Время Поворота/Turn Time

Плотно закутавшись в мантии, Гермиона и Андромеда прогуливаются к Хогсмиду в окружение болтающих студентов. Девочки рассказывают о своих занятиях, последних издевательствах в школе и даже рискуют делиться своими ограниченными знаниями по квиддичу. Энди не говорит о последнем осторожном взгляде, который украсил черты ее подруги, и не спрашивает, почему Беллатрикс вернулась в общежитие утром с широкой улыбкой. Мимо проносится группа девушек. Подбрасывая за собой высохшую землю, они замолкают, проходя мимо Гермионы, но начинают разговор, как только оказываются на безопасном расстоянии. Гермиона не знает, как реагировать на созданный ею страх, вместо этого она задается вопросом, куда исчезла Беллатрикс после того, как увидела ее в ту роковую ночь, когда она сражалась со своей «матерью». У них было несколько совместных занятий, но до этого она регулярно видела ведьму за завтраком или ужином, тогда как сейчас Беллатрикс вечно отсутствовала. — Я буду на балу Блэк, — объявляет Гермиона, забыв рассказать об этом Энди раньше. — Я знаю, Беллатрикс написала матери, чтобы сообщить ей о твоем присутствии, — кивнув, Гермиона отворачивается от ведьмы, вместо этого она сосредотачивается на приближающихся зданиях. Ничего не изменилось, все здания выглядят так, будто Хогвартс и Хогсмид застряли во времени, никогда не старея, никогда не меняясь. — Она не игнорирует тебя, — Энди прерывает ее мысли. — Она занята, мама позвала её домой на несколько дней, чтобы помочь организовать бал. — Организовать бал? Беллатрикс ведь ненавидит балы? — Это уловка, ее вызвали домой из-за ее помолвки с Лестрейнджем. Это не должно ранить, она знает, что Беллатрикс выйдет замуж за Лестрейнджа, но это все еще жалит. Заметив сочувствующий взгляд своей подруги, Гермиона пожимает плечами. — Я знаю, за кого Беллатрикс выйдет замуж, — отвечает она, ее тон лишен каких-либо эмоций. — И все же тебе больно узнать, что она встретится с ним. — Ты все еще встречаешься с Тонкс, даже если собираешься выйти за кого-то другого, — её быстрый ответ. — Это другое, — сказала Энди. — Мое будущее не высечено на камне. Ты знаешь, что произойдет. Скажите мне, если я последую зову своего сердца, получу ли я то, чего хочу? Оцепенев, Гермиона смотрит на подругу, Энди ни разу не спрашивала её о будущем, никогда не допытывалась. Это должно много значить для нее, она не уверена, должна ли она сказать Энди остаться с Тонксом, если она выйдет замуж за человека, которого любит, то будет смотреть, как он и ее дочь умирают из-за ее выбора. Беллатрикс выследит её дочь и убьет. — Да… — пробормотала Гермиона, но отказалась подарить своей подруге больше знаний. Они ходят по маленьким магазинам, Энди проводит большую часть времени, уставившись на книги, Гермиона пытается даже прочитать первые страницы. Неохотно она сдается голосам в ее голове, ревность бушует в ее мозгу. Она чувствует, как ее сердце сжимается, у нее пересыхает горло и дрожь пробегает по позвоночнику. Беллатрикс должна была обручиться, она выйдет замуж и выйдет за Лестрейнджа, время пойдет своим чередом. Она не имеет права голоса в этом вопросе. Она — лишь мимолетный наблюдатель, наблюдатель автокатастрофы, наблюдающий за всем происходящим, но не способный ничего сделать из-за страха все испортить. Она чувствует, как начинается зуд, ее вены пульсируют. Она дергается, глаза танцуют в тени рядом с ней. Обернувшись, она ничего там не находит. Покачав головой, чтобы рассеять туман, окутавший ее густым черным дымом, она смотрит на книги на полках. Это обман… Подняв глаза, она смотрит на Энди, которая увлеченно разговаривает с когтевранцем, оба разгорячены тем, какое заклинание лучше использовать в случае заражения Маллотусом. Значит Энди не говорила с ней, оглядываясь по сторонам, она понимает, что большинство студентов глубоко погружены в чтение или разговаривают друг с другом, никто не смотрит в ее сторону. Вы когда-нибудь считали невозможным… Это не лучшее, что у меня есть, но подойдет... Палочка выбирает своего владельца… Еще одна тень заставляет ее вздрогнуть и бросить книгу обратно на полку перед ней. Шум испугал тех, кто был рядом, и заставил их отойти от нее. Они снова вернулись, голоса шептались в ее голове, но они пришли не одни. Чья-то рука движется к ней, она подпрыгивает. Подняв голову, она не видит никого, кроме обеспокоенного взгляда подруги, все еще увлеченной когтевранцем. Ей нужно выбраться отсюда, подальше от людей. Со скоростью, на которую она не знала, что была способна, она выскочила из магазина. Едва замечая учеников за дверью и то, как она прорвалась сквозь них. Это занимает секунды, но прежде чем она это осознает, она трансгрессирует, не оставляя ничего, кроме дыма и озадаченных лиц. Ее ноги касаются покрытой инеем земли. Деревья беспорядочно склоняются к ней, когда закатное солнце моргает сверху. Она узнает лес, который был одним из тех, что был домом для трио не так давно, но все же так не скоро. Голоса нарастают, она борется за равновесие, за ясность. Хватаясь за последние остатки здравомыслия, она рушится на землю, вопль покидает ее губы, ее пальцы находят ее палочку. Древесина кусает ее руку, когда она в отчаянии сжимает её, и мир вращается. Крики эхом разносятся по лесу, оставляя ее горло сухим, а разум онемевшим. Ее кровь покалывает, вены пульсируют. Ужас становится ощутимым, когда она смотрит на слабое свечение ее руки, где временной песок просочился в нее. Она знала, что песок смешивается с ее кровью, незаметно воздействуя на ее тело. Голоса стали громче, песок засветился ярче, она рухнула вперед, сжимая голову руками, из ее губ вырвался задушенный крик. Она молилась о конце, молилась либо о потере сознания, либо о большем. Она начала терять сознание, когда боль потянула ее вниз, пока ее тело не отказало и не она рухнула в смятую форму. ~~~~~ Turn Time ~~~~~ Вой лисы разбудил ее, глаза моргают во мраке ночи. Луна едва виднелась сквозь некогда красивые деревья, которые теперь угрожали оградой и тайнами, скрытыми внутри. Плечи скрипят, когда она двигается, пальцы зарываются в рыхлую грязь, а ноющие кости выражают свой протест. Она сидит, потерянная и ошеломленная, ее мысли путаются от усталости и сна. Подобно ручейку, к ней протекают воспоминания, заставляя её пережить каждое мгновение, будто она снова там. Холод просочился к ее костям во время сна, оставив ее с онемением и болью, но, по крайней мере, голоса прекратили свой постоянный шепот, и временнóе свечение исчезло. Она чувствовала бы себя относительно нормально, если бы не ее нынешнее затруднительное положение. Медленно она садится на колени перед тем, как встать. Когда она выпрямляется, ее колени щелкают как старая смазанная машина, . Схватив свою палочку, она думает о визжащей хижине и исчезает в клубах дыма. Ее встречает затхлый запах заброшенного дома. Гермиона медленно пробирается через туннель под громыхающей ивой, появляясь в лунном свете и обездвиживая ветви, чтобы пройти сквозь них невредимой. Пробраться обратно в замок — не проблема, охрана несколько спокойнее, чем та, к которой она привыкла с Гарри. Поднимаясь в башню, желая найти свою кровать и забраться под одеяло, она с нетерпением поднимается по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз. Дверь гостиной захлопывается за ней, она сглатывает при виде рождественских украшений, понимая, что впервые в жизни она останется одна на Рождество, одна и в окружении тех, кто ненавидит таких, как она. Ее темная комната приветствует ее. Она рада, что у нее есть хоть какое-то место, в котором она может чувствовать себя в безопасности. Рада наконец освободиться от мантии. Она бросает свои обычные чары, не удосужившись включить свет, обходясь луной, которая освещает ее кровать. — Где ты была? — вопрос заставляет ее подпрыгнуть, ее сердце колотится в груди. Поднятой палочкой она указывает на узнаваемую фигуру, скрывающуюся в углу ее комнаты. Она должна была заметить ведьму раньше, но она была так поглощена своими мыслями, что присутствие темной ведьмы ускользнуло от нее. — Где, черт возьми, ты была? — требует Беллатрикс, ее голос набирает резкость, когда она выступает из тени к Гермионе. — Мне нужно было уйти, я не знала, что должна просить у тебя разрешения, — бормочет она, слишком уставшая для ссор или споров. — Ты не должна, но когда ты исчезаешь больше, чем на двенадцать часов, это вызывает несколько тревожных звоночков. — О чем ты? — требует Гермиона, не сводя глаз с явно раздраженной ведьмы. — Энди вернулась из Хогсмида и спросила не видела ли я тебя. До того, как мы это поняли, все уже шептались. Тебя не было двенадцать часов, меня даже допрашивала МакГонагалл: думала, что я тебя прикончила или что-то в этом роде, — Гермиона сглатывает, ее не было двенадцать часов. Куда делось время? — Так что ответь мне, где тебя, мать твою, носило, потому что последнее, что мне нужно - это Дамблдор, пытающийся залезть в мою голову! — Я… я не знаю, — заикается она, падая на кровать. — Я потеряла сознание, когда я пришла в себя было темно. Я трансгрессировала сюда, — она потеряла время. Что, если что-то случилось, когда она была без сознания? Была ли она вообще без сознания? Беллатрикс медленно подходит к ней, прежде чем опуститься на колени перед Гермионой и взять ее руки в свои. Черные глаза ищут ответы в карих, но встречают только потрясение и растерянность, смотрящие в ответ. Большой палец Беллатрикс ритмично постукивает по руке Гермионы. — Ты знаешь, где ты сейчас? — Гермиона хочет рассмеяться над абсурдным вопросом, но мягкий взгляд и в большей степени мягкий голос заставляют ее остановиться. — Хогвартс, — она отвечает. — Хорошо, ты трансгрессировала сюда? — она кивает. — Откуда? Она не может ответить: если бы она сказала название леса, то дала бы Беллатрикс ответ, где найти трио, когда они будут в бегах. Нет, она не могла сказать название. — Это был лес, я не знаю, какой именно. Кивнув, Беллатрикс продолжает пытаться помочь. — Что заставило тебя отправиться туда, в первую очередь? — она делает паузу, именно тогда Гермиона понимает, что Беллатрикс наблюдает за ней гораздо пристальнее, чем она думала. — Еще один эпизод? Как тот, что у тебя был в классе? — В этот раз она оттолкнулась. Поднявшись на ноги, Гермиона устанавливает расстояние между ними, наблюдая, как встает Беллатрикс - ни оборонительная, ни агрессивная. Она никогда не думала, что доживет до дня, когда Беллатрикс Блэк будет пассивной. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, это просто головные боли, — осторожно отвечает Гермиона, стараясь держаться подальше от слишком проницательной ведьмы. — Не похоже на головную боль, это было больше похоже на то, будто тебя преследовали. Что-то преследовало тебя, я не многое упускаю, особенно когда это касается тебя. Возможно, ей следовало воспринимать это как угрозу или предупреждение, но это эффект был противоположным. Тепло пронзило её сердце и мурашки побежали по коже. Стряхнув с себя дрожь, она отводит взгляд от глаз, которые всегда наблюдают за ней. — Ты делаешь из мухи слона, — Гермиона пожимает плечами, она не может сломаться сейчас. Пробормотанное заклинание слетает с губ темной ведьмы, освещая комнату, впервые за несколько недель она видит собсвенные разрушения на стенах. Она моргает от яркого света, привыкнув к своей темной пещере, где она могла прятаться от мира и находиться в глубине своего разума. Но сейчас, стоя здесь, она могла видеть все, что, как ей казалось, она скрывала от себя. Гнев, боль и ненависть расползлись по четырем стенам как граффити. Она сглатывает. Здесь, в этой комнате, ее разум изобразил свою печаль, художественное выражение крика ее разума пронзило серое каменное полотно. Беллатрикс впитывает ее реакцию; книга, которую ей подарила миссис Ротштейн, приземляется на полу между ними - молчаливое предвестие. Она не успевает среагировать, Беллатрикс поднимает свою палочку, из которой выплескивается огонь, поглощая книгу. Страницы горят и дымятся, Гермиона может поклясться, что слышит крик. Она бросается вперед, желая погасить огонь и спасти книгу от пламени. Но врезается в Беллатрикс, которая шагнула вперед, чтобы остановить ее. Сильные руки удерживают ее на месте и она вынуждена смотреть, как книга сгорает. — Что ты наделала? — требует она, гнев шнурует ее слова. — Книга была ядом, — шепчет Беллатрикс, укачивая ведьму на руках. Гермиона качает головой. — Ты, из всех людей, должна была понять, но ты уничтожила ее. Зачем ты это сделала? — Миа, — шепчет Белла, обхватив лицо Гермионы рукой, заставляя ее оторвать взгляд от книги и сосредоточиться на Беллатрикс, — я понимаю темные искусства, я понимаю потребность в знаниях, желание учиться, это затягивает, это мощная сырая магия, но это… Нет, не это, эта книга никогда не должна была быть создана, это древняя сырая магия. Гермиона вздрагивает, понимая, что книга кричит, она проникла ей в голову, играла с ней так же, как крестраж. Наблюдая, как она превращается в пепел, она почувствовала, как что-то выскользнуло из ее разума, темный туман постепенно рассеивался. Миссис Ротштейн специально дала ей предмет, который причинит ей такую боль, зная, что книга станет для нее ядом. — Сукина дочь, — шипит она, ее руки сжимают руки, держащие ее. — Я собираюсь убить ее. Проклясть до потери рассудка. Мрачный смешок вырывается изо рта Беллатрикс, она нежно целует голову Гермиону, наслаждаясь темными словами. Она чувствует, как колдунья в ее руках обмякает, узнает предательские признаки сна, расползающиеся по телу. — Давай, — шепчет она, поднимая ведьму на ноги и направляя ее к кровати. Нежно укладывая ведьму, она замечает трепетание век. С быстрым взмахом палочки пепел исчезает, завтра она заставит Мию очистить стены. Это было то, что ведьма должна была сделать сама. Сделав глубокий вдох, она заставила себя осознать, что собирается сделать то, чего никогда бы не сделала. — Нокс, — прошептала она, погружая комнату в темноту, она вызывает эльфа, который сразу появился. Она замечает странный взгляд, который получает за то, что находится в башне Когтеврана, но игнорирует его. — Передай МакГонагалл сообщение: Миа вернулась и в безопасности. Старой зубриле больше не нужно беспокоиться, — Эльф кланяется и поворачивается, чтобы уйти. — О, и, эльф. Повтори то, что я сказала слово в слово. Заметив выражение ужаса при приказе, она наблюдает, как он исчезает, удовлетворенная тем, что МакГонагалл не ворвется в поисках Мии. Ведьма знала, что получит наказание за то, что назвала старшую ведьму зубрилой, но это того стоит. Потирая плечи, она восстанавливает заклинания, чтобы обезопасить комнату Мии, обеспечивая, на этот раз то, что заклинание тишины будет достаточно сильным, чтобы заглушить крики. Повернувшись, она сбрасывает мантию, прежде чем забраться на матрас рядом с Гермионой, мягкая рука прижимается к ее груди и легкая улыбка украшает ее губы. Гермиона на мгновение открывает глаза и качает головой. — Ты помолвлена, — шепчет она, ее усталые руки отказываются впускать кого-то в ее кровать. Беллатриса отшатнулась, как от пощечины, глядя на девушку в постели. Ей отказывали из-за её брака. Она старалась не обращать внимания на боль в сердце, вместо этого сосредоточившись на гневе: после всего, что она сделала, девушка собралась оттолкнуть ее сейчас. Оттолкнув руку, она забирается в кровать, к большому раздражению Гермионы. — Я буду замужем только по фамилии, — шипит Беллатрикс, убедившись, что карие глаза сфокусированы на ней, прежде чем продолжить. — И будь я проклята, если ты собираешься выгнать меня из этой кровати из-за таких, как мой будущий муж. Качая головой, Гермиона игнорирует скачок радости, ничего хорошего из этого не выйдет. — Это неправильно, я не буду твоим маленьким грязным секретом. — Тогда не будь… — шепчет она, обхватив ладонями лицо Гермионы, наклоняясь вперед и касаясь губами ее уха, отчего по телу пробегает дрожь, а усталость ускользает. — Стань чем-то большим. Губы сталкиваются, огонь охватывает девушек. Руки запутываются в волосах, когда зубы кусаются, а языки ищут разрешения. Они разрываются ради воздуха, Беллатрикс оттягивает голову Гермионы назад, обнажая кремовую кожу ее шеи, и губы мгновенно сжимаются на ней. Она кусает, облизывает и сосет кожу, заставляя ведьму дрожать и стонать под ней. Оттолкнув ведьму от ее шеи, Гермиона снова ищет губы Беллатрикс. Обе девушки стонут, когда их языки встречаются, дрожь пробегает по их позвоночникам, как электрические шипы. Задыхаясь, Гермиона подталкивает себя вверх, пока не берет контроль на себя, удивляясь собственной смелости, а также легкости, с которой Беллатрикс подчиняется. Они продолжают целоваться, даже когда Гермиона оседлала ведьму, а жара стала невыносимой. Отстраняясь, она встречается с таким пристальным взглядом, что не может не содрогнуться, но сегодня вечером речь шла не о потере контроля, а о том, чтобы снова обрести его. Она улыбается, качая головойи глядя на ведьму под ней, даже когда ухмылка появляется на лице Беллы. Ведьма была слишком умна для своего же блага. Беллатрикс знала, что Гермионе не нравится, когда ее прижимают, поэтому она легко подчинялась, не желая повторения ситуации в лазарете. Она нежно проводит большим пальцем по нижней губе Беллатрикс. Медленно она опускается рядом с ведьмой, довольная простыми объятьями, несмотря на то, что эта ведьма делала с ней. ~~~~~ Turn Time ~~~~~ Выстукивая беспокойный ритм, профессор МакГонагалл сидит за своим деревянным столом, уставившись на рождественские украшения, свисающие с потолка. Несмотря на радостное настроение в воздухе, ее тело напряженное и уставшее. Последние восемь часов она провела в тревоге, доводя себя до исступления, пытаясь найти хоть какую-то информацию о пропавшем студенте. При первых признаках тревоги Альбус и Минерва мгновенно загнали Беллатрикс в угол, чуть ли не затащив старшую сестру Блэк в кабинет Дамблдора. Ведьма, на удивление, оказалась сговорчива и отвечала на их вопросы почти вежливо. Ни один из профессоров не поверил Беллатрикс, когда она сказала, что не знает где находится Гермиона, но у них не было причин подозревать ее. Ведьмы даже не было в Хогсмиде, когда Гермиона пропала, и, судя по всему, Гермиона охотно трансгрессировала сама. Вздохнув, Минерва протирает усталые глаза, её испугало не столько исчезновение ведьмы, сколько выражение лица Альбуса. Она никогда не видела волшебника таким беспокойным, как прошлой ночью. Это было то, что она надеялась никогда больше не увидеть. Тем не менее, более актуальным вопросом для нее было то, почему Беллатрикс послала к ней эльфа. Откуда ведьма узнала, когда вернется Гермиона и почему взрывная ведьма оказалась в башне Когтевран. Ни для кого не было секретом, что старшая сестра могла входить в большинство общих комнат, но так охотно афишировать свое положение? Она должна во что бы то ни стало отстранить ведьму или дать ей задержание, особенно за оскорбление и помещение эльфа в такую ужасную ситуацию. Она все еще может вспомнить выражение ужаса на лице бедного существа, когда он повторял слова ведьмы, она ожидала, что эльф потеряет сознание от страха. Она должна подавать пример, должна дать задержание ведьме, но она колеблется. Беллатрикс, несмотря на то, как она сделала это, на самом деле помогла на этот раз. Она поставила в известность нужных людей и позаботилась о том, чтобы ведьма благополучно вернулась. Разорванная, она решает, что на этот раз все пройдет гладко, пусть ведьма наслаждается тем, что сделала что-то правильно, не сталкиваясь с последствиями, может это что-то изменит. Откинувшись на спинку стула, она ждет появления Гермионы с Дамблдором, ей очень хотелось бы услышать объяснение, где была ведьма. Сейчас не время для того, чтобы кто-то бродил в одиночестве, особенно кто-то, кто обладает ее знаниями. Минерва знает, как пройдет эта встреча, как и любая другая встреча, которая у них была, гнев в ее ученице — это то, что может соперничать даже с Беллатрикс. Тем не менее, это гнев, направленный в другое время и не поддающийся решению, она должна научиться справляться с вспыльчивой студенткой. Зная, что в глубине души Гермиона совсем не похожа на ведьму, которую играет, она просто потерянный ребенок. Она не знает, что произойдет в ее будущем, не знает, какие ужасные вещи видела ведьма, но она осознает приведение, скрывающиеся в ее глазах. Нежелательные напоминания о прошлых событиях и сражениях. Понимание приходит со временем, и, к сожалению, дитя оказывается в ловушке времени, где она никогда не найдет понимания. Во многих отношениях она хотела бы знать, кто из ее учеников ответственен за проклятия, шрамы от которых покрывают тело Гермионы, она хотела бы представить, что могла бы что-то изменить. Часть ее сознания задается вопросом, не Беллатрикс ли это, ведьма всегда колебалась на линии, и независимо от того, как пыталась профессор, ведьма все еще плавала в глубинах тьмы. Но если бы она действительно была причиной пыток Гермионы, это не объяснило бы их связь. Это не объяснило бы взглядов, которыми обменивались девушки, не взглядами страха, а от чего-то, что она изо всех сил старалась игнорировать. Стук в дверь выводит ее из задумчивости, она призывает стучащего войти, поставив кружку на стол. Голова Гермионы появляется из-за двери, поняв, что они одни, юная ведьма проскальзывает в комнату, стараясь не дать двери захлопнуться за ней. Минерва пользуется моментом, чтобы изучить девушку, пока она занята. Расслабленная манера, в которой ведьма входит, почти удивляет ее, напряжение остается, но менее очевидным. Мешки под глазами уменьшились, что бы ни случилось с ведьмой за двенадцать часов ее исчезновения, казалось, помогло ей. Присаживаясь, Гермиона бросает взгляд на дверь, прежде чем вернуться к своему профессору. Минерва знает этот взгляд, девушка… нет, уже женщина, задается вопросом, где был Альбус. Решив использовать добрый взгляд вместо ее пристального, Минерва расслабляется в кресле, замечая, что это также помогает молодой ведьме расслабиться. — Где профессор Дамблдор? — Гермиона спрашивает, не в силах больше сдерживать вопрос. — Он скоро присоединится, — заверяет Минерва, прежде чем жестом предложить чай. — Не хочешь чая? Гермиона нерешительно кивает, чувствуя себя почти нервно от того, насколько вежлива профессор. Она ожидала столкновения, провела все утро, отрабатывая свою защиту, только чтобы встретить ее спокойного профессора, которая выглядела так, словно она почти не спала. Передавая чай Гермионе, Минерва замечает, как сосредоточенно нахмурились её брови. По правде говоря, она хотела спросить, где была девушка, почему она так быстро убежала, сказать ей, как опасно действовать так импульсивно. Тем не менее, она держала язык за зубами, она знала, что Гермиона знала обо всем, о чем она будет жаловаться. — Что случилось? — Спрашивает Минерва, она отказывается допрашивать девушку, зная по опыту, что это вызывает только враждебную реакцию. Гермиона бросает взгляд к двери еще раз, предполагая, что Дамблдор захочет быть на этой встрече. — Я трансгрессировала в место, где однажды останавливалась со своими друзьями, мне нужно было немного пространства подальше от всего. Задумчиво кивнув, Минерва позволила информации захлестнуть ее, решив подождать минуту, прежде чем сформулировать следующее предложение. — Есть что-нибудь, что мне нужно знать? — Профессор? — Последовал сбитый с толку ответ. — Тебе нужен перерыв в учебе? Есть ли проблемы с кем-то? — Уточняет Минерва. — Нет, нет, все в порядке. Мне просто нужно было уйти, с визитом Ротштейнов и предстоящим балом Блэк, всё стало немного напряженно. — А что сейчас с Беллатрикс? — Этот вопрос шокирует обеих ведьм, и Минерва проклинает собственное отсутствие приличий при выяснении такого важного вопроса. — Простите, профессор? — Гермиона удачно бы сыграла дурочку, если бы старшая ведьма не знала, насколько она умна. — Ты знаешь, что я имею в виду. — Вы спрашиваете, трахаюсь ли я с Блэк или дружу с ней? — Огрызается Гермиона, слабый румянец поднимается к ее щекам от смысла вопроса МакГонагалл. — Я не потерплю этот тон! — Предупреждает Минерва. — Я просто спрашиваю, почему Беллатрикс нашла тебя среди глубокой ночи? — Я не знаю, но она сделала, она прячется в тени, как будто она была рождена одной из них. — Правдиво отвечает Гермиона. — А что касается вашего не слишком тонкого вопроса, она занята. — Мистером Лестрейнджем. — Обе ведьмы подпрыгнули от спокойного голоса Дамблдора. Он приветствует их обеих легкой улыбкой и кивком, прежде чем подойти к пылающему огню. — Они, без сомнения, поженятся, когда Беллатрикс окончит обучение, я уверен, что бал Блэк станет их объявлением. — Альбус, — вздыхает Минерва. — Я не слышала, как ты вошел. — Я подумал, что будет невежливо прервать вас. — Говорит Дамблдор, снова переключая свое внимание на двух ведьм. — Грубее подслушивать. — Многозначительно указывает Гермиона. — Мисс Грейнджер. — Взглянув на волшебника с легким удивлением, Гермиона не может сдержать небольшое волнение, услышав ее настоящее имя. — Я могу только надеяться, что вы не исчезнете снова, это темные времена, было бы благоразумно оставаться в безопасном месте, где мы сможем присматривать за вами. Гермиона никогда по-настоящему не знала Дамблдора, не на том же уровне, как Гарри, она очень уважала волшебника, но у неё никогда не было возможности общаться с ним. Тем не менее она распознала угрозу, когда услышала ее, легкий подъем брови МакГонагалл сказал ей, что даже старшая ведьма была удивлена. Глотая легкий смешок, она не может устоять перед тугой улыбкой, которая скользит по ее лицу, когда она смотрит в ледяные голубые глаза Дамблдора. Она размышляет о том, что в этот раз в его глазах нет ни искорки. — В Хогвартсе безопасно? — Минерва вздрагивает от вопроса, недоверчиво глядя на девушку. Как она могла поверить, что Хогвартс больше не безопасен? — Конечно, безопасно. — Гермиона выдерживает его взгляд, что, как она думала, никогда не сможет сделать, даже когда МакГонагалл возражает и защищает Хогвартс. — К сожалению, через несколько дней я покину надежное убежище, поэтому не могу дать никаких гарантий. Не бойся, в доме Блэк будут те, кто присмотрит за тобой. — Дамблдор успокаивает ее своим обычным спокойным тоном, и она отводит взгляд. — Меньшего я и не ожидала. — Выдыхает она, она знала, что Дамблдор отправит людей, который буду следить за ней. — Беллатрикс выйдет замуж за Лестрейнджа? — Вслух удивляется Минерва во время затишья в их разговоре. — Возможно, это успокоит девушку, это может пойти ей на пользу. Гермиона не может сдержать фырканье, близком к тому, чтобы разразиться смехом. Она смотрит на МакГонагалл и видит две поднятые брови. Сдерживая смех, она позволяет ухмылке остаться на ее лице. — О, они заставят это работать. — Хихикает она, они станут самыми известными Пожирателями Смерти в истории. Укол вины пронзает ее, и она опускает взгляд на пол, прежде чем посмотреть вдаль. Она смеется над своим будущим мучителем, прекрасно зная, что Лестрейнджи ответственны за состояние родителей Невилла. Это кажется таким странным, что она не может представить Беллатрикс, которую она видит каждый день, как женщину, в которую она вырастет. Образы их поцелуев наводнили ее разум, и на мгновение она полностью погрузилась в мысли, женщина, которую она приняла в свою постель, — та же самая женщина, которая без колебаний убьет ее в будущем. Это проклятая мысль, которая заставляет все вокруг остановиться и разбиться. Она до сих пор помнит гнев, желание Беллатрикс убить ее в битве при Хогвартсе, прежде чем Тонкс оттолкнула ее в сторону и вступила в борьбу со своей тетей. Смертельное проклятие ударило Тонкс в грудь. Эти мертвые глаза вечно преследуют её. Прикосновение к ее руке пугает ее, она подпрыгивает в своем кресле. Реальность с полной силой выбрасывается на передний план ее ума, и она возвращается обратно в сегодняшний день. Она сидела в кабинете своего наставника, а перед ней на коленях сидела более молодая версия ее профессора, положив одну руку ей на колено, а другую — на руку. Призрак парил у нее за плечом, но не призрак, а живой и коварный директор школы. — Гермиона? Ты снова с нами? — Спрашивает Минерва с беспокойством в глазах. Оглядев комнату, она замечает, что чашка выскользнула у нее из рук, и теперь ее осколки по ее ногами, а чай просачивается в ковер. Она крепче вцепляется в кресло, ее пальцы почти болят от хватки, заставляя ее вздрогнуть. Минерва смотрит на директора, который явно хочет помочь, но не уверен, как поступить. — Думаешь, мы должны позвать Поппи? — Спрашивает Минерва. — Я в порядке. — Выдавливает Гермиона, заставляя свое бьющееся сердце успокоиться. Минерва не выглядит убежденной. — Тебя не было десять минут, Гермиона, было бы разумно посетить Помфри. — Ничего страшного, я просто задумалась. — Ты не отвечала нам, когда мы звали тебя, мне потребовалось некоторое время, чтобы добиться от тебя хоть какой-то реакции. — Я в порядке, профессор, честно. — Успокаивает её Гермиона, ей не терпится встать и уйти от этого беспокойства. Встав, Минерва отходит, разрываясь между тем, позвать ли Помфри или позволить ведьме, которая без какой-либо тонкости смотрит на дверь, уйти. — Это часто случается, мисс Грейнджер? — Спрашивает Дамблдор, поворачиваясь и прислоняясь к столу перед Гермионой. — Редко, — отвечает Гермиона. — Обычно это происходит только во сне. — Не могли бы Вы уточнить, пожалуйста. — Спрашивает Дамблдор, глядя на Гермиону поверх очков-полумесяцев. Поколебавшись секунду, Гермиона не видит смысла отказываться отвечать на вопрос. — У меня обычно только определенные мысли или воспоминания, когда я сплю, редко, когда они всплывают, пока я бодрствую. — Она хорошо справляется с управлением худшими из своих мыслей и воспоминаний, когда она в сознании, она надеется однажды найти способ контролировать это и во сне. Задумчиво кивнув, Дамблдор отлично справляется, игнорируя острый взгляд МакГонагалл. — Я не вижу причин, чтобы мисс Грейнджер навещала мадам Помфри, она способная ведьма, я уверен, что если бы была какая-то причина для беспокойства, она бы пришла к Поппи. В этом есть сильный намек, который даже Гермиона не может игнорировать: если что-то подобное или то, что случилось вчера, случится снова, ей придется увидеть Помфри. В противном случае она, без сомнения, будет прикована к своей спальне или под постоянным наблюдением либо директора, либо МакГонагалл. Она кивает головой в согласии, прежде чем указать на дверь. Дамблдор слегка взмахивает рукой, и она исчезает за дверью, прежде чем ведьма или волшебник смогут передумать. Глядя на дверь, Минерва гадала, сможет ли она когда-нибудь снова нормально поговорить со своей ученицей. Она наблюдает, как Альбус убирает разбитую чашку и пятна на ковре. Она знает, что есть что-то, чем Альбус с ней не делится, видит взаимодействие между ведьмой и волшебником. Гермиона не глупа, и все же она охотно смотрит на Дамблдора свысока. Она знала только одного человека, который был либо достаточно глуп, либо достаточно смел, чтобы держать зрительный контакт с Дамблдором, и это никто иной, как Беллатрикс Блэк. — Я не знаю, в какую игру ты играешь, Альбус, — холодно говорит Минерва, наблюдая за небольшим удивлением на состарившемся лице. — Просто помни, что в твоих руках сломленная девушка, и она в настоящее время обитает в двух разных временах. Мы оба знаем, что может произойти, если кто-то возвращается слишком далеко во времени. Чем раньше она вернется в свое время, тем лучше для всех нас, ей здесь не место, и она должна вернуться домой. — Уверяю тебя, Минерва, это мой главный приоритет. — Успокаивающе говорит Альбус, но Минерва это не убеждает. — До или после того, как ты используешь ее для своей выгоды? Она — ребенок Альбус, больной ребенок, и ей нужно быть рядом с теми, кто любит и знает ее, а не здесь, не с такими, как девушки Блэк. Хотя, вынуждена признать, Беллатрикс, кажется, все время думает о её безопасности. Ты лучше всех знаешь, что может случиться, если мы будем ждать слишком долго. — Это холодный удар ниже пояса, но Минерва наносит его с эффективностью и жестокостью, присущими только настоящему другу. Далеко ниже пояса и с достаточной силой, чтобы задеть за живое и позвонить в церковный колокол. — Найди для нее способ вернуться домой, пока она не поддалась влиянию путешествия во времени. Ты не захочешь, чтобы её жизнь была на твоей совести, как и жизнь твоей сестры. Минерва не встречает пронизывающие ее холодные глаза и не смотрит на боль, которую она причинила. Она знает, что вскрыла старые раны и принесла большую боль, чем смерть, но она не отступает. Те, кто строят планы, кто лжет и создают идеи с планами величия, никогда не могут забыть тех, кого они оставили позади. Тех, кому приходится разыгрывать свои карты, в то время как Дамблдор раздает им руку. Она не позволит ему слишком долго раздавать карты, если он будет играет в игру, в которую играет определенное время, она потянет за остановит это, она не дура. Она не сможет победить Дамблдора на дуэли, но ей это и не нужно. Она станет его личной совестью, из-за которой он будет просыпаться и которую будет видеть каждый день. Она не позволит этой девочке нести на себе всю тяжесть его игр, не когда она уже достаточно пережила. Минерва, возможно, не очень хороша в чтении мыслей, но она мельком увидела мысли своей ученицы, когда впервые встретила её, и то, что она увидела, потрясло ее. Она знала, как будет выглядеть будущее, видела, как замок лежит в руинах. Смерть легко читается в глазах Гермионы. Нет, она не позволила бы снова причинить боль своей ученице, и если бы это означало нести всю силу и Дамблдора, и Гермионы, если бы это означало, что они должны были направить свой гнев на свою ненависть на нее, она с радостью примет это. Она была профессором Гермионы, и, наблюдая, как девушка прогуливается со своей единственной подругой, она приняла решение взять часть бремени девушки. Закрывшаяся дверь оповестила её об уходе Дамблдора, спорить с директором было редкостью. Тем не менее, она должна провести черту, он найдет понимание, когда посчитает нужным. До тех пор ей было поручено внимательно следить за своей ученицей. Глядя в окно, она представляет хаос, который принесет Рождество, особенно для тех учеников, которые остаются после. ~~~~~ Turn Time ~~~~~ Свисток звучит во второй раз в их поездке, когда они несутся из Хогвартса к станции Кингс-Кросс. Сидя в своей уединенной кабинке, Гермиона наблюдает за проносящимся мимо пейзажем холодного декабрьского утра, пока Энди сидит напротив нее, листая журнал. Цисси была с ними несколько секунд, прежде чем она исчезла в море студентов, Гермиона еще не видела Беллатрикс, и она задалась вопросом, не решила ли ведьма просто трансгрессировать домой вместо поездки на поезде. Она бы солгала, если бы сказала, что не нервничает и не боится встречи с семьей Блэк, ей хотелось бы знать, будут ли они чем-то похожи на холодных и неумолимых Малфоев. Но почему-то она не может даже представить это, и Беллатрикс, и Энди — огненные личности, которые, должно быть, унаследовали это от кого-то. Только Цисси выбивается из картины сестер, в одну секунду играя милую невинную девочку, а в следующую она — холодная ледяная сука, которую Гермиона знает. Последние несколько дней в школе были довольно скучными, оставив ее несколько разочарованной отсутствием занятий. Как обычно, большую часть времени она проводила с Энди, а иногда по ночам Беллатрикс ждала её в её комнате. Они никогда не шли дальше поцелуев, но всегда оказывались вместе в постели, в объятьях друг друга. Беллатрикс заставила ее очистить стены спальни, стирая боль и шрамы. Это немного помогло, теперь она не боялась впускать солнечный свет в свою комнату. Она даже включала свет перед тем, как лечь спать. Старшая Блэк отсутствовала большую части дня, появляясь только на уроках и завтраках, иногда сидя с Гермионой и Энди, иногда за слизеринским столом. Она знала, что это раздражало профессоров, когда не один, а два слизеринца сидели не за тем столом, Энди их не очень беспокоит, но когда Беллатрикс однажды утром решила проклясть нескольких когтевранцев, это вызвало шум. К своему большому удивлению, она обнаружила, что смеется вместе со слизеринцами над ребенком с тыквеноподобным лицом, который оказался не на том конце палочки Беллатрикс. Гермиона не могла игнорировать тот факт, что ребенок не сделал ничего, что оправдывало бы такое обращение. Это дало ей резкое осознание того, что Беллатрикс все еще непредсказуема и находится на грани здравомыслия. Она понимала, что ослабляет свою защиту вокруг ведьмы, поэтому она провела оставшиеся дни, следя за тем, чтобы эта защита оставалась на своем импровизированном месте. Беллатрикс не пропустила это, хотя она знала, что в тот момент Гермиона изменила что-то. В момент, когда Гермиона поставила малейшее расстояние между ними. Она чувствовала малейший приступ гнева в ведьме, чувствовала, как он протекает сквозь тело темной ведьмы, когда они спали ночью. Она разбудила бурю, но необходимую. — Прости! — Выпаливает Энди, отрывая Гермиону от ее мыслей. — За что? — Спрашивает она, остановив взгляд на ведьме. Энди смущенно улыбается. — Ну, ты либо возненавидишь меня, либо полюбишь, но я, возможно, убедила маму позволить тебе спать в моей комнате, пока ты будешь у нас. Медленно моргая, Гермиона пытается осмыслить эту информацию. Но единственное, что могло появиться в ее мозгу, это: «подожди… что?». Она была в замешательстве, увереная, что у семьи Блэк очень большой особняк, достаточно большой, чтобы она могла получить отдельную комнату. Почему они были в одной комнате, делили ли они постель, она не была уверена, что она чувствовала по этому поводу. Что насчет ее кошмаров? — Я знаю, о чем ты думаешь. — Торопливо продолжает Энди, и Гермиона рада, что кто-то знает, о чем она думает, потому что она не знает. — Тем не менее, я думаю, что это, очевидно, лучший вариант, потому что ты — магглорожденная. — Она шепчет слово, поглядывая на дверь, чтобы убедиться, что они одни. — Я не думаю, что ты захочешь остаться одна, особенно рядом с моими родителями. Поэтому я убедила маму, что мы хотим остаться вместе. Она счастлива, думает, что ты окажешь на меня хорошее влияние, а также я действительно не хочу быть в этом доме одна, это раздражает. Плюс, я не хотела оставлять тебя в комнате, где вы с Беллатрикс могли бы побыть одни, в основном, потому что у моей матери есть привычка входить в закрытые двери. Так что было бы менее любопытно, если бы вы осталась со мной, и если зайдет Беллатрикс, это будет не так подозрительно, и я могу дать вам время наедине. Все еще моргая, Гермиона пытается догнать разговор. — У меня будет своя кровать, верно? — Конечно, моя комната огромна, у меня есть письменный стол и два дивана, и нам все-таки удалось поставить две двуспальные кровати, она больше похожа на квартиры. — Я не знаю Энди, у меня очень плохие кошмары. — Мы наложим на тебя заклинание тишины, все будет хорошо, ты действительно хочешь остаться в доме наедине с моей семьей? — Нет, не совсем. — Соглашается Гермиона. — У меня также подключена каминная сеть, о которой никто не знает, я создала её много лет назад, поэтому, если что-то становится странным, вы можете уйти сбежать, если тебе будет нужно. — МакГонагалл попросила тебя сделать это? — Спрашивает Гермиона, молчание, которое следует, отвечает на ее вопрос. — Она сделала это, не так ли? — Я уже обдумывала это, но она, возможно, дала мне повод рассказать маме. — Правдиво отвечает Энди. — Невероятно. — Ворчит Гермиона, две ведьмы плетут интриги за ее спиной. — Ты злишься? — Спрашивает Энди — Злюсь и слегка тронута, так что не слишком уверена, куда с этим идти. Они сидят в тишине, случайный стук колес о рельсы, растягивает тишину еще дальше. — Это да? — Наконец спрашивает Энди. — Да, я ценю это. — Бормочет Гермиона. — О, слава богу! Это будет великолепно! — Выплескивает Энди, прежде чем броситься на Гермиону и обнять ведьму мертвой хваткой. Именно в этот момент открывается дверь, когда Энди сжимает Гермиону в объятиях, она может только представить, как неловко они должны выглядеть для человека, входящего в кабину. Тишина говорит о многом, и она знает, кто, наконец, присоединился к ним. Отстраняясь, Энди отступает на свою сторону, подбирая свой упавший журнал и возвращается к её чтению, с улыбкой на губах. Фыркнув от улыбки, Гермиона обращает свое внимание на тень, стоящую в дверном проеме. Черные глаза, следящие за сестрой, говорят Гермионе все, что ей нужно знать. Беллатрикс раздражена тем, что ловит их в интимном положении, но лучшее ещё впереди, им все ещё нужно сообщить ей, что Энди и Гермиона будут жить в одной комнате. Войдя, Беллатрикс садится рядом с Гермионой, ее взгляд, наконец, покидает Энди и останавливается на Гермионе. — Я чему-то помешала? — Спрашивает она, в ее словах сквозит намек на злость. — Энди каким-то образом убедила вашу мать позволить мне жить в ее комнате. — Гермиона сообщает Беллатрикс, думая, что лучше сказать ей правду, чем ходить вокруг да около. Эффект мгновенный, Беллатрикс застывает рядом с ней, как натянутая струна, умоляющая вырваться на свободу. Бесконечно черные глаза метались между Гермионой и Энди, когда ревность показывает свою уродливую голову. — Я подумала, что вам, влюбленным голубкам, будет легче найти время для себя, не отвлекаясь и не вызывая подозрений. — Непринужденность этого заявления сбивает с толку и Гермиону, и Беллатрикс, они смотрят на среднюю сестру Блэк с открытыми ртами. — Что? Не то чтобы ты была очень осторожна, Белла, нетрудно догадаться, почему ты возвращаешься в гостиную слизерина рано утром. Особенно, когда у тебя такая широкая улыбка. Гермиона поражена не только тем, что ее так легко поймать, но и тем, как Энди так легко справилась с потенциально враждебной ситуацией. — О, я забыла упомянуть, что Беллатрикс по счастливому совпадению делит со мной ванную, которая соединяет наши спальни? — невинно спрашивает Энди. — Да, забыла. — Ухмыляясь, отвечает Гермиона. — Упс. — Отвечает Энди, прежде чем вернуться к своему журналу. — Виновата. Не похоже, что Гермиона замечает хищную ухмылку на лице Беллатрикс, и с Лондоном, маячащим перед ними, она знает, что этот бал запомнится надолго.