Время Поворота/Turn Time

      Тук, тук, тук. Капли дождя разбиваются о старые окна, она наблюдает, как капля скользит по стеклу и исчезает в растущем плюще. Небо темное, над головой проносятся тучи, вода каскадами спускается на территорию Хогвартса, ученики бегут в укрытие, в то время как другие решают танцевать под небесами. Небольшая улыбка появляется на ее губах, когда она наблюдает за людьми. После возвращения в Хогвартс она начала наслаждаться своими выходными, прячась от всех по воскресеньям и читая книги у камина в гостиной Когтеврана.              Она чувствует, как холод просачивается сквозь брюки. Ей все еще кажется забавным, что большинству девушек приходится носить платья или юбки. Она скучает по своим джинсам, скучает по теплу, которое они предлагают, по текстуре, трущейся о ее ноги, что угодно лучше, чем этот зудящий хлопок, который царапает ее кожу. Она прислоняет голову к окну, прижимается щекой к прохладному стеклу, снаружи это было бы похоже, будто дождь на стекле — это ее слезы, и эта мысль заставляет ее улыбнуться.              — Мисс Ротштейн, — это небольшой перерыв в ее покое. Вздыхая, Гермиона поворачивается к голосу позади нее.              Она приятно удивлена, обнаружив, что Нарцисса стоит в нескольких метрах от нее. Девушка стоит, потирая руки, от холода или нервов, Гермиона не уверена. Эта Нарцисса кажется такой невинной. Гермиона интересуется, что случилось, чтобы эта девушка превратилась в ледяную суку в ее время.              — Простите мое вторжение, — начинает Нарцисса, выпрямляясь, — я пришла от имени моей семьи, чтобы пригласить вас на бал в это Рождество, мама послала бы вам письмо, но она предпочитает более личный контакт.              Встревоженная приглашением, Гермиона использует паузу как выражение презрения и не волнуется об этом. Внутренне ее разум паникует.              — Я думала, что приглашать гостей принято старшим братьями и сестрами, — говорит Гермиона.              — Беллатрикс в настоящее время… нездорова, — Нарцисса отвечает. — Вы будете присутствовать, мисс Ротштейн?              — Просто Миа, — отвечает Гермиона. — И я сообщу твоей матери, как только я поговорю об этом с моими… родителями.              — Конечно, но моя мать не из тех, кто получает письма.              — Я передам свой ответ через Энди, — уверяет Гермиона, прежде чем прислониться к окну.              Понимая, что Нарцисса не уходит, она приподнимает бровь, чтобы увидеть, как она неловко двигается.              — Что-то еще? — интересуется Гермиона.              — Простите меня, но какие у вас отношения с моими сестрами? — требует Нарцисса.              — Прошу прощения? — говорит Гермиона, поднимаясь на ноги. — Не понимаю, как это касается тебя?              — Энди болтается рядом с грязнокровками и грязью, в то время как ты, похоже, собираешься навредить Беллатрикс.              Потрясенная — слишком простое слово, чтобы описать озадаченный беспорядок в голове Гермионы. Одна половина ее разума кричит от возмущении к мыслям девушки, другая половина знает, что они принадлежат ее родителям и она питалась ими с младенчества.              — Я знаю, — отвечает Гермиона, прислонившись к подоконнику, она видит, как вопросы формируются, искажая губы девушки. — Если Энди хочет проводить свое время с теми… у кого более низкий статус, тогда кто мы такие, чтобы судить.              — Это поведение предателя крови, — Нарцисса шипит, в глазах девушки видна ненависть.              — Она твоя сестра, — отвечает Гермиона, — ты должна любить ее и принимать ее выбор.              — Даже если он неправильный?              — Почему он неправильный? — спрашивает Гермиона, она видит, что вопрос озадачил девушку.              — Потому что… унижать себя, говорить с грязью и теми, кто ниже нас, — это ни что иное, как предательство крови.              — Тогда ты ни кто иной, как предательница своей сестры, — холодно отвечает Гермиона. — Ты всего лишь ребенок, Нарцисса. Ты ничего не знаешь об этом мире или о том, что будет дальше. Ты не сделала ничего достойного в своей жизни, чтобы рассказывать кому-то свои убеждения. Отказываясь от своих сестер, ты поступаешь, как трусиха, а трус для меня хуже «грязи», как ты так ясно выразилась.              — Как ты смеешь! — Нарцисса делает шаг вперед. А вот и та ледяная сука, которую я знаю. — Я Блэк, со мной не будут говорить свысока.              — Ты — ребенок, ребенок из богатой семьи, не более того.              — Будет мудро с вашей стороны следить за своими словами, мисс Ротштейн! — угрожает Нарцисса, ее рука сжимает палочку.              — Или ты пожалуешься своей сестре на меня? — лениво отвечает Гермиона, глядя на палочку Нарциссы.              — Моя сестра не потерпит такого обращения со мной.              — Я в этом не сомневаюсь, но я не боюсь твоей сестры.              Нарцисса замолкает, наблюдая за Гермионой своими холодными глазами, прежде чем на ее губах появляется жестокая ухмылка. Это напоминает Гермионе слишком много о будущей Малфой.              — Что у тебя есть на мою сестру?              — Ничего, — просто отвечает Гермиона.              — Но что-то ведь есть, я помню, когда мы впервые встретились, в твоих глазах была такая ненависть к моей сестре. До меня дошли слухи, что вы с ней все еще сражаетесь за закрытыми дверями.              — Слухи обычно вводят в заблуждение, — Гермиона равнодушно отвечает на вопросы.              — Вот что я тебе скажу… — бормочет Нарцисса, придвигаясь ближе, она встает на цыпочки и шепчет Гермионе на ухо. Девушка достаточно близко, чтобы чувствовать ее горячее дыхание на щеке. — Моя сестра любит играть. Как только она тебя трахнет, она потеряет интерес.              Гермиона отталкивает девушку, настороженно наблюдая за ней.              — Вы забываетесь, мисс Блэк, что бы ваша мать сказала на такие мерзкие слова. Это неприлично для такой девушки, как вы.              — Ты можешь прятаться за любезностями, но я знаю этот взгляд, я видела его у сотен девушек до тебя.              — Ты была одной из них? — спрашивает Гермиона, и в ответ на ее оскорбление, она видит шок, как от пощечины на лице девушки. — Хочешь, чтобы сестра согрела твою постель? Это очень плохо, или она больше не нянчится с тобой? Ты боишься, что все эти хулиганы будут искать тебя в следующем году? Тогда некому будет присматривать за тобой, ты отреклась от Энди, как ты сказала, она не защитит тебя. Последняя Блэк — последний смех? Ты будешь разочарованием для семьи…              ПОЩЕЧИНА! Шум эхом отдается в коридорах.              — Ты заплатишь за это, — шепчет Нарцисса, прежде чем уйти.              — Я дам свой ответ Энди! — Гермиона кричит вслед ведьме, она наполовину ожидает, что ей будет брошен средний палец, но вместо этого самая младшая Блэк просто поднимает голову и продолжает уходить вдаль.              Потирая щеку, она поворачивается, чтобы посмотреть в окно. Территория Хогвартса пуста, все спрятались за стенами здания, и она видит, что ее призрачные глаза смотрят на нее.              — Ты стала настоящей сукой, Гермиона… — шепчет она своему отражению. — Ты вообще там?              Вздохнув, она прислоняет голову к подоконнику, словно склоняясь в безмолвной молитве. Вставая под грохот грома, она снова смотрит в окно. В разгар грозы она видит растрепанный образ Беллатрикс, входящей на территорию Хогвартса. Черный плащ темной ведьмы развевался позади нее, капюшон упрямо стоял, несмотря на воющий ветер.              — Так и думала, что ты появишься в грозу, Белла, — шепчет Гермиона, наблюдая, как фигура молча пробирается к главным воротам.                            ~~~~~ Turn Time ~~~~~                            Гром грохочет над ней, когда дождь бьет по ее плащу, удерживая капюшон на месте, Беллатрикс идет к главным воротам. Именно тогда она чувствует на себе взгляд. Остановившись, она осматривает многочисленные окна, которые украшают замок, и замечает, как знакомый силуэт отодвигается от одного из окон.              — Ротштейн, — выдыхает она. — Привидение в замке, как обычно.              Она продолжает свой путь к дверям, игнорируя проницательные глаза Филча, когда она входит в коридор. Она устала от занятий с Темным Лордом, ей ничего не хочется, кроме как упасть на кровать и ждать вечернего пира. Она уже может представить тепло своих одеял и то, как глубоко она в них зароется. Пробираясь к общей комнате Слизерина, она бормочет пароль к портрету, и тепло камина приветствует ее. К сожалению, общая комната полна студентов. Они прокладывают ей путь, так что она может легко проскользнуть через нее, никого не проклиная. Захлопнув за собой дверь спальни, она сбрасывает мокрую одежду и бросается на свежезаправленную кровать.              — Боже, храни эльфов, — шепчет она, двигаясь как змея под одеялом, но ее тело протестует против любых движений. Ей придется больше тренироваться, чтобы защитить себя от заклинаний Темного Лорда.              Сон в секунде от того, чтобы овладеть ей. Но в дверь стучат. Она стонет, зная, что есть только один человек, достаточно глупый, чтобы побеспокоить ее.              — Белла… — раздается тихий шепот.              — Что ты хочешь, Цисси? — рычит Беллатрикс.              — Я тебе мешаю? — спрашивает она, скользя в комнату.              — Да… — ворчит Беллатрикс, слыша, как закрывается дверь за ее сестрой по эту сторону. — Нет, не заходи!              — Белла…              Застонав вслух, Беллатрикс бросает взгляд на младшую сестру.              — Только побыстрее.              — Мама устраивает балл в это Рождество, — сообщает ей Нарцисса.              — Да, демоническая ведьма всегда его устраивает. Это значит, что мне приходится общаться с такими идиотами, как Гойл, не только в Хогвартсе, но и терпеть и дома. Что насчет этого?              — Ну, мама… — Нарцисса замолкает, неловко шаркая, чувствуя себя как ягненок в волчьем логове.              — Выкладывай, Цисси. Что мама говорила тебе о заикании?              — Она пригласила кое-кого еще, — медленно начинает Нарцисса, зная, что лучше быть осторожней со своей сестрой.              — Какого напыщенного идиота она пригласила в этот раз?              — Миа Ротштейн.              Тишина. Все замерло. Даже шум в общей комнате превратился в шепот, будто зная об опасности, которая содержится в четырех стенах комнаты Беллатрикс. Нарцисса прищуривается, пытаясь увидеть свою сестру, пытаясь разглядеть темное лицо сидящей на кровати Блэк. Снаружи прокатывается гром. Молния вспыхивает, касаясь окна спальни. Слышно, как она сдвигает одеяло.              Она двигается.              Поднявшись на ноги, Беллатрикс делает несколько шагов к своей сестре. Проглотив желание бежать, Нарцисса наблюдает за приближением темноты.              — И… — Беллатрикс начинает необычайно спокойным голосом, — и ее пригласили?              — Да, я пригласила ее.              — Что она сказала?              — Она сказала, что даст свой ответ Энди, когда узнает о своих планах на праздники.              — Понятно… — глядя на свою сестру, Беллатрикс замечает легкое покраснение вокруг глаз, понимая, что сестра плакала. — Кто тебя расстроил?              — Никто, — быстро отвечает Нарцисса.              — Имя, — требует Беллатрикс, опускаясь на один уровень глаз с сестрой.              — Миа…              — Что? — отзывается Беллатрикс, отступая. — Что? — она снова спрашивает.              — Ничего, пожалуйста, я не хочу, чтобы тебе было больно.              — Больно? Ротштейн? Что… Что она сделала?              — Ничего особенного.              Схватив сестру за щеки, Беллатрикс ставит их лицом к лицу.              — Скажи мне.              — Она сказала, что Энди — предательница крови, как и мы, потому что мы ее сестры. Потом она назвала меня трусихой и сказала, что не может дождаться того дня, когда ты уйдешь, чтобы люди могли запугивать меня, — со слезами на глазах Нарцисса обнимает сестру.              В замешательстве Беллатрикс похлопывает свою сестру по спине в безуспешной попытке утешить. Не имеет смысла… Она подруга Энди… Она наша погибель, она пробралась внутрь, чтобы навредить нам.              — Я разберусь с этим, — говорит Беллатрикс, отталкивая сестру.              — Пожалуйста, Белла, я не хочу, чтобы ты пострадала, — умоляет Нарцисса, притягивая сестру за руку.              — Никто не может расстроить мою сестру и уйти.              Нарцисса наблюдает, как ее старшая сестра выбегает из комнаты, она медленно следует за ней. На ее губах появляется маленькая улыбка.                            ~~~~~ Turn Time ~~~~~                            Несмотря на браваду Беллы и ее драматический выход, она провела следующий час, пытаясь выследить Ротштейн. Начиная с библиотеки и дальше по замку. Раздраженная, она подумывает о том, чтобы вломиться в башню Когтевран, но что-то подсказывает ей, что она не найдет там Ротштейн. Вместо этого она загоняет в угол двух самых болтливых сплетниц Когтеврана. Девочки провизжали, что они видели, как Ротштейн идет к Астрономической башне.              К тому времени, когда она доходит до башни, Белла проклинает другую девушку за то, что она призрак. Делая два шага за раз, она достигает верхней ступеньки только для того, чтобы замереть. В башне сидели только ее сестра и Ротштейн, наблюдая за бурей. Сбитая с толку больше, чем когда-либо, она подкрадывается ближе, пытаясь прислушаться к разговору.              — Ты думаешь, я должна? — Гермиона спрашивает Энди.              — Мой ответ будет предвзятым, так как я отвечу исходя только из своей скуки, да, ты должна пойти на бал, — отвечает Энди, ссутулившись у одного из столбов, наблюдая за молнией.              — Я не знаю, я имею в виду, я не умею танцевать и это не совсем мое.              — Миа… Какой у тебя другой вариант?              — Как насчет того, чтобы не позориться?              — Как насчет того, чтобы провести Рождество в одиночестве в пустом замке, Боже, у тебя даже не будет подарков или чего-то такого!              — Спасибо за напоминание, плюс там будет твоя сестра.              — О, Белла не хочет быть там, так что у вас будет что-то общее.              — Я имела ввиду другую сестру.              — Цисси? Что насчет нее?              — Она дала мне пощечину пару часов назад, — смущенно признается Гермиона.              — Что? Я имею в виду, это же Цисси, ты должна была сделать что-то действительно серьезное, чтобы разозлить ее, — смеется Энди.              — Она оскорбила тебя, поэтому я оскорбила ее… Может, я зашла немного далеко, но она получила сообщение.              — Ты действительно хорошо заводишь людей, — хихикает Энди, прежде чем покачать головой. — Тем не менее, она это заслужила. Но меня беспокоит не это, почему ты смотрела на меня, как на призрака, когда я пришла к тебе сюда?              — Я не смотрела, — отрицает Гермиона.              — Смотрела, когда я вошла, ты была бледной, как ничто другое.              — Ты мне кое-кого напомнила.              — Дай угадаю, мою сестру?              — Нет… — Гермиона печально качает головой. — Кое-кого, кого мы потеряли.              Беллатрикс наблюдает, как ее сестра поднимается на ноги, Энди двигается и кладет руку на плечо Гермионы, посылая молчаливое утешение, прежде чем направиться к выходу. Увидев сестру, направляющуюся в ее сторону, Беллатрикс ныряет в укрытие, прячась за открытой дверью. Она слышит шарканье ног, когда Энди проходит мимо и покидает башню. Она дает ей несколько минут, прежде чем выйти из своего укрытия. Она смотрит на Мию, сидящую в одиночестве в башне. Вздохнув, она уходит, слишком растерянная и усталая, чтобы начинать спор. Она начинает долгий путь обратно в свою комнату, истощенная от прежнего адреналина, который теперь оставил ее пустой. Она уже на полпути вниз по лестнице, когда над ней раздается голос.              — Белла? — зовет Гермиона, наблюдая, как поникшая ведьма спускается по лестнице.              Замерев, Беллатрикс не уверена, бежать ей или встретиться лицом к лицу с девушкой. Поддавшись импульсу, она смотрит на Гермиону, которая медленно спускается по лестнице, будто слишком боясь напугать Беллатрикс, если она будет двигаться быстрее.              — Все в порядке? — спрашивает Гермиона, приближаясь к замершей ведьме. — Как много ты слышала из нашего разговора?              — Достаточно, — отвечает Беллатрикс, и Гермиона скептически осматривает ее. — Просто скажи мне, Цисси дала тебе пощечину?              — Ты слышала это, да? — потирая руку, она отвечает на вопрос. — Я могу понять, если ты сердишься.              — Не сержусь, просто я слышала две разные истории. Знаешь, будь ты кем-то еще… Я бы без вопросов тебя прокляла, — заявляет Беллатрикс, делая пару шагов, чтобы быть на одном уровне с Гермионой.              — Я знаю.              — Я так не думаю, потому что, если бы ты знала, как это разочаровывает…              — Я знаю.              — Нет! Ты не знаешь. Если бы ты была кем-то еще, я бы тебя прокляла, не дала бы тебе шанса объяснить! Кем угодно! Все было бы по-другому. Я устала, я истощена и сбита с толку. Ты вошла в мой мир и перевернула его с ног на голову, и я жду, когда ты снова уйдешь. Потому что это не кажется реальным, это похоже на сон! Я не понимаю этого. Так что ты не знаешь, что я чувствую, потому что я этого не знаю, так что не стой там и не говори, что знаешь, — Беллатрикс дымится, тыча Гермионе в грудь.              — Я знаю, — повторяет Гермиона, она видит гнев в темных глазах ведьмы.              — Я тебя убью, — угрожающе шипит Беллатрикс.              — Возможно, — отвечает Гермиона, прежде чем схватить ткнувший в нее палец и толкнуть темную ведьму к стене. — Ты думаешь, что для меня это идеально? Если бы ты только знала, через какой ад я прошла, ты, скорее всего, подумала бы, что я сумасшедшая, и я уверена, что судьба — это какая-то садистская сука, которая любит играть людьми. Ты бы очень удивилась просто тому, что я знаю, и у меня есть более важные дела, чем играть под скрипку в игру твоей младшей сестры. Кроме того, из всего, что происходит, то, что между нами — это, пожалуй, самая ужасная и запутанная вещь, которая могла произойти, но… Но это единственное, что удерживает меня в здравом уме. Может быть, это похоже на сон, но в последнее время все кажется кошмаром, поэтому сон — лучшее, что со мной произошло за долгое время.              Стоя нос к носу, обе ведьмы чувствуют дыхание друг друга. Гермиона все еще полностью контролирует темную ведьму, прижатую к стене.              — Может, ты отпустишь мой палец? — спрашивает Беллатрикс, шевеля ее пойманным пальцем.              Кивнув, Гермиона отпускает палец, но не отходит.              — Я держу тебя в здравом уме? — смеется Беллатрикс. — Кажется, моя сестра ударила тебя слишком сильно.              Усмехнувшись, Гермиона кивает, она хочет плакать, но она не знает почему. У нее есть безумная причина просто упасть и плакать. Это почти калечит, ее колени почти уступают ощущению, которое силой захватывает ее тело. Мягкая рука касается ее щеки, и Беллатрикс двигает Гермиону, чтобы она могла смотреть ей в глаза.              — Ты единственная кажешься сейчас настоящей, и это пугает меня, — признается Беллатрикс.              Дрожь пробежала по позвоночнику Гермионы, настоящий страх. Ее сердце бьется почти болезненно, и она слишком поздно понимает, что упала слишком далеко, чтобы выйти из этого с чем-то меньшим, чем шрам. Истинный ноющий страх, достаточный, чтобы покалечить любого человека, управляет ее телом. Она так много несет на своих плечах, что боится, что все это обрушится вокруг нее.              — Мне страшно, — хрипит Гермиона, ее глаза закрываются, и она никогда не чувствовала себя такой уязвимой, как в эту минуту. Даже перед лицом пожирателей смерти или пыток. Эта ведьма обнажила ее и сделала уязвимой для всех взглядов, направленных на нее.              Беллатрикс ничего не говорит, вместо этого она обнимает Гермиону и крепко держит ее. С громом, прокатывающимся выше, и голосами тех, кто мог бы причинить им вред ниже, Беллатрикс чувствует себя застрявшей на острове между двумя злами. Ни для одного из них никогда не будет безопасного места, они создают слишком много волн в океане везде, куда бы они ни пошли. Слишком много смертей будет вызвано их действиями.              — Ты поедешь на бал? — спрашивает Беллатрикс после минуты молчания.              — Я еще не знаю.              — Ну, я надеюсь, что ты поедешь, — признает Беллатрикс, отпуская ведьму из рук.              Гермиона не теряет ни секунды, она берет лицо ведьмы в свои руки и целует ее губы. Это движение полностью лишает воздуха Беллатрикс, заставляя ее врезаться в стену позади нее. Они сражаются за господство, Гермиона слишком теряется в ощущении, и чернота начинает подавлять ее. Фейерверк взрывается, и она рвется к воздуху. Черные расширенные глаза падают на нее, и она ухмыляется затаившей дыхание темной ведьме.              — Где ты научилась целоваться? — спрашивает Беллатрикс.              — Я всегда говорю, мой язык никогда не останавливается, я думаю, наращивает мышцы.              Смеющаяся Беллатрикс чувствует, как уходит усталость. Вдали звонит колокол, и они обе узнают звонок на ужин. Ухмыльнувшись Гермионе, Беллатрикс распутывает их тела и поправляет платье.              — Хотя ты и выглядишь достаточно хорошо, чтобы быть изнасилованной, моя дорогая, но если ты не даешь мне спать, то я, по крайней мере, требую немного еды, — Гермиона не может не согласиться с ведьмой, у нее тоже появился аппетит. — Я бы разобралась с твоими волосами, кто-то может подумать, что ты валялась в кустах, — хихикает Беллатрикс, направляясь к столовой.              Нахмурившись, Гермиона возится со своими волосами, ожидая, когда ведьма уйдет, чтобы они вошли в зал по отдельности. Когда она понимает, что ведьма ждет, она видит дьявольский блеск в ее глазах.              — Идешь? — невинно спрашивает Беллатрикс.              — Ты же не собираешься снова ударить меня заклинанием сзади, не так ли? — требует Гермиона.              — Нет, я не понимаю, почему мы должны идти в разное время, к тому же это не займет много времени, пока кто-нибудь не узнает…              — Я не готова к этому, — быстро добавляет Гермиона.              — Что мы друзья, — заканчивает Беллатрикс, поднимая бровь на Гермиону.              — О… Ну, это нормально.              Покачав головой, Беллатрикс ведет в зал. Гермиона быстро надела маску безразличия, несмотря на стук в голове и панику, просачивающуюся внутрь, как все отреагируют?              Они проходят несколько групп, и разговоры уже начинаются. Они распространяются, на них направляются взгляды ужаса, ненависти, две самые страшные ведьмы, вместе идут и общаются. Они добираются до зала и Беллатрикс бросает на нее ободряющий взгляд, прежде чем открыть двери. Последующая тишина оглушительна… Похоже, планы Нарциссы сработали не так, как она планировала… Гермиона думает про себя.