным, эго Беллатрикс несколько пострадало. — Значит, сбросив Молли с метлы, она надеется отправить сообщение? — В некотором смысле да. — кивает Минерва. — Это просто смешно. — жалуется Гермиона. — К сожалению, это так, постарайся не вмешиваться, это не принесет никакой пользы. — предупреждает Минерва. — Значит, я просто игнорирую Молли, хотя она использовала меня? Пытаясь вызвать напряжение между мной и Беллатрикс? — Это не личное, было бы проще позволить этим двоим поссориться и остаться в серой зоне, как Энди. — советует Минерва, быстро сжимая плечо, прежде чем исчезнуть в коридоре.       Она не могла поверить, что снова попалась на эту удочку. Она думала, что ясно дала понять, что не хочет участвовать в этой мелкой войне. Ее сердце переполняется при мысли о том, что Беллатрикс не втягивала ее в это, она оставила ее в покое и позаботилась об этом своим собственным уникальным способом. Другая часть была раздражена тем, что ведьма скрыла информацию.              Бесцельно бродя по коридорам, она чувствует, как в ней нарастает гнев. Она чувствовала себя преданной, использованной и чувствовала себя виноватой. Виновной в том, что сблизилась с убийцей Беллатрикс. Смех эхом разносится по коридору, отвлекая ее от размышлений. Впереди нее слизеринцы наслаждаются жизнью несмотря на то, что их выгнали с матча по квиддичу. Беллатрикс среди них, одетая в свою темно-зеленую форму для квиддича, кремовые брюки и черную облегающую куртку. Форма хорошо смотрелась на ведьме.              Беллатрикс смотрит в ее сторону, ее глаза светятся весельем; она выскальзывает из группы, направляясь навстречу Гермионе на полпути. Так много невысказанных мыслей проносится в глазах темной ведьмы, и все вокруг наблюдают за студентами.        — Хороший удар, — вырывается у Гермионы.       Теперь все это менялось, ее друзья в будущем были врагами, а враги прошлых дней — ее друзьями. Все менялось, и ничто уже никогда не будет прежним. Беллатрикс расплывается в улыбке, и Гермиона видит мысли ведьмы ясно, как день. Все для тебя.