Но наивности больше нет, и то, что было правильным, стало ошибкой.
На следующий день Гермиона проснулась тихим утром, размытым взглядом наблюдая за светом, проникающим в ее окно. Ей не удалось выспаться, так как они с Беллатрикс провели большую часть ночи, просматривая книги. В конце концов, когда они услышали первый звук пробуждения птиц, они решили дать отдых усталым и напряженным глазам, они расстались с обещанием о еще одной встречи. Скинув с себя одеяло, она садится на край кровати, потирая глаза. Глядя в окно, она не может удержаться от улыбки, темная ведьма выглядела так прекрасно в свете полной луны прошлой ночью. То, как свет сиял на ее коже, падший ангел только для ее глаз. Ни разу прошлой ночью Беллатрикс не показала свою обычную свирепую натуру, она не подняла руку, не произнесла ни слога ненависти — за исключением одного раза, когда она ударилась ногой. Ее лоб смущенно морщится, когда она потирает грудь, пытаясь снять легкую боль. Если она потянула мышцу, возможно, ей нужно выпить зелье. Встав с постели, она готовится к предстоящему дню, ни разу в этом году у нее не было нормального дня. Она надеется, что это скоро изменится. Ей нужен перерыв. Когда она пробирается через общую комнату, ее ум автоматически перемещается в прошлую ночь, сосредотачиваясь, в частности, на определенной темной ведьме. Это был пугающий момент, когда Беллатрикс сказала ей, что не знает лекарство. Все, что она планировала, полагалось на знания Беллы, но ведьма была рада помочь, это стало глотком свежего воздуха. Гермионе потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она вот-вот в кого-то врежется, резко остановившись, она удивленно поднимает брови, обнаружив, что Дамблдор стоит перед ней. — Профессор, — приветствует она, осознавая, что за ней наблюдают. — Ах, мисс Ротштейн, как вы себя чувствуете? — спрашивает он своим обычным спокойным тоном. — Хорошо, спасибо, я могу вам чем-то помочь, профессор? — спрашивает она, зная, что Дамблдор не остановится на обычно светской беседе. — Мне нужна минута твоего времени, — говорит он, прежде чем указать рукой, приглашая следовать за ним. — Есть кое-что, требующее твоего внимания. — Конечно, — соглашается Гермиона, следуя за директором по коридорам. Она заметила, что они идут не к его кабинету, а к кабинету Макгонагалл. — Я слышал, вы снова навещали Поппи в больничной палате. Полагаю, что ваши разногласия с мисс Блэк наконец-то разрешены? — Гермиона не может не кашлять от простого предложения, взволнованно поглядывая на Дамблдора, она сглатывает. — Не бойтесь, мисс Грейнджер, я этого ожидал, когда вы только приехали. Гермиона кивает. — Одно предупреждение, мисс Грейнджер, прежде чем мы продолжим, — она поворачивается, чтобы посмотреть на него. — Я бы держался подальше от мисс Блэк. — Беллатрикс? — Да, вы дали знать о себе мисс Блэк. Беллатрикс не из тех, кто что-то отпускает. Тем более, что вам удалось добиться ее задержания. Она помнит предупреждение, которое Дамблдор дал ей той ночью, когда она здесь оказалась. Забавно думать, что я пошла против воли Дамблдора. Настолько потерянная в своем собственном уме, она не заметила маленького укола в своем разуме. В ту секунду, когда она это замечает, она бросает все барьеры, которые только может, прежде чем Дамблдор сможет копнуть глубже. — Вы обещали, что перестанете читать мои мысли, сэр, — рычит Гермиона, бросая на мага злой взгляд. — Да, действительно, — соглашается Дамблдор, останавливаясь перед дверью Макгонагалл, — прости мою любопытную натуру, я просто хотел убедиться, что ты в безопасности. — А это не так? — требует Гермиона, гнев просачивается в ее вены. — Твоя защита намного лучше, моя дорогая, думаю, ты находишь, что я был прав, когда советовал тебе отдохнуть. Гермиона находит легкую улыбку на его губах тревожащей. Она проходит мимо него через открытую дверь. На пороге она наблюдает, как Дамблдор тихо закрывает дверь, ее взгляд падает на Макгонагалл, которая держит письмо. Она передала письмо Гермионе, которая быстро перебирает элегантный почерк. — Вы сказали, что мне больше не придется ее видеть, — Гермиона говорит, сжимая письмо в кулак. — Ты можешь решить, хочешь ли встретиться с миссис Ротштейн, — заверяет Дамблдор. — Отлично, я не хочу, — раздражительно отвечает молодая ведьма. — Тем не менее, — Дамблдор прекращает двигаться по комнате, чтобы взять чашку чая. — Тем не менее ничего, я не хочу встречаться с сумасшедшей сукой! — шипит Гермиона. — Миа! — предупреждает Макгонагалл. Дамблдор прерывает предупреждение Макгонагалл взмахом руки, посылая успокаивающий взгляд профессору, прежде чем посмотреть на ведьму, которая дымится у камина. — Однако мы считаем необходимым, чтобы ты встретилась с родителями. — Вы, должно быть, шутите! — смеется Гермиона. — Вы посмотрели мне в глаза и поклялись, что я больше никогда их не увижу. — Один из нас или мы оба будем присутствовать, — мягко говорит Макгонагалл. — О, это обнадеживает, если вы не забыли, вы были там в прошлый раз, и они прошли мимо вас! — обвиняет Гермиона, указывая пальцем на ведьму. — Они не смогут говорить с тобой без присутствия одного из нас. — Вы говорите, как заевшая пластинка. — Ротштейны думают, что смогут помочь с заклятием забвения, — говорит Дамблдор, прежде чем сделать глоток чая. — Это чушь, и вы знаете это, — Гермиона не может поверить в то, что слышит. Два человека, которые пообещали заботиться о ней, подвергают ее опасности. — Чего они хотят? — Мы уже говорили, — пытается Макгонагалл. — Нет! — говорит Гермиона, бросив письмо в горящий камин позади нее. — Чего они хотят? Они никому не помогают, особенно таким, как я! Что вам известно? Гермиона точно знала, чего они хотели. Они хотели знать, знает ли она, что случилось с их дочерью. Они собирались прийти независимо от одобрения Дамблдора, но она этого не хотела. Она не хотела, чтобы ее бросали, как тряпичную куклу, унижали, она была Гермионой Грейнджер, и она была человеком. — Как ты знаешь, произошел побег из Азкабана, — Макгонагалл информирует Гермиону, переглядываясь с Дамблдором. Они не знают, что я знаю, что Дамблдор был в моей голове. Гермиона не может сдержать внутреннюю улыбку, возможно, на этот раз она обманула Дамблдора, но ей нужно больше практиковаться, чтобы поддерживать свою защиту. — Какое это имеет отношение ко мне? — спрашивает Гермиона, как можно злее, лучший способ скрыть свои знания — гнев. — Настоящая Миа Ротштейн, сбежала из Азкабана прошлой ночью, — Дамблдор заканчивает речь Макгонагалл. — Мы боимся, что она может попытаться причинить тебе вред, а Ротштейны думают, что ты что-то знаешь. — Итак, я только что узнала не только о том, что женщина, которую я сейчас изображаю, свободна, но и о том, что Ротштейны приезжают ко мне! — кричит Гермиона, не в силах контролировать свой гнев. — Мы понимаем твой гнев, мы сами только недавно узнали, — Минерва изо всех сил старается успокоить дымящуюся ведьму. — У вас странный способ показать это, — Говорит молодая ведьма, недоверчиво качая головой. — В ту ночь, когда ты дралась с Беллатрикс, было что-нибудь необычное? — неожиданно спрашивает ее Дамблдор. Гермиона спотыкается о вопрос, она видит недоверие в глазах Минервы, за которым следует обида, которая быстро превращается в предательство, и она заслуживает взгляда неодобрения. Она солгала своей подруге, но это было для защиты другой, поэтому она сделала все правильно. Так ведь? Кроме того, это был ее выбор — бороться с Беллатрикс, ее действия, ее последствия. — Ты сказала, что тебя ударил второкурсник, я знала, что не должна была верить этой истории. Я накажу Беллатрикс соответственно, — обещает Макгонагалл. — Во-первых, я ничего не видела той ночью, во-вторых, это я вызвала Беллатрикс на дуэль, и если вы хотите кого-то наказать, то это буду я, — заявляет Гермиона. Ошеломленная, Макгонагалл моргает, она знает, что должна обращаться с Мией, как с любым другим учеником, но она также знает, что у девушки на плечах невообразимое давление. Если я буду снисходительна к ней сейчас, она может снова начать капризничать, как бы много она ни пережила. Она имеет полное право злиться. Глядя на Дамблдора, Макгонагалл видит тот же конфликт и в его глазах. Они были в тупике, им пришлось подавать пример, но ни у одного студента не было таких сложных обстоятельств. — Ты не оставляешь нам выбора, — начинает Макгонагалл. — Миа, у тебя задержание со мной завтра. Глядя на двух профессоров, она чувствует, как будто они просто ударили ее. Она не может справиться с их судящими глазами, они не имеют права судить ее! Она прошла через ад ради этого мира, смотрела в глаза абсолютно невменяемой женщине, смотрела в глаза дьяволу и наблюдала, как ее лучший друг восстает из мертвых. Они не имеют права смотреть на нее с разочарованием. Она не видит ничего, кроме красного, ее глаза на секунду размываются, ее палочка покалывает кожу. Ей нужно уйти. Уйти, прежде чем она сделает что-то, о чем пожалеет. — Я не буду стоять в одной комнате с этой женщиной, — мрачно говорит Гермиона, прежде чем пройти в дверь. Оба профессора наблюдают, как ведьма исчезает за дверью. Дамблдор слегка кивает головой, прежде чем начать помешивать чай, пока Макгонагалл пытается стереть темноту, которую она только что видела в глубине глаз ведьмы. — Думаю, все прошло хорошо, — признается Дамблдор, как только захлопнулась дверь, сотрясая всю комнату, — очень хорошо. — Думаю, могло бы быть и лучше, — шепчет Макгонагалл, падая в свое кресло. — Как ты думаешь, она уже знала о настоящей Мии? — Мне кажется, она что-то скрывает, и я не сомневаюсь, что они с Беллатрикс видели Мию той ночью, — соглашается Дамблдор, поставив пустую чашку на стол. — Ну, Беллатрикс спрашивать бесполезно, она обязательно вызовет шум и, вероятно, намного худшее. — Я считаю, что лучше оставить их в покое. Тем не менее, нам придется уступить Ротштейнам и позволить им приехать. — Миа не будет счастлива, — предупреждает Макгонагалл. — Нет, но у нас нет выбора, пусть она успокоится и ты поговоришь с ней завтра, — советует Дамблдор, выходя из двери. — Альбус, как насчет бушующей ведьмы, которую мы только что отправили в школу? — О, к сожалению, у меня назначенна встреча, — улыбается Дамблдор, прежде чем исчезнуть. — Конечно у тебя встреча, похоже, мне придется иметь дело с разгневанной Мией, а я-то думала, что Беллатрикс — сущее наказание. ~~~~~ Turn Time ~~~~~Когда день настал, я потерял свой путь…
Чувствуя, что гнев горит внутри, Гермиона пытается сосредоточиться на чем угодно, кроме разговора, который у нее только что был. Шум в коридоре становится громче, почти оглушительным. Группа слизеринцев занимают небольшой угол, крича оскорбления проходящим мимо студентам. Почему они не заткнутся? Почему они не могут просто дать ей покой? В ее сознании нарастает напряжение, оно цепляется за стенки ее мозга, умоляя об освобождении. Ее руки дергаются, отчаянно желая взять палочку и напасть. Она должна уйти в свою комнату. Практиковать свою магию, спрятаться на некоторое время, чтобы успокоить свой гнев, она должна держаться подальше от глаз публики. Ей не следовало идти к Нарциссе Малфой! Столько мыслей омрачают ее разум, она просто хочет поесть и скрыться в тени. Спрятаться у всех на виду, она этого не заслужила. Кто-то врезается в нее, и облако, роящееся в ее голове, растет, шум нарастает. — Ауч, Ротштейн, смотри куда идешь, — она не узнает голос, но слышит его так же ясно, как день. Она чувствует на себе пронзительный взгляд. Почему они не могут просто оставить ее в покое? Если бы она увидела себя в зеркале, возможно, она увидела бы водоворот тьмы, затуманивший ее карие глаза, увидела бы демона, рвущегося на свободу. Она останавливается и поворачивается к парню, злорадствующему позади нее. — Иди к черту, — она шипит, вспышка света посылает мальчика назад, пронзительный крик покидает его губы. Шум прекращается, все останавливается, наконец царит тишина. Она не уверена, каким заклинанием она ударила по парню. Все, что она знает — он не мертв. — Кто-нибудь еще? — требует она, не узнавая своего голоса, но она слышит легкий шепот слизеринцев справа от нее. Ее глаза едва соприкасаются с его взглядом, прежде чем его тело сковывается, отправляясь парализованным на землю. Никто больше не высказывает своего мнения. Краем глаза она видит, как Тэмми выходит из Большого зала. Не подходи ко мне, я не могу защитить тебя. Шепчет ее разум. — Миа, — шепчет голос, она поворачивается и видит Энди, стоящую от нее в нескольких метрах. Взглянув на ведьму, она увидела то, что, как она думала, никогда не увидит в глазах смотрящего на нее человека. Страх. Чистый страх. К этому моменту коридор пуст. Только Энди достаточно храбра, чтобы остаться, младшая ведьма делает маленький шаг ближе. — Миа, все в порядке, — она говорит тихим голосом. — Не сейчас, Энди, — предупреждает Гермиона свою подругу. Кивнув, Энди протягивает руку. Нахмурившись, Гермиона поднимает глаза, чтобы посмотреть на нее. — Все в порядке, хочешь чего-нибудь поесть? — она спрашивает. Медленно кивнув, Гермиона подходит к ведьме, она замечает, что Макгонагалл входит в коридор, она видит, как удивление и шок распространяются по ее чертам, прежде чем ее глаза останавливаются на Гермионе. Игнорируя ее, ведьма идет за Андромедой, легкое прикосновение к ее руке говорит ей, что Энди ведет ее в зал. Найдя место за столом Когтеврана, Гермиона удивленно поднимает голову, когда Энди садится напротив нее. Наливая ведьме напиток, Энди дарит подруге добрый взгляд, игнорируя сплетни вокруг них. — О, боже, — стонет Гермиона, закрывая лицо руками, что она сделала? Она ударила мальчика, она хотела причинить вред другому человеку без причины. Чувствуя отвращение к своим действиям, Гермиона делает глоток, отказываясь встретиться взглядом с другой ведьмой. — Я… я не хотела, чтобы это случилось, — она заикается — Я знаю, — говорит Энди достаточно тихо, чтобы не привлекать внимание. — Поешь и пойдем в тихое место, чтобы поговорить. — Энди, — шепчет Гермиона, поднимая призрачные глаза к своей подруге, — я превращаюсь в них, — ее голос такой пустой, что у Энди мурашки бегут по спине. — Я не знаю, кто такие они, но думаю, сейчас не время судить себя, — советует Энди. — Меня тошнит. — Мне кажется, из-за сожаления, — говорит Энди, не хотя ничего, кроме как обнять ведьму. Кивнув, Гермиона сует тост между зубами, но она не может почувствовать вкус чего-либо, у нее все онемело. Энди изо всех сил старается не следить за ней как ястреб, вместо этого она листает газету, иногда говоря о чем-то другом. Гермиона как в тумане. Что я сделала? Шепчет ее разум, прокручивая сцену в ее голове. Это был просто большой пробел, она не могла вспомнить, что именно произошло, все, что она могла вспомнить — это красный. Красное облако, поглотившее ее взгляд, она действовала инстинктивно, будто она вернулась в Хогвартс во время последней битвы. Она чувствует холод и одиночество. Кто я? Вопрос, который она задает себе каждый день. Каждый раз, когда она смотрит в зеркало, она видит кого-то другого. Отрываясь от своей тарелки, она видит, как двигаются губы Энди, но не слышит никаких слов. Проглотив желчь, поднимающуюся вверх, ее глаза медленно скользят по комнате. Время, кажется, замедлилось, она наблюдает, как совы медленно взлетают над головой, как медленно развеваются крылья, и она видит, как движется каждая щетина перьев. Семикурсник смеется так сильно, что тыквенный сок выплескивается с его губ, глаза закрываются, а напиток в следующую секунду летит по воздуху. Как будто на автомате ее глаза находят слизеринский стол. Ее глаза соединяются с черными, Беллатрикс наблюдает за ней, даже не пытаясь скрыть этот факт. Она сидит в окружении своих друзей, единственная, кто движется с нормальной скоростью, ее глаза говорят разные вещи, но сквозь них просачивается какая-то тревога. Ей интересно, что говорят ее собственные. Грохот справа от нее пугает ее, и она оборачивается, чтобы увидеть смущенного пуффендуйца, который промок соком и чем-то красным. Дрожащая Гермиона смотрит на свою подругу, единственную, кто следит за ней. — Мне нужно уйти, — шепчет Гермиона, не в состоянии справиться со смехом и криками, которые строятся в зале. — Ладно, пойдем прогуляемся, — соглашается Энди, отталкиваясь от стола. Почувствовав прожигающий взгляд профессора Макгонагалл, Гермиона покидает комнату, игнорируя как можно больше шепота. Они как можно быстрее и вежливее выходят из школы, как только свежий воздух попадает в лицо Гермионы, она наполняет им легкие. С облегчением вздохнув, она передергивает плечами, пытаясь развеять напряжение в них. Прогуливаясь к озеру, Энди задается вопросом, что могло вызвать гнев другой девушки, это не могла быть Беллатрикс, она шла в зал вместе с Энди. Было необычно проснуться с Беллатрикс, стоящей над ее кроватью и немного пугающей. И все же ее сестра просто хотела прогуляться с ней, поговорить. Она проигнорировала растрепанный вид сестры, очевидно, ведьма не спала почти всю ночь. Слишком счастливая, что рядом ее сестра, она вступала в любой разговор, даже если речь шла о ненависти к магглам. Даже тогда ее сестре не хватало ее обычного резкого тона. Энди пришлось прервать разговор, потому что она хотела зайти в библиотеку, чтобы забрать нужную ей книгу, когда она столкнулась с Гермионой. Когда она увидела глаза ведьмы, это не испугало ее, на самом деле, она видела такой же взгляд несколько раз в глазах Беллатрикс. С вопросом на кончике своего языка, она идет за старшей ведьмой вниз по тропинке к озеру. Наблюдает, как Гермиона встанет на колени рядом с озером. Наблюдает за тем, как девушка закрывает глаза и видит, как напряжение в ее плечах исчезает, первая и единственная слеза проскальзывает между ее плотно закрытыми глазами. Она наблюдает, как грушевидная капля падает в спокойное озеро, посылая рябь по огромной поверхности. Капля в океане. Усаживаясь рядом с линией деревьев, Энди ждет, чтобы ведьма успокоилась, прежде чем начать расспрашивать ее. Она играет с тонкими полосками травы, чувствуя влагу между пальцами. Она слушает шум замка и медленный шелест жизни в лесу, щебетание птиц на деревьях над головой. — Задавай свои вопросы, — пробормотала Гермиона, наконец открыв глаза, она положила горящую руку на поверхность воды. — Что тебя расстроило? — спрашивает Энди, наклоняясь вперед, чтобы пересесть на колени. — Макгонагалл дала мне задержание. — Почему? — Дуэль с Беллатрикс, она собиралась дать его твоей сестре, но я сказала, что это моя вина, — Гермиона отходит от воды, решая вместо этого сесть, скрестив ноги. — Ты могла бы обвинить Беллу. — Это был мой выбор, моя вина. Но это еще не все, они сказали мне, что я должна встретиться со своими «родителями», — Гермиона не может сдержать шипение, которое проскальзывает в ее голосе. — Но ты сказала, что тебе не придется этого делать. — Да, ну, новые обстоятельства. — Ну, они не могут этого допустить, что произойдет, если Ротштейн снова сделает это с тобой, — Энди вздрагивает, увидев, как Гермиона сжала челюсти. Возможно, мне не стоило упоминать об этом. Она думает про себя. — По-видимому, со мной будет Дамблдор или Макгонагалл, — наконец, говорит Гермиона, заканчивая тему. — Тебе нужно вернуться в класс. Кивая себе, Энди знает, когда кто-то ее прогоняет, поднимаясь на ноги, она отряхивает себя. Она знает, что столкнется с Беллатрикс, знает, что будет куча вопросов. Прежде чем уйти, Энди делает что-то очень смелое. Она подходит к ведьме и обнимает ее. Она чувствует, что Гермиона замерла от объятия, но игнорирует его. — Если тебе нужно с кем-то поговорить, ты знаешь, где я, — шепчет она. Отстраняясь, Энди возвращается в замок, когда голос Гермионы останавливает ее. — Если увидишь Беллу, скажи ей, что я опоздаю. Она знает, что я имею в виду. — Если она спросит почему? — интересуется Энди, зная, что ее сестра будет требовать ответов. — Скажи ей, что у меня задержание, я поговорю с ней сама. Спасибо, Энди, я не знаю, что бы я делала без тебя, — признается Гермиона. — О, я не знаю, вероятно, веселилась, проклиная учеников, — она ухмыляется, видя легкий завиток на губах другой ведьмы. Гермиона прислушивается к удаляющимся шагам своей подруги, все еще смиряясь со своими действиями. Она смотрит на озеро, у нее было так много воспоминаний о том, как она сидела у озера, исследовала лес, и она так много сделала за свою короткую жизнь. Взглянув на шрам на руке, где ее порезало стекло времени, она прослеживает следы песка, который окрашивает ее вены. Снимая очарование со своей руки, она смотрит на детскую надпись на руке. Такое смелое заявление. Грязнокровка. — Ты знала? — Гермиона спрашивает небо. — Ты знала, что я потеряюсь в этом образе? Прослеживая буквы, она чувствует, что ее собственная кровь все еще течет по венам. — Я превращаюсь во что-то, чего не узнаю. Меня пугает то, что я не могу это контролировать. Если бы вы увидели меня сейчас, вы бы узнали меня? — спрашивает Гермиона, она не уверена, кого она спрашивает, только задаваясь вопросом, знает ли девушка, смотрящая на нее из ее отражения, что случилось с Гермионой Грейнджер. ~~~~~ Turn Time ~~~~~Времена года замрут и спрячутся в землю.
— Псс, — шепчет тихий голос, — Беллатрикс, — еще одна попытка заинтересовать дремлющую темную ведьму. Открыв глаз, Беллатрикс изучает грязное лицо, уставившееся на нее. Вытянув руки и заставив несколько учеников из ее класса вздрогнуть, она кладет руки на стол, склонив голову в сторону. Она ждет, когда Гойл продолжит. — Ты слышала о Ротштейн? — спрашивает он, зная, что теперь он привлек ее внимание. Закатив глаза, Белла откидывается назад, надеясь, что у него будут более интересные новости, чем эта. — Конечно, она слышала, я сказал ей, идиот, — отвечает Малфой. — Ну, что ты собираешься делать? — спрашивает Гойл. — Ничего, — ворчит Беллатрикс, положив ноги на стол, пытаясь вернуть себе комфорт. — Ну, ей нужен урок. — Дай ей его, — говорит Беллатрикс, ухмыляясь, видя, как Гойл съеживается на стуле. — Я дам, — шипит Малфой, — я дам суке урок, который она никогда не забудет. — Оставь это, Малфой, — бормочет Белла, снова закрывая глаза. — Если мы оставим это… — Ничего не произойдет, — говорит Беллатрикс. — Парень сам напросился. — Ты не понимаешь, Блэк, эта сука публично унизила меня, — плюет Люциус. — Я постоянно унижаю тебя, — пожимает плечами Беллатрикс. — Помнишь, когда я прокляла твое полотенце, ты неделями не мог ходить прямо. Гойл начинает смеяться. — Ха, это было здорово… Ты не мог даже мас… — Заткнись, — Малфой предупреждает волшебника, — это другое. — То же самое. — Ты моя подруга, а она защищала грязнокровку. — О, так я твоя подруга? — воркует Беллатрикс, мило улыбаясь волшебнику. — Мы должны сходить по магазинам, провести вместе время. — Она унизила меня, — лает Люциус, хлопая рукой по столу. — И ты должен принять это, — приказывает Беллатрикс, ударив кулаком по столу и пиная стул за спиной. — Она победила тебя честно и справедливо, не приходи ко мне плакаться, — предупреждает Белла, посылая обоим смертельный взгляд. — Блэк. — Малфой, научись приземляться на ноги в дуэли, и ты сможешь выиграть, — она смеется, прежде чем толкнуть стол в двух парней, заставляя их подпрыгнуть. Посылая свою работу профессору взмахом палочки, она уходит из класса, Беллатрикс не может не задаться вопросом, пойдет ли колдун против ее воли. Если он это сделает, Миа разберется с ним. Она соглашается с внутренней мыслью, прогуливаясь по коридорам замка, не находя для себя ничего интересного. Она задается вопросом, что могло заставить Мию действовать так безрассудно, она казалась такой безумной, что почти дотягивала до ее собственного безумия. — Белла! — остановив свой внутренний монолог, она поворачивается, чтобы поприветствовать свою сестру. — Энди, — признает Белла. — Прости, Белла, — говорит Энди, тяжело дыша, — ты быстро ходишь, — ворчит она. — Что тебе нужно, Энди? — спрашивает Белла. — Миа попросила меня передать тебе сообщение. Не обращая внимания на ревнивые когти, царапающие ее спину, Белла кивает, чтобы ведьма продолжила. — Она сказала, что опоздает, потому что ей дали задержание. — Задержание? — Белла отвечает, пробуя слово на своем языке. — С кем? — С Макгонагалл, я думаю. — Спасибо, Энди, — Белла кивает, прежде чем оставить свою растерянную сестру в коридоре. Любой, кто знал Беллатрикс, знал, что та решимость, которая появилась на ее лице, не приведет ни к чему хорошему. Поднимаясь по лестнице, переступая по две ступеньки за раз, она наконец доходит до нужного ей этажа. Сунув руку в карман, она замечает, что даже портреты смотрят на нее. Она останавливается у слегка открытого класса, прислонившись к двери. Ее глаза соединяются с глазами другого ученика. Проходит секунда, прежде чем тихий шепот катится в необычно тихом классе. Она считает в уме время, необходимое для того, чтобы стук каблуков приблизился, прежде чем откроется дверь в класс, и перед ней появится настороженная профессор Макгонагалл. — Мисс Блэк, у вас есть веская причина прервать мой урок? — требует Макгонагалл. Садистская улыбка ползет по губам ведьмы, Макгонагалл внутренне вздыхает. Она знает, что только что попала в ловушку. ~~~~~ Turn Time ~~~~~Когда небо станет серым и вокруг все закричит…
Гермиона старается изо всех сил не злиться, когда отправляется на свое задержание. Никогда в жизни ее не задерживали за то, что она делала. Это всегда была вина Гарри, когда она получала задержание, теперь это была ее вина, только из-за ее гнева, ничего больше. Чувствуя жалость к себе, она толкает дверь в класс профессора Макгонагалл, останавливаясь от удивления. Беллатрикс сидит в конце класса, рисуя на столе своей палочкой. — Миа садись, — говорит профессор Макгонагалл из-за своего стола. — Гм, — Гермиона делает паузу, не зная, что думать о новом прибытии. Она смотрит на тех немногих, кто тоже присоединился к ним. Решив, что она собирается сесть с Беллатрикс, она полагается на случай. Если девушка ее не отошлет, тогда сядет. Ей не нужно смотреть вверх, чтобы понять, что Макгонагалл подняла бровь при ее выборе места. Она оглядывает комнату и понимает, что это не обычная аккуратная комната. Остальные несколько учеников поглядывают на двух ведьм, опускающихся на свои места. — Приятно это чувствовать, не так ли? — Беллатрикс шепчет ей на ухо, ее рука обвивается вокруг спины Гермионы. — Знать, что мы два самых сильных дуэлянта в школе. — Неужели? — тянет Гермиона. — Ну, с тех пор, как ты ударила Малфоя по его заднице, да, это так. — А если я побью тебя? — спрашивает Гермиона, ухмыляясь ведьме. — Ты не можешь, — бормочет Беллатрикс. — Дамы, — резкий голос Макгонагалл заставляет обеих девушек подпрыгнуть и посмотреть на своего профессора, — хотя у вас обеих может не быть работы, которую надо закончить, это не дает вам право разговаривать. Бормоча извинения, обе девушки отодвигаются друг от друга. Гермиона кладет голову на руки, рассеянно глядя в окно, а Беллатрикс занимается вандализмом. — Почему ты здесь? — шепчет Гермиона, не в силах больше игнорировать вопрос. — Энди сказала мне, что ты будешь здесь, — пожимает плечами Белла. — Я подумала, что могу потратить это время и поделиться с тобой тем, что нашла, — копаясь в сумке, она достает книгу, игнорируя настороженный взгляд Макгонагалл. — Ты получила задержание, чтобы мы могли учиться? — Да, — отвечает Белла, уставившись на Гермиону так, будто это она запутала темную ведьму. — Как ты получила задержание? — Это не сложно, — признается Белла, открывая нужную страницу, перед тем как передать книгу Гермионе. — Я не понимаю, мы уже прочли все это. — Я знаю, но в душе у меня появилась идея, посмотри сюда, — прислонившись к Гермионе, она указывает на одну фразу в книге. — Пациент A11 поступил в больницу Святого Мунго, не помня, откуда он пришел. Мы полагаем, что пациент подвергся заклинанию забвения и впоследствии не может предоставить какие-либо данные о себе, кроме своего имени, — Белла читает абзац. — Белла, мы читали это, — бормочет Гермиона, любя звук приглушенных тонов в голосе другой ведьмы. Интересно, смогу ли я заставить ее так говорить в другой обстановке? Вытряхивая неприличные мысли из головы, она понимает, что Беллатрикс смотрит на нее. — Что? — Ты отключилась, — вздыхает Белла. — Я сказала слушай, — закатив глаза на Гермиону, Беллатрикс возобновляет чтение. — Произошло прискорбное обстоятельство, другой пациент сбежал из своих оков и напал на пациента A11. Из-за использования запрещенного проклятия пациент теперь находится в Азкабане, но по счастливым обстоятельствам пациент A11 восстановил свою память, если не получил травму в результате испытания. Мы можем установить, что жестокие пытки могут разрушить чары памяти. Когда я заканчиваю писать, пациент А11 уже покончил с собой, осознав, что именно он наложил на себя заклинание, и у него не осталось семьи. — Это трагично и полезно, — бормочет Гермиона, — я не могу использовать проклятие, чтобы вернуть их воспоминания. — Конечно, нет… Ты уверена? — спрашивает Беллатрикс. — Я не использую проклятие на них, — отвечает Гермиона. — Хорошо, хорошо, это хорошо, но все равно помогает. — Как это может помочь? Я не могу их проклясть. — Я понимаю это, тем не менее, я прочла об этом не как о пытках, а как о сильном шоке, который и вернул его воспоминания. Тебе вообще не пришлось бы проклинать их, мы возможно, могли бы сделать зелье, которое само по себе может быть достаточным шоком? — Беллатрикс подводит итоги. — Хотя я могу проклясть их, если хочешь. — Никаких проклятий, — требует Гермиона. — Ничего себе, я поняла, — ворчит Беллатрикс, закрывая книгу и засовывая ее в сумку. — Дамы, я не хочу повторять! — говорит Макгонагалл. — Мы учимся! — возмущенно отвечает Беллатрикс. — Учитесь? — скептически говорит Макгонагалл, глядя поверх своей книги на двух девушек. — Мне трудно в это поверить, вы обе опережаете свою программу на три месяца, что еще вы можете изучать? — Ты на том же уровне, что и я? — спрашивает Беллатрикс, уставившись на Гермиону. — Я думала, ты знаешь, — отвечает Гермиона. — Нет, с каких это пор ты так далеко продвинулась? — требует темная ведьма. — Я много читаю, — Гермиона надулась, нервничая, что она была на том же уровне, что и другая ведьма. — И почему ты мне не сказала? Ты сказала, что занималась на днях. — Для моих СОВ. — Дамы! — прерывает их Макгонагалл. — Я понимаю, что вы обе очень конкурентоспособны, но не могли бы вы подождать, пока не выйдете из моего класса, прежде чем вступать в спор. — Ну, не знаю, ведь из-за этого меня и задержали, — бормочет Гермиона, положив подбородок на руки. — Вот почему тебе дали задержание? — спрашивает Белла, изучая ведьму рядом с ней. — Да, Дамблдор знал, что нас не было прошлой ночью. — Ты мне ничего не сказала, — расстроенно говорит Белла. — У меня не было шанса, я впервые вижу тебя сегодня, — отвечает Гермиона. — Почему ты не обвинила во всем меня? — требует Белла, толкая ведьму, чтобы привлечь ее внимание. — Дамы! — Ай! — ворчит Гермиона, потирая бок. — Потому что это я бросила тебе вызов, моя вина. — О, ради всего святого, — вспыхивает Макгонагалл, кладя свою книгу на стол и двигаясь к двум ведьмам в глубине комнаты. — Ты все еще могла бы обвинить меня. — Зачем мне это делать? — спрашивает Гермиона, не понимая, почему ведьма так настаивает на этом. — Затем, что я выиграла, что ты задумала? — Дамы, это ваше последнее предупреждение, — предупреждает Макгонагалл, достигнув их стола. — Почему ты не можешь принять то, что я сделала что-то хорошее? — спрашивает Гермиона. — Потому что это ложь, люди думают только о себе, — сердито возражает Белла. — Да, хорошо, переживи это, я сделала это, потому что я не хотела возвращаться к борьбе, потому что, верь или нет, мне действительно нравится проводить с тобой время, — говорит Гермиона, поднимаясь на ноги. — И даже если это звучит глупо и безумно, это правда, так что перестань быть такой собой. Беллатрикс смотрит, как открылся рот Макгонагалл, когда ведьма выбегает из класса, и имя ведьмы на ее губах так и не произнеслось. Она смотрит на смущенную ведьму за ее партой. О боги, пожалуйста, не говорите мне, что это то, что я думаю. Молит про себя Макгонагалл. Она наблюдает, как Белла встает, чтобы пойти за ведьмой, молча Минерва кладет руку на плечо молодой девушки. — Дай ей успокоиться, а затем поговори с ней, — советует Макгонагалл, предлагая девушке небольшую улыбку перед уходом. — Не прикасайтесь ко мне… — рычит Белла, опускаясь на стул. Макгонагалл улыбается обычной реплике молодой ведьмы. Иногда Беллатрикс не была чем-то непредсказуемым. Устроившись в передней части класса, она задается вопросом, должна ли она найти Мию, но знает, что девушка, вероятно, ушла куда-то, чтобы успокоиться. Она слышит гневное шипение от ведьмы с последней парты, но она вскоре успокаивается. Возможно, Дамблдор был прав. Миа и Беллатрикс могут быть полезны друг для друга. Смущенная, расстроенная и в основном злая, Беллатрикс пытается понять, что только что произошло. Она только что поспорила со своей подругой, потому что она проявила заботу. Что со мной не так? С громким стуком она опускает голову на стол, не только из-за Мии, но и потому что дала успокоить себя своему заклятому врагу — Макгонагалл. Что не так с этим миром? ~~~~~~ Turn Time ~~~~~~Я нащупаю внутри свое сердце, просто чтобы убедиться, что оно еще бьется…
Ладонь летит в воздухе, соединяясь с искаженным отражением в зеркале. Стекло разбивается, осколки падают на пол, как ледяные слезы. Звук эхом отдается в тускло освещенной комнате. Гермиона стоит в окружении эха, уставившись на саму себя. Каждый отдельный кусочек зеркала, поразительное отражение ее нынешнего положения. Простое капание воды — фоновый шум пустой комнаты. Ее босые ноги касаются стеклянного кольца. Она так устала видеть свои шрамы. Они напоминали ей о причинах, почему она была здесь в первую очередь. Я ничего не оставила дома. — Это просто смешно, — вздыхает Гермиона, переступая через беспорядок на полу. Она идет к краю гигантской ванны, словно чувствуя, что она начинает оживать. Кипящая горячая вода просачивается из богато украшенных кранов, пар начинает заполнять комнату. Остальные зеркала начинают исчезать за туманом. Она живет ради тех моментов, когда ее отражение исчезает, а уродливые шрамы — ни что иное, как фантазия в туманной стране. Она опускает носок в воду, ванна еще не совсем полная, но достаточно теплая, чтобы хотеть в нее окунуться. Она сопротивляется искушению и отступает от края. Возвращаясь к раковинам вдоль стены, она сбрасывает футболку, теперь достаточно счастливая, зная, что ее отражение не будет издеваться над ней сегодня вечером. Она кладет футболку поверх мантии и смотрит на свою руку, очарование все еще было на месте. Тем не менее, она чувствовала, как шрам покалывает ее кожу, напоминая, кто она на самом деле. Забавно, что мне приходится скрывать все, чем я являюсь на самом деле, снаружи и внутри. Если бы ты знала, Белла, что я стану твоей будущей пленницей, напугала бы ты меня? С другой стороны, ты бы сделала это намеренно? Гермиона покачала головой, она могла вспомнить ту ночь так же ясно, как и любую другую ночь. Взгляд в глазах будущей Беллатрикс был неузнаваемым. В глазах темной ведьмы не было ничего, кроме страха. Страха и гнева. Я получила страх, которым ты навсегда меня пометила. Я знаю, если бы ты была зла, я бы умерла той ночью. Ты была бы больше рада мучить меня, как Долгопупсов. Но я жива. Ты забрала у меня много вещей в ту ночь, кроме моей жизни, теперь я начинаю задумываться, не взяла ли ты и ее. У меня есть один вопрос, Белла. Кто получил твой гнев? Ты была полна радости во время битвы, поэтому кто, Белла, взял на себя последствия наших действий? Мы ворвались в твое хранилище и не хотя, но, к сожалению, сломали доверие между тобой и твоим повелителем. Я несу ответственность за то, что было бы невыносимым мучением в руках твоего Господина. Это был мой план. Моя идея. Я провела нас, и я нас вытащила. Я украла у тебя, Белла. Однако это была твоя вина. Если бы ты ничего не сказала из страха, я бы никогда об этом не узнала. Ты сама навлекла это на себя. Я только зажгла огонь, который поглотит тебя. Если бы я могла спасти тебя, Беллатрикс, думаю, я бы это сделала. Не принимай меня за героя. Я не имею права прощать тебя и не думаю, что когда-нибудь прощу. Однако, возможно, у меня есть шанс спасти тебя. — Я бы даже не была в таком настроении, если бы не Минерва, — громко ворчит Гермиона. — Мы не то чтобы подняли очень много шума. Ты опустилась еще на один уровень. Гермиона поморщилась, кажется, ее совесть была сегодня не на ее стороне. Звон стекла вырвал ее из ступора. Понимая, что она не будет купаться сегодня в спокойствие, она вздыхает. Все, что ей нужно сейчас, это развернуться и найти Беллу, стоящую там с этим самодовольным взглядом на ее лице. Зная, что она не может игнорировать незваного гостя вечно, она поворачивается, чтобы увидеть, кто так охотно вторгается в ее мир. — Тэмми? — Гермиона говорит в смеси удивления и раздражения. Она была счастлива, что с ней все в порядке, но не тому, что она выбрала именно это время, чтобы поговорить. Она едва могла разглядеть силуэт другой девушки в свете свечи, однако ей не нужно было видеть лицо, чтобы прочитать когтевранку перед ней. Дергающиеся руки полностью выдавали то, как сильно нервничала Тэмми. Гермиона нахмурилась. Разве у Тэмми сегодня не дежурство старосты? Тогда почему она здесь? — Миа, — Гермиона моргает, ей показалось или голос Тэмми звучал хриплее обычного? Открыв рот, чтобы ответить, Гермиона обнаруживает, что ее личное пространство захвачено. Чужие губы жадно сталкиваются с губами Гермионы, выбивая воздух из ее легких, когда она сталкивается с раковиной позади. Тэмми следует за ней, поймав Гермиону между твердой поверхностью раковины и своим телом, прижимающимся к ней. Поцелуй неуклюж, поскольку Тэмми пытается его контролировать, но у нее мало или вообще нет опыта в таких вещах. Руки сжимают ее плечи, как ребенок, держащийся за мать, слишком боясь, что его оттолкнут. Гермиона может сказать, что Тэмми целует ее изо всех сил. Дрожь пробегает по ней, это не то, чего она хочет. Она чувствует, что Тэмми просит войти в ее рот, но это и так продолжается слишком долго. Прервав поцелуй и оттолкнув девушку, она смотрит острым взглядом, как та спотыкается в оцепенении. — Тэмми, — ее тон предупреждающий, и она чувствует себя немного виновато, заставляя девушку вздрогнуть. — В чем дело? — спрашивает Тэмми со слезами на глазах. — Я ничего не чувствую к тебе, кроме дружбы. — Но то, как ты себя ведешь, ты говоришь только со мной, ты спасла меня! — Тэмми плачет, ее голос становится грубым, слезы текут по ее лицу. — Прости, я не собиралась вводить тебя в заблуждение. Но ты ошибочно принимаешь благодарность за что-то другое. — Нет, я люблю тебя! — Тэмми снова делает шаг вперед. — В тот момент, когда ты пришла сюда, я поддержала тебя, я заступилась за тебя. Ты проводила время со мной, когда не хотела проводить его ни с кем другим. Я помогала тебе, когда никто другой не помогал бы. — Это не любовь, это ошибочные чувства. Ты никогда не стояла рядом со мной, ты убежала, увидев Беллатрикс. Ты убежала, когда Макгонагалл пришла посмотреть, что за шум. Не смей стоять и притворяться, что тебе не все равно. Тебе нравилось быть рядом с кем-то известным. Это заставляло тебя чувствовать себя хорошо. Ты чувствовала, что ты выглядишь для всех кем-то большим, чем просто грязнокровкой, — Я только что сказала "грязнокровка"? — Это неправда… — заикается Тэмми. — Неправда? — Гермиона смеется, кто это сказал этой девушке, что она шутит? — Ты ничем не отличаешься от других овец, которые следовали за мной. Гермиона чувствует сожаление в своем сердце, когда видит разбитую девушку перед собой. Возможно, она зашла слишком далеко, но если она не остановит это увлечение сейчас, то это просто вызовет проблемы потом. — Тэмми, я не тот человек, за которого ты меня принимаешь. — Ты отличаешься от всех остальных, — пришел хриплый ответ. — Неужели? Ты ничего обо мне не знаешь. — Ты не делаешь людям больно. — Я сделала больно тебе. С тех пор как я здесь, я причинила боль многим людям, они просто не понимают этого. — Нет, ты другая, — повторила Тэмми, пытаясь убедить себя. Она движется вперед, пытаясь сократить расстояние между ними, но Гермиона выставляет руку, чтобы остановить ее. Удивленный вздох вырывается из губ Тэмми, когда она замечает шрамы на торсе Гермионы. Она сама отступает назад, ужас написан на ее лице. — Это могло остаться только от Круцио, — бормочет она. Гермиона хмыкает в знак согласия, не потрудившись взглянуть на свои шрамы, она знала, что они там. Отвращение мерцает на лице Тэмми, когда она смотрит на шрамы, прежде чем посмотреть Гермионе в глаза. — Ты используешь непростительные проклятия, — Подождите, разве не очевидно, что я была проклята? — Я видела твою комнату, я видела ту книгу. — Тэмми… — говорит Гермиона, шагая вперед. — Не подходи ко мне, я была неправа. Ты такая же, как они, вы все одинаковые. Ты, Малфой, Блэк. Ты мне противна. Потрясенная, Гермиона может только удивиться, как это произошло? Когда она опустилась до уровня Малфоя? — Это было не очень приятно, Имс, — звучит голос Беллатрикс, эхом отразившийся в ванной, заставляя обеих девушек подпрыгнуть и отойти друг от друга. — Блэк, — бормочет Тэмми, не глядя в глаза темной ведьме. Беллатрикс неспешно входит в комнату, ее взгляд скользит по едва одетой Гермионе, прежде чем вернуться к другой когтевранке. Ухмыляясь, Беллатрикс не может поверить, что ей повезло попасть на такую сцену. — Я думала, ты любишь Ротштейн, — Белла насмехается над покрасневшей девушкой. — Ты слышала это? — Тэмми запинается, прогибаясь под взглядом слизеринки. — Довольно романтичная речь, Имс. Признание в вечной любви к чистокровной. Смешно думать, что такая мерзость как ты может даже подумать, что чистокровная положит на тебя глаз. — Хватит, — огрызается Гермиона, зная, что Тэмми через несколько секунд расплачется. — Ну же, Ротштейн, ты только что разбила ей сердце и теперь хочешь сыграть в героя, — хихикает Беллатрикс. — Я не герой, черт возьми! — гремит Гермиона, удивляя обеих ведьм. Почему все думали, что она герой? — И ты меня не любишь, — продолжает она, указывая пальцем на плачущую ведьму, — ты ошибочно принимаешь благодарность за чувство, которое не понимаешь и переносишь свое увлечение в другое место. Я ясно выражаюсь? Тэмми кивает, отпрянув от разъяренной ведьмы. — Хорошо, теперь убирайся! — Миа, — шепчет Тэмми. — ВОН! — ревет Гермиона, пугая ведьму так сильно, что она убегает не оглядываясь. Гермиона наблюдает за тем, как ведьма убегает, а потом с сожалением смотрит на свое тело. Она делает маленькие шаги к разбитому зеркалу на полу, пока не почувствует успокаивающий укус стекла о кожу на ногах. Разбитый человек смотрит на нее пустыми глазами, и она задается вопросом, когда ее собственное отражение стало ее врагом. Теплая рука на основании спины пугает ее, Беллатрикс прислоняется к ней, заглядывая через плечо в пустое зеркало. Гермиона наблюдает, как маленькие кусочки стекла поднимаются в воздух, медленно вставая на свои месте. Она сглатывает, видя свое тело, морщась от следов на своем теле, ее глаза автоматически отслеживают шрамы. Я действительно чудовище? Она удивляется. — Не обращай на нее внимания, — шепчет Белла ей на ухо. — Но она права, я отвратительна. — Нет, ты прекрасна, — шепчет Белла, уткнувшись носом в шею ведьмы. — Я могу заставить тебя сиять, — продолжает она. Потрясенная, Гермиона следует за рукой темной ведьмы, скользящей по ее телу. Она ждет, что шрамы исчезнут, что ведьма их спрячет. Вместо этого Белла прослеживает их с деликатностью, которая заставляет Гермиону дрожать. Ощущение, как Белла проводит пальцами по ее телу, заставляет ее извиваться, и она откидывается назад в объятия. — Не прячься от меня, — хриплый тон темной ведьмы заставляет внутренности Гермионы выйти из-под контроля. — Потанцуй со мной. — Музыки нет, — хихикает Гермиона. — Есть, — отвечает Белла, положив руку на сердце Гермионы, — ты просто должна внимательно слушать. Двери в ванну медленно закрываются, когда Белла обнимает Гермиону и берет на себя инициативу, она медленно и чувственно ведет ведьму. Тепло темной ведьмы заставляет мозг Гермионы превратиться в кашу, в ее ушах стоит шум. И этот шум заставляет ее смеяться, когда начинает играть музыка. — Как? — спрашивает Гермиона, не видя никакого устройства, которое играло бы музыку. — Я научилась этому трюку, — Белла пожимает плечами. — Это музыка в твоем уме, усиленная твоей палочкой, просто иди за ней. Покачав головой на непредсказуемую ведьму, Гермиона слушает ритм песни. Мягкая мелодия скрипок, успокаивающая, почти эротичная игра на фортепиано. Она чувствует ритм, играющий вместе с ее собственным, ритм Беллы, который поддерживает мелодию в гармонии. Положив голову на плечо темной ведьмы, Гермиона вздыхает, наслаждаясь опьяняющим запахом ведьмы в своих руках. Она чувствовала безопасность, пряности и что-то еще, чего она не могла определить. — Белла, — дышит Гермиона, — что мы делаем? — Танцы в лунном свете, — отвечает Белла, подмигивая ведьме, а затем вращается в ее руках. — Я хотела поблагодарить тебя за то, что меня не задержали. — Ты все же получила задержание. — Да, — подтверждает Белла, останавливая танец, кладя руки на плечи Гермионы, всматриваясь в ее глаза. — Потому что я хотела увидеть тебя. — Ты увидела меня, — слова скользят между губ Гермионы, когда ее глаза смотрят на ее собственное тело. — Да, — повторяет Белла, прежде чем усмехнуться. — Ну, я хочу увидеть гораздо больше, — сделав шаг ближе, ее губы парят над губами Гермионы. — Возможно, в другой день… — бормочет она, заставляя Гермиону моргать. — Тебе нужна ванна. Резкий толчок отправляет Гермиону в ванну позади нее. Вода окутывает ее теплыми объятиями, пузыри поглощают ее, как давно потерянного друга. Разрывая поверхность, она кашляет пузырями, открывая рот, чтобы накричать на темную ведьму, но другая волна поглощает ее, когда Беллатриса приземляется в ванну с брызгами. Забрызганная Гермиона вытирает воду с глаз и ищет неуловимую ведьму в ванной. Рука на ее лодыжке тянет ее вниз. Ей удается отдышаться, прежде чем погрузится в глубину душистой ванны. Темные глаза находят ее под поверхностью, и теплая рука обхватывает лицо. Гермиона крепче сжимает Беллу. Она не была поклонницей плавания со времен Турнира Трех Волшебников. Здесь она чувствует себя связанной, как будто единственное чувство, которое работает, — это ее глаза. Она сглатывает, увидев Беллатрикс, одетую так же, как и она. Ее глаза впитывают каждый изгиб, желая, чтобы они были над водой, чтобы увидеть ее во всей красе. Мягкие губы прижимаются к ее губам, и она оказывается абсолютно очарованна. Ей кажется, что она летит, все ее чувства исчезли. Она может чувствовать только губы ведьмы, она крепче прижимается к темной ведьме, прежде чем понять, что она человек… ей нужен воздух. Направляя ведьму руками к поверхности, Белла наблюдает, как Гермиона глубоко вздыхает, дрожа, когда карие глаза наблюдают за ней сквозь полузакрытые веки. Она сглатывает, понимая, что только что сама охотно поставила себя в уязвимое положение. Как только у Гермионы появляется воздух в легких, она бросается на темную ведьму, удерживая их над водой. Прижимая ведьму к краю ванны, ее руки обвивают плечи Беллы, когда их губы касаются. Настолько потерянная, Гермиона не сразу замечает сморщенную кожу на кончиках пальцев, когда она это делает, она немного отстраняется, ухмыляясь ведьме, которая все еще не пришла в себя. Она вздыхает, увидев маленькие шрамы, украшающие тело темной ведьмы. Когда Белла наконец приходит в себя, она понимает, что ее мрачный секрет раскрыт, с тревогой ожидая реакции, она изучает другую ведьму. — Что случилось? — Гермиона спрашивает, наконец найдя свой голос. — Многое, я заслуживаю большинство из них. — Никто не заслуживает этого, Белла, — рычит Гермиона, злясь, что кто-то может думать, что они заслуживают пыток. — Хэй, — воркует Белла, нежно заставляя ведьму встретиться с ней взглядом, сжимая ее подбородок, — у тебя свои шрамы, у меня свои. — Расскажи мне о них, — просит Гермиона, отслеживая один шрам на плече, который напоминал ей звезду. — Однажды, — обещает Белла, — только не сегодня. Кивнув, Гермиона улыбается, не в силах скрыть румянец, который ползет по ее лицу. Вот она полуголая в ванной с другой девушкой. Когда я стала лесбиянкой? Она спрашивает себя. Беллатрикс улыбается милой улыбке, украшающей губы Гермионы. — Не стесняйся меня, — смеется Белла, нападая на ведьму. — Возможно, мне придется тебя пытать. — Не смей! — предупреждает Гермиона, отплывая от крадущейся ведьмы, она не может сдержать улыбку, видя веселый блеск в глазах Беллы. — Я думаю, щекотка — очень эффективный способ. — Белла, — кричит Гермиона, когда Белла накидывается на нее. За все свое время в Хогвартсе это единственный раз, когда Гермиона действительно чувствовала себя в мире и покое. Отдыхая в объятьях некой темной ведьмы. Она потеряла так много, хотя, возможно, она могла бы искупить свою вину, спася ведьму позади себя. Она была не единственной замученной душой в ванной. Она чувствует, как Белла кладет голову ей на плечо, зная, что ведьма смотрит на отражение луны на поверхности озер. Тепло касается ее сердца, и она чувствует себя по-настоящему расслабленной. — Я не хочу возвращаться, — она сонно бормочет себе под нос, желая забраться в постель и заснуть. — Ты должна вернуться. Ты живешь в другом общежитии, — бормочет Белла. — Даже если я думаю, что ты должна быть в Слизерине. — Я не это имела в виду, — призрачно отвечает она, когда ведьма сильнее сжимает ее в объятьях. — Я не вернусь к борьбе с тобой, я более чем счастлива быть на твоей стороне. Все еще не то, что я имела в виду, но ты не можешь контролировать других. Грустно думает Гермиона. — Ты добровольно подвергнешь себя опасности, чтобы общаться со мной? — Вряд ли это плохо, кроме того, люди боятся тебя так же сильно, как и меня. — А как же Малфой? Тебе нужно поддерживать репутацию, а он захочет отомстить. — Все будет хорошо, — обещает Беллатрикс, подтверждая свои слова поцелуем в пульс Гермионы. — Просто верь в меня. Гермиона не отвечает, а Беллатрикс этого и не ждала. Они сидят там некоторое время, прежде чем становится слишком неудобно из-за того, что кожа сморщилась в чернослив, тихо одеваясь, они возвращаются в свои общежития. Беллатрикс крадет быстрый поцелуй, прежде чем исчезнуть в тени, оставляя улыбающуюся Гермиону на пути к своему общежитию. Что я сделала? Я влюбилась в нее… И нет никакого спасения. Опрокинувшись на кровать, она свернулась вокруг подушки, глядя на луну. Белла бредет по темным туннелям к общежитию, паника пронизывает ее вены. Что я сделала? Я впустила ее… Она может стать моей погибелью… Или моим величайшим союзником. Найдя свою койку, она устраивается у изголовья кровати, затем перекатывается на бок и засыпает, наблюдая за луной.Ты говоришь, чтобы я не сдавался,
О, ты говоришь, чтобы я не сдавался,
Но наивности больше нет,
И то, что было правильным, стало ошибкой.
Ведь я проливаю кровь,
И если последнее, что я должен сделать, —
Это погубить тебя,
Я пролью кровь за тебя.
И я срываю с себя одежду,
Я считаю свои грехи,
Я закрываю глаза,
Пытаюсь что-то понять,
И проливаю кровь,
Я проливаю кровь за тебя, за тебя.