Время Поворота/Turn Time

             Понедельник наступил слишком быстро для Гермионы, она провела остаток субботы и воскресенья в своей комнате. Ее единственная соседка переехала в другую комнату. Она чувствовала себя немного виноватой за то, что выгнала девушку, но зато почувствовала облегчение. Ей больше не нужно беспокоиться о том, что она может разбудить кого-то своими кошмарами.              Она знала, что Тэмми хочет переехать к ней в комнату, но она фактически прервала все общение на два дня. Она залечила синяки и порезы. Она не хотела привлекать лишнее внимания. Единственное, что она не исцелила, была ее лодыжка. Растяжение остается с ней ошеломляющим напоминанием о том, что произойдет, если она не сможет сделать то, что хочет миссис Ротштейн.              Сегодня первый день, когда она вышла из своего убежища. Она пропускает завтрак и идет прямо на свой первый урок. Не желая привлекать внимание учителей больше, чем она уже привлекла, она отпраляется на маггловедение.              Остальные студенты удивлены, увидев ее уже сидящей в кабинете. Она занимает свободную парту в конце класса, зная, что большинство слизеринцев обычно сидят там. Удивительно, но они неохотно выбрали другие места, оставив ее наедине с мыслями. Беллатрикс сидит ближе, чем кто-либо другой, но она даже не смотрит на нее.              Маггловедение один из самых скучных предметов. Гудящий голос профессора Тимбла усыпляет большинство студентов. Сегодня Гермиона, пожалуй, единственное исключение. Она делает случайные заметки, прежде чем начать разглядывать небо. Профессор не особо возражал, что она не обращала на него внимание, поскольку ей всегда удавалось все исправить. Сегодня не было сложной темы. Они повторяли то, о чем говорили на прошлой неделе. Многие студенты задремали или тихо переговаривались друг с другом.              Тиканье маггловских часов похоже на колыбельную для всех в классе, и она чувствует, что ее глаза начинают закрываться. Она целыми днями сидела взаперти, читая книгу, и спала всего пару часов. Она знает, что выглядит, должно быть, на все сто. Мешки под глазами кричат о помощи, но она игнорирует любого, кто сочувственно смотрит на нее.              Это ловушка дьявола… Шепчет голос, оставляя после себя эхо.              Глаза открываются. Она упирается подбородком в руку. Профессор Тимбл все еще говорит, в комнате душно и жарко. Совы, отдыхающие на окнах, щебечут. Нахмурившись, она снова закрывает глаза.              Поверни время… Отдается эхом голос Нарциссы из ее времени.              Сердце колотится, глаза открываются, она быстро осматривает комнату. Она слышала голос ясно, как день, но никто больше не реагировал.              Рон, я знаю, сейчас не подходящее время. Но я не думаю, что это сработает… Ее голос в будущем, она говорит Рону, что собирается с ним расстаться.              Слегка сбитая с толку, она откидывается на спинку стула. Она замечает, что все остальные не сдвинулись с места. Слизеринцы бросают клочки бумаги в спину гриффиндорцам, которые отвечают заклинаниями. Пуффендуй собрался в группу, тихо разговаривая, пока когтевранцы делают записи. Беллатрикс положила голову на руки, лениво указывая палочкой на ничего не подозревающих жертв.              Привет, Миона, Рон рассказал мне. Мне очень жаль, что вы расстались. Голос Гарри заставляет ее сглотнуть.              Немного необычно, но я думаю, что мы можем сделать исключение. Голос профессора Макгонагалл, но она не помнит этого разговора.              Альбус, ты думаешь, он готов? Голос Снейпа, но ее не было там, во время этого разговора.              Дурак думает, что может красть у меня. Она не узнает этот голос, и именно тогда это начинается.              Сотни голосов, шепот, крики и вопли в темноте. Все эхом отдается в ее голове, она пытается заглушить это, но не может. Это усиливается, и она чувствует, что слезы пытаются вырваться. Ей нужно к мадам Помфри.              — Это также практика для магглов… Да, мисс Ротштейн? — спрашивает профессор Тимбл.              Все глаза в комнате обращаются к ней, и она игнорирует подкрадывающееся смущение. Она медленно опускает руку на стол.              — Могу я получить освобождение? — она хочет, чтобы это прозвучало как просьба, но это больше похоже на требование.              Профессор Тимбл слишком часто моргает, когда пытается понять вопрос, она бы подумала, что это довольно комично, если бы не боль, которая нарастала внутри ее черепа. Все взгляды обернулись к взволнованному профессору, ожидая его ответ.              — Эм, конечно, — он заикается, и она благодарно ему улыбается.              Она кладет все свои книги в сумку, прежде чем холодный голос останавливает ее.              — А я могу получить освобождение? — спрашивает Беллатрикс.              — Зачем оно вам? — спрашивает профессор Тимбл, глядя на Беллатрикс поверх очков.              — Не знала, что мне нужна причина, — умный ответ.              — Всем нужна причина, чтобы уйти с урока.              — Ротштейн она не нужна, — говорит Белла, вставая на ноги.              Гермиона делает паузу, не зная, уйти или подождать, пока закончится спор. Ее взгляд встречается с глазами Тимбла, и он сглатывает, прежде чем повернуться к Беллатрикс.              — Мисс Ротштейн — исключение.              — Почему? — требует Беллатрикс, она повышает свой голос и большинство вздрагивает, включая профессора. Гермиона — нет. — Почему к новичку особое отношение?              — Потому что никто не любит капризных детей, так понятно? — кусается Гермиона.              Она направляется к двери, оставляя за собой ошеломленную Беллатрикс. Остальные ученики либо хихикают, прикрыв рот рукой, либо опускаются под парты, надеясь не попасть под гнев Беллатрикс.              На полпути от класса Гермиона слышит стук каблуков позади нее. Она поворачивается с уже поднятой палочкой, не желая, чтобы сумасшедшая ведьма застала ее врасплох. Она приятно удивлена, увидев, что это Тэмми идет к ней. Она опускает палочку, поворачиваясь обратно к лестнице, которая ведет к больничной палате.              — Я думала, ты в классе, — говорит она девушке, замедляя темп, чтобы она могла догнать.              — То же самое могу сказать про тебя, — прошептали ей.              — Что… — рука на ее губах заставляет Гермиону замолчать, через секунду ее втянули в туалет для девушек.              Она вопросительно смотрит на девушку, которая держит ее, сжимая в руке палочку. Ухмыляясь Тэмми отталкивает Гермиону. В безмолвном ужасе Гермиона наблюдает, как оборотное зелье теряет силу и перед ней появляется Беллатрикс. Темная ведьма поворачивается, распахивая кабинку, заставляя девочку вскрикнуть.              — Убирайся, — приказывает Беллатрикс.              Покрасневшая девушка быстро выбегает из комнаты, не смотря в глаза ни одной из ведьм. Дверь захлопывается за ней, оставляя двух ведьм наедине в сырой комнате.              — Умно, — бормочет Гермиона, делая шаг вперед.              — Думаю, пришло время поговорить, — с невозмутимым видом Беллатрикс садится на одну из раковин.              Гермиона бродит по комнате, держа Беллатрикс в поле зрения.              — Ты знаешь, я могу придумать сотню лучших мест для разговора, чем это.              — Нет ничего более уединенного.              — Даже не знаю. Астрономическая башня, вопящая лачуга, заброшенная ванная комната для девочек. Список бесконечен, — Гермиона пытается игнорировать растущую боль.              — Для того, кто учится в этой школе всего пару недель, ты слишком много знаешь, — Беллатрикс говорит, смотря на Гермиону.              — Я много читаю, — защищается Гермиона. — Чего ты хочешь?              — Разве это не очевидно?              — Если бы это было очевидно, я бы не спрашивала, — ее температура повышается, как и ее гнев, и Гермиона вонзает ногти в ладонь, чтобы бороться с болью.              — Из-за тебя у меня задержание, — Беллатрикс повышает голос, вскакивая с раковины и приближаясь к Гермионе.              Обе ведьмы поднимают свои палочки.              Кап.              — Так вот чего ты хочешь, мести?              Беллатрикс смеется.              — Ты хоть представляешь, в какие неприятности меня втянула?              — Это всего лишь недельное задержание, — ворчит Гермиона, не сводя глаз с другой ведьмы.              — Забудь про проклятое задержание! — кричит Беллатрикс.              — Ладно, в конце концов, это ты трангрессировала обратно в Хогвартс! Тебе не приходило в голову трансгрессировать хотя бы в Хогсмид? — Гермиона кричит в ответ.              — Как ты узнала, что я трансгрессировала? — требует Беллатрикс.              — Зачем еще тебе выходить после наступления темноты? Итак, ты трансгрессировала и была поймана, дай угадаю, твое задержание означает, что ты не сможешь сбежать еще раз, не будучи пойманной?              Нахмурившись, Беллатрикс отступает.              — Это очевидно, а? — она ворчит себе под нос, проводя рукой по волосам.              — Немного, — отвечает Гермиона, не зная, что делать с изменением в поведении.              Покачав головой, темная ведьма отступает, прислонившись к раковине.              — Наверное, надо придумать другой способ.              — Может быть, это и к лучшему, — соглашается Гермиона, полностью шокированная Беллатрикс.              — Ты можешь идти, если хочешь, — говорит Беллатрикс, махая рукой в сторону двери, не отрывая глаз от протекающей раковины.              Кап.              Кап.              Звук капающей воды напоминает тикающие часы, Гермиона не двигается.              Черные глаза встречаются с карими, обе в замешательстве, они абсолютно не понимают друг друга.              — Я не собираюсь тебя проклинать, — успокаивает Беллатрикс, думая, что это единственная причина, по которой Гермиона остается.              — Да, ты уже пробовала, — Гермиона напоминает Беллатрикс, не совсем уверенная, почему она еще не ушла.              Беллатрикс явно раздражается из-за комментария.              — Смешно думать, что ты можешь победить меня.              — Я уже, дважды, кажется? — насмехается Гермиона.              Кап.              Кап.              — Те разы не в счет, — рычит Беллатрикс, вступая в пространство Гермионы.              — Ты не умеешь проигрывать.              — Ну, на равных условиях я бы выиграла.              — Они никогда не будут равными, — бормочет Гермиона, осознавая, насколько близко они стоят, она может чувствовать тепло ведьмы перед ней, — я лучший дуэлянт, чем ты.              У нее была палочка, готовая к любому заклинанию от ведьмы. Но она не была готова к физической атаке.              Беллатрикс хватает ее, и они падают на землю массой конечностей. Гермиона пытается сбросить ведьму, а Беллатрикс пытается ударить ее. Ноги пинаются, а колени впиваются в тела противников. Вода впитывается в их мантии, когда они катаются по полу, пытаясь взять верх друг над другом.              Стоны и вздохи наполняют воздух, когда они борются. Учитывая ее ослабленное состояние, Гермиона знает, что не сможет выиграть этот бой. Время играть грязно. Обе палочки выпали из их рук во время драки. Но Гермионе не нужна палочка для заклинаний. Она кричит, ее палочка светится. Обжигающий жар наполняет воздух, и этого достаточно, чтобы дезориентировать Беллатрикс, которая в момент растерянности теряет свою защиту.              Гермиона наносит удар в плечо ведьмы. Отвратительный щелчок эхом отдается в ванной комнате, и Беллатрикс падает на пол, задыхаясь от боли. Схватившись за вывихнутое плечо, она подползает к своей палочке, когда Гермиона шаркает к своей.              Они одновременно направляют палочки друг на друга.              Кап.              Кап.              — У тебя кровь, — говорит Беллатрикс, ее голос слегка дрожит, и Гермиона уверена, что слышит какое-то беспокойство.              — У тебя плечо вывихнуто, — выдыхает Гермиона, поднимаясь на ноги.              — Нет, я имею в виду твою кровь, — ее голос поднимается в высоту, и Гермиона понимает, что другая ведьма обеспокоена.              Беллатрикс поднимает руку и проводит ею под носом, показывая Гермионе, где у нее кровь. С легкой дрожью в руке она копирует движения другой ведьмы и проводит пальцем под носом, он кровоточит. Осмеливаясь отвести глаза от ведьмы, Гермиона смотрит в зеркало, чтобы посмотреть, что у нее с носом.              — Я не била тебя там, — говорит Белла, подходя ближе. Гермиона поднимает свою палочку в защиту.              Беллатрикс опускает свою.              — Если бы я хотела проклясть тебя, я бы уже это сделала, — объясняет Беллатрикс.              Слегка опустив палочку, Гермиона снова поворачивается к зеркалу.              — Мне нужно к Помфри, — говорит Гермиона, отступая к двери, понимая, что кровь пошла из-за ее головных болей.              — Я пойду с тобой, — весело говорит Беллатрикс.              — Зачем? — Гермиона с любопытством спрашивает другую ведьму.              Беллатрикс показывает свою руку.              — Эм, здравствуйте, вывих плеча.              — Я могу вылечить это, — уверенно говорит Гермиона, поднимая палочку.              — Этого не будет, ты не можешь вылечить даже свою лодыжку. Ты думаешь, я позволю тебе лечить мою руку?              — Это совершенно другое.              — Моя рука больше.              — Я решила пока не лечить свою лодыжку, если ты перестанешь упрямиться… — она направляет палочку на руку Беллатрикс.              Холодная рука обхватывает ее, лишая всех мыслей. Электричество взлетает от прикосновения, посылая дрожь по позвоночнику обеих девушек. Гермиона быстро опускает палочку, когда Беллатрикс отдергивает руку. Ни одна ведьма не смотрит в глаза другой.              — Пойдем, — бормочет Беллатрикс.              Темная ведьма выходит из туалета, Гермиона идет рядом. Обе, не глядя друг другу в глаза, мучительно поднимаются по лестнице. Ее лодыжка протестует против таких движений, ее разум вращается, она слышит тяжелое дыхание Беллатрикс. Она может видеть, как другая ведьма борется, и она задается вопросом, не повредила ли она Белле еще что-то. Она протягивает руку, чтобы поддержать ведьму на последних шагах.              Рука на ее руке пугает Беллатрикс, лишая ее дыхания. Ее глаза ищут глаза другой ведьмы, которые все еще отказываются встретиться с ней. Раздражение нарастает, и Беллатрикс задается вопросом, в чем проблема Мии. Почему она игнорирует ее?              — Беллатрикс? Миа? — голос мадам Помфри — счастливый звук для обеих ведьм, когда они преодолевают две последние ступеньки. — Что случилось?              У Беллатрикс внезапно появляется тонущее чувство, она сейчас получит еще одно задержание, Лорд Волан-де-морт будет недоволен.              — Белла провожала меня к тебе, — голос Гермионы прорезает мысли Беллатрикс.              — Когда я споткнулась на лестнице, — негромко смеется Гермиона, — забрала ее с собой, — она указывает на руку Беллатрикс, которая несколько бесполезно висит рядом с ней.              — Боже мой, — бормочет Помфри, прежде чем провести двух девушек в больничную палату, — зачем ты вообще шла ко мне, Миа?              — Я… — Гермиона спотыкается о свои же слова, пытаясь найти правильное объяснение. — Был эпизод в классе.              — Эпизод? — вопросительно повторяет Помфри, усаживая Беллатрикс на одну кровать, а Гермиону — на другую. — Это новый эпизод?              Гермиона осознает, что оба взгляда сосредоточенны на ней.              — Да, совершенно другой, — она отвечает неопределенно.              — Ты собираешься рассказать мне, что это был за эпизод? — спрашивает Помфри.              Гермиона смотрит на Беллатрикс, не желая обсуждать это перед ней. Помфри понимает нерешительность и протягивает Гермионе платок, прежде чем переместиться на другую сторону комнаты. Она возвращается с зельем и встает рядом с кроватью Беллатрикс.              — О, нет, я не собираюсь пить это, — Беллатрикс начинает качать головой при виде зелья. — Разве ты не можешь просто использовать свою палочку?              — Это не для твоего плеча, Беллатрикс, — говорит Помфри, ставя зелье рядом с ее кроватью.              Со скоростью, которой никто не думал, что старшая ведьма обладает, она быстро взяла руку Беллатрикс в свои руки. Прежде чем возмущение покидает рот Беллатрикс, Помфри возвращает руку на место.              — АУ! Дерьмо! — кричит Беллатрикс, как только Помфри заканчивает.              — Это зелье от боли.              Ругаясь себе под нос, Белла обнимает свою руку, стреляя кинжалами в старшую ведьму.              — А теперь скажи, у тебя болит что-нибудь еще? — требует Помфри, держа зелье вне досягаемости Беллатрикс.              — Нет, — отвечает Беллатрикс, пытаясь вырвать бутылку. Помфри поднимает бровь, не веря Беллатрикс. — Возможно, я ударилась головой.              — Так у тебя сотрясение мозга?              — Нет, все не так плохо.              — Значит, тебя просто сбили?              — Немного, — ворчит Белла, с нетерпением глядя на зелье.              — Гм, — выразила свое неодобрение целительница, прежде чем протянуть Беллатрикс бутылку.              Едва зелье оказывается в руках ведьмы, как она его залпом выпивает. Беллатрикс вручает пустую бутылку Помфри, которая хмурится на младшую ведьму. Гермиона терпеливо ждет, когда целительница освободится, плотно прижимая ткань к носу, который все еще кровоточит. Она с удивлением наблюдает, как глаза Беллатрисы закатываются, прежде чем она отключится.              — Что ты сделала? — спрашивает Гермиона, пока Помфри укладывает Беллатрикс в более удобное положение, натягивает одеяло на бессознательную девушку и отходит.              — Снотворное, она одна из моих самых раздражающих пациенток.              — Напомни мне не переходить тебе дорогу.              Помфри возвращается к кровати Гермионы.              — Теперь расскажи мне об этом эпизоде.              Так она и делает, она рассказывает обо всем, что произошло. Опуская часть с изучением темных искусств и ее встречи с Ротштейн в субботу. Она рассказывает про голоса, не говоря имена, просто объясняя, знала она людей или нет. Сказав это вслух, она задается вопросом, не сходит ли она с ума.              Гермиона отвечает на вопросы старшей ведьмы, когда целитель суетится вокруг нее, делая медицинские проверки. Расспрос заканчивается, когда Помфри закатывает рукав, чтобы рассмотреть шрамы, оставленные разбитым маховиком времени. Гермиона изумленно проводит холодными кончиками пальцев по своей руке. Песок маховика светится золотом под ее кожей, прокладывая дорожку от запястья и дальше по руке. Она трепетно ​​смотрит на песок, не зная, бояться ей или нет.              — Что это? — она спрашивает целительницу.              — Я не знаю, — говорит Помфри, принося Гермионе зелье от ее головной боли. — Это значит, что ты не сходишь с ума, моя дорогая, и голоса, скорее всего, настоящие. Мне придется позвать Альбуса.              — Дамблдор вернулся? — спросила Гермиона, она не знала, она даже не пришла на завтрак, чтобы увидеть его.              — Да, он вернулся сегодня утром. Я отправлю эльфа за ним.              Она проводит время в ожидании директора, осматривая свою руку или наблюдая за спящей Беллатрикс. Какая-то ее часть с трудом верит, что эта почти невинная девочка вырастет мучителем и убийцей. Она, конечно, знала, что Беллатрикс не была абсолютно невинна, но она просто школьная хулиганка, а не убийца, что так резко изменилось для ведьмы?              Ее живот ворчит в знак протеста, и она игнорирует сжатие в животе. Возможно, был способ получить ответы от Беллатрикс, прежде чем она превратилась в безумного пожирателя смерти.              — Мисс Грейнджер, — приветствует ее Дамблдор. Она отводит взгляд от Беллатрикс, чтобы найти Дамблдора и Макгонагалл у подножия ее кровати.              — Профессор, — беспокойно приветствует она.              — Поппи сказала нам, что вы с мисс Блэк упали с лестницы. Это правда? — спрашивает Макгонагалл.              — Совершенно верно, — лжет Гермиона.              Дамблдор не присоединяется к этому разговору, а наблюдает за ней поверх очков-полумесяцев.              — Ты не ела почти два дня, — нажимает Макгонагалл, и Гермиона чувствует себя ребенком, которого отчитывают родители.              — Я не голодна.              — Тэмми сообщила мне, что ты заперлась в своей комнате с тех пор, как Ротштейны ушли, не хочешь нам ничего сказать?              — Не очень. Просто хочу избавиться от этой головной боли.              Дамблдор, наконец, движется вперед, чтобы осмотреть ее руку, и ей кажется, что оба профессора точно знают, что произошло в субботу.              — Ты знаешь, что твоя головная боль, вероятно, последствие недоедания, — Макгонагалл продолжает.              — Возможно, — соглашается Гермиона, не смотря в глаза профессору.              — Теперь мы вернулись к односложным ответам?              — Просто устала, — упрямо отвечает Гермиона.              — Для человека, который заперся на полтора дня, ты слишком устала. Так что, если не спала, ты делала? — настойчиво спрашивает профессор Макгонагалл.              — Болит, когда я нажимаю? — любезно спрашивает Дамблдор, она качает головой.              — Я также слышала, что теперь у тебя отдельная комната, — Гермиона признает это, но не отвечает.              — И голоса начались до или после того, как это началось? — мягко спрашивает Дамблдор.              — Я не знаю, — отвечает Гермиона. Что это за хороший полицейский, плохой полицейский?              — Если ты откажешься есть, Гермиона, тебе придется задержаться в этой комнате, — угрожает Макгонагалл.              Она ждет, пока Дамблдор что-то скажет, но когда он этого не делает, она поднимает голову. Оба профессора смотрят на нее, ожидая ответа. Она не знает, что сказать, она устала, растеряна и напугана. Она просто хочет немного спокойствия.              Минерва вздыхает и делает шаг вперед, садясь на кровать, она берет Гермиону за руку.              — Ты не должна проходить через это в одиночку.              — Не думаю, что есть что-то, чего нужно бояться, мисс Грейнджер, — уверяет ее Дамблдор. — Я думаю, что из-за твоего истощенного состояния песок смешался с твоей кровью. Твоя защита ослабла, и я бы предположил, что он играет на твоих воспоминаниях и голосах, которые ты слышишь. То, что звучит как разговоры из будущего, — всего лишь отголоски твоего прошлого. Хотя ты не присутствовала при разговорах, ты, скорее всего, испытываешь отголоски времени.              — Я не понимаю, — признается Гермиона.              — Что я хочу сказать, так это то, что, когда ты падала во времени, ты, возможно, прошла через временные потоки. Воспоминания и мысли, окружающие Хогвартс, эхом отдаются и собираются внутри временных осколков. Прошлые владельцы маховика, их разговоры, их воспоминания, ты забываешь, что мы имеем дело с очень мощной магией. Мы не до конца понимаем, как на самом деле работает устройство. Самое простое решение, которое можно предложить, — это сохранить свои силы, думай об этом, как о легилименции.              — То есть, мне нужно защитить свой разум от магии времени?              — Похоже, что так оно и есть, — улыбается ей Дамблдор. — Я думаю, что отдых до конца этого дня будет полезен. Я не жду, что ты вернешься в класс до завтра, и надеюсь, что вы съедите что-нибудь, мисс Грейнджер.              Она знает, когда не следует игнорировать приказы, и ей не хочется проводить время в этой постели, пока она не съест что-нибудь. Она кивает, прежде чем Дамблдор покидает комнату.              — Дамблдор не знал, что Ротштейны приедут так скоро, — шепчет Макгонагалл, поправляя ее рукав.              — Они сказали… — начинает спорить Гермиона.              — Они сказали, что прислали сообщение. Они не сказали, что у них есть разрешение войти в Хогвартс. Этого не повторится, не без присутствия Альбуса. Если они приедут снова, то или Альбус, или я будем там, это понятно? — твердый голос Макгонагалл изгоняет всю ненависть к двум учителям. — То, что произошло — непростительно. Особенно то, что сделала миссис Ротштейн. Я не должна была позволять им так легко проникнуть в Хогвартс.              — Вы знаете? — хрипит Гермиона, борясь со слезами.              — Альбус сообщил мне, и ты выкинешь ту книгу, которую дала тебе Ротштейн.              — Откуда вы знаете? — спрашивает Гермиона со слезами на глазах.              — Когда ты не спишь несколько дней, моя дорогая, твои мысли очень легко читать.              Она должна почувствовать себя преданной, из-за того, что они читают ее мысли без ее разрешения. Она должна, но не чувствует. На самом деле, она рада, что ей не нужно изучать темные искусства. Облегчение разливается по ее телу. Вес на ее плечах немного уменьшается от осознания того, что ей не нужно делать то, что хочет от нее эта злая сука. Тем не менее, угрозы миссис Ротштейн оставались в силе, если она не сделает то, что хотела ведьма, тогда ее секрет станет достоянием общественности.              — Когда Альбус узнал, что случилось, — рука Макгонагалл скользнула по ее щеке, смахивая слезы, — он был в ярости, настолько, насколько это возможно. Он пошел навестить твоих «родителей», и они прекрасно понимают, что ты им ничего не должна, а они тебе — да. Не бойся последствий, и любая почта, адресованная тебе, впредь пройдет через меня. Гермиона открывает рот, чтобы возразить, но ведьма перебивает ее. — Если это не личное, в противном случае мы найдем способ различать личную и нежелательную почту.              Слезы падают, ее тело болит и плачет. Она обнимает старшую ведьму, пряча лицо в мантии, она надрывается от рыданий на плече у женщины. Благодарная за дружеское плечо, на котором можно выплакаться, она чувствует, как вес слегка смещается. Она чувствует, что старшая женщина расслабляется и обнимает ее сильными руками.              Глаза Минервы с облегчением смотрят на Помфри и обе ведьмы улыбаются. Они сделали шаг вперед в помощи сломанной девушке. Нежно проведя рукой по спине девушки, она пытается успокоить ее, зная, что это только первый шаг в ее восстановлении.              — Я знаю, ты думаешь, что задача, стоящая перед тобой, невыполнима, — Минерва шепчет на ухо девушке, — однако я верю, что ты была послана сюда, чтобы заново найти себя. Никогда не забывай, Гермиона, мы здесь, чтобы помочь тебе.              — Я знаю, — приглушенно отвечает она.              — Все, о чем я прошу, это чтобы ты что-нибудь съела.              Гермиона смеется, хотя приглушенный звук похож на музыку для ушей старшей ведьмы.              — Хорошо.              — Снова односложный ответ, мы должны будем это исправить.              Она снова смеется, но на этот раз отстраняется, застенчиво улыбаясь старшей ведьме, которая обеспокоенно смотрит на нее. В ответ сияют яркие глаза, и Макгонагалл рада, что оставила свой урок в руках старост, чтобы принести немного счастья.              — Ты должна улыбаться чаще, тебе идет, — говорит Макгонагалл стоя.              — Сделаю все, что могу.              — Наконец-то она говорит.              Улыбающаяся Гермиона смущенно кивает.              — Я принесу тебе что-нибудь поесть, — говорит Помфри, спеша из комнаты.              — Думаю, тебе стоит завести друзей, постараться не слишком отдаляться.              — У меня есть друзья, — Гермиона ухмыляется, представляя своих последователей.              — Нет, у тебя есть последователи или овцы, как я слышала, некоторые называют их.              — Ты разговаривала с Дромедой.              — Она хорошая девушка и может быть хорошим другом.              — Ну уж нет, она убьет меня, — отвечает Гермиона, указывая на спящую Беллатрикс.              — Знаешь, — отдаленно говорит Макгонагалл, наблюдая за спящей ведьмой, — я думаю, скоро ты поймешь, что вы с Беллатрикс ничем не отличаетесь. У вас обеих впереди трудные времена. Я уверена, что она может стать для тебя хорошей подругой так же, как и ты для нее. Кроме того, я думаю, что ты окажешь на нее хорошее влияние.              Мы похожи?               — Мы не одинаковые, — отрицает Гермиона.              — Я думаю, что ей просто нужна направляющая рука.              — Она ненавидит меня, — продолжает Гермиона.              — Если бы она ненавидела тебя, была бы она постоянно рядом с тобой?              — Она просто хочет мести.              — Беллатрикс очень злопамятна, если бы она хотела отомстить, я могу заверить тебя, что она сделала бы это, как только узнала, кто ты. Многие люди ошибочно принимают ненависть за что-то другое, я уверена, что она так же смущена, как и ты, — говорит Макгонагалл, двигаясь к выходу.              — Дамблдор предупредил меня держаться от нее подальше.              — Да, но он ничего не говорил о том, чтобы быть ее другом.              — Это не имеет смысла, — недовольно ворчит Гермиона.              — От Альбуса редко можно услышать что-то со смыслом, — отвечает Макгонагалл. — Теперь мне нужно посмотреть, стоит ли еще мой класс, я оставила его с двумя старостами. Отдыхайте, мисс Грейнджер. Увидимся завтра утром в девять, не раньше.              — Спасибо, профессор, — шепчет Гермиона, сомневаясь, что старшая ведьма услышит ее.              Она услышала.              Помфри возвращается с едой и, прежде чем забрать тарелку, убеждается, что Гермиона съела все. Приказав ей спать, она задергивает занавеску вокруг ее кровати, чтобы дать ей немного пространства, она слышит, что с кроватью Беллатрикс проделали то же самое. Она сворачивается под одеялом, усталость тянет ее вниз. Она рассеянно задается вопросом, насколько мощным было зелье, чтобы выбить Беллатрикс так надолго.              В медицинском крыле тихо и пусто, за исключением двух тел. Луна давно сменила солнце, а сам Хогвартс мирно отдыхает. Гермиона спит, свернувшись вокруг подушки. Она мечтает о доме, о родителях. Это заставляет ее улыбаться во сне, но что-то поднимает волоски на ее шее, вытаскивая ее из сна. Она чувствует, как кровать слегка сдвинулась, и она понимает в своем затуманенном сном уме, что на ее кровати кто-то сидит.              Даже не успев открыть глаза, она тянется за палочкой. Она чувствует волшебный пульс, направляющий ее руку. Мягкие пальцы останавливают ее, и ее глаза открываются, чтобы найти черные омуты, смотрящие на нее. Дикие черные волосы создают необычную тень на занавесках, в то время как Белла сидит, скрестив ноги на ее кровати.              Глаза бросаются от Беллы к ее палочке, ее сердце неудержимо колотится. Как она могла быть такой глупой? Как она могла потерять бдительность? Она должна была знать, что снотворное не сможет вырубить ведьму надолго.              Как долго Беллатрикс сидит на ее кровати? Как только глаза привыкают к темноте, она пытается спланировать свой побег. Она может оттолкнуть ведьму, позвать Помфри. Что Беллатрикс сделала с ней, пока она спала? Почему она не проснулась раньше? Сглатывая, она пытается выравнять свое дыхание, это было слишком знакомо ей. Пойманная Беллатрикс, она была глупа, думая, что ведьма невинна.              Она заставит меня пожалеть о дне, когда я родилась. Снова.              Она понимает, что ведьма что-то говорит, и заставляет себя слушать.              — Я не собираюсь делать тебе больно, — шепчет Беллатрикс, ее глаза устремляются в сторону.              Гермиона медленно осматривается. Она видит, что занавеска Беллатрисы частично открыта. Вид палочки, лежащей рядом с пустой кроватью, заставляет хмуриться Гермиону. Она узнает палочку другой ведьмы, она пользовалась ей достаточно долго. Она оставила свою палочку.              Медленно, почти нежно пальцы, удерживающие ее, ускользают. Гермиона знает, что теперь все зависит от нее. Она все еще может схватить свою палочку и проклясть ведьму. Во всяком случае, Беллатрикс была в ее власти. Она могла наложить заклинание молчания и делать с ведьмой все, что ей захочется.              Она убирает руку, тянущуюся к палочке, немного передвигаясь на своей кровати, не особенно удобно лежать на милость Беллатрикс. Она садится, осознавая, что одета в майку и брюки, но и Беллатрикс тоже, за исключением того, что у ведьмы юбка, а не брюки. У нее может быть нож.              Она с подозрением наблюдает, как ведьма сдвигается перед ней, когда она понимает, что еда, которую Помфри оставила им, стоит рядом с ее кроватью. Беллатрикс уже ковыряет свою еду и медленно грызет виноград.              — Знаешь, — тихо говорит Беллатрикс, предлагая Гермионе виноград и задумчиво жуя, — с тобой гораздо приятнее быть рядом, когда ты спишь.              Взяв одну виноградину с лозы, Гермиона кладет ее в рот. Часть ее разума гадает, не отравлена ли она.              — Моя соседка так не думает, она сбежала от меня.              — Я знаю, — Белла рассеянно кивает, — все знают, что у Мии Ротштейн есть своя комната. Я не думаю, что это как-то связано с твоим сном. Наверное, это потому что ты сука, когда не спишь.              Гермиона ощетинилась.              — Ты думаешь, что я сука? — она спрашивает, внутренне смеясь над комментарием.              — Я так не думаю, — говорит Белла, думая, что съесть дальше. — Вся школа знает это.              Комментарий заставляет Гермиону остановиться, действительно ли у нее получилось изобразить такое высокомерие. Она должна быть счастлива, как могла Гермиона Грейнджер — книжный червь знать, как быть чистокровной и, что более важно, притворяться Мией Ротштейн?              — Ты, кажется, удивлена, — тянет Белла.              — Нет, не совсем, — шепчет Гермиона. Она замечает еду на подносе и хватает один из кексов. Беллатрикс сидит, вертя хлеб в своих руках, глядя на ведьму на кровати. — Как давно ты за мной наблюдаешь? — тихо спрашивает Гермиона. Что заставляет людей говорить шепотом ночью?              — Достаточно давно.              В мерцающем свете свечей возле их небольшого убежища взгляд Беллатрикс цепляется за отметину на руке Гермионы. Она хмурится. Она видит слова, которые выглядят выгравированными, будто вырезанными. Она немного наклоняется вперед, чтобы посмотреть на непонятно откуда появившуюся метку. Этого движения достаточно, чтобы другая ведьма заметила ее действия. Прежде чем Белла смогла даже моргнуть, Гермиона уже с палочкой в руке бормочет заклинание сокрытия над своей рукой.              Гермиона беспокойно убирает палочку от руки, после чего смотрит на другую ведьму. Наступает тишина, Белла пристально смотрит на ее теперь скрытую метку. Она видела это? Она не могла, слишком темно, чтобы что-то разглядеть.              Белла едва шевелится, прежде чем ее палочка освещает их маленькое убежище. Резкий свет заставляет Гермиону вздрогнуть и посмотреть на палочку на столе. Темная ведьма набрасывается на Гермиону, когда она отвлекается. Пальцы хватают поврежденную руку, вытаскивая ее из укрытия, Гермиона задыхается и пытается оттолкнуть ведьму. Проблемы обеспечены.              Это заканчивается затаившей дыхание Гермионой, неподвижно лежащей под оседлавшей ее ведьмой. Образы, когда Белла пытала ее, проникают в ее разум. Она пытается глубоко вздохнуть, ее сердце колотится. Ее палочка дрожит в руке, когда она прижимается к шее ведьмы сверху.              Тупик.              Белла игнорирует угрозу палочки на ее шее, концентрируясь на руке Гермионы. Конечно, ведьма наложила заклинание сокрытия на свою руку. Она прослеживает, где был шрам, обдумывая взять свою палочку, чтобы снять чары.              — Слезай, — мягко приказывает ведьма под ней, — пожалуйста.              Вздрогнув от вежливых слов, Белла смотрит на ведьму. Гермиона зажмурилась, ее дыхание прерывисто. Постоянная дрожь пробегает по телу ведьмы.              Игнорируя это, она поворачивается обратно к руке.              — Что ты скрываешь, Ротштейн?              Острая жгучая боль.              — Круцио!              Крики, бесконечные крики. Слова, которые она не слышит сквозь туман боли. Она извивается и кричит.              Бессильная.              Тошнота бьет. Она шевелится, дрожь пробегает по ее костям. У нее пересохло во рту, голова кружится. Она бессильна. Гнев, ее гнев разгорается с каждой секундой, он свернулся, как змея, готовая ударить. Она борется, борется между реальностью и убийственными воспоминаниями. Они кажутся такими реальными, такими свежими, что ее разум не может понять, что происходит. Ведьма, вес которой прижимает ее к кровати, это не та ведьма из ее воспоминаний. Она кричит в своем уме о контроле, но она проигрывает битву.              Дергаясь под ведьмой, Гермиона рычит.              — Слезай.              — Мне удобно, — раздраженный ответ.              Белла не понимает, в какой опасности она находится. Неконтролируемая ненависть захватывает ведьму под ней. Жжение от кончика палочки заставляет ее посмотреть вниз. Она видит пот на лбу Гермионы и плотно закрытые глаза. В эту секунду глаза ведьмы открываются, и Белла начинает понимать.              — Слезай.              Белла слезает с ведьмы, и Гермиона моментально поднимается. Достигнув безопасности с другой стороны кровати, Белла пригибается, чтобы в случае необходимости прыгнуть за своей палочкой.              Гермиона вскакивает с кровати, ее колени приземляются с отвратительным хрустом на пол. Дрожащими руками хватается за пол, пытаясь удержать равновесие, она пытается глубоко дышать, борясь с приступом паники. Занавески, окружающие кровать, действуют как стены, они окружают ее, слишком близко к ней. В паническом состоянии она гневно смотрит на занавески. Забыв про палочку в руке, она поджигает шторы и они пролетают через всю комнату.              — Как вы попали в моё хранилище?              Слезы, пот, бесконечные слезы.              — Круцио!              Тошнота снова дает о себе знать, когда воспоминания захватывают ее разум. Неуверенная рука в темноте тянется к ее плечу. Слишком погруженная в воспоминания, чтобы понять, что она больше не одна на полу. Другая рука уже выхватывает палочку из ее дрожащих пальцев.              Белла спокойно опускается рядом с обезумевшей ведьмой, медленно забирает палочку из пальцев девушки, слишком много шума приведет к ним мадам Помфри. Ее рука змеится по плечу ведьмы. Она столько раз видела этот взгляд, который сейчас играет в глазах девушки. Она знала этот взгляд, точно знала, через что проходит ведьма. Она знала это, потому что смотрела в зеркало, когда сама была на грани потери контроля. Она смотрела в черные глубины своих собственных глаз и не видела ничего, кроме монстра, смотрящего в ответ. Люди бежали, когда она теряла контроль, ее родители запирали ее. Только Волан-де-морт был достаточно храбр, чтобы остаться, и все же он каким-то образом игнорировал ее, позволил ей использовать свой гнев в бою. Почему они всегда убегают? Разве они не знают, что от этого только хуже?              Гермиона больше не может сражаться. Еда, которую она только что съела, возвращается. Какая-то ее часть смеется, профессор так хотела, что бы она поела. Она рассеянно замечает, что рука потирает ее спину, когда ее рвет. Слезы горят в ее глазах, но они не падают, когда она опорожняет свой желудок. Когда в ней больше ничего остается, она падает в руки за ее спиной. Глаза плотно закрыты…              Кто-то поймал меня…              Легким движением волшебной палочки Белла прибирается, чувствуя, как ведьма падает на нее. Если бы кто-то сказал ей, как закончится ее день, она бы рассмеялась. Держать девушку, которая натворила столько дерьма, что хватит на несколько лет, всего за пару недель. Хотя есть один неоспоримый факт — было приятно держать ведьму на руках. Прислонившись лбом к плечу Гермионы, Белла терпеливо ждет, довольная близостью. Это не займет много времени, скоро ведьма поймет у кого в руках она находится.              Белла знала приказ от Волан-де-морта, ей не разрешалось позволять этой девушке победить ее, но, возможно, если бы они могли прийти к пониманию, им больше не пришлось бы сражаться. Рука Гермионы скользит мимо Беллы, забирая палочку. Темная ведьма не сопротивляется, она просто наблюдает, как другая ведьма притягивает стакан воды со стола рядом с ними. Белла ухмыляется, когда понимает, что Гермиона не двигается, а, кажется, больше расслабляется в объятиях. Откинувшись на спинку кровати, все еще обхватив ведьму руками, Белла впервые наблюдает за ней с чувством удовлетворения.              Перемещая ушибленные ноги из-под нее, Гермиона расслабляется, чувствуя комфорт в руках другой ведьмы.              — Почему? — спрашивает Гермиона.              — Могу спросить тебя об этом, — бормочет Белла, стараясь не смотреть на обнаженную кожу, где майка Гермионы задралась.              — Что ты имеешь в виду?              — Почему ты солгала Помфри?              Гермиона останавливается, откидывая голову на плечо ведьмы и глядя в потолок.              — Потому что я устала от наших постоянных перепалок.              Белла не отвечает, она молчит, не совсем уверенная, что именно она должна сказать другой ведьме. Она устала, но по совершенно другой причине. Она хотела узнать другую ведьму, возможно, завести друга. Она также не хочет сталкиваться с разгневанным Волан-де-мортом, снова получив задержание.              — Возможно, мы могли бы попытаться заключить перемирие, — продолжает Гермиона, понимая, что другая ведьма не собирается говорить. — У меня достаточно дел, чтобы еще следить за тем, чтобы ты не застала меня врасплох.              — Перемирие? — повторяет Белла. Да, возможно, это то, что им нужно.              — Я не заинтересована в защите твоих жертв.              — Половина моих жертв вальсирует за тобой, — усмехается Белла, зная причину, по которой когтевранцы ходят за ведьмой, а также зная, почему слизеринцы не нападают.              — Это когда-нибудь приходило тебе в голову, — начинает Гермиона, наклоняя голову, чтобы посмотреть на другую ведьму, — не обращать на меня внимания? Меня не интересуют стада овец, пасущихся за мной. На самом деле, ты могла бы оказать мне услугу, отпугивая их.              — И ты не будешь вмешиваться? — скептически говорит Белла.              — Ну, зависит от ситуации. Как только мои овцы поймут, что я не буду защищать их, они разбегутся и школа вернется к порядку.              Белла ухмыляется, бросая взгляд на открытую кожу. О, она скучала по боли и раздражению когтевранцев.              — Это пойдет тебе только на пользу, — она знает, как близки их лица, но если ведьме неудобно, она может отодвинуться. — Что я получу взамен?              Гермиона может чувствовать тепло, исходящее от ведьмы. Это заставляет мурашки бегать по ее коже. Ее глаза скользят по губам другой ведьмы, ее разум в тумане желания и потребности в утешении. Если она сдвинется хоть на дюйм, то сможет коснуться губами рта другой ведьмы. Попробовать запретный плод, девушку напротив нее. Это было неправильно, так неправильно. Единственное, что ее сейчас сдерживает, это осознание того, что это будет просто завоевание. Ранить ведьму, которая ранит ее в будущем. Кем бы она ни была сейчас, она не опустится до такого уровня.              — Ты вернешь свою репутацию, — говорит Гермиона, отворачиваясь от соблазна. Эта ведьма станет Беллатрикс Лестрейндж! Или мы забыли об этом?              Рука, касающаяся ее кожи, заставляет Гермиону задохнуться и посмотреть вниз на руку, скользящую по ее боку. Карие глаза встречаются с черными, когда Белла двигается, не оставляя расстояния между ними.              — Это было бы хорошо, — шепчет Белла, бросая взгляд от глаз Гермионы к губам, — но я все равно сделаю тебе одолжение.              — Возможно, — выдыхает Гермиона, когда руки Беллы скользят по ее плоскому животу. — Но ты действительно хочешь снова получить задержание?              Ногти, впивающиеся в ее живот, заставляют ее шипеть, вынуждая одной рукой обвить спину Беллы, а другую опустить на руку на ее животе.              — Туше, — шепчет Белла, ее губы просто касаются губ другой девушки. — И как я узнаю, что ты сдержишь свое слово?              — Тебе придется просто поверить мне, — говорит Гермиона, не в силах больше игнорировать соблазн.              Она двигается, чтобы поймать губы другой ведьмы, но Белла отстраняется, прежде чем обхватить лицо Гермионы свободной рукой.              — Этого не достаточно, — Гермиона ворчит, раздраженная поддразниванием. Белла улыбается, когда другая ведьма начинает волноваться, — мы должны заключить сделку.              Гермиона хмурится, заключить сделку? Что она хотела, чтобы они сделали? Какое-нибудь кровавое обещание или что-то подобное? Она не собиралась резать себя ради ведьмы, из-за которой она уже потеряла достаточно крови.              Вздох заполняет тихую комнату, когда губы Беллы крепко прижимаются к губам Гермионы. Руки скользят по телам друг друга. Белла царапает ребра Гермионы. Гермиона снова вздыхает, и Белла использует возможность исследовать рот ведьмы.              Зарыв руку в волосы Беллы, Гермиона притягивает другую ведьму еще ближе, пока между их телами не останется места. Жара обжигает ее кожу — символ греха, которым сейчас занимается молодая ведьма. Эта женщина будет пытать тебя или ты забыла это?!              Зубы кусаются, пока языки борются за превосходство. Белла жалеет, что больше не сидит на кровати, им было бы гораздо удобнее, чем на твердом холодном полу. Она отталкивает ведьму, желая оседлать ее. Гермиона понимает, чего хочет Белла, но сдерживает ее. Она не сможет справиться с этим, если ведьма снова оседлает ее.              — Не надо, — шепчет Гермиона, прерывая поцелуй.              Белла раздражается, глаза сердито вспыхивают, она не привыкла не получать то, чего хочет. Она снова тянется за поцелуем, зная, что сможет достаточно отвлечь девушку, чтобы получить то, что она хочет. У Гермионы, однако, другие планы, она отворачивается. Больно, но она не хочет это показывать. Рука Беллы все еще под майкой ведьмы, она медленно продвигется вниз по животу. Она прокладывает путь к своей цели и с удивлением понимает, что другая ведьма ей не сопротивляется.              Не понимая мотивов другой ведьмы, Белла продолжает. Почему она не борется со мной? Она ждет, что я уберу руку и на этом все закончится? Вопросы кружатся у нее в голове, но она запинается, когда руки находят шрам на животе. Бесчувственные глаза возвращаются к Белле, и темная ведьма сглатывает. Устанавливая пространство между ними, рука Беллы прослеживает линию на животе девушки, пока она не находит остальные шрамы.              Гермиона холодно улыбается, взяв руку под майкой. Она освобождается от ведьмы и медленно поднимается на ноги. Внутри она чувствовала, как опустошение, сожаление и ненависть к себе боролись за господство. Белла поднимается с ней, останавливая ведьму, прежде чем она сможет забраться на свою кровать.              — Я знаю эти отметки, — заявляет Белла, двигаясь, чтобы поднять майку.              Гермиона не борется с ведьмой, на самом деле, она даже помогает ей. Одной рукой она поднимает майку к линии лифчика, обнажая шрамы, которые полосуют ее живот. Белла осматривает каждый из них, слегка касаясь бледных шрамов. Она узнала проклятие, которое причинило такой вред. Она научилась ему у Волан-де-морта, но еще не владела им должным образом. Она видела, как лорд Волан-де-морт использовал его на маггле, сила его заклинания была потрясающей. Она видела слабые шрамы, оставленные на теле маггла, но никогда в своей жизни не видела, чтобы это заклинание оставляло такие большие красные линии.              — Достаточно увидела? — спрашивает Гермиона после минуты молчания.              — Я никогда не видела, чтобы круцио оставляло… — она заметила, как Гермиона невольно вздрогнула.              Гермиона с горькой улыбкой смотрит на шрамы, она знала, что от умения колдуна или ведьмы зависит, какие следы оставались после проклятия.              — Да, оно было единственным в своем роде, — мрачно бормочет Гермиона, опуская майку.              — Мощное, я бы сказала. Сколько времени прошло с тех пор, несколько недель? — вот почему ее перевели сюда, она с кем-то поссорилась.              Пустой смех наполняет комнату, поскольку Гермиона не может не смеяться над абсурдным вопросом.              — Четыре месяца.              Сглотнув, Белла отступает назад, неудивительно, что девушка так испугалась, когда она села на нее. Ее родители, конечно, использовали проклятие на ней, но шрамы прошли через день или два.              — Делай, что хочешь, Блэк, — говорит Гермиона, бросая взгляд на Беллу. — Просто давай заключим перемирие, у меня было достаточно сражений, чтобы мне хватило на всю жизнь.              — Сражений? — растерянно спрашивает Белла.              — Сражений, — подтверждает Гермиона.              — А если я этого не сделаю? — ухмыляется Белла.              Гермиона делает шаг вперед, ее губы парят в миллиметрах над губами Беллы.              — Что ты можешь со мной сделать? Мне нечего терять.              — Твоя семья, — угрожает Белла, глядя на губы девушки.              — Они не моя семья, — отмахнулась Гермиона, бросив последний взгляд на ведьму, прежде чем отойти к своей кровати.              Глядя невидящим взглядом в пустое пространство, Белла пытается примириться с тем, о чем они только что договорились. Медленно задергивая занавеску, чтобы уединиться, она подходит к своей кровати и скользит под одеяло. Свет на ее палочке гаснет, и она смотрит в темноту комнаты. Что только что произошло? Я поцеловала ее. Почему? Сглотнув, она затягивает одеяло вокруг себя. Я поцеловала ее, чтобы она была на нашей стороне. Тогда почему она чувствует себя отвергнутой?              Гермиона изучает фигуру за занавеской. Она смотрит, как гаснет свет. Ее разум кружится, она чинит свою занавеску палочкой, прежде чем успокоиться. Лежа на боку, чтобы следить за другой ведьмой, она размышляет о том, что произошло. Она только что поцеловала своего будущего мучителя. Но больше всего нервов уходит на осознание того, что ей понравилось и она хотела большего. Она не должна была позволить втянуть себя в это, она должна была ударить ведьму. Она определенно не должна чувствовать ничего, кроме ненависти к ней. Ее глаза закрываются, она исправит ситуацию, они никогда не будут говорить или обсуждать то, что здесь произошло. Снова.              Кто-то поймал меня… Улыбающаяся Гермиона засыпает.              Как только солнце полностью встало, Беллатрикс проснулась, слегка озадаченная тем, где она, прежде чем память настигла ее. Мадам Помфри тихонько проходит мимо ее кровати, окидывая ее взглядом, прежде чем продолжить суетиться по комнате. Надежда расцветает, возможно, она могла бы поговорить с Мией о прошлой ночи. Я хочу, чтобы она была моим другом. Или даже больше.              Перевернувшись в своей постели, она выскользнула из-под одеяла и отодвинула занавеску. Ее сердце останавливается с тяжелым стуком. Чувства тонут, как свинцовый груз, Миа исчезла. Глядя на заправленную кровать, она отодвигает занавеску, надеясь увидеть другую ведьму где-нибудь в лазарете. Но никаких признаков Мии не было.              — А, тоже готова вернуться в свою спальню? — мадам Помфри спешит к ней с вопросами.              Растерянные глаза становятся холодными, когда она смотрит на другую ведьму.              — Тоже?              — Да, Миа, встала как гром среди ясного неба, прежде чем солнце успело добраться до верхушки деревьев, — говорит Помфри с улыбкой, не замечая, как на лице молодой ведьмы мелькает обида. — Все, что я получила, было «утро» и «до свидания». Неужели здесь так плохо?              Удрученная, Белла смотрит на постель рядом со старшей ведьмой.              — Ты в порядке, моя дорогая? — спрашивает Помфри, обеспокоенно смотря на нее. Обычно студенты не могли дождаться, чтобы убежать из палаты.              — Конечно, — резко огрызается Белла на другую ведьму. — В любом случае, я не должна была оставаться в этой дыре на ночь.              Озадаченная, Помфри смотрит, как молодая ведьма выходит из комнаты.              — Блэк, — пробормотала Помфри, прежде чем продолжить уборку в палате, у нее было чувство, что несколько студентов появятся позже. Особенно с разгневанной Беллатрисой на свободе.                            ~~~~~ Turn Time ~~~~~                            Гермиона присоединяется к школьному завтраку к радости профессора Макгонагалл, которая одобрительно кивает, увидев, как она садится. Она даже слегка улыбается, когда видит, как Гермиона ест. Еще до того, как взошло солнце, Гермиона сбежала из больничной палаты, не желая встречаться с Беллой, если она сделает это, то события прошлой ночи станут слишком реальными. Она не вернулась в свою комнату, а направилась в библиотеку, находя утешение в комнате.              Она чувствовала себя трусихой, но, вероятно, это было к лучшему. Если их сделка состоится, то она почти не будет пересекаться с Беллой. Пока сделка будет в силе, ей не придется иметь дело со своими последователями или слизеринцами. Она действительно задается вопросом, какова была реакция другой ведьмы, когда она проснулась, не найдя ее. Злилась ли она? Ей наверное все равно.              Откусывая тост за чтением газеты, она ощущала интерес в том, чтобы жить историей. Она чувствует на себе определенную пару глаз, глядя вверх, она сталкивается глазами с Дромедой. Выражение беспокойства на ее лице заставляет Гермиону нахмуриться. Одними губами она спрашивает «что» у другой ведьмы. Тогда она понимает, что выражение беспокойства — на самом деле тревога. Дромеда только качает головой, и кажется, что ведьма только что вынесла ей приговор.              Не в состоянии стряхнуть с себя прошлое беспокойство, Гермиона продолжает завтракать. Разносящийся шепот объявляет группу слизеринцев, поскольку они всегда были последними, кто входил в зал. Не в силах не смотреть, она изучает группу. Белла впереди, как обычно, но ее выражение лица заставляет Гермиону вздрогнуть. Ведьма улыбается. Не жестко, просто улыбается. Это противоречит гневным вибрациям, которые ее окружают.              Она не уверена, что с этим делать, поэтому просто возвращается к еде, стараясь есть так, чтобы профессор не дышала ей в затылок. В воздухе витает напряжение. Она делает замечательную работу, игнорируя его.              Завтрак вскоре заканчивается без происшествий, Гермиона выходит из зала. Первой у нее защита от Темных Искусств, ее обычные последователи идут за ней. Пока их только трое, но скоро к ней присоединятся еще несколько.              Они находятся в одном коридоре от класса, когда все меняется. Коридор полон студентов, ее последователи весело болтают между собой. Каким-то образом слизеринцы обогнали ее, собравшись в группу впереди.              Мимо нее пролетает проклятие, поражающее какого-то когтевранца, который падает к ногам Гермионы. Белла стоит в нескольких метрах от нее, палочка направлена ​​на дергающуюся фигуру. Бровь выгнута. Действия Гермионы теперь определят, как все пойдет дальше.              Движение в коридоре полностью остановилось. Ожидание. Каждый вдох крепко держался в хрупких легких. Мяч на ее стороне. Слизеринцы, похоже, шокированы действиями Беллы, но их палочки уже наготове. Малфой оскалился в своей обычной манере. Когтевран самодовольно стоят за ней, она чувствует их уверенность в ней. У нее на плечах и так достаточный вес, чтобы нести еще и ответственность за этих студентов. В трудные времена люди должны принимать сложные решения.              Белла оставила ей возможность пройти мимо. Никогда в жизни Гермиона не предавала чьего-либо доверия к ней. Она всегда была надежной. Верным другом. Тем, кто всегда будет рядом, несмотря ни на что. Независимо от сомнений, другой человек всегда мог положиться на нее. Не сегодня. Нет, сегодня она не будет старой доброй Гермионой.              Она без оглядки принимает решение и идет вперед. Она чувствует, как поднимается надежда, прежде чем она рушится. Она не позволяет растущему чувству вины повлиять на нее. Она идет, высоко подняв голову. Ее взгляд на мгновение встретился с взглядом Беллы. Она видит гнев, часть ее раскаивается из-за того, что те, кто позади нее, столкнутся с гневом, предназначенным для нее. Сделка завершена. Взгляд Беллы говорит сам за себя. Это еще не конец.              Беллатрикс резко смеется, приводя в чувство студентов. Слизеринцы первыми приходят в себя, заклинания летят. Они больше не боятся, что Миа вмешается. Студенты бегут, особенно младшие, хотя многие заклинания направленны исключительно на Когтевран не с младших курсов. Весь ад вырывается на свободу, некоторые стоят на месте и мстят, но большинство из них убегают.              Преследующие глаза Дромеды вспыхивают в ее сознании, и Гермиона знает, чем она заслужила такой взгляд отвращения раньше. Молодая ведьма знала, что Гермиона заключила какую-то сделку. Сделку с дьяволом. Она не оборачивается, чтобы посмотреть, она идет в свой класс и устраивается в углу. Комната пуста, она думает, что профессор наткнулся на драку в коридоре. Вынимая книги из сумок, она раскладывает их на столе, когда кто-то еще присоединяется к ней в комнате.              Белла входит через минуту после Гермионы. Она садится на стул, ее ноги приземляются на стол. Она разглядывает свои ногти. Над ними воцаряется тишина. Решив, что лучше позволить темной ведьме начать разговор, Гермиона усаживается за свою книгу. Профессор Слизнорт заглядывает в комнату, отмечая обеих девочек, прежде чем выскользнуть. В мрачном настроении входит профессор защиты от темных искусств Хадар. За ним почти сразу следует Макгонагалл, которая останавливается при виде Беллатрикс.              Да, Белла была действительно умна.              — Сегодня занятия приостановлены, дамы, пожалуйста, вернитесь в свои комнаты, — рычит профессор Хадар.              — Как же так, профессор? — небрежно спрашивает Белла, не отрывая внимания от своих ногтей.              — Вы хотите сказать, мисс Блэк, что не заметили шума снаружи? — требует Макгонагалл.              — Меня не волнуют отвлекающие факторы и их причины, — отвечает Белла. — А что-то произошло?              — Вернитесь в свои комнаты, дамы, — Макгонагалл выходит из комнаты, явно не довольная потерей своего главного подозреваемого.              Схватив свои вещи, Гермиона не тратит время на выход из комнаты, Белла выходит за ней.              — Не вмешивайся, Ротштейн, — предупреждает Белла. — Если ты это сделаешь, значит, мне тоже придется вмешаться.              — Я не собираюсь вмешиваться, — отвечает Гермиона.              — Скажи это своей совести, — мрачно бормочет Белла. — Пусть миньоны играют и не мешают. Приятно иметь с тобой дело.              С этими словами Белла уходит. Кивнув в понимании, Гермиона идет своим путем. Как долго продлится их перемирие? Я не буду вмешиваться, если они не дадут мне повод…