Время Поворота/Turn Time

      — Я ожидаю такого поведения от слизеринца, но никак не от гриффиндорца, — Макгонагалл ругается, расхаживая по комнате. — О чем ты вообще думала? Я понимаю твою неприязнь к Слизерину. Я понимаю, что ты особенная из-за своих знаний. Однако я не могу принять такое поведение. Какое у тебя оправдание?              Профессор поворачивает зеленые глаза к осевшей фигуре на стуле. Гермиона несколько раз моргает, прежде чем понять, что учитель закончил говорить. Ссутулившись, она робко улыбается, выходя из своих мечт.              — Он издевался над Тэмми, — говорит она.              — Малфой издевается над всеми, — спорит Макгонагалл.              Гермиону тошнит от того, что профессора знают, что некоторые студенты запугивают более слабых студентов. Тем не менее, у нее проблемы из-за издевательств над хулиганом?              — Он напал на нее за то, что она магглорожденная.              — Мисс Имс — магглорожденная, — Минерва вздыхает прежде чем снять очки и потереть глаза. Она откладывает очки, садясь перед Гермионой. Она могла прочесть гнев в глазах ученицы. — Я понимаю твой гнев… тем не менее, мы должны относиться к этому иначе, чем в будущем.              — Иначе, чем в будущем? — огрызается Гермиона. — Вы ведь понятия не имеете, не так ли? Вы не знаете, как страдают магглорожденные, просто потому что мы не «чисты».              — Это другое время.              — Нет! — Гермиона вскакивает на ноги. — Это то же самое, ради всего святого. Ничего не меняется. Единственная разница в том, что вам все равно. Эти люди вырастут матерями и отцами тех, с кем я хожу в школу в будущем. Бесконечный цикл насилия. Разница лишь в том, что в будущем мы займем твердую позицию, но это ничего не даст. Каково это, профессор, знать, что ваше невежество — причина боли детей в будущем?              — Довольно! — лает Макгонагалл, присоединяясь к Гермионе на ногах.              — Как только я перехожу черту и защищаю кого-то, со мной обращаются как с одной из плохих ребят! И вы думаете, это справедливо? Или это потому, что чистокровные платят за защиту?              — Достаточно, мисс Грейнджер.              — Почему вы говорите мне это? Вы должны быть там, останавливать таких, как Беллатрикс и ее последователи. Вы знаете, что они ответственны, но ничего не делаете. Вы хоть представляете, какими монстрами они становятся? Вы знаете, сколько людей погибнет от их рук? Скольких они будут пытать?              Гермиона знала, что она несправедлива, но она также говорила правду. Эти учителя стояли в стороне, когда пожиратели смерти росли под их присмотром, и они даже не попытались вмешаться. Если бы они настояли на своем, если бы они сокрушили тех, кто несет ответственность, были бы у Волдеморта последователи?              — Ты переходишь черту, Гермиона, — предупреждает профессор, она была слишком мягкой с девушкой.              Гермиона не может сдержать горький смех, который вырывается из ее горла. Она тянется к подолу своей рубашки и слегка приподнимает ее.              — Перехожу черту? — она прослеживает линии на животе, прежде чем опустить рубашку. Быстро взмахнув палочкой, она снимает очарование со своей руки. — Тогда, как вы назовете это, профессор? Это переходит черту или это приемлемо? Я понимаю, что легко игнорировать что-то, когда вы закрываете глаза, — грустно говорит она, двигаясь к двери, — я просто надеюсь, что вы знаете цену невежества, потому что у блаженства есть срок годности.              Дверь тихо закрывается за ученицей, но шум эхом отдается в ушах профессора. Она глотает ком в горле, прежде чем откинуться на спинку стула. Единственная мысль поглощает ее разум. Один из ее студентов будет отвечать за пытки Гермионы.              — Я хотела бы, чтобы ты поняла, дитя, я не сержусь за то, что ты защитила студента. Я злюсь, потому что ты опустилась до их уровня. Борьба огнем с огнем заканчивается только тем, что люди сгорают.                            ~~~~~ Turn Time ~~~~~                            — Отстань, — руки тянутся и обвиваются вокруг фигуры. Они борются в темноте коридоров. В конце концов младшая вырывается, натыкаясь на свет свечи, в то время как черные глаза светятся из тени.              — Скажи мне, Энди, я хочу знать.              — Убирайся, Белла. Ты хочешь знать слишком много, — говорит Энди, отряхивая себя.              Эхо заполняет коридор, когда Белла хватает Андромеду и толкает ее к ближайшей стене.              — Что, черт возьми, происходит? — требует Белла, держа сестру за плечи.              — Ну, сейчас моя сестра пытается что-то выбить из меня.              — Не играй стесняшку, Энди, тебе это никогда не шло. Тем более, ты знаешь, что со мной это не сработает.              — Ты делаешь мне больно, Белла. Что ты хочешь знать?              — Ты знаешь, что я хочу знать. Что у тебя с Ротштейн?              — Только не это снова. Я тебе тысячу раз говорила, Белла, что это не имеет к тебе никакого отношения.              — Ты хоть представляешь, какие слухи ходят о вас двоих?              — Я уверена, что примерно такие же, как и о тебе с Лестрейнджем.              — Ты прекрасно знаешь, что мама устроила мой брак с Родольфомусом, после моего выпуска, — усмехается Белла. — Единственный слух основан на фактах.              — Не могу поверить, что ты согласилась.              — Это всего лишь брак, — защищается Белла, освобождая сестру из своей хватки, но не отходя. — Не меняй тему.              — Как ты можешь говорить, что это всего лишь брак? Ты будешь привязана к этому человеку на всю жизнь.              — О, пожалуйста, мы с Родом дружим с четырех лет. Мы всегда знали о нашем браке. Мы становимся до неприличия богатыми, остаемся друзьями и имеем кого захотим. Мы будем в браке только на словах. Тебе тоже было бы неплохо познакомиться с Малфоем до свадьбы.              — Я не выйду замуж за Малфоя, — плюет Андромеда.              — У тебя нет выбора, мать выдаст тебя замуж, как только ты достигнешь совершеннолетия. Я выхожу замуж ради имени, а ты ради сохранения семьи. Мы все понимаем возложенную на нас ответственность.              — Я не выношу таких, как Малфой, и никогда не выйду за него замуж.              — Ты усложняешь себе жизнь, — Белла качает головой. — Мы обсудим это в другой раз. Теперь скажи мне, кто для тебя Ротштейн.              — Мы друзья, кем еще она могла для меня быть?              — Друзья? — Белла пробует это слово на своем языке. Я думала, что мы можем быть друзьями. Видимо, ей нравится только Энди, а не я. Она настроена бороться со мной.              — Да, ты знаешь, близкие люди, на которых ты можешь положиться. Те, кому ты рассказываешь секреты, делишься моментами.              — Я знаю, что такое друг, — огрызается Белла.              — Конечно, знаешь. Ты знаешь, что ты так же сломлена, как и Мия, — отвечает Энди, отходя от Беллы в сторону гостиной Слизерина.              Белла хватает Энди за запястье и тащит ее к себе.              — Вы друг к другу на именах?              — Белла отпусти.              — Ответ на вопрос! — кричит Белла.              — Это смешно, кто-то может подумать, что ты ревнуешь.              Белла отступает назад, словно обожженная обвинением.              — Ревную? Не смеши меня, с чего бы мне ревновать?              — Возможно, у тебя есть чувства к нашей чистокровной подруге, — Энди ухмыляется при виде шока на лице сестры.              — Чувство ненависти, — шипит Белла с достаточной страстью, чтобы вызвать зависть у змеи.              — Правда? Ты знаешь, некоторые говорят, что ненависть и любовь очень близки.              — Предупреждаю, то, что ты моя сестра, не значит, что я не прокляну тебя на следующей неделе, — Белла угрожает, тыча в сестру пальцем.              — Я никогда не сомневалась в твоей ненависти ко мне, Белла, — вздыхает Энди, оттолкнувшись.              — О чем ты? — спрашивает Белла, следуя за Энди.              — Это значит, что за все время, когда мы украшали жизнь друг друга, ты меня презираешь.              — Энди… Ты знаешь, что это неправда, — Белла спотыкается о свои словах, когда Андромеда поворачивается к ней лицом.              — Если ты живешь во лжи, она в конечном итоге превращает себя в правду.              Беллатрикс смотрит на сестру, слишком хорошо понимая смысл ее слов. Когда их отношения пострадали? Когда Энди начала верить, что Белла ненавидит ее? Белла всегда знала, что у них были разные взгляды, это вызывало конфликты и раньше. Белла выросла под присмотром родителей и стала самой яркой, сильной и самой красивой ведьмой, какой только могла быть. Многочисленные занятия, многочасовые дуэли, она была рождена, чтобы быть чистокровной. Общество должно было видеть ее такой. Поскольку она так хорошо справлялась, Энди и Цисси могли немного расслабиться в учебе. Однако, каждая из них от рождения была умна, им не требовалась дополнительная учебная программа для достижения того, чего они хотели.              — Несмотря на то, во что ты веришь, Энди, я не ненавижу тебя. Понимаю ли я тебя? Нет, но так было всегда.              — Тогда почему ты продолжаешь отталкивать меня, Белла? В течение многих лет ты меня избегала, что такого плохого я сделала, что ты меня оттолкнула?              — Ты не сделала ничего плохого, — тихо говорит Белла, встречаясь с глазами сестры и удерживая ее взгляд. — Ты всегда была такой беззаботной, ты была как мой близнец. Люди шутили, что я злой близнец, а ты добрый, — Белла смеется не своим обычным хихиканьем, а здоровым расслабленным смехом, отскакивающим от темных стен. — Я не могу объяснить свои действия, я просто… Ты никогда не нуждалась во мне, Энди, ты всегда была так уверена в себе. Умная, красивая, ты стала точной копией меня, но лучшим человеком, чем я. Я не хотела вмешиваться, мне не нужно было защищать тебя. Я не могу объяснить это, Энди. Я смотрю на тебя и понимаю, что я тебе не нужна, я смотрю на Цисси и задаюсь вопросом, как она вообще родилась в семье Блэк?              Энди качает головой, глядя в потолок, надеясь отогнать слезы из ее глаз. Сестры редко обменивались чем-то, кроме вежливых приветствий. Слишком долго они плевались оскорблениями, забивая друг другу бессмысленные очки. Для Энди ущерб их отношениям кажется непоправимым.              — Почему постоянно повторяешь про защиту Цисси? Разве тебе не приходило в голову, что ты нужна мне? Что в первый день в Хогвартсе я хотела, чтобы моя старшая сестра была рядом, а не задирала новых учеников? Что я хочу, чтобы моя сестра проявила заботу и отвела меня в гостиную Слизерина, провела экскурсию по территории, помогла мне с домашним заданием, помогла мне освоить новые заклинания. Сидеть у огня, разговаривая о нашем дне, о парнях, которые попадались на глаза. Ты хоть знаешь, что у меня был первый поцелуй на втором курсе? Ты даже не помогла мне подготовиться к испытаниям в квиддиче.              Беллатрикс сглатывает при виде слез на глазах сестры. Неужели она так много пропустила? Неужели она так долго терялась в собственных развлечениях, что не смогла быть хорошей сестрой?              — Знаешь, что самое ужасное? — Энди бессердечно смеется, когда Белла понимает, что ненавидит этот звук. — Я никогда не просила тебя об этом, никогда не ожидала, что ты сделаешь это. Я была просто маленькой девочкой, надеющейся, что ее старшая сестра проявит к ней немного внимания, чтобы показать, что ей не все равно.              Слезы текут по щеке младшей сестры, когда она делает глубокий вдох, чтобы контролировать свое сжимающееся сердце. Много ночей она плакала перед сном, зная, что никогда не приспособится к этому миру чистокровных. Все, что она хотела, чтобы ее сестра признала ее.              — Что меня ранит, Белла, так это то, что ты, в конце концов, стала заботливой старшей сестрой. Только не для меня. Никогда для меня. Как только Цисси приехала в Хогвартс, ты была любящей сестрой, ты присматривала за ней. Я рада, что в конце концов ты все правильно поняла.              — Цисси нуждалась в этом, она не продержалась бы и двух секунд. Я имею в виду, посмотри на нее… — спорит Белла, борясь с необычными эмоциями, пробудившимися внутри.              — Не думай, что я не смотрю! — кричит Энди. — Ты, как и все здесь, влюбилась в ее глупые чары.              — Она наша сестра, — рычит Белла, делая угрожающий шаг.              — И она играет тобой, как на скрипке. Она не заботливая, потерянная маленькая сестра Блэк, которая не вписывается в семью. Она — дьявол, замаскированный под ребенка. Она играет со всеми вокруг. Она получает хорошие оценки, потому что знает, что мать и отец никогда ничего не скажут о своей прекрасной золотой дочери. Ты боишься, что они будут издеваться над ней, когда ты уйдешь, но они не будут. Никто не может увидеть ее такой, какая она есть. Не знаю, что она с тобой сделала, Белла, но она играет с тобой так же, как и со всеми.              — Думаю, ты ревнуешь, Энди, — отвечает Белла. — Если ты хотела провести со мной время, ты могла бы просто попросить.              — Как все просят у тебя что-то? Почему я вообще должна просить, Белла?              На самом деле у Беллатрикс не было ответа на этот вопрос. Почему ее сестра должна просить то, что сестры должны делать просто так? Нет, на этот раз Беллатрикс потеряла дар речи. Энди была единственной, кто ничего не просил у нее. Несмотря на трудности, с которыми она сталкивалась, она ни разу не обратилась к Белле. Она всегда была самой храброй из всех нас.              — Белла… я… — она замолкает, когда письмо взлетает в воздух и зависает перед Беллатрикс. Нахмурившись, Белла вырывает письмо из воздуха и открывает его. Ее брови поднимаются в легком удивлении и намеке на волнение.              Блэк, Б.              Встретимся сегодня в полночь в визжащей хижине. Разберемся с этим раз и навсегда.              М.              Ухмыляясь, Белла передает письмо Энди, сестринская любовь, давно сошедшая с ее черт, сменилась угрозой, которая пугает половину школы.              — Похоже, у меня свидание с твоей подругой, — хихикает Белла прежде чем развернуться к общей комнате.              — Хочешь знать, почему я дружу с Мией? — говорит Энди, заставляя старшую ведьму остановиться, но не обернуться. — Потому что она единственная, кому не все равно. Она интересуется мной, не более того. Если ты попросишь меня выбрать между ней и тобой, Белла, постарайся не удивляться.              Беллатрикс прячется в тени, темный взгляд пересекает ее лицо. Ее руки сжимаются в кулаки, а разум кричит в гневе. Однако она будет терпелива. Сегодня вечером у нее будет выход для гнева.                            ~~~~~ Turn Time ~~~~~                            Тик. Тик.              Где-то вдалеке тикают часы. Звук распространяется, он пульсирует и вибрирует в тихом лесу, который закрался рядом со школой. Фигуры скользят в темноте, когда луна парит, отбрасывая призрачные тени. Облака наблюдают сверху как призраки ночного моря, они скользят в тишине. Ветер шелестит деревьями, воет ночью, ударяясь об окна. Студенты вздрагивают, засыпая под защитными чарами.              Плащ мерцает на пейзаж, древнее дерево, защищающее путь к визжащей хижине, пробуждается ото сна, но мгновенно замолкает. Фигура прыгает под неподвижными ветвями, она движется к грязному проходу. Слегка ругаясь, когда ее плащ рвется о корень. Она никогда не думала, что этот проход был таким длинным. В конце концов, маленький огонек осветил выход, и она осторожно двинулась к двери.              Сделав глубокий вдох, она распахивает дверь, палочка уже в воздухе, наготове. Запах плесени приветствует ее, ноги оставляют пыльные следы на земле, когда она переступает порог. Быстро оглядевшись, она понимает, что одна в комнате.              — Думаю, Ротштейн струсила, — Белла стонет, энергия, подготовленная к предстоящему бою, медленно исчезает. Она намеренно опоздала на минуту, чтобы Ротштейн не смогла опоздать.              — Ты модно опоздала, но было ожидаемо, — голос прерывает ее размышления.              Гермиона выходит из тени и смотрит на темную ведьму перед собой. Они смотрят друг на друга, их пальцы дергаются в ожидании. Ветер — единственное, что можно услышать, когда лачуга слегка качается. Каждая ведьма ждет первого удара.              Тук.              Тук.              Тук.              Капли дождя ударяются в окно, когда, приближаясь, ревет гром. Молния захватывает небо ужасающей вспышкой силы. Воск капает с горящих свечей и вызывает липкий беспорядок на полу.              Терпение иссякает. Гермиона первая наносит удар. Вся ее накопившаяся злость, разочарование, чувство вины — все это вылилось в заклинание. Палочки сталкиваются. Заклинания танцуют в бесконечном очаровании эмоций. Сердца изливаются самым жестоким образом, ранний спор с МакГонагалл подпитывал в Гермионе вновь обретенную вину и разочарование. Ее разум светится яростным гневом, который только соответствует интенсивности света ее палочки. Ненависть контролирует эмоции Беллатрикс, она ненавидела то, что сказала ей сестра. Ненавидела то, что ведьма перед ней делала с ней.              Дуэль заканчивается и начинается еще одна. К раздражению обеих ведьм, они изо всех сил пытаются взять превосходство. Странно, но их навыки абсолютно одинаковы. Гермиона борется с потом, который охватывает ее тело, борьба с такой интенсивностью изматывает ее, она не уверена, как долго сможет продолжать. Она видит, как заклинания сказываются на Беллатрикс. Она бросает дуэль и делает обманный выстрел. Целясь в грязное зеркало, она использует его, отражая заклинание, чтобы атаковать ведьму сзади.              У Беллы есть секунды, чтобы среагировать, когда она уходит с пути заклинания. Она ругает свою руку, которая направляется на Гермиону. Подняв палочку, чтобы отразить заклинание, Гермиона краем глаза видит, что Белла кидает еще одно. У нее не достаточно времени, чтобы отразить оба заклинания. Вместо этого она пригибается. Заклинания сталкиваются позади Гермионы, смесь силы обволакивает пламя свечи. Комната светится фиолетовым, прежде чем оттенок потемнеет.              Это не хорошо, думает про себя Гермиона, когда тьма затягивает их.              Взрыв.              Тела сталкиваются, врезаясь в деревянные стены, которые разлетаются от взрыва. Маленькая хижина исчезает в облаке пыли. Боль пронзает спину Гермионы, когда земля неоднократно нападает на нее. В конце концов она останавливается у основания дерева. Острые иглы пронзили ее спину, заставляя ее задыхаться. Она изо всех сил пытается двигаться и бороться с головокружением, которое одолело ее. Дождь стучит по ее щекам, словно подбадривая ее и заставляя подняться на ноги. Она лежит неподвижно, глядя в темное небо. В темноте вспыхивает молния, и у нее перехватывает дыхание. Она замирает. Ее кровь стынет в жилах, и она наконец понимает, почему сегодня гораздо холоднее, чем обычно.              — Белла, — шепчет она, осматривая землю рядом с ней, в надежде увидеть другую ведьму.              — Когда я встану на ноги, не пошатываясь, я покончу с тобой, Ротштейн, — она слышит грозный рык справа от нее.              — Нет, мы должны идти, — шипит Гермиона, она стонет и толкает себя на колени. Ее спина протестует против таких действий, и она чувствовует синяки, начинающие проявляться.              — Э-э, — ворчит Белла, пытаясь встать на ноги, — к чему… к чему такая спешка?              Шатаясь, она подходит к ползущей Беллатрикс, обхватывая ведьму руками, она поднимает ее на ноги. С громким стоном Беллатриса невнятно бормочет себе под нос от грубого обращения.              — Почему ты перестала ненавидеть меня и помогаешь?              — Потому что я не хочу встретиться с ними в таком состоянии, — тихо говорит Гермиона, поворачивая лицо Беллатрикс к фигуре, парящей на расстоянии.              — Дементоры… — Белла дрожит от надвигающихся дементоров, парящих над лесом.              — Сюда, — шепчет Гермиона, потянув за руку Беллатрикс.              — Ты хочешь пойти в глубь запретного леса в таком состоянии, ты с ума сошла? — спрашивает Белла, отдергивая руку.              — Да, дементоры направляются прямо к разрушенной нами хижине. Если я правильно понимаю, они здесь из-за кого-то, и это означает, что они ищут их убежище. Я не собираюсь оставаться здесь, пока они все проверяют, — отвечает Гермиона, прежде чем бросить на фигуры последний взгляд и углубиться в лес. — Мы обойдем их.              — Ты сумасшедшая… — ворчит Белла, пошатываясь, догоняя ее.              — Я бы сказала, что ты более сумасшедшая, учитывая, что ты готова идти за мной.              — Я хочу закончить нашу дуэль.              Сейчас Гермиона игнорирует комментарий, ее спина протестует, когда она перелезает через корни деревьев. Ее колени стонут при грубой посадке. Она игнорирует протесты своего тела и идет дальше. Она останавливается у дерева, чтобы перевести дыхание и подождать Беллатрикс.              — Если мы заблудимся, ты окажешься в гробу, а не в больничной палате, — предупреждает ее Белла, когда останавливается рядом с ней.              — Если ты продолжишь в том же духе, я с радостью отдам тебя дементорам.              Белла смеется, входя в личное пространство Гермионы.              — С чего ты взяла, что они заинтересуются мной?              Гермиона не может сдержать злую улыбку, которая скользит по ее губам.              — Из-за твоих связей, и я не имею в виду, что ты Блэк. Я уверена, что министерство заплатит хорошие деньги, чтобы узнать, на какие уроки ты сбегаешь по ночам.              — Ты не понимаешь, о чем говоришь, — рычит Белла, игнорируя слабый страх, который пронзает ее сердце.              — Правда? Думаю, ты знаешь, что я все прекрасно понимаю.              Белла рычит на разъяренную ведьму перед ней. Не эта информация вызывала у нее страх. Она знала, что Волан-де-морт давно обратился к семье Ротштейн, они, конечно, отказались, но они знали, что он вербует людей. Она боялась, что ведьма, стоящая перед ней, сдаст ее, однако этот страх смягчился при этой мысли. Она знала все это время… и ничего не сказала. Она просто пытается меня завести.              — Как насчет твоих прошлых грехов? Или печально известная Ротштейн достаточно невинна, чтобы не привлекать дементоров? — шепчет Белла.              Гермиона сглатывает, она не была уверена. Повлияло ли ее сражение на войне на кошмары ее прошлого? Как низко она пала? Она была вспыльчива, да, тем не менее, это было просто отчаяние, не так ли?              — Я имею в виду, что твои грехи выжжены на твоем теле, — продолжает Белла, в быстром порыве, она прижимает другую ведьму к дереву, ее руки скользят под ее мантию и под подол майки. Ее пальцы прослеживают исчезающие шрамы. — Так насколько они глубоки?              — Шрамы — это грехи другого, я была невиновна.              — А осталась ли ты невинна? Вот в чем вопрос.              — Никто не является по-настоящему невинным, Белла, — признает Гермиона. — Я убивала, защищаясь, видела вещи, от которых большинство бросало волшебные палочки и бежало жить маггловской жизнью.              — И все же мы здесь, спасаемся бегством, борясь за жизнь.              — И все же мы здесь, — соглашается Гермиона, не позволяя Белле занять больше пространства.              Они замерли, соревнуясь взглядами. Не понимая, что ее рука все еще лежит на животе Гермионы, Белла крепче сжимает плечо девушки. Гермиона не была уверена, почему она не боролась с ведьмой. Все, что она знала, — это то, что присутствие Беллы было одновременно утешительным и ужасающим. Вой пронзает момент, заставляя обеих девушек подпрыгнуть. Они оглядываются друг на друга, прежде чем Гермиона отталкивает Беллатрикс.              Она уходит, качая головой от того, как легко Белла отвлекла ее. Глядя вверх, она пытается разглядеть нет ли дементоров в небе, но деревья слишком густые, чтобы видеть сквозь них. Зная, что существа слепы, она, не боясь, зажигает палочку. Они чувствуют эмоции, и единственная причина, по которой они будут исследовать хижину, — это волнение и нарушение спокойствия, которое они вызвали.              Рука хватает Гермиону за запястье и тянет назад, чтобы встретиться с дымящейся ведьмой позади нее.              — Почему ты это делаешь? — спрашивает Беллатрикс, крепче сжимая руку ведьмы.              — Делаю что? — спрашивает в ответ Гермиона, когда капли дождя, проникающие сквозь крону листьев, падают ей на щеку.              — Уходишь. Каждый раз ты уходишь, — Гермионе показалось или Беллатрикс выглядела расстроенной?              — Потому что я не хочу говорить, — отвечает Гермиона, пытаясь освободить ее руку.              — Ну, а я не хочу драться! — Белла кричит в ответ.              — Ты… ты не хочешь? — смущение окрашивает голос Гермионы.              — Неужели так сложно понять, что я просто хочу поговорить?              — Ну, твоя репутация идет против тебя.              — И твоя репутация не отстает. Ты ведешь себя, как ледяная сука, у которой куча комплексов, но ты не такая. Я вижу человека, который изо всех сил старается быть тем, кем не является, — Белла подходит ближе, ее дыхание щекочет лицо Гермионы. — Я не знаю почему, но ты обманщица. Хочешь знать, почему я знала, что ты не сдержишь свое слово? Потому что ты другая.              Губы Беллы опускаются на губы Гермионы, ее свободная рука ласкает щеку ведьмы и удерживает ее на месте. Мозг Гермионы отключается. Она знает, что они в опасности, знает, что в лесу может случиться все, что угодно. Но когда Беллатрикс держит ее вот так, мир исчезает. Она причинила боль Гермионе, но она не была ужасным человеком, она не сделает это снова, по крайней мере, не намеренно. Ее рука все еще пытается вырваться из хватки Беллатрикс, Белла все еще держит ее. Поэтому она вместо этого сплетает их пальцы, когда ее свободная рука скользит в длинные волосы ведьмы.              Они отрываются. Задыхаясь. Гермиона кладет голову на плечо ведьмы, пытаясь успокоить свое раскаленное сердце. Она чувствует, как бьется сердце Беллы под ее пальцами.              — Ты не знаешь, что ты делаешь со мной, — шепчет Гермиона.              Белла улыбается в шею ведьмы.              — У меня есть хорошая идея.              — Белла…              — Я думаю, нам нужно выбраться из леса, а затем поговорить, — говорит Белла, отдаляясь от Гермионы, которая пристально рассматривает темную ведьму.              — Я не знаю, что это меняет, — честно говорит Гермиона.              — Дорогая моя, — воркует Белла, неторопливо поглаживая щеку Гермионы, — нам еще нужно закончить дуэль. Я не буду с тобой церемониться.              Гермиона улыбается, несмотря на запутанные мысли и эмоции. Она кивает. Отрываясь от ведьмы, она оборачивается, и ее сердце падает.              — Дерьмо… — шипит Белла.              Сердце Гермионы беспорядочно бьется о грудную клетку, кровь превращается в лед. Холод кусает кожу Гермионы, она слегка спотыкается. Она чувствует руки на спине, когда Беллатрикс пытается ее успокоить, но она не отводит взгляд от существа перед ней. Парящая черная фигура с дырой, вместо рта. Его дыхание гремит, когда бледная кожа светится в лунном свете. Разлагающаяся плоть вяло свисает с вытянутой руки. Черный плащ, разорванный в клочья, парит в сантиметрах над землей. Дементор.              Дыхание Гермионы становится поверхностным, почти останавливаясь, ее тело становится жестким. Белла напрягается позади нее. Она чувствует короткие вздохи на своей шее. Ее палочка скользит в ее пальцы, и она борется с паникой. Она делала это прежде, значит сможет сделать еще раз.              — Миа… — испуганно шепчет Белла. Гермиона знает, что ведьма не способна вызвать Патронус.              — Я поняла, — уверенно отвечает Гермиона, когда дементор наклоняется, готовый высосать их души.              — Экспекто патронум! — Гермиона выкрикивает слова, поглощенные пустотой леса.              К ее полному ужасу, ее палочка не светится. Нет никакой магии, извергающейся с кончика. Больше дементоров входят в лес. Она чувствует, как Белла прижимается к ее спине. Если она не может наложить заклятие, значит, они обе мертвы.              Глубоко вздохнув, она концентрируется на счастливых мыслях, используя тепло ведьмы позади себя, чтобы погрузиться в воспоминания.              — ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!              Нет света.              Нет магии.              Она не может наложить Патронуса. Только темные ведьмы и волшебники не могут это сделать. Она чувствует, как страх просачивается в нее, когда дементоры налетают. Ее душа словно высасывается из самого тела. Она пытается ухватиться за любую счастливую мысль, какую только может найти, она крепко держит руки Беллы, когда они обе падают на колени.              Она ничего не может сделать, чтобы спасти их.              Ее палочка выскальзывает из ее пальцев.              Белла крепче держит Гермиону, почти укачивая падающую ведьму в защитных объятиях.              — Миа… — Хотела бы я, чтобы ты знала мое настоящее имя, Белла…              — Белла… — Гермиона не уверена, произносит ли она имя Беллы вслух или нет, но чувствует, что ведьма крепче обнимает ее.              — Экспекто патронум! — ослепляющий свет заставляет обеих ведьм подпрыгнуть.              Темные фигуры скользят рядом с ними. Изогнутая палочка незнакомца легко рассеивает дементоров. Ведьмы встречаются лицом к лицу со своим спасителем и последним человеком, которого Гермиона хотела видеть.              Теперь у меня проблемы…